Сирень

 «Устрой себе день открытых дверей:
 -Да, Вам скучно!
 -А Вам?
 -Смешные Вы мужчины – да женщинам,
 просто нужны развлечения»

Что-то подтолкнуло его к ней. Девчонка, как девчонка, каких тысячи. Первый раз с друзьями, бывшими сослуживцами по Афганистану. С его Салангом и вечной пылью. Тряской в машинах и БМП. Экземами. Неразберихой и тупостью армии, и всего происходящего.
Потерями. Встречами. И цинизмом во всём.
-Светик, Све-е-е-тик.
Враспевку, они повторяли её имя и все пятеро, смеялись. Только умоляли Серёгу ехать помедленнее. Потому , что им казалось будто они несутся в ракете. При этом они вжимались каждый в своё кресло, и напряженно смотрели в окна с замершим страхом в глазах. Но при этом, самодовольно, по тихой внутри и наружно сосредоточенно смеялись.
Так действует анаша. Курили её там и продолжали, собравшись курить её здесь.
Девчонки стояли возле подъезда, когда они садились в Серёгин микроавтобус и напросились, чтобы их довезли до телевышки.
В этом полуподвале они собирались почти каждый день. Бравада. Братство и потаенное отмежевание. Делёж, перепадающих кусков и кусочков. Тут, там. Как удастся. Кому кредит, кому палатку на рынке или аптеку. Где-то хорошее место.
А ему ларёк.
Второй раз встретились. А глаза уже сказали.
Ты?
Я?!
Встречи, свидания. Бурное, переменчивое время.
Её словно подменили. Перестала ночевать дома. Мама просто извелась с ней. Отговаривала. Брат вообще полез в разборки.
А они ничего не замечали. Жили уже только собой. Счастье прилило, им. Она влюбилась в него. И он.
Свадьба. Взяли в долг квартиру. Машинёшка, какая-никакая но своя. Сытость. Можно же, можно жить. Паши и будет всё. Главное не грубить и не нарываться.

