Нельзя ответить нет. Глава 12

12. (Окончание)

 Хранительница не пустила ее в Центр.
- Еще чего! – сказала она грубовато. – Центр для больных и ослабленных или же для совсем неопытных. А ты, молодая и сильная, да еще претендующая на Позднее Лето, давай сама.

Адрика обескураженно потопталась перед дверью. Надо было спросить у Тиши, как она собиралась возвращаться “вниз” в случае долгого отсутствия Ноты. Хотя, вполне возможно, Тиша бы не сказала. Кроме того, чужой метод мог ей элементарно не подойти. Ну ладно, сама так сама…

Она отыскала в сквере уголок потише и задумалась. С чего же начать? На что настроить мысли и чувства? Или позволить им течь свободно?

А что происходило у нее в голове, когда Нота велела через секунду открыть глаза, но уже в другом месте? Похоже, что ничего не происходило, – просто не успело. Нота сказала – она сделала. Что ж, это тоже вариант. И Адрика попыталась.

С первой попытки не получилось И со второй тоже. Но в конце концов тактика сработала, и…

Все еще не веря глазам, она снова и снова оглядывала дикий лес, и ей, как раньше, было легко и радостно, и казалась, что она стала выше на голову. Оборотни?.. Да, вон они. Зубастый кролик и кто-то еще, на дрожащих лапах… хилые какие-то, рахитичные и… и… скукоженные. Припадают к земле и косятся на светло-серое пятно с ней рядом. Не подходят… Ну и замечательно.

Она пошла наугад, глядя по сторонам, и быстро обнаружила то, что искала. Кусты спелой ежевики. Адрика сорвала несколько ягодок, прокусила кожицу на одной и раздавила в пальцах другую. На языке остался пресно-сладкий вкус. Когда ягода перестает быть ягодой?

Немного подождав, она услышала, как рассекают воздух сильные крылья. Через мгновение огромный ворон мягко опустился на пень в метре от нее. Она была почти уверена, что уже нащупала ответ сама. Но… Лучше не игнорировать прямые подсказки.

- Ты не мог бы сказать мне, что по пути теряет Барн? – спросила она, и птица услужливо, без промедления отозвалась:
- СОК..
 
Немного подумав, она задала следующий вопрос:
- А что позволяет сохранить сок?
- ИСКРЕННОСТЬ.
 
 Девушка понимающе кивнула. В камне ее кольца, чистом, как слеза, разгоралась, на глазах удлинняясь, светло-синяя стрелка, стремящаяся замкнуть третий треугольник – незаметно для нее образовавшийся треугольник Раннего Лета… В задумчивости, едва сознавая, что делает, она протянула вперед ладонь с оставшейся ежевикой. И, прежде чем она успела отдернуть руку, ворон вытянул шею, аккуратно подобрал ягоды и издал серию довольных щелчков. Адрика весело рассмеялась.

- А где мне найти сфинкса? – спросила она затем.
 Птица повернулась и махнула крылом. После чего, поняв, что вопросов пока не предвидится, поклонилась девушке и взвилась в небо, предоставив взметнувшимся за ней сухим листьям суетливо порхать вокруг большого, бугристого пня. Один листочек вскоре остановился, повиснув на верхнем сучке, словно за ухом. Адрика чуть улыбнулась. Вот в чем главная загадка сфинкса – существа, чья жизнь измеряется десятками веков, а возможно, и тысячелетий. Ему все еще интересна бабочка.
 
 Она пошла в указанную сторону, пытаясь глядеть на окружающее глазами сфинкса. Вот птицы вьют гнезда, а рядом другие – уже обучают птенцов летать… пугливо косятся олени… гуси где-то вдали кричат протяжно… лоси сбрасывают рога… тоскуют соловьи, белки вовсю готовят свои запасы... а если приглядеться, видны первые снежинки… – вечная смена жизненных циклов, больших и малых. Сотни лет круг замыкается и замыкается. Ну и что?... Гроздья рябины и одуванчики... и пожелтевшие листья, и пчелы на цветках шиповника, и подснежники... воркование горлинок в объятиях листопада... и талый снег, и мухоморы, и медведь в малиннике, и чудовища у пирамиды, и люди “внизу”… Круг можно увидеть целиком, одномоментно, но он все равно остается кругом. Ну и что?!

 Сфинкса она нашла на первом же перекрестке, часа через полтора. Она не могла бы поклясться, но, кажется, это был тот же самый, ее сфинкс. Правда, глаза у него почему-то стали зелеными. Но у нее теперь не возникло желания задавать никчемные вопросы типа: “А почему у тебя другие глаза?”; “А сколько вас здесь всего?” – или: “А есть ли у тебя имя?”
 
