Анастасия

Посвящается девушке, подарившей надежду

Я не уверен, что это действительно происходило, но откуда бы у меня взялись эти воспоминания, если этого не было? Отчетливо помню, что искал её. Еще помню, было что-то ужасное, но очень смутно, только тяжесть в груди, когда вспоминаю и странное чувство невесомости, вроде и не со мной этой произошло, придумал, наверно.
Я всегда боялся, что так никогда её и не встречу, или наши пути пересекутся, но я не смогу её узнать. А может, скажу какую-то глупость, и она растворится.
Мне было мучительно больно от мысли, что мы уже встречались, и я этот шанс упустил. И, действительно, иногда я четко осознаю, что она была уже рядом когда-то, совсем давно. Я точно знаю, что люблю её, но как такое возможно, если я даже не видел её? Такие сомнения, а для меня самое естественное – сомневаться, приводили меня к глубоким депрессиям, выходя из которых я уже не надеялся, но зато обретал покой. И тогда приходили видения. Во сне или наяву, не знаю, я видел её, ощущал её запах, её дыхание, и самое главное – чувствовал. Чувствовал, как она обнимает меня, но я не могу ничего сделать, не могу ответить, не могу прикоснуться к ней. И вера возвращалась ко мне, и я заново начинал поиски. Я видел, как она сидит одна в своём доме, в её окно светит солнце сквозь желтые шторы, но она грустна и бледна. Она даже не надеется, что я найду её, курит одну за другой и снова бежит туда, где ей становиться еще больней. Ей улыбается девушка из другой жизни, которой совсем не тесно на плакате в коридоре, но и не робко перед миллионном слушателей. Уголками губ она отвечает этой диве и захлопывает дверь.
Когда же я начал рисовать? Случайно, не помню, просто решил вдруг нарисовать её образ. Я помню, что рисунок был совершенно реальный, но теперь он совсем не такой. Мольберт остался на улице, когда пошел дождь, все контуры смылись.
Постоянно дождливо, привкус чего-то соленого, крови, или слез? Куда мне идти, где её искать? Когда я закрываю глаза и забываюсь, мне кажется, что она гладит меня по щеке, касается моих губ и находится всегда рядом со мной, во мне самом. Если бы я только смог её найти…
Когда мне становилось невыносимо плохо, я всегда садился и рисовал. Рисунки всегда были рядом со мной, я хотел показать их ей, когда найду, и был твердо уверен, я точно знал, что они помогли, или помогут мне её найти.
Этот невыносимый дождь, когда он закончится? Такое ощущение, что он продолжается всю мою жизнь. Дворники сбривали упавшие на стекло капли. Гроза только началась, а я даже не знал куда еду. На обочине я увидел девушку в черном плаще с капюшоном. Я никогда не брал попутчиков, но тогда я почувствовал что ситуация в точности похожа на один из моих рисунков. Когда я проехал уже достаточно далеко, что-то заставило меня развернуться. Может, мне было жалко, что она промокла насквозь, но скорее я понял, что она может как-то помочь мне. Когда она села рядом, я стал рассматривать её лицо. Растекшаяся тушь, мокрые волосы и вообще все черты были размыты, как будто я смотрел на неё во сне. Неужели это она? Почему-то я знал, что у неё должны быть светлые волосы и большие голубые глаза, а эта девушка тёмная и совсем другая… Я показал ей рисунок, она бросила на него один взгляд и сразу заявила, что она не та, кто мне нужен. Попросила отвезти её к церкви. Когда мы приехали, девушка дала мне открытку. На ней был указан адрес неразборчивым, жутко похожим на мой, почерком, «Дом на набережной. Той, которая знает». На набережной стоит немало домов, но я знал, что речь идёт о старинной усадьбе, с дубовыми резными дверьми и окнами в которых редко горит свет.
- Оставь её себе, или доставь получателю. – Сказала она и вышла. Прошла мимо церкви и направилась вдаль. Я долго наблюдал за её скользящей походкой, пока стена дождя не скрыла силуэт целиком.
Рисунком на открытке было алое пламя на фоне ослепительно синего неба. Сперва мне показалось, что открытка действительно горит.
- Мне нужна та, которая знает, – обратился я к угрюмой немолодой женщине в холле старинного дома. Она мрачно осмотрела меня и указала на второй этаж.
Комната была освещена лампой в зеленом абажуре над креслом-качалкой и тлеющими угольками в добротном камине. Все окна были плотно зашторены, на стенах висели всевозможные картинки и горшки с цветами. В кресле мерно покачивалась старушка в цветастом халате. На её морщинистом лице отражались огоньки камина. Я даже не стал уточнять, мне сразу стало ясно, это именно та, которая знает.
- Спасибо, я давно жду эту открытку, для меня она очень важна, - без всяких эмоций поблагодарила она. – И тебя тоже давно жду…
Эта загадочная пожилая женщина, мне кажется, была самым старым человеком на земле. Она говорила сухо и резко, но я чувствовал, что она желает мне добра. Её глаза были светлы и непорочны, как у ребенка.
- Сколько у тебя уже было видений? – осторожно спросила она.
- Думаю пять, да пять… - После недолгих воспоминаний ответил я.
- Это плохо, очень плохо... Запомни, если ты найдешь её – ты спасен, и это единственная возможность быть вместе. Следующее видение будет последним, – мне стало жутко от этих словах, хотя их смысл остался для меня непонятным.
- Что это значит?
- Ты не поймешь, просто запомни. Ищи суть в мелочах. Доверяй своим догадкам и верь, обязательно верь, это всё, что у тебя есть.
- Если я найду её – я спасен? – неуверенно повторил я.
- Только там, где уже не будет границ блаженству, ты сможешь приблизиться к ясности, сейчас старайся не вдумываться.
Она взяла открытку и ловко бросила её в камин, откинулась на спинку плетеного кресла, закрыла глаза и больше не говорила со мной. Я смотрел на огонь и видел, как обугливающаяся открытка сворачивается в причудливый цветок. Присмотревшись, я заметил, что каждый уголёк в камине что-то собой представлял, одни были похожи на цветки, другие - на африканские фигурки. Не знаю, как долго я всматривался, но когда я вышел из дома на набережной, было уже совсем темно и улицы были пустынны.
Перелистывая альбом, я заметил эскиз с изображением рояля, льющего музыку. Что это могло значить? Мне нужно к чему-то прислушаться или сыграть. Я поехал по проспекту с надеждой, что найду еще какую-нибудь подсказку. По дороге мне попадались встречные и попутные машины, но только тогда, когда я думал о них. Чем дольше я ехал, тем сильнее меня охватывало чувство тревоги. Времени у меня оставалось немного, нужно было спешить. Я уже готов был выть от бессилия, когда на огромном красочном щите увидел анонс «Концерт молодых талантов. Скрипка, контрабас, фортепиано». Ну вот, фортепиано! Я был возле билетной кассы уже через пять минут. Но чувствовал себя так, как человек пришедший то ли не вовремя, то ли вообще не туда.
- Вы не видели девушку с белыми волосами неземной красоты и небесного цвета глазами? – Спросил я у продавщицы дрожащим голосом.
- Я не видела её, - с горечью сказала она, словно, увидеть её значило для этой женщины так же много, как для меня найти.
От кассы до театра совсем недалеко, но мой путь длился едва не вечность. Когда я добрался, концерт уже начался. Я решил не входить, чтобы не разминуться, устроился перед самым входом и стал ждать. Несколько часов пролетело незаметно, люди начали выходить, я судорожно водил глазами по прохожим в одинаковых плащах, с одинаковыми зонтами, но она так и не вышла. Для меня это было тяжелым ударом. Я с трудом нашел в себе силы, чтоб не рухнуть наземь. Когда самые медлительные посетители покинули филармонию, я посмотрел на афишу возле дверей. Юноша со скрипкой, девушка с контрабасом и за фортепиано спиной сидит… ОНА. Ну конечно! Она не слушала этот концерт, она играла! Сколько раз за последние часы я видел этот плакат и не замечал. Если бы я зашел в зал, я бы узнал её сразу. А сейчас уже слишком поздно. Я побежал к служебному выходу. Моё сердце разрывалось на куски от боли. Я еле дышал. Как только я выбежал из-за угла, я увидел, как она уже садится в такси.
Мной овладело такое ощущение, что я знаю, не потому что оно так, а оно так, потому что я так знаю. Вот и сейчас, стоило мне подумать иначе, и я бы встретил её. Мои страхи, мои сомнения показались мне источником всех моих бед. Я теряю её, теряю навсегда, сердце больно-больно сжалось, безнадежность набросила на меня петлю отчаяния. Я сделал последнее усилие, чтобы сохранить веру.
- Анастасия! – Прокричал я из последних сил. Она обернулась и с удивлением посмотрела в мою сторону.
Как я мог забыть? Анастасия, сколько раз я произносил это имя. Она всегда вздрагивала, когда я называл её так, а мне нравилось, что она не может привыкнуть. Голубые-голубые глаза, как небо на открытке и страстные алые губы
- Мы всегда будем вместе… - Прошептала она, подбежав.
- Да, Настенька, теперь всегда. – Ответил я и забылся.
Господи, сколько можно разлучать нас? Каждый раз всё по-новому, но цель всегда одна.

