Борщ

 
 
 Борщ


На «Нашем радио» есть такая рубрика, «мой первый раз называется».
Я тоже попыталась вспомнить мои первые разы в жизни.
Ну, например, первый просмотр фильма «Ирония судьбы или с легким паром». Его показывали в какое-то там тридцать первое декабря, очевидно, при моем хождении в начальную школу, поскольку моя сестра отмечала Новый год с нами. Фильм начался в девять – мы с сестрой сидели на диване и вытаскивали по очереди конфеты «Осенний вальс» из коробки. Было безумно жаль Галю и очень хотелось ее познакомить с Ипполитом – в общем, я была за всеобщее счастье.

Первый велосипед у меня был «Малыш», такой трехколесный с бахромой на ручках. Ездила по дорожкам –плиточкам и распевала какую-то старинную, наверное, песенку, что- то типа « Еду, еду я по свету….если на машине не доеду, значит, я пешком пойду». Машины у меня не было, ее заменял велосипед. В его колеса, предварительно покрутив их, я сунула палец – и мне его чуть те колеса не срезали. Я не плакала только потому, что была заинтересована тем количеством неимоверным количеством крови, что вытекала из пальца – у нее был такой красивый цвет!
Потом у меня был велосипед типа «Дружка», только очень старый. Папа сразу открутил ему задние дополнительные два колеса и заставил меня колесить на двух. А потом на семь лет подарил мне «Школьник». И сказал – сделаешь десять кругов по школьному стадиону без остановки и ни разу не упадешь – поедем с тобой в лес на велосипедах. ( В Кузьминки) И вот я почти все лето промучилась – то шесть, то восемь, ну никак не десять! А потом у меня раз – и одиннадцать получилось! А поездку в лес первую – не помню. Ну, наверное, так просто покатались… Тот велосипед папа потом подарил какому-то дальнему родственнику – мальчику Ване, а мне в замен велосипед Десна был подарен. Но он был в магазине последним, поэтому у него постоянно то руль, то колеса отваливались. И я долгое время ходила с опущенной головой – привычка – гайки в траве выискивать. Поэтому мне папа часто давал на своей « Каме» кататься. А потом эти велосипеды украли с дачи.

Ко мне в первый раз Дед Мороз приходил в коричневой дубленке. Меня из сада тогда забрали в возрасте трех лет вечером и отвели домой – ждать деда мороза со снегурочкой. Сестра подвела меня к окну и долго объясняла, почему дед мороз, а приедет не на санях, а на каком-то рафике. Сама она была одета в синий костюм снегурочки, а я просто в синем платьице со спущенными колготками – недоглядели. И вот является парочка – дедушка с внучкой (хотя я всю жизнь думала, что снегурочка его жена!)
Но в каком виде? Он – в коричневой дубленке и в черных валенках (а нужно-то в длинном таком красном пальто типа халата) и она – в каком-то снегурчатом пальто что ли и в берете с мишурой и помпончиками (а где же платье и кокошник что ли?) Ну, все понятно – это их так называемая верхняя одежда. И я стала настаивать, что бы они разделись и уж потом проходили вручать подарки или для чего собственно они пришли.
Они раздеваться не стали, но, в общем-то, оказались милыми людьми, особенно я стала их ценить впоследствии, узнав что, бывают более несовершенные деды морозы и более старые, толстые в уродливых беретах, снегурочки.


Как у меня в первый раз болели зубы
Ну, это было так. У меня сразу заболело четыре зуба. Два снизу – два сверху и все это по бокам. Тогда моя двоюродная тетя была в роддоме – и рожала там свою гениальную дочку. Мы там все ходили и носили ей передачи: еду всякую. И одна моя тетя, тоже двоюродная, родная сестра той, кто рожала – дала мне часть передачи. Потому что в тот день не приняли. А может, тетя не захотела есть эти продукты, а может… ну не знаю что, но мне дали в итоге огурец и какие-то белые конфеты. Которые в чай вместо сахара кладут. И у меня как заболели зубы. Вот внезапно так. Я подумала - от огурца. Это было так непривычно. И удивительно. Ну, меня сразу повели к врачу – потому что, честно говоря, боль была адской. И в жизни у меня так не болели зубы. Врач носил фамилию Зайцев и после того, как я вылечила зубы, ушел работать из детской поликлиники во взрослую. Не знаю, что повлияло на его решение – лично я сидела смирно и по возможности, старалась не орать. А потом мне еще долго снились сны, что эти зубы у меня выпадают. Через некоторое время они действительно выпали. Но в тех же зубах в свое время образовались дырки. Которые сейчас залеплены пломбами.