 Адрика открыла было рот, но он поприветствовал ее первым, и она поняла, что он предвидел ее приход.
- Я не знаю, зачем пришла, – честно призналась она. – Зато мне кажется, что ты знаешь.

Солнце светило ему прямо в изумрудные глаза, но он и не думал щуриться. Скорее уж наоборот -- солнечные лучи перед ним тушевались.
- Ты прошла через Раннее Лето, – сказал он. – Поздравляю. И что ты собираешься делать теперь? Будешь думать о Решающей Оценке для Позднего?
Адрика пожала плечами. Она действительно еще не решила.
- В Позднее Лето так просто тебе не проникнуть. По крайней мере без пропуска.
- Ребенок, – кивнула Адрика. – Мне говорили сибиллы. И не только они. – Она сделала паузу, прикидывая, как лучше выразить свои ощущения. – Я хочу в Позднее Лето – если не прямо сейчас, то чуть позже, но хочу. Но я не хочу заводить ребенка только ради того, чтобы приблизить Решающую Оценку. Чтобы быстрее пройти испытания. Или повысить творческий потенциал. Или сделать карьеру... И что это вообще за слово – “завести”! Как котенка…
- И правильно, – невозмутимо, как всегда, одобрил сфинкс. – Вопрос не в том, чтобы родить ребенка. Вопрос в том, чтобы с ним вместе не родились чужие оборотни. Как это произошло, например, с тобой.
- Со мной? – медленно повторила она.
- У твоей матери был тот же выбор. Но она предпочла оставить все как есть.
- Потому что боялась – эхом откликнулась Адрика, больше на собственные мысли, – боялась потерять то, что уже имелось под рукой. Моим родителям не удалось вместе пройти по радуге. Не знаю, была ли в этом чья-то вина, но… То, что возникает как результат настоящего Поиска, просто не может принимать форму… форму равнодушия – так, во всяком случае, мне всегда казалось.
- Правильно казалось, – подтвердил сфинкс безмятежно.
- Но это же, в конце концов, их личная жизнь. – Она недоуменно заглянула ему в лицо. – Разве я имею к ней отношение?
- А иначе откуда, как ты думаешь, все твои проблемы с возлюбленным? Почему ты до сих пор не с ним? – Сфинкс тряхнул гривой и повторил раздельно, как бы подводя черту: – Ребенок должен быть от избранного.
- А если кому-то так и не удалось избрать? Что тогда?
- Но у тебя-то он есть, – заметил сфинкс очень спокойно. – Избранный. Эриксен Совитар.
- Угу… – фыркнула Адрика. - Вот только он пока не в курсе!
- В курсе, – неторопливо возразил сфинкс. – Он тебя чувствует. В конце концов, ты о нем думаешь десять лет.
- Но это скорее мои проблемы.
- Разве? – Сфинкс посмотрел на нее, сузив глаза. – Вот я о тебе думал, думал, и ты пришла.
- Ты меня звал? – удивилась она. – Так вот оно что… Тогда, конечно, и он не может не откликаться… – При воспоминании о своей прогулке накануне она мысленно застонала. И как она не поняла? Леган же предупреждала, что в конце Раннего Лета ей достаточно будет его позвать! Правда, она-то считала, что для этого ей необходимо прикладывать особые усилия. – А ему это не мешает?
Сфинкс покачал головой.
- И… он меня ждет? Все это время? – продолжала удивляться она, пока до нее не дошло, что, собственно, она делает: задает вопросы сфинксу. Который к тому же, как это ни странно, пока ни разу не воспользовался своим правом играть в шарады. А вдруг это признак особого коварства? Вдруг он сейчас что-нибудь как возьмет да как скажет… а она потом мучайся и думай, куда бы это пристроить -- и желательно до того, как пойти к Эрику…
Но сфинкс только усмехнулся.
- Может быть.
 
 Загадочный, как кто? Адрика перевела дух. Если ее Эрик и впрямь окажется хотя бы наполовину таким же загадочным, ей с ним придется нелегко. Но, вопреки здравому смыслу, эта мысль ее не огорчила.
- А… – “Зачем ты меня звал?” – хотела спросить она, но вовремя замолчала.
- Я хотел дать тебе совет, – как ни в чем ни бывало ответил сфинкс.
Адрика продолжала выжидательно молчать.
- Не сомневайся, – закончил он.
Девушка подождала продолжения, но его не последовало.
- Я не спрашиваю в чем, – осторожно заметила она наконец.
- А ни в чем, – беззаботно “уточнил” сфинкс. – Но особенно в том, что относится к Эрику.
- Ну, что ж, – сказала она, подумав, – спасибо за совет. А что… – Она поспешно закашлялась и начала заново: – Мне думается, ты хочешь чего-то взамен.
Сфинкс согласно, с серьезным видом кивнул.
- Да, кое-чего я хочу. Видишь ли, я заинтересован в том, чтобы ты как можно быстрее двигалась вперед.
- Вот как?

