Гёдель и полнота литературы

Виктор Ганчар

На днях, перечитывая творение Гука Йабовски (1) (кстати, в этой версии, без матовых слов, по-моему, стало хуже), я встретил фразу: «А любители нелинейности в литературе могут увидеть здесь ребус в виде икебаны и замучиться его разгадывать».

Ну надо же, подумалось мне – так они скоро дойдут до мнимых функций, векторных полей, а там и до конформных преобразований недалеко…

Речь, конечно, не может идти о математической нелинейности – вертелось в голове – скорей, это кусочно-непрерывная функция – та же линейная, но разорванная на куски, которые вперемешку заново составляют их нелинейную литературу.

Какое-то время я размышлял о том, что эвристический багаж точных наук несравнимо богаче жалких филологических потуг на научную объективность. Говоря проще, в точных науках накоплена масса интересных идей и смыслов, а также способов их формальных преобразований друг в друга и, в том числе, сведения к набору линейных зависимостей, тогда как самый последний писк литературы постмодернизм (может уже и не последний) – это только что найденная на ощупь идея из трёх-четырёх общепризнанных. Видимо, в литературе обычное дело – продвигаться на ощупь.
Потом я устыдился своего математического снобизма, тем более, что математик я по академическим понятиям никакой, а литератор ещё худший, и оставил эти размышления без последствий.

Однако недавно мне случилось увидеть многократные Секреткины заявления «это не имеет отношения к прозе» высказанные в адрес авторов включённых в Избранное 3.5 (2). Хотя в целом я согласен с её оценками (правда, по другой причине – нелюбви к художественной литературе), меня зацепили эти уверенные апелляции к якобы аксиоматическому понятию – проза. Какие там ещё аксиомы в литературе?! Вообще, аксиома это договорная истина, а в состоянии ли договориться между собой литераторы? Сомнительно…

И тут вспомнилась теорема Гёделя о неполноте. О, это знаменитая теорема! Общее мнение: «Гедель … внес важнейший вклад в основы математики, настолько революционный, что раздвинул границы этой дисциплины и оказал существенное влияние на общее мировоззрение и культуру 20 века» (3). Вот так!

В вольном пересказе теорема звучит следующим образом.
Если мы создаём некую систему, которая включает в себя буквы (алфавита), правила составления слов из этих букв и определённый набор истинных утверждений – аксиом, и при этом заботимся, чтобы система была логически непротиворечивой, то тут нас ждёт облом: доказать непротиворечивость, используя методы самой системы, чего можно было бы ждать от полной системы, не удастся! Всегда найдётся формально верное утверждение, которое ни доказать, ни опровергнуть будет невозможно. Возникает противоречие. Система оказывается неполной.
Отсюда, важный вывод: доказать непротиворечивость нашей системы можно лишь из пределов другой системы, внешней по отношению к нашей и более широкой.

Применительно к литературе теорема даёт два следствия:

1) Либо литература должна быть признана противоречивой, то есть не исповедующей логики, а значит, о каких аксиомах может быть речь? Все авторы и рецензенты правы по-своему.

2) Либо придётся допустить, что существует некая внешняя по отношению к литературе система, пользуясь средствами которой, можно будет доказать непротиворечивость собственно литературы. И тогда правы лишь те, кто ссылается на эту мощную внешнюю систему.

Мне лично более по вкусу второй вариант. Он какой-то многообещающий. Правда, сказать что-то вразумительное на эту тему я пока не могу. Может кто-то знает?