Первый раз я увидела море не в детстве как многие, а намного позже. В институте уж учась. Нам на стенку объявление повесили – мол, если вы хотите идти просоленные вдоль моря и т.д. И набралось нас пять человек плюс преподаватель и поехали мы ранней осенью. Море было темным. Потому что мы пришли первый раз купаться вечером после дождя. И видно ничего не было. Я поплыла, чтобы всем показать класс, как я плаваю, но никто ничего не заметил. Море, как и полагается, было соленым. А потом мы там еще неделю отдыхали, но я очень нервничала и бесилась (были причины), что не могла расслабиться и получить то удовольствие, которого следовало получить.


 Как я первый раз тонула. Мне было четыре года, и я была в люблена в одну девочку – одноклассницу моей сестры. Ее папа был военный и ездил по разным городам – так они оказались в Москве. Потом они переехали еще куда-то. А пока она жила через дом. И я любила находиться в ее обществе и держать ее за руку. И вот она позвала нас в Новокосино - на озера купаться. Поехали я, моя сестра и мама на маршрутке. Наташа была в зелено-желтом сарафане и такой же косынке. На пляже у нас была лавочка с навесом, где мы положили свою одежду. И пошли в воду. Я пошла. Шла себе и шла, и шла и орала – я плаваю, я плавая. И руками размахивала, будто крыльями и воображала себя почему-то пингвином. И стала тонуть, наверное, так как плавать не умела. А что стала тонуть – не заметила, может, я и вправду взлетела там. Но меня вытащила мама. Которая очень испугалась, так как я размахивала руками там, где ей самой было по шею. На берегу у Наташи в свертках оказались всякие разности – белый хлеб и помидоры, черный хлеб и сардельки и т.д., Но мне почему-то ничего не дали. А потом постепенно надо было собираться – и тетенька одна с химической завивкой в сарафане коричневом. Она до этого сидела на простенькой лавочке и терпеливо ждала, когда мы соберем вещи и сказала – очень приятно, что вы уходите, – и заняла нашу лавочку с навесом. С тех пор я не люблю короткие шестимесячные завивки.



 Как я в первый раз испугалась. Мне тогда было шесть лет, и я слушала передачу по радио. И вот тогда была детская сказка. Что-то там про какую-то пионерку Любу, которая куда-то попадает и всех спасает. Там было несколько серий и сказку предлагали несколько дней. Я прилипала к кухонному столу, чертила не нем узоры. И слушала чарующий голос радио. Повернуться и то было страшно. « Я знаю одна Парлипа (так кажется?), но она вовсе не балерина и у нее деревянные ноги). Тогда я мечтала стать балериной. Эх, найти бы сейчас автора и задушить…ладно…в объятиях. Мечта стать балериной, а тут вон какие дела творятся. Какой-то злой волшебник (Николсон) в наказание сделал балерине деревянные ноги и она еле передвигалась. В общем, там много чего было наворочено. Мне хватило. Ужасов там было много, но вспомнить могу только тот момент. Я спокойно дослушала, легла спать и вот тут у меня началась истерика. Орала и ног не чувствовала, проблема еще в том была, что орала от страха беззвучно, вот такой страх был. Лежала и пошевелиться боялась. Успокаивалась год почти. И потом было много страхов, так что лет до тринадцати спала при свете и вообще, боялась засыпать раньше всех. ( Только что выяснила, что это был «Сон с продолжением» С. Михалкова, поклон ему)
А еще в то время мне очень помогли передача « Спокойной ночи, малыши» с их мультиком про многоголового дракона (мультик был без звука, только с музыкой). Там красный дракон из замка вылетал и весь его день в хлопотах и трудах был показан. Когда он пил воду из пруда, вместе с рыбами, то становился салатово-прозрачным и были видны мертвые рыбы в нем. А потом он вновь становился красным и улетал в замок спать. Меня потом тоже отправили спать. Я легла и меня наизнанку. Рыбу я с тех пор почти не ем.

