Новогодняя ночь неудачницы

Новогодняя соната или новогодняя ночь неудачницы
Провожать Новый год для меня безумная пытка. Не люблю и не умею праздновать что-либо, а тем более такой праздник праздников - Новый год.
Хоть бы этот Новый год не наступал. Я могла медленно и уныло жить: работать без этого глупого праздничного перерыва, думать без него, жить без этой мишуры и блёсток, пьяных и совсем пьяных. Мое участие в этом празднике всегда было унылым и неинтересным, как я сама. Однажды под утро мне пришлось вызывать скорую помощь для своего знакомого, у которого началась белая горячка. В другой раз, моя лучшая подруга устроила дебош, и я еле дотащила её до студенческого общежития. По дороге она горланила песни и материлась, а я чувствовала себя полной идиоткой. Это было на втором курсе института. Однажды мой обколотый и совершенно невменяемый приятель покончил с собой на студенческой новогодней вечеринке. С тех пор прошло много времени, но я до сих пор чувствовала себя совершенно лишней на этом радостном для всех людей празднике.
Мой жених, человек недалёкий и неприятный, как личность, потащил меня встречать Новый год в ресторан. Но за полчаса до назначенного времени, когда часы пробили десять, я отказалась от ресторана, и мы отправились к моим друзьям. Вася был жутко недоволен и обижен, но я скорчила равнодушную мину и всю дорогу спокойно смотрела в окно. Вася немного остыл, но всё же оставался надутым, как индюк. Сколько он не пыжился и не надувался, меня этот факт оставлял абсолютно безразличной. Это обижало его ещё больше.
Я думаю, что нет ничего странного в том, что я собиралась выходить замуж за Васю. Ещё с юности мужчины мало интересовали меня, а я, к сожалению, совсем не интересовала мужчин. Не знаю, почему так случилось. Я не была некрасивой и не была глупой, как пробка. Родители и многочисленные родственники, постоянно гостившие в нашей киевской квартире, изваяли из меня достаточно воспитанную и вполне правильную девушку, с набором стандартных фраз и ассортиментом милых улыбок. Но жеманничать я не умела по своей природе, а заученные реплики не шли на язык. Я всегда была одна. Конечно, вокруг меня были мужчины. Они, иногда достаточно настойчиво, пытались ворваться в мою жизнь. И знаете, среди них были очень неплохие люди. Но я - дура. Притом дура от природы. Это, как Божий дар. Я отгоняю свою счастье, и самое дурацкое, что я всегда понимала, что я сама не пускаю радость и любовь в свою душу. Однажды я встретила Васю. И я решила выйти замуж за него. Не знаю почему. НЕ ЗНАЮ!!! Просто решила, и всё. Может, пришло время выйти замуж, или мне что-то привиделось, или причудилось, или в какой-то момент захотелось выскочить за первого встречного. Никто не знает. Но выйти замуж я собиралась именно за это бездарное существо.
Искать объективные причины, почему Вася решил осчастливить именно мою персону, я не стала. Не стала, потому что он был действительно глупым и бездарным. Посему я была уверенна, что его поступок был вовсе необдуманным, и ничем не мотивировался.
Итак, маршрутка притормозила напротив дома моих старых знакомых. Этот дом стоял тут, как когда-то казалось мне, целую вечность. Я помнила его пятнадцать лет назад, десять, пять.... Помнила его еще белым и новым с запахом светло голубой краски в подъезде. Помнила первые, нацарапанные чёрным фломастером надписи в лифте. Помнила соседку с пятого этажа - Виолетту Федосеевну, а к жильцам 46 квартиры, мы с Наташкой - моей верной и мудрой подружкой — бегали одалживать табуретки на все семейные празднования. Моё и Наташкино общее прошлое яркой накидкой легло на весь этот серый панельный дом, переплелось через все окна, и золотой пылью осело где-то на накрахмаленной белой тюли в квартире Наташкиных родителей.
Всё так же, не обращая внимания на обиду моего будущего супруга, я оставила его расплачиваться с таксистом, и бросилась к родным зелёным дверям, которые снова возвращали меня в счастливое яркое детство.