Он лапой смахнул с плеча упавший лист и обернулся хвостом – точь-в-точь как кот, только на кончике хвоста пушилась кисточка.
- Мы ведь действительно в какой-то степени зависим от тех, кому помогаем. Чем быстрее они растут, тем больше мы приобретаем…
- Очков?
- Возможностей. А ты – одна из самых перспективных человеческих особей, с кем мне в последние годы приходилось иметь дело.
- Перспективных? – она рассмеялась, на этот раз не слишком весело. – Хотелось бы мне сказать, что я польщена и всякое такое, но ведь, объективно говоря, я не справлялась с испытаниями. Если бы не эта критическая ситуация, которая буквально подняла меня до себя – или над собой? – я могла бы завязнуть там до конца жизни!
- Такую ситуацию тоже нужно заслужить, – заметил сфинкс.
- Вот как? – Это не приходило ей в голову, и она почувствовала, что сбита с толку. – А как же Ксет? Получается, он тоже ее заслужил…
- Разумеется! – Сфинкс филосовски пожал плечами. – Его предупреждали как могли. И сойки с сороками на него часами кричали, пытаясь привлечь внимание к воронам - безрезультатно. И спотыкался он на ровном месте, и голова у него начинала кружиться, и погода ни с того ни с сего портилась.
- Погоди. Если Мина и Нарим своими действиями вызвали катастрофу – чуть не сожгли пирамиды…
- Пирамиды сжечь нельзя. Как раз наоборот – лучше не находиться около них, когда не положено.
- Не понимаю…
 
 Сфинкс терпеливо начал объяснять:
- Пирамиды собирают энергии, разные – солнечную, лунную, от растений, от животных, от камней, от людей, от стихий, от созвездий, – и каждая в строго определенные часы стекает по их внутренней поверхности и скапливается в центре. И тогда ты можешь ей воспользоваться, – при условии, конечно, что точно знаешь как. – Он бросил на нее многозначительный взгляд. – Например, если встать в центр ровно за три часа до полудня, ты “подзарядишься” энергией, усиливающей интеллект. Но стоит провести там лишние несколько минут… – Адрика поежилась. – И полученный переизбыток может сильно усложнить твою жизнь, а то и привести к сумасшествию. Скажем, заставит тебя раньше времени воспринимать тонкие планы, но не подарит необходимой твоему сознанию гибкости... или сопротивляемости. Ты улавливаешь мою мысль?

Она уловила и сокрушенно покачала головой: кому, как следует из народной мудрости, всегда везет? Потом попыталась продолжить:
- И Мине с Наримом понадобилась какая-нибудь энергия огня…
Сфинкс очень по-человечески махнул лапой:
- Да как раз Мина с Наримом тут ровным счетом ни при чем.
- Вот как? – Ей невольно пришло в голову, что недостаток интеллектуальной энергии ничуть не меньше усложняет жизнь.
- Они, конечно, наломали огромную кучу дров, – продолжал он, – но им, к счастью, образования не хватило бы разобраться в пирамидах – их природе и назначении. Чего не скажешь об этом твоем упрямце Ксете.
До нее наконец дошло.
- Пока он просто изучал и фиксировал излучение, все было ничего. Но позже он решил, что способен им управлять – при известной толике воображения прийти к этому было нетрудно. Если коротко, он пытался заставить пирамиды излучать по порядку весь спектр – в им самим установленном порядке.
- И он рассчитывал, что получится? – слабо удивилась она. – Даже мне понятно, что такие предметы должны быть хорошо защищены.
- Ему пришлось на них воздействовать. Чтобы “расшевелить”. Он подключил к ним все, что смог, и всячески стимулировал. Кризис наступил перед грозой, когда в атмосфере больше всего электричества. Так что каждый имеет то, что имеет, Адрика.
“Наверное”, - подумала она и в смешанных чувствах огляделась вокруг. А чем сама она заслужила еще одно паломничество в мир живых загадок?
- Ты ведь мог связаться со мной и там, у меня дома. А предпочел позвать меня “наверх”.
- Мог, – не стал отпираться сфинкс. – Но ты не хотела. Тебе хотелось видеть меня, лицом к лицу.
Адрика почувствовала, что краснеет. Он и об этом знает?! Впрочем, чему же тут удивляться? Cфинкс есть сфинкс.
- Да? – бросила она, глядя в сторону.
- Да, – уверил ее собеседник и важно пояснил: – Я тебе нравлюсь. Хочешь, я покажу тебе Эрика? – совсем уже другим, добродушным тоном предложил он.