 Что у меня украли в первый раз.
В первый раз меня обворовала воспитательница в яслях. А мне не было двух. Наивная мама снаряжала меня игрушками, так как в таких заведениях скудный ассортимент, а играть ребенку все-таки надо. И мне дали Незнайку – в желтых штанах и в голубой шляпе с желтой кисточкой. Шляпа, кстати, осталась. В тихий час воспитательница – Валентина Павловна - толстая брюнетка, взяла моего незнайку и унесла домой. А я об этом рассказала где-то через пол года, наверное. Потому что доверяла взрослым и не ожидала от них такого. Позже, уже в детском саду, были неоднократные попытки воспитательниц лишить меня игрушек, но одну куклу, я точно помню – отстояла – вцепилась со слезами и повторяла « Это мой Ваня» (так куклу звали), а что еще сказать – не знала. Отстояла. Эта кукла у меня. Позже, лет через 18 я попала в квартиру в городе Ногинске в комнату женщины, которая работала нянечкой в детском саду. И хотя она была пожилого возраста и у нее не было детей – вся комната была завалена игрушками.
Потом у меня как -то в школе из кармана свистнули пятьсот рублей (тогда, в принципе это была мелочь). Но все равно обидно. Причем, мне под большим секретом и с честным словом, что я не буду ничего предпринимать, показали ту девочку –воровку. Из параллельного класса. У нас, девятиклассниц, уже была такая специальная раздевалка. Вот она ходила и по карманам. Вроде как до сих пор в ларьке что-то продает – то булки, то солнечные очки. А в тот день, когда она у меня в кармане погуляла, я видела ее на улице. Она шла, важная, и ела клубнику дорогую из стакана, а по бокам два смуглых мужика шли, на вид им было далеко за тридцать.
А когда мне было семнадцать лет меня обокрала лучшая подруга. С ней мы были знакомы с яслей. А она взяла и у меня дома, пока я ходила, пардон, в туалет, выгребла из шкатулок несколько украшений. А потом пошла на Арбат и продола золотое кольцо и серьгу золотую), которая осталась у меня, на шесть лет). И купила на них пачку сигарет «Парламент». Больше не хватило – наверное, ей очень хотелось курить! Сдуру (к счастью для меня), ей захотелось посоветоваться с другой моей подругой, куда, мол, можно сбыть такие украшения. А та, зная почему-то мои серьги и кольца (даже лучше меня) сообщила мне об этом. Подруга была разоблачена. То, что у нее осталось – вернула. На свой первый гонорар, через год, я смогла купить себе новое золотое кольцо.
Через шесть лет моя мама войдет в квартиру – там будет взломана дверь. И провода будут валяться. Никаких украшений уже не будет, кроме впопыхах оставленных пары колец. Денег не было. По составу преступления – явно приходили красть ко мне и кто-то их знакомых. И, скорее всего, искали литературную премию, которую мне присудили зимой.
Следствие идет, виновные веселятся – кто они?


 Как мне в первый раз не поверили.
Как можно не верить ребенку? Запросто. Это случается, не знаю почему. Моя воспитательница, например, мне не верила. В моей квартире 4 комнаты. Да, они очень маленькие. И две даже смежные друг с другом. Но все-таки их четыре. О чем я знала, и считать я тоже умела. И зашел в детском саду разговор про то, кто как живет, да что у него в квартире находится. Я, возьми да и скажи, что в моей квартире четыре комнаты. « Да, она, наверное, кухню считает, не может у нее четыре комнаты быть, больше трех не бывает (почему?) - постановила воспитательница. И так мне никто не поверил. Что очень печально.