Наташка открыла дверь с сияющей счастливой улыбкой. Выглядела она, как всегда чудесно. Новогоднее платье -ярко-красное и легкомысленно короткое, волосы - старательно начёсаны, легкомысленно рассыпаны медными локонами по голым плечам, губы цвета бордо - сияя, легкомысленно улыбаются. Наташка, как всегда на высоте! Подружка, как всегда зажигала всё вокруг. Наталья была с самого детства моим совершенным антиподом. Что самое любопытное, в то же время я с Наташей были, как две половинки. Мы всегда дополняли друг друга. Мы всегда понимали друг друга. Были, как замок и ключ. Наташа была замком, а я её ключом. В ней вечная загадка, а я - ответ на все вопросы. Наташа, совсем напротив, пользовалась большим вниманием противоположного пола. Мужчины просто-таки молились на неё, а она, как беспечный ребёнок, капризничала и устраивала им длинные блистательные в актёрском плане сцены любви и ревности, радости и разочарования. Когда она была весела можно было хохотать вместе с ней до упаду, но стоило Наташке нахмуриться, как у окружающих невольно всё сжималось внутри. Короче, впечатление Натали производила отнюдь неслабое.
Обычное дело, две подруги: одна - имеет бесчисленных поклонников и воздыхателей, и, как минимум, одного настоящего и хорошего спутника жизни, другая - не имеет ничего. В наших отношениях вторую роль сыграла я. Я не отставала ни в чём от Наташки, только в одном - любви, и, кстати, её мне не хватало в жизни больше всего. Иногда я думала, что, может, я просто не могу любить, может, мне просто не дано испытать это чувство, может, я какая-то неправильная. И, знаете, иногда я действительно чувствовала себя ущербной. Но только иногда. А так я была искренне рада, что счастливая роль досталась именно Наташе.
Конечно же, жених моей подружки качественно отличался от моего Васи. Я это признала сразу, когда увидела Сашу, а увидела я его давно. Он был Наташиным женихом ещё со второго курса института, и, несмотря на внешнее легкомыслие, она осталась верна Саше и по сей день. Может, и были другие увлечения, и даже, однажды случилась любовь (Саша безумно переживал), но Наташа в душе всегда любила Сашу и никого больше. К счастью, подруга не была в жизни такой дурой, как я, поэтому счастье своё не отгоняла, а держалась за него хоть и нежно, но уверенно.
Николая Григорьевича и Алисы Вадимовны - Наташкиных родителей мы с Васей уже не застали, они, как всегда, тактично всё приготовили и отбыли праздновать Новый год к своим старым друзьям. Ведь у каждого человека есть, какой никакой настоящий и бесценный старый друг, который всегда примет без осуждения и ненужных фраз.
Стол был отменным. Единственное, что меня немного волновало - о чём Саша будет разговаривать с моим Василием. Это оставалось для нас с Наташкой загадкой до нашего с ней третьего выпитого бокала шампанского и соответственно третьей выпитой рюмки водки нашими кавалерами. Саша, на удивление, не острословил и не опускал Васю. За это я была ему искренне благодарна. Вася чесал какие-то несусветные глупости о политике, о своей работе, о магазинах, о новых моделях мобильных. Он говорил об обыкновенных вещах, которые окружают нас всех, на которые никто не обращает внимания. Да и нет нужды обращать на них внимания. Казалось, Вася говорил о простом и повседневном, но все равно при этом он говорил такие немыслимые глупости и ерунду! Мне искренне было жалко этого маленького безцветного человека, который никого не любил, и которого ничего не привлекало. А ещё сильнее мне было стыдно, что этот человек именуется моим женихом. Я привела его сюда. Я сама провозгласила его своим будущим мужем. Я заварила эту кашу сама, и только мне придётся её расхлебывать.
Мне было тошно смотреть на Васю, и я вышла на балкон. Ах, эти высотные, высеченные из серого камня дома! Они некрасивы и грубы, но они позволяют видеть перед собой, как на огромном полотне весь город. А в новогоднюю ночь город сиял, как никогда. Город переливался салютами и фейерверками. Город взрывался шампанским и весёлым хмельным смехом. В эту ночь город казался помолодевшим и приукрашенным. Это было действительно красиво. Это было радостно смотреть на огромный яркий город, который радовался сильнее остальных городов мира в этот всегда неудачный для меня праздник.
На балкон вышел Саша. Он курил. Достал пачку и, хотя прекрасно знал, что я, конечно, откажусь, протянул её мне. Я, конечно, отказалась.... Разговаривать, похоже, было не о чем. И я, и Саша смотрели на город, который я любила, к которому он был, в общем-то, совершенно равнодушен. Саша курил с удовольствием, выдыхая дым вверх, к звёздному небу. И в этот момент, когда я хмельная стояла под звёздным небом возле красивого сильного и умного мужчины, меня впервые посетила чёрная женская зависть. Как сильно хотелось обладать этим красивым человеком, этим пределом женских мечтаний. Если бы не остатки здравого смысла, я бы, наверное, начала бы мерзко соблазнять Сашу, но выпила я не настолько много, поэтому только тихо сказала:
- Я впервые завидую Натали.