Не успела она ни изъявить согласие, ни даже толком осмыслить предложение, как всего в нескольких шагах тихо замерцал голубоватый шар со смутно знакомой фигурой внутри. Даже просторная светлая куртка на ней казалась знакомой… Затаив дыхание, Адрика ждала, когда изображение обретет четкость и она сможет рассмотреть лицо.

Да, это был он – мужчина с моста. Он смеялся, свободно раскинув руки, негромко, но заразительно, и смотрел сквозь нее живыми светло-карими глазами. Разница в сорок лет? Да ему нельзя было дать и пятидесяти! Ах да, это же истинный облик… Из-за его спины вышел зверь с витым рогом, доверчиво опустил темно-серую морду ему на плечо. “Единорог? – ощутила она прилив нежданной нежности. – Интересно, мой или его? Да их там двое!” Еще одно серое создание показалось рядом с Эриком; единороги коснулись друг друга носами; более изящный, нежно окрашенный зверь встретил ее взгляд и подмигнул обоими глазами, словно улыбнулся…

- Ну как? – вклинился сфинкс, и видение дрогнуло.
“Очень некстати”, – чуть было честно не ответила она. Изображение не погасло, как на экране, а свернулось в бутон и словно развеялось.
- Ты расслышала, что он сказал?
- Нет… Я ничего не слышала.
- Он сказал: “Оставь по капельке страстей – пусть будут в радуге”. Только не спрашивай, кому он это сказал, договорились?
- Э-э-э… да.
- Хочешь еще о чем-то спросить? – поинтересовался сфинкс. – Не стесняйся – всегда пожалуйста.

“Вообще-то, кажется, да, у меня наклевывается еще вопрос, – осознала она, – принципиальный”, – и хитро прищурилась.
- Как я уже знаю, единорог близко подходит к тем, кто не тратит попусту сил и сохраняет искренность, то есть понимает как свои реальные нужды, так и порывы. Но я все еще не знаю, как его сохранить: как сделать, чтобы ничто постороннее не становилось между нами.
 
 Сфинкс откровенно рассмеялся, и она снова поежилась под изумрудными стрелами его взгляда.
- У меня тоже есть единорог, – сообщил он лукаво. Адрика искоса глянула по сторонам, что вызвало у него новый взрыв смеха. – Нет, ты его не увидишь. Я впустил его в себя. Теперь он надежно спрятан и ВСЕГДА со мной. А заодно помогает мне сохранять… сок, – почти озорно добавил он. Его глаза вспыхивали и переливались нечеловечески ярко. – И беречь этот сок от оборотней. Конечно, я и сам больше не вижу своего единорога, зато в любой момент могу его почувствовать, было бы желание. – Он негромко фыркнул, явно веселясь вовсю.

“И чего смеяться? – Адрика смущенно почесала нос - и обнаружила, что тоже улыбается. – Мог бы прямо сказать, что ему импонирует мое нахальство”. И этим надо было пользоваться.
- Я все-таки не совсем поняла, – сказала она прямо, – ты и в дальнейшем согла… будешь мне помогать?

Сфинкс неопределенно склонил голову. Возможно, ему трудно удерживаться от искушения дать “достойный” ответ? – подумалось Адрике. Тогда не стоило бы его дразнить: сфинксу -- сфинксово.

Однако от помощи его отказываться тоже не стоило:
- Я только хочу знать, каким образом ты будешь со мной связываться.
- Ты должна научиться меня чувствовать и понимать, что я хочу сказать, – независимо от того, где будешь находиться. Но сначала, конечно, тебе лучше выходить на меня “снизу”. Потом, когда подрастешь, будешь иногда подниматься сюда. Когда очень соскучишься, – добавил он, сверкнув глазами.
Она с подозрением посмотрела на него.
- Мне для этого надо стать сибиллой?
Сфинкс снова развеселился.
- Да нет же, не обязательно. Хотя, конечно, принадлежать к их Школе – надежнее, чем действовать в одиночку. – Он по-кошачьи потянулся, играя мышцами, и взглянул на нее как-то по-новому, отстраненно. – Давненько я не пускался в такие долгие разговоры – с неспециалистами. Теперь я ухожу, – мурлыкнул он и добавил значительно: – Я не прощаюсь. Это значит: помни обо мне!
 