 Мой первый кроссворд.
Когда у нас полезла дикая мода на Барби, мне было десять лет. И, конечно, я об этой кукле мечтала. Заглядывалась на них в магазинах, но стоили они триста рублей – уйму денег. Мои родители выписывали такую газету как « Московский комсомолец» – по работе надо было. А там появилась детская страничка – Кенгуренок, в числе всяких конкурсов и развлечений был кроссворд. И очень часто потом, когда писали имена победителей – мимоходом упоминали и приз – типа, « Приезжай за куклой». « Не плохой шанс – решила я, и однажды взялась за отгадывание кроссворда. На счастье он оказался, на знание сказок, которых я хоть и не любила, но знала. В победе не сомневалась. Чуть покопалась в детской библиотеке - в общем, работа завершена была за короткие сроки. Плюс два дополнительных вопроса, которые я всерьез не воспринимала – для них мне пришлось в библиотеку направиться – но в книгах копаться было приятно. Зато я знаю, как зовут автора «Города цветных ленточек» – Антониорроблес. Вот. Отправила кроссворд и стала ждать результатов. Позвонила моя двоюродная тетка с победой поздравить – она газету раньше купила. Оказалось, что я - единственный человек, ответивший помимо кроссворда на оба дополнительных вопроса. Про Антониорроблеса ответили многие, а на второй вопрос (там нужно было сказать, есть ли сказки про живую непослушную бабушку) ответила только я. Собрались мы с мамой и поехали в редакцию за призом. Там нам быстренько журналист Ольга Богуславская всучила мягкую и игрушку старинной модели – голубого зайца в оранжевом жилете (где-то под диваном валяется) и деревянную брошку, и сказали до свидания. А Барби мне на день рождения через месяц подарили родители, они еще ее в ноябре купили и прятали в шкафу –я подглядела. За 160 рублей. У нее под роскошной гривой волос оказалась большущая лысина.





 Первый раз я пошла в школу с огурцом на веревочке. Это был такой огурец из пенопласта – местами облезлый. Вообще-то, это была елочная игрушка - можно было вешать зимой на елку и петь песни. Но не водить вокруг него хороводы, поскольку елка стояла в углу, а не на середине. Наверное, мне хотелось, чтобы было что-то, что связано с домашней жизней, а огурец почему-то в прихожей валялся…, это была не совсем школа. Потому что нулевка. Нас после линейки в школьном дворе повели в детский сад, свежепостроенный, чтобы мы там учились. Мы шли строем и все школьники шептали «шестилетки, шестилетки». Это мы были. На первом занятии нас попросили заштриховать кремль. Он был в прописях на первой странице. У меня получилось хуже всех. Я не знала, как заштриховывать, а нам почему-то не объяснили. Остальные предметы я не помню – наверно их не было. Потом мы пошли гулять. И там я вела за веревочку огурец. Мы там с ним играли….



Первый раз я получила пятерку далеко не сразу. Можно сказать, ой как не сразу. У нас в нашем нулевом классе были такие отметки – звездочка – пять, флажок –пять с минусом, кружочек – четверка, а если палка с наклоном, то это два или три. Чтоб человек не расстраивался и не знал, если у него сплошные палки –
 это два у него или три. У меня сплошные палки были, то ли двойки, то ли тройки. Не было даже кружочков. Такого не было ни у кого. Но я не расстраивалась, так как устно я отвечала почти лучше всех, а отметки были только в тетради. И вдруг у меня появился вялый кособокий кружочек – четверка. И я стала их считать –так, одиннадцать. На восемнадцатом у меня появилась первая звездочка, но я тогда так устала ее ждать и так прониклась мысли о несправедливости (палки-то мне ставили за некрасивый почерк!), что как-то не обратила внимания. Всего я получила четыре звездочки за целый год и не одного флажка. Так что. Согласно моей гениальной учительнице, место мне было во вспомогательной школе.