Я не объяснила причин, но он почему-то сразу меня понял. Затянулся и начал выпускать дым мелкими колечками.
- Понимаешь, я ведь всё-таки тоже хочу чего-то большего, чем могу получить. Он улыбнулся:
- Я думаю, что это нормально. Знаешь, сейчас, если бы всё было как-то по-другому, мы, наверное, смогли бы попробовать. Но поздно. Мы знаем друг друга сотню лет, я люблю Натали, а ты целеустремленно пытаешься испортить свою будущую жизнь.
- Это ты о Васе?
- Конечно, о ком же ещё.
- Но мне ведь надо что-то делать. Мне уже тридцать два.
Саша выбросил окурок, пригладил волосы и посмотрел на меня в упор.
- Нам всем по тридцать два. И тебе, и мне, и Натали, и миллионам других людей. Так что же, это причина портить себе будущее?
Саша вышел, тихонько прикрыв балконную дверь. А я думала над его словами. Нам всем по тридцать два.... Когда-то в школе, эти слова звучали нереально и дико. Тридцать два - солидный возраст для состоявшихся сытых людей. Сытых? Может, пресыщенных? Пресыщенных жизнью, любовью, работой, развлечениям? Я не знала. Я не могла этого знать - я никогда так и не стала пресыщенной. Иногда я чувствовала себя голодной молодой студенткой, которая ещё способна на замечательные глупости. Я, конечно, по-прежнему была способна на глупости, но я уже не была так безмятежно молода. Я это явственно ощущала перед и после каждой содеянной глупости. И я прекрасно понимала, почему окружающие не могли понять меня. У женщин за тридцать не укладывалось в голове, как я могу так часто радоваться жизни, не имея приличной работы, детей, надёжного мужа и симпатичного любовника. Им казалось, что я - сумасшедшая. Они не понимали, что я совсем не просто так получила диплом с отличием в театральном институте. Я была не самой последней актрисой. У меня в душе имелся достаточный запас масок, чтобы изо дня в день, снова и снова удивлять своих чопорных приятельниц и их правильных мужей. И я в отчаянии удивляла их, захаживая порою в аккуратные квартирки своих сотрудниц на воскресный чай, или на Рождество, или на День рождения их мужей, тёщ, детей и собак. Я смеялась до упаду, травила анекдоты, дурела и отрывалась, как могла, а вечерами, возвратись домой рыдала до пяти утра, читала Цветаеву и Экзюпери, задыхаясь от рыданий, и, закрывая уши от звона своей разбитой души. Я была несчастна. Я всегда была несчастной. Наташка это знала, поэтому лишь у неё я могла расслабиться, исповедоваться, выпить и поплакать. Натали никогда никого не осуждала, и я любила её за это.
Пошёл снег. И я покинула ночной город и серый балкон.
В комнате было душно. Саша продолжал о чём-то вяло беседовать с Васей, Наташа была чем-то занята на кухне. Часы показывали одиннадцать. Я приехала в дом воспоминаний к своей давней подруге в надежде хоть немного повеселиться в Новый год. Но даже сейчас я чувствовала себя лишней в этом доме. Эти люди не понимали меня не меньше остальных, не меньше, чем я сама себя не понимала. Я села на диванчик, отыскала на столе свой бокал и плеснула в него «Мартини». Выпила. Приторная жидкость искусала всё внутри, и, как подсолнечное масло неспешно влилась в желудок. Мне стало тошно. Вася рассказывал о прелестях зимней рыбалки. Саша смотрел на меня. Он не слушал собеседника. Он смотрел на меня. У меня зазвенело в ушах. Саша после стольких лет ТАК посмотрел на меня! И в этот момент я любила его так, как мне не дано было любить. Это было секундная пьяная безмятежная молодая любовь. Студенческая любовь. Слабость. Страсть. Алкоголь ударил мне в голову и дёрнул сердце. Я уже не могла думать, я лишь безумно хотела его.
Когда Саша снова вышел на балкон, я отчаянно ринулась за ним. Хотела что-то сказать, объяснить, но тут на балконе появилась Наташка.
- Сашенька, возьми Светулю, и сходите-ка в ночной магазин. Совсем забыли о фруктах. Что за Новый год без всяких мандаринов и бананов! Если найдёте, купите ананас. Идите сейчас, а то всё к двенадцати закроют. Все ведь хотят Новый год праздновать. Не одни мы. Она подлетела к Саше:
- Я бы сходила с вами, но Вася вряд ли зафарширует курицу. Ему это явно не по силам. Не в обиду тебе, Светочка. Да, Натали была виртуозом не только в обольщение мужчин. Готовила она отменно.
