На спор

— Спорим? — спросила Юлька. — На шоколадку.
Катя замялась. Она была уверена в своей правоте, но спорить на «интерес» не хотелось. В споре «на что-то» всегда присутствует азарт, а Свиридова азартной никогда не была. Это Юлька Ершова готова спорить о чем угодно и почти на что угодно.
— Я тебе лучше просто так шоколадку подарю. И мы вместе ее съедим. Ладно? — сказала Катя и посмотрела на подругу.
В глазах Ершовой плясал огонек.
— Только не придумывай ничего, хорошо? — попросила Свиридова.
Она знала, что значит бесовский блеск Юлькиных зрачков.
— Все будет прикольно, — спустя полминуты отозвалась Ершова.
Блеск в ее глазах сменился решимостью. Тем более, что Катькины аргументы не выдерживали никакой критики. Свиридова уверена, что все люди готовы помочь, если тебе совсем плохо. Ну да! Фигу! Каждый озабочен лишь собой. И она, Юлька Ершова, это докажет. Если не Свиридовой, то себе. И им всем. Кому «им», она не уточняла. Всем.
Они с Катькой шли по мосту. Его совсем недавно отремонтировали, пешеходную дорожку вынесли за опоры — машинам не хватало места. Ершова усмехнулась: еще одно доказательство того, что ты никому не нужен... разве что кроме самого себя. Свиридова что-то болтала, но Юлькино сознание ничего не отражало. В ее голове зрел план.

***
Ершова экстремалкой «по жизни» не была. Но временами на нее накатывало: хотелось пощекотать себе нервы. А сейчас — и другим. Кому больше? И вообще — пощекотать или доказать всем, что... Наверное, все-таки доказать.
...Только сначала — выучить уроки. Юлька все-таки почти примерная девочка...
...Что там говорила Свиридова? Кто-то ей когда-то помог? Кто? Кажется, двоюродный брат. А он ее, случайно, не любил? Или ему что-то от Катюхи было нужно? Кто еще?
— А помнишь, когда я не выучила химию, ты мне дала списать?..
Боже мой, какая мелочь! А если вдруг случится так, что не продохнуть, кто придет на помощь?
— Я приду! — загорелась Катька.
— А ты сможешь? — спросила Ершова. И сама ответила. — Нет.
Свиридова почему-то обиделась, хотя Юлька сказала правду.

***
Вечером, сделав уроки, Ершова по обыкновению вышла из дома — погулять. На улице уже стояла осень — та, которую зовут золотой.
И на мосту — том самом, только что отремонтированном, — прикручен проволокой к ограждению венок. Свежий. Похоже, совсем недавно здесь кто-то в кого-то въехал. Насмерть. Или... Или кто-нибудь бросился вниз, в Исеть. Почему бы и нет? ...Да, почему бы и нет? Неужели в ее, Юльки Ершовой, существовании не может случиться что-нибудь такое, от чего не захочется жить? Сама-то она знает: не случится, а вон тот парень в ярко-рыжей куртке или та женщина с тяжелым пакетом в руке — знают? Не знают!
— Вот и попробуем! Вот и посмотрим! — приговаривала себе под нос, а, скорее, проговаривала Ершова, пробираясь к середине моста.
Она шла мелко, перехватывая руками прямоугольные холодные перила ограды. Шла с той стороны, ежесекундно рискуя рухнуть в Исеть с высоты... сколько там — сто пятьдесят, двести метров? Передвигалась медленно и смотрела вперед — через дорогу. Как назло, было пустынно, если не считать проносящихся мимо сплошным потоком автомобилей. Если бы даже кто-то и захотел прийти на помощь — едущие следом не дали бы ему это сделать.
На середине моста Ершова остановилась. Нужно было сдержать дрожь в коленях и подождать хоть кого-нибудь.
Минут через пять силы, а точнее, решимость вернулись. По той стороне шли два парня, Юлькины ровесники. Шли, не останавливаясь, но то и дело взглядывая на девчонку, раскачивающую ограду. Но не остановились. И даже ничего не крикнули.
Юлька смотрела через мост. Вниз она смотреть боялась. Да, заметили. Но на помощь не пришли. О чем она и говорила Свиридовой. Хотя... Если бы эти парни шли по ее стороне... Нет, надо подождать, пока кто-нибудь пройдет рядом. ...Пройдет. Или все-таки не пройдет?
Это был какой-то охотничий азарт. Словно все вокруг — потенциальные жертвы. Ну да, на самом деле — жертвы эксперимента Юли Ершовой, десятиклассницы из обычной школы. Как лось понимает, что он — мишень для охотника, лишь после того, как прозвучал выстрел, точно так же...
По ее стороне моста, в самом его начале, шел мужчина лет тридцати пяти. Заметил? Ну да, кажется, заметил. И на той стороне девушка лет двадцати трех тоже заметила. Даже чуть замедлила шаг. Но по мосту тек сплошной поток машин, и девушка пошла быстрее. Она шла не оглядываясь, точно боясь расслышать голос совести. Внизу шумела Исеть. Девушка торопилась. Мужчина приближался. Ершова все так же стояла посередине моста, вцепившись в поручни. Солнце слепило глаза. Юлька обернулась. Напротив шумел желто-красной листвой парк. С лодочной станции медленно направлялась «прогулочная» лодка. Сидевшая в ней девушка задорно смеялась. Ершова осторожно опустила ногу и нащупала широкую трубу, висящую параллельно мосту. Исчезла. Улыбнулась. Потерла руки, представляя шок пешеходов: стояла-стояла девчонка и вдруг — ее не стало. Должно быть, сиганула вниз. Спасать или не спасать? Вот в чем вопрос! Встала в позу Гамлета. Подняла глаза к небу... и столкнулась взглядом с тем самым мужиком. Мужик посмотрел внимательно, покрутил пальцем у виска и пошел дальше.
— Никому я не нужна. Ни-ко-му, — констатировала Юлька и осторожно зашагала по трубе.
Метрах в десяти от берега нога чуть не соскользнула.
— Мамочки!..
Ершова перевела дух. Успокоилась немного и мелкими шажками добралась до асфальта.