 Как я первый раз накричала на взрослых.
Дело было так. Одно время исчезли все продукты. Ни сыра, ни колбасы. А кушать очень хотелось, сахар и тот был по талонам. Хотя сахар я не очень любила, но с ним делали компот, а это – очень вкусно. Очереди тогда были большие, некоторые даже, постояв в них, отходили в сторонку и тихонечко умирали, может, им сразу в очередях казалось неловко умирать…
А меня из очереди часто выпихивали –встанешь, вытолкнут и докажи, что стоял. И продавщицы все орут с кассиршами – на родителей орали – потому что модно тогда было так разговаривать. Мечтала – накоплю злости и наору на продавщиц, заступлюсь за родителей. И вот одна зазевалась – когда сахар нам выбивала. Стала что-то кричать – я испугалась за маму, но ведь обещала себе, что отвечу – и говорю – ну, что же вы кричите. «Да я не кричу, я говорю» - кассирша явно растерялась, а я убежала и не помню – купили сахар или нет. Мне мама спасибо сказала, а я больше в тот магазин не ходила –там потом стали вино-водку – марсы-сникерсы продавать. А раньше там была булочная.





Мой первый поцелуй был совсем не романтичен. Хотя был обставлен по всем правилам романтики. Пятнадцать лет, осень, вечер, пожелания сбросить в фонтан (подниму тебя и будем под струями стоять). И глаза так близко. В общем, мне было скучно. Я пыталась целоваться и ловила свои мысли. А они у меня были такие: Так, первый «серьезный» поцелуй получается у меня позже, чем первая сигарета, а правильно ли это? И что этому поцелую сигарета. (Не первая уже) непосредственно предшествовала. Потом я подумала, что совершенно не умею целоваться, что это неинтересно и банально. И что я ничего не чувствую и даже не знаю, что нужно делать в такой ситуации. Открывать рот пошире? А что делать с губами?
И самый главный вопрос – зачем я это делаю. Так как я вообще не собиралась целоваться с человеком, который мне не то. Что бы не нравился – просто был безразличен. Ни злости ни радости. Мы сели на скамейку, и он стал выцеловывать мои щеки. Щеки-то ведь можно целовать, не правда ли? А он тут в губы… А…А потом он вел меня к метро чтобы я поехала домой, так как в уже семь и завтра в школу - школа-то вот, рядом. А дом – до дома на метро. А идти надо обнявшись – он обхватывает меня, а я его – потому что так полагается.
У метро было целоваться – ну, поцелуй меня сама – попросил. А как? Я открыла рот пошире и с решительным лицом врезалась этим самым лицом в его щеку. Больно и глупо. « Ты меня прям как клюнула. Никогда не целовалась?» Нет, почему же…
Он учился на класс младше и называл меня «двоечницей» и «Эллочкой Людоедкой». Эллочкой – потому что я почти не разговаривала, так односложные фразы. Отчасти стеснялась, отчасти – потому что не знала, о чем полагается говорить. Ну и попутно я нахватала пять двоек подряд по алгебре.
 В общем, шло все так, потому что так шло, и я просто смотрела, что дальше.
Он записал мой номер телефона на руке ручкой, закатал рукав и под мою диктовку. Его номер я не спросила, вдруг так не полагается?
Осень заканчивалась вместе с романом.



 Первое чувство зависти

Было оно у меня в гостях своих каких-то полудальних родственников. В почти младенческом возрасте добралась я туда на станцию Октябрьское поле, всей семьей, разумеется. Не помню, по какому поводу. В общем – квартира была шикарная и добра там было по тем временам немеренно. Магнитофоны, телевизоры и всякие вещи, которые тот ребенок в виде меня видел в глаза первый раз. И вообще – все это тогда была редкость, даже кнопочные телефоны, а их там тогда было аж две штуки. И комнаты было две на двух человек. Но, в общем, все это не так важно. Важно, что стояла я так посреди всего этого, жуя бутерброд с икрой – угостили хозяева, и с сестрой тихо советовалась, а что буде, если я возьму, к примеру, ну, тот магнитофон, кажется. Да? Так вот, возьму его и выкину с балкона, что будет?
Вот так у меня зависть проявилась. А техника…техника не пострадала, я все- таки была послушным ребенком.