- Мы пойдём. Сейчас оденемся и пойдём.
Я ответила за двоих и пошла в коридор, одевать сапоги. Пусть нацелуются вдоволь. Наташа говорила, что эта её
новая сверхдорогущая помада не стирается даже после поцелуев. Что ж поглядим!
Я уже полностью была готова, когда они вышли с балкона. Помада не блестела так насыщенно, но честно
держалась. Они, значит, целовались, но не так много. Значит не всё потеряно. Значит, я смогу направить на него
все свои чары и всё своё желание.
«Что я делаю?!!!! Саша - без пяти минут муж моей единственной любимой подруги. И к тому же, он любит её. И
ведь до этого дня я никогда не смотрела на него, как на мужчину», - так думала я, когда Саша застёгивал пальто и
натягивал перчатки.
А снег, не обращая внимания на нас, валил и валил, щедро осыпая мир большими колючими снежинками. Мы молчали. Я думала на тему: «а, если бы...» Но этих «если бы» было слишком много в моей жизни. Чересчур многс для того, чтобы сегодня или даже завтра произошло что-то хоть немного хорошее. Если бы он не любил Натали. Если бы я не любила так Натали. Если бы я хоть немного нравилась ему, как женщина. Если бы я умела общаться нормальными мужчинами. Если бы я была другой. Если бы был другим он. Если бы не валил этот глупый мокрый снег! Я злилась на него за его молчание, а на себя за свои идиотские мечты и неожиданные желания.
А смотрела ли я вообще на мужчин когда-либо? Видела ли я в мужчинах мужчин? Понимала ли я, насколько мне нужен мужчина и насколько в принципе мне нужна любовь?! Я прожила тридцать два года, совершенно не ведая, что это такое, чувство Богов и Дьяволов, богатых и бедных, нищих и королей - любовь.
Чувство, о котором исписано за время существования письменности много километров различных видов бумаги в всех уголках планеты. Чувство, переплетённое в миллионах сердец, спетое в миллионах песен, живущее в миллионах книг. Чувство бесконечно старое и бесконечно молодое, бесконечно гуманное и бесконечно жестокое. Не чувство, а бесконечность, о котором я знала многое, но на самом деле не знала ничего.
Так, молча, мы шли по заснеженному Киеву, который готовился к волшебному празднику — Новому году.
- Знаешь, Саша, говорят, в Новый год случаются чудеса. Ты когда-нибудь верил?
- Смешной вопрос. А разве ты, будучи ребёнком, не верила в сказки и волшебство? Не верила, что станешь второй Золушкой или Белоснежкой? Не верила, что однажды случится чудо, и ты встретишь принца, который увезёт тебя далеко-далеко...
- Ага, например, в Бразилию, где в лесах много-много диких обезьян. Он покачал головой.
- Всё шутишь, Света?
- А как же иначе.
Дальше шли, опять молча, а потом он неожиданно он заговорил.
- Света, ты создаёшь впечатление очень жизнерадостного человека. Ты шутишь, смеёшься, бесишься. Зачем? Зачем? Ведь тебе не смешно смешить людей! Тебя ведь тошнит от собственных шуток. Зачем ты устраиваешь изо дня в день маскарад?
- Потому что я - клоун!
- Света, ты - человек. И, к тому же, ты - женщина!
Было смешно смотреть на его искреннее изумление. Действительно: как же это, одинокая женщина развлекает народ и одновременно ненавидит себя за это. Для Саши это было чуждо и непонятно. Он привык к обществу истинных женщин: горячих, но утончённых, пылких, но нежных, хитрых, но дипломатичных. Такой была Натали. Я же сама называла себя клоуном. Впрочем, я ведь действительно всегда была клоуном. Смешная несчастная одинокая женщина. Задушевная подруга. Хорошая «жилетка». Милая и непритязательная. Короче говоря, попросту НЕ соперница другим женщинам. Какой-то бесполый предмет. Именно поэтому мужчины не часто обращали на меня свои взоры. Они просто не воспринимали меня, как возможный объект вожделения. Саша уверенно повторил:
- Конечно ты - женщина.
- Только мужчины не всегда об этом помнят, - грустно заметила я.
- Может, ты сама виновата? Может, ты не даёшь возможности воспринимать и обращаться с тобой, как с женщиной? Ты не думала об этом?