***
Затрясло Юльку позже — когда она вернулась домой и бросилась ничком на диван. Отдышавшись, Ершова попыталась понять: удался ли ее эксперимент? Оказалась ли она нужна хоть кому-то? Нет. На нее смотрели как на сумасшедшую. Может, просто она не походила на самоубийцу? Может, все дело в этом?..
— ...Ершова, ты о чем думаешь? Ты будешь отвечать на мой вопрос?
— А? Извините, Ирина Сергеевна, я не слышала...
— О чем ты только, Юля, думаешь!.. — вздохнула химичка. — С твоими-то оценками...
«Ей нужны мои оценки. Я ей не нужна», — отметила Ершова. Что же такое придумать?.. Взгляд упал на сумку с учебниками, стоявшую возле парты. Можно... ну да, конечно, она сделает именно так!
...Вечером к ограждению моста прислонилась полураскрытая — чтобы не подумали, что в ней бомба, — синяя сумка, к которой скотчем был прикреплен листок. Сначала Юлька сомневалась, стоит ли — именно так. Точнее, боялась за сумку — вдруг украдут? Но игра стоила свеч.
Ершова полурока по литературе сочиняла записку. Наверное, это было довольно жестоко — подставлять Свиридову, но Юлька просто не могла написать какой-то другой телефон.
«Надоело жить в таком жестоком мире. Прошу не винить. Сумку верните моей подруге Кате. Ее телефон... Юля Ершова».
По мосту шли люди. Кто-то косился на странную сумку, кто-то проходил мимо. Две девчонки остановились, присели на корточки и проверили содержимое. Разочарованно поднялись и заторопились дальше. Какой-то беспризорник подошел к ограждению и свесившись, посмотрел вниз. По реке плыли желтые листья. Рассекала воду одинокая байдарка.
Юлька, скрючившись, сидела на железной трубе. Было холодно. Пора заканчивать странный эксперимент. Хватит провоцировать людей на добрые дела. Хва...
Нога соскальзывает с покрытой вечерней влагой трубы. Спустя несколько секунд под мостом раздается всплеск и следом — судорожный крик:
— Тону-у-у!!!
По мосту текут люди и автомобили. Каждый спешит по своим делам.
Вечером следующего дня в квартире Свиридовых звонит телефон:
— Катю можно? ...Это вы? Заберите сумку Юли Ершовой...
29 — 30.09.05.