Первая сигарета упала на мои четырнадцать лет. Это был Бонд в мягкой пачке. Моим сокурильщикам было тринадцать, двенадцать и одиннадцати лет. Они мне предложили, мы тут покурить решили, будешь. До того момента я курить не собиралась, но, осознав, что они, младше меня – согласилась – а давайте Дело было на даче. Мы выкурили по две сигареты как умели. Вымыли руки в роднике и заели запах печеньем и мармеладом. Курение не принесло ничего тогда – ни удовольствия – ни головокружения и тошноты – как обычно любят описывать. Все эти ощущения пришли намного позже, через годы...

 Как я первый раз пиво пила. Первый раз попробовала пиво на проспекте Вернадского. В парке победы. На мне была кожаная юбка, белая водолазка, кожаная куртка и плохое настроение. Он сидел в метро в наушниках на скамейке и ждал меня. Потом была палатка, где он спросил – пиво пьешь? Не знаю, не пила еще… Я только водку пробовала, да еще коктейль – ром кола. Тогда он нагнулся к окошку палатки и попросил две бутылки како-то ирландского или голландского пива и пакет куриных чипсов. Дело в том, что я собиралась сделать довольно странный поступок, к которому готовилась, вообще-то несколько лет. Я училась в последних классах, все нормальные люди налегали на предметы, а я на тех предметах, в которых меньше всего соображала – почему-то писала нечто, что можно было бы обозначить таким поэтическим словом как «стихи». От стресса, наверное. Большая часть из них, как и положено посвящалась любви, а именно – определенному объекту. Детали знакомства и общения опустим и вернемся к пиву. Я писала, стихи в коричневую тетрадку и собиралась отдать их без всякого, просто потому…
И для порядка нумеровала, кажется, на шестьдесят четвертом не выдержала и назначила ту встречу. Вообще, любовь, стихи и тетрадка тут не главное – главное пиво. Стихи я с тех пор писать разлюбила, тетрадь так и осталась у того человека. Пиво было выпито – как? Не помню – эффект? В туалет захотелось. Приехали почему-то в детский мир и там сходила за три рубля. Долго смотрелась в зеркала и думала, какая же я красивая! Тогда почему у меня все вверх ногами? Дома я долго смеялась, наверное, пиво так действует.





Первая свадьба, на которой я была, происходила в ресторане. Не помню каком. Это была свадьба моего троюродного брата, которого я увидела в тот день в первый раз. Он был в черном костюме, двадцатитрехлетний, прыщавый, а мне было шесть и у меня в тот вечер как раз обнаружили вши – так что мы с ним были оба хороши. Мы стояли напротив двух одинаковых ресторанов, точнее, между ними – и гадали, куда нам. Оказалось, в левый. А в правом была такая невеста – у нее платье красное в рубчик и цветок красный в волосах. Черных, стрижка короткая. Я расстроилась – а где белое платье, какая-то фальшивая невеста, Но невеста ушла в правый ресторан. Значит, нам надо было сворачивать в левый. Там мы прошли в зал, где еще играли какую-то свадьбу, но наши столы тоже были - у стенки. Некоторые гости – какие-то тетеньки, и дяденьки тоже толпились. К нам вбежала какая-то тетенька и с криками полезла обниматься. Кто это? - спросила я. Да это же Марьдмиртиевна – с каким-то вдыхательным присвистом шепнула мама и тоже полезла обнимать тетеньку. А жениха с невестой пока не было. Нас рассадили и моя бабушка предложила нам с сестрой жульен с грибами, разумеется, в кокотнице – что я с негодованием отвергла, приняв за горчицу. Гости постепенно наполнялись, играл оркестр – а я сидела – ни жива ни мертва. Ведь за несколько человек от меня, ближе ук выходу сидел мой дядя Миша. Пьяница. Жуткий человек – я его боялась – потому что он был очень толстый и у него были маленькие подслеповатые глаза. Я могла угадать его приближение даже по запаху. Вот я сидела и страдала – и есть ничего не могла. Только в салат из вишен выковыривала вишни, да в ладонь собирала какие-то орехи. Жених был в жениховском костюме, а невесту я постоянно теряла из виду. Кандидатуры на невесту было два – обе в белых блузках и в юбках – одна в тем ной, другая в бедой (невеста все же оказалась в черной). Оркестр что-то там орал – Папа лез на сцену, сестра крутилась рядом и смеялась, меня уговаривали то поесть, то выйти из-за стола. А я вдыхала запах дяди и боялась смотреть в ту сторону. В пол одиннадцатого мы были в вестибюле – ехать. Ждали только дедушку – его волки съели, шутила бабушка. Откуда волки в ресторане? Я сожалела, что дядя уже уехал домой. А то волки были бы как раз кстати – но дедушка уже спускался. И тут мама решила меня подпричесать – и обнаружила вши.