Как же! Не думала?! Из ночи в ночь я прокручивала в миллионный раз эту мысль. Я анализировала своё поведение, свой вид, свои поступки. Да, я действительно убеждалась, что я сама виновата в своих несчастьях. Я миллионы раз давала себе слово изменится, стать такой, какой мне следовало быть: мягкой, женственной, аккуратной в словах, тактичной, кокетливой. Клялась, но не могла исполнить данного себе обещания. Просто я была другая, а поломать свою природу я не могла, как не пыталась изо всех сил.
- Я думала, Саша, очень много думала.
-И...
- И ничего. Я такая, какая есть. Не важно, нравится или не нравится это другим людям. Мне надоело перед всеми оправдываться, почему я такая: одинокая и непутёвая. Какая есть! Мне надоело плакать по ночам и чувствовать себя пустой. Наверное, я не умею любить. Ты свидетель, мне тридцать два года, ты познакомился со мной, когда мне было восемнадцать лет, и я ведь тогда уже была такой. Поэтому у меня не кризис средних лет. У меня какая-то болезнь, проклятье: я не могу любить. Можешь себе такое представить? Я не могу любить! Не могу, не умею, мне не дано это, как высшая математика. Для меня это чувство - китайская грамота, табу, мечта, нереальность. Называй, как хочешь, но факт остаётся фактом - я пустой человек, в котором никогда не теплилась любовь. Я замолчала. Он тоже молчал. Достал пачку сигарет. Конечно, предложил мне одну. Я, конечно, отказалась. Наконец, пытка тишиной закончилась. Мы дошли до магазина. Купили бананов, апельсинов, киви и даже нашли большой спелый ананас. Что и говорить, удача...
Когда возвращались обратно, Саша, без лишних предисловий, поцеловал меня. Мы стояли, обнявшись под парящими снежинками, целовались, и я все-таки сумела ощутить истинную радость жизни. Мы простояли так, как мне показалось, целую вечность. А, когда он ослабил свои объятия, я посмотрела на часы - прошло всего лишь пятнадцать минут. Как мало нужно для того, чтобы время остановилось. Как много нужно для того, чтобы продлить эти бесконечные секунды радости.
- Милая, - шептал Саша, - Уже много лет я знаю тебя. И все эти годы я удивляюсь тебе и восхищаюсь твоей внутренней силой. Я не мог остаться равнодушным.
- Ты обязан был остаться равнодушным.
- Я слишком долго ждал твоей слабости. Я слишком долго ждал тебя - женщину. Я не хочу прилизанного ожидаемого счастья с Наташей. Она уже давно не волнует меня, как женщина. Как человек - да, но я выучил в ней всё женское. Ты не жеманничаешь, не кокетничаешь, не гоняешься за мужчинами. Наверное, мы сможем попробовать. Ты можешь и умеешь любить, честное слово, умеешь. И ещё как! Ты сможешь любить меня...
- Не говори глупости. В тебе говорят жалость и мужское самолюбие. Но я не в укор это говорю. Нет. Спасибо тебе. Спасибо. А теперь, ты иди, пожалуйста, к Натали, скажи ей, что у меня разболелась голова и Васе что-то скажи, хотя это не важно. А я, уеду...
Я не дождалась ответа, поймала машину и уехала. Дома оставила записку:
 «Дорогие папа и мама!
Я уезжаю. Не пытайтесь понять, почему. Вы искренне полагали, что ваша дочь до сих пор - маленький беспомощный ребёнок. Простите, за откровенность, но ваша дочь давно уже выросла. Она превратилась в чуждого вашим пониманиям жизни человека. Она слишком жёсткая, слишком неженственная, слишком простая. Милые мои родители, я вас всегда любила, но мы никогда не могли понять друг друга. Я ни о чём не сожалею. Я покидаю вас с лёгким сердцем и мягкой ироничной улыбкой. Спасибо за всё. Не ищите меня. Мне тридцать два года и у меня всё будет хорошо. Ваша дочь, Светлана.»
Записка получилась какой-то злой, но это уже было всё равно.
Я собрала самое необходимое, села в поезд и уехала. Уехала от старого. Поезд размеренно постукивал колёсами, а я отставляла за собой своих родителей, свою лучшую подругу и её жениха, который в эту ночь её предал. Там где-то в квартире дома моих воспоминаний, я оставила бездарного глупого и, наверное, по-своему несчастного Васю -моего первого и не состоявшегося спутника жизни. Я оставляла за окном поезда своё детство и юность, свои старые мечты и старые заботы. Я даже рассталась со своим любимым томиком Цветаевой. Оставила Цветаеву, значит, оставила вместе с ней свою многолетнюю тоску и ночные слезы. Я уехала от старого, чтобы в другом городе встретить таких же суетливых людей и такую же бесконечную печаль.

Авторские права полностью защищены!!!