Мечущийся, подпёртый ломом в собственном ларьке, который на совесть сделал своими руками…
Когда казалось бы всё налаживалось…
Ведь везло же там в Афганистане.
Вторые сутки в верховьях реки бушевал «афганец» - ураганный, юго-западный ветер, несущий тучи пыли и невыносимую сушь. Солнце превратилось в багровую точку, вокруг не было видно не зги.
Вот уже третий день, остатки нашей десантной роты, безвылазно сидели вкопавшись в землю, буквально напоровшись на хорошо вооружённый и довольно значительный отряд «духов». Скорее всего, он тоже был на марше. Их сдерживал караван с оружием, на который нас и навела бригадная разведка.
Наступающая ночь не принесла никаких перемен. Перекрёстный огонь, не позволял даже высунуться из щели. По импровизированному брустверу непрерывно щёлкали пули и осколки. Комвзвода Олег, наш магаданский – только после военного училища, чудом прополз к нам в окопчик. В части нас, земляков было восемь человек. Новости были плохие. Непогода нас отрезала от основных сил, а по земле до дивизии двое суток. Сегодня вечером разбили, последние три разведмашины. Связи не стало. Нас похоже спасал неистовый натиск ветра и стоящая при этом одуряющая духота. Хотя для воинов противника, постоянно, не одно столетие ведущих войны с разными завоевателями «афганец» не помеха, скорее наоборот.
Засветили фонарик, просмотреть карту, на случай отхода. Всё вокруг покрыто слоем пыли, она висела в воздухе и першащим комом стояла в горле. Всё приобрело желтовато-серую окраску. До ближайшей базы сто с лишним километров. Из 108 человек в живых осталось около сорока, при этом на девять раненых , шестеро тяжелых, в том числе и ротный. Решение, оставаться до конца. Огонь спал, выстрелы стали реже. Олег уполз. С гор приволокло огромную чёрную тучу, стало темно как в бочке. Невероятной силы ливень, в одночасье хлынувший с небес всех заставил нырнуть под брезент. Воздух заметно посвежел. Ливень вскоре превратился в мелкий моросящий дождь, который и сыпал до полудня следующего дня. По очереди выспались. Противник не давал о себе знать. Выбрались из укрытий. На влажной после дождя земле не было ни одного следа. Не оказалось их и на подсыхающей глине, на позициях противника. Очевидно, предвидя грозу, они ушли раньше до ливня и выиграли у нас сутки на непогоде. Мы, угрозы для них без техники и связи, уже никакой не представляли. Вечером пришли вертушки и началась эвакуация. До госпиталя умерло ещё четверо, не довезли и командира роты. У него было тяжелейшее ранение в живот. Мозг в мельчайших подробностях зафиксировал все детали этого боя, самого тяжёлого за всю службу. Олега тоже увезли в госпиталь, у него оказалось осколочное ранение голени, уже третье с начала службы. В окопчике он это дело замолчал. Из земляков осталось трое.
Как потом выяснилось, нам противостоял отряд в полторы тысячи человек. Он был выдвинут для сопровождения каравана с оружием в котором впервые крупной партией перевозились американские зенитные комплексы «Стингер». Так что «афганец» нас тогда спас. Потом было сопровождение останков на родину. Цинковые ящики, запах припоя. Торжественная мрачность, рис с изюмом и море водки. Состояние присутствия на бойне с вопросом в глазах:
-Зачем?
И невозможностью ответа, из страха за собственную жизнь. Вообще же с той войны нас вернулось только двое.
Олег после госпиталя служил по специальности в подразделениях РЭБ. Но ранения не прошли даром. Кадровые части пришлось оставить. Вернулся в Магадан. Здесь сразу взяли в ФСБ тогда КГБ назвали фед. бюро разведки.
Сейчас другое дело, здесь чуда видно не будет. Ни тогда, так теперь.
Запахло бензином, поливали со шланга. Видно всё предусмотрели. Выйти бы, вырваться на минутку, а с другой стороны, кто там. Может, тоже служили, вопрос только где?
Рвануло. Задыхаясь и сгорая мельтешащее, сознание выхватывало виденное, как калейдоскоп. Обида. Жалость. Потом ни стало ничего. Остался сгоревший покорёженный ларёк.
Олег и его люди нашли всех. Разговоров не было. Работал закон. Если бы было можно Как принято говорить в армии, при обнаружении противника, уничтожить его всеми имеющимися средствами.
У Олега смерть Андрея ассоциировала с виденной где то картиной «Наводнение в Петербурге»…княжна Тараканова…каземат…решётка…
Как сон. Похороны, венки. …товарищи и слёзы, слёзы. Много слёз.
Роды…
Андрюшке – 5 лет. Эти годы……..
Мама…если бы ни она………..Помогал Олег, сослуживец Андрея. Вместе призвались, вместе всё прошли и также вместе вернулись домой, в Магадан.
Скручивала её тоска. Сжимала. С хрустом. И столь же сильно, выбрасывала её этой силой дикого одиночества в людей. Для ещё более большего заблуждения в них и отрешения от них. Также ищущих и страждущих. Притиснутых горем со всех сторон. Алчущих свободы и не находящим ничего… А потом уже ничего и не ждущим. Но по прежнему верящим в какое-то избавление.
Олег, чуть, что Олег……….
-Дочка, ты его любишь?
-Мама, я беременна. У нас будет девочка.
Отпуск…
Майские праздники……
Съездили в Сеймчан…мост через реку Колыму..
Ездили на озеро Солёное ………поймали трёх крабов. Забавно было смотреть, как Катя ещё никогда не видевшая их живыми. Сначала напугалась, а потом освоилась… он держал её на руках и она осторожно гладила их пальчиком, а потом не разрешала их варить…
9 мая….
Сирень…………клещевой энцефалит ….с Приморья..
Скорая…….
Больница…
Наступила глухота…Уже тлела и чахла. Как …..опавшая листва. Безысходно, уныло. Забыто и обречённо.
Она попросила похоронить себя рядом с Андреем.
Умерла, а смерть её как будто вывернула...
Олег ровнял плитки на дорожке между памятниками и бросал взгляды на детей. Андрейка и Катенька сидели под одним большим его мужским зонтиком на скамеечке болтали ногами……… о чём-то о своём говорили.
Осенний дождь выстукивал ему:
-Двое, двое…
Не стало двоих. И осталось двое.
Как-то будет дальше.