 Как я первый раз ругалась матом.
Когда я была маленькой, то знала, что есть всякие разные нехорошие ругательные слова – многие из них в детском саду мы знали и иногда применяли. Я тоже один раз их, так сказать употребила. Гуляли, мы значит, перед обедом, я у забора может подкоп рыла, а тут грязная такая девочка с серым лицом подошла. Она не ходила в детский сад - жила в соседнем доме, в многодетной семье и гуляла по двору с ключом на шее. Она по ту сторону забора и я по ту сторону забора. Стояла она и камень какой-то ногой возила и печенье. И вдруг говорит – «вот говно». Потому что там действительно говно было, и она в него вляпалась. Я подумала – как же так – стояли молчали, и вдруг она такое говорит. Я напряглась и выдала – а ты пиписька сраная.
Девочка дожевала печенье и пообещала все рассказать моим родителям. Потом мы еще немного постояли и помолчали и она ушла. А вдруг и вправду моим родителям расскажет? И они поймут тогда какой я у них невоспитанный ребенок… Я стала просить родителей ходить другой дорогой - не мимо ее дома. А потом мне было интересно, как разговаривают алкоголики. Когда мы с родителями выходили на улицу – вертела головой – искала алкоголиков.
 И вот они нашлись – шли такие два – мимо ателье и один говорит другому – « ****упля» – так это и есть мат – решила я стала собирать его – начало было положено.
 Моя первая кража
Я тогда училась во втором классе. И мы все тогда играли во вкладыши. Это такая игра была. Тогда только появились иностранные жвачки, а у них были вкладыши. И этими вкладышами мы на перемене играли. Клали стопкой один на другой и били ладонью по стопке, – если что перевернется – ты это выиграл. Жвачки были не у всех. Их в переходах по три рубля продавали. Но не всем покупали, да и вообще…три рубля тогда это было все-таки много. И поэтому многие эти фантики таким путем зарабатывали. А вообще-то их можно было копить и любоваться. И вот, один парень принес кляссер с марками, только вместо марок в них эти вкладыши-фантики были. Он давал их каждому посмотреть. И я что-то не удержалась, схватила один с комиксом с какой-то собакой. На следующий день, не будь дурой его поменяла, а потом срочно поиграла им - запутывала следы. Парень, похоже, вообще не заметил.
А потом больше ничего не крала


Первый раз я ударила человека и им оказалась моя сестра. Мне было пол года – поэтому я не могу утверждать, но она говорит, что было именно так. Она наклонилась ко мне, кровати, а у меня в руках были детские весы. Я серьезно посмотрела на сестру и ударила ее по носу. Даже шрам остался –хотя я тоже его не видела. За это она меня ненавидит и постоянно вспоминает эту историю.
А сама я помню нечто другое – мне было три. Я гуляла во дворе под родительским присмотром. Гуляла с прутиком – такой тоненькой веточкой. А тут один дяденька мимо шел. Он жил в соседнем доме. Ходил в красных штанах. У него была собака сенбернар - Пират. А сам дяденька имел кличку бармалей. Наверное, мне перед этим читали сказку «Золотой ключик», а потом ставили пластинку. Поэтому у меня взыграла моментальная ненависть на проходящего «бармалея». Ух, бармалей какой – сказала я и двинула его изо всей силы той палкой, которая была у меня в руках. А он даже не заметил.