***

Тонкая трубочка мерила время капельками крови, еще день назад шансы выжить были почти нулевыми. Пять клинических смертей. Этой ночью он был близок к шестой, но с утра его пульс стабилизировался, в глазах Анастасии появилась надежда, в словах доктора – уверенность.
- Мы всегда будем вместе, - Анастасия сквозь пелену страха вырвала из себя эти слова. Потрескавшиеся от постоянной горячки губы юноши слегка шевельнулись в ответ, - Значит, ты слышишь, ты всё это слышишь? - Она была удивлена и счастлива от мысли, что может рассказать ему, что она чувствует.
Пришла медсестра делать уколы.
- Он очень сильный, он борется. – Взбодрила она девушку.
Анастасия вытерла слезу и взяла парня за руку.
- Да, он сильный… - Автоматически повторила она. – И он ехал ко мне! – Настя разрыдалась, она больше не могла сдерживаться.
Сестричка отвлекла несчастную вопросом:
- Вы давно вместе?
- Да. – Растерянно бросила Настя.
- А как вы познакомились?
- Познакомились?- Настя хотела попробовать вспомнить, но не смогла. – Мы знали друг друга всегда.
Еще вчера она отчетливо помнила, что они встретились на выставке, она увидела картину и замерла. Закат был нарисован точно таким, каким она представляла его в мечтах. Высокий парень подошел и спросил беззаботно:
- Нравится?
Настя посмотрела в его колючие карие глаза и ответила:
- Очень.
- Дарю, - Он улыбнулся и больше никогда не уходил.