Первый раз я соврала за обедом в детском саду. Года четыре было. Нас там заставляли доедать все до конца. А вот летом нас слили в одну группу. Там были другие воспитательницы и другие порядки. Но я это сначала не знала. А на обед была курица. Такой гадкий кусок с чем-то коричневым внутри и серой кожицей в крупный пупырышек. В общем, эту кожу я сжала в кулак и собиралась незаметно выбросить в туалет. Прихожу – а там народу целая очередь. Стоят такие в трусах и майках и ждут, когда толчок освободится. Я последней стала, поскольку у меня другие несколько цели были.
Когда я ходила в детский сад, то знала, что ябедничать не хорошо, и не делала это там. А только дома – на свою сестру. А другие дети не знали этого. А может, им было скучно стоять или они были слишком любопытные, поскольку кто-то сказал воспитательнице – А что это у нее бумажка какая-то в кулаке торчит. Воспитательнице тоже, наверное, было скучно просто так стоять и смотреть, чтобы никто из детей не провалился в унитаз и не захлебнулся там чем-нибудь этаким.
Кулак я разжала и показала сморщенную курицу.
«Зачем тебе курица в туалете?»
Как зачем? Чтобы ее съесть. Я представила себе такую картину - папа. Мама. Дедушка, сестра и кот – все заходят в туалет с кусками курицы и жадно ее поедают. Сок стекает на унитаз.
Да, говорю – у меня все едят курицу в туалете – мы там собираемся и поедаем ее.
А сейчас я стесняюсь ее здесь есть, так как народу много, да и настрой не тот.
Вообще-то, как оказалось, это была хорошая воспитательница – она разрешала после обеда не спать и комаров от нас выгоняла, «малярийных». Поэтому она просекла всю ситуацию и отвела меня обратно, где кушали и показала на неубранные еще тарелки – видишь, у нас все, кто что есть не хочет – оставляет.
И ты оставь и в следующий раз не ходи в туалет с курицей.
И даже не ругала меня. А я все равно сказала, что ем курицу в туалете – и все у меня так едят – так как традиция такая издавна у нас протекает.
Так и не созналась.

Первый отказ от публичных выступлений случился на мою голову в парке. Там был какой-то концерт для детей в обычный выходной день лета. И я с родителями там присутствовала. И был там конкурс – прочитать стихотворение и тогда на желтой картонной машине тебя покатают два сказочных персонажа. Кажется, Самоделкин и Карандаш. Я знала много стихов и сидела и ела эскимо палочкой из стаканчика, в котором мы собирали обычно землянику. Это была забота моих родителей – чтобы я мороженое на землю не уронила (кстати, до сих пор со мной такого не случалось, хотя я довольно давно уже ем мороженое по0нормальному). И вот родителя меня толкают – мол, давай, читай. А я про себя кучу стихов прочитала – и не пошла – испугалась. Так что они другую девочку покатали. Вокруг зрителей – два раза. И хоть она сама в машине сидела – ей все равно надо было ногами перебирать.


Моим первым открытием, которое очень удивило меня и испугало, было то, что люди, оказывается, как я додумалась в три года, изучая дни недели. Люди-то, живут по вполне налаженной схеме – пять будних дней и два выходных. А потом снова. Я подумала, что человек зависит от этих вторников и понедельников и четвергов и выйти из них никогда не может и что великие люди – это продавцы, потому что у них могут быть выходные в другие дни недели, и они хоть как-то пытаются нарушить замкнутость своих действий. Но они все равно получаются несчастными людьми. Ведь они, бедные, в эти дни просто ходят и скучают, ведь остальные-то работают! Но все равно они оставались для меня великими фигурами. Я их боюсь до сих пор.

Моим первым рассказом был, конечно же, не этот. А в жизни еще столько всего, кстати, сегодня моим первым был борщ, а вот второе я как-то не очень (Лучше две тарелки борща).