 И он начал растворяться в воздухе. У нее был последний шанс попробовать узнать его настоящий облик, но, уже настроив зрение на нужную волну, она передумала и отвернулась. Зачем? Зачем все загадки разгадывать сразу?

Она еще постояла на пустом прекрестке, приводя в порядок впечатления и разглядывая свое кольцо. Три треугольника, контроль эмоций, искренность и воля. Все прочее более или менее ясно, но вот что делать с волей… С другой строны, раз уж треугольник Раннего Лета заполнен полностью, она и с волей вот-вот должна разобраться.

А все-таки, если подумать, зачем она ему понадобилась, сфинксу? Что бы он ни говорил, а из таких, как она, у него должен иметься богатейший выбор. Может, он просто неравнодушен к тем, кто ценит его загадочность? Н-да… И что только не лезет в голову!

* * * * *
Итак, первым делом – единорог. И Адрика неспешно двинулась по правой дороге, высматривая чернильных птиц. Долго ей этим заниматься не пришлось: через метров сто на разлапистой, корявой сосне она увидела того, кто был ей нужен. Девушка широко улыбнулась:
- Будь так добр, подскажи мне, как объединиться с единорогом?
Вещун готовно “каркнул”:
- НЕ МЕШАТЬ, – и сразу же унесся в синюю высь, как если бы был очень занят.

Она проводила его удивленным взглядом. Кому не мешать? Единорогу? Или себе? Ладно, разберемся – и Адрика медленно повернулась, протягивая руку. Серый шелковый нос тут же ткнулся ей в ладонь. Она погладила зверя по лбу, у основания рога, по сильной, гибкой шее, коснулась пятнышка на левом ухе… А потом его вдруг не стало.

Но в следующий момент ее маленькая, личная Вселенная начала разворачивается, и расти, и заполняться теплым платиновым свечением… На всякий случай Адрика посмотрела на руку – она не удивилась бы, если бы и кожа ее начала светиться. Но рука ничуть не изменилась, разве что в кольце, пересекая третий треугольник, возникли три почти бесцветные линии – “задел” для следующего.

Мысль, что больше она не увидит великолепное создание, в первый момент расстроила девушку. Но зато, вероятно, теперь им станет проще общаться? “Проверим!” -- не откладывая решила она.

Это правда, что меня сбивает с пути излишняя самостоятельность? Сбивает, - немедленно осознала она, – так же, как излишнее стремление к совершенству. Понимание пришло из глубины той Вселенной, родной и платиново-шелковой, возражать которой просто не хотелось. И в чем это выражается? В основном в том, что я не принимаю всерьез мнения окружающих и норовлю все сделать по-своему – не потому, что боюсь попасть в зависимость, как Рит, а из-за уверенности, что лучше знаю, как поступить. Но разве это неверно? Интуиция… Это неверно, когда затронуты чужие интересы. Какая может быть интуиция, если выбор позиции определяется… воспитанием, например, как у Тиши. Или чувством долга, а точнее, вызовом себе, как у меня. Если бы я отправилась к нему три месяца назад, то, обнаружив неучтенные ранее трудности, скорее всего сочла бы, что мой долг – перебороть себя, подавить мешающие страсти и мужественно ринуться навстречу новым подвигам. Во имя любви. А доказав себе, что могу, я наверняка с легким сердцем вернулась бы назад - любовь во время самоборьбы отодвигается в сторону. Но как же это преодолеть? Слушай и учитывай, когда принимаешь решения, только и всего. И не бери на себя лишнего – делись ответственностью, делись, не бойся – экономь волю...

Перед тем, как “спускаться”, она захотела в последний раз взглянуть на лагерь. Где он, она не имела понятия, но почему бы не попробовать перейти туда так же, из точки в точку? Не сомневаясь…

“Очевидно, сегодня мой звездный час”, - пришла она к выводу в третьем по счету “пункте”, углядев знакомые дуб и вишню. Отойдя немного в сторону, она остановилась на пригорке – отсюда прекрасно было видно лагерь. Палатки, костер, Вандр со своим травяным котлом, Нота, что-то втолковывающая группе ищущих – уже своих, “школьных”… Среди них стоял внимательно слушающий Барн, сосредоточенный и решительный, как человек, который что-то наконец обрел, а рядом с ним – невысокая, чуть сутулая девушка с независимо-усталым лицом...

И, разумеется, монстры. Десятки ходячих кошмаров, и все такие громадные…

Кажется, они ее тоже заметили. Более того, она готова была поклясться, что ее узнали. Что делать?! А ничего. Легко сказать!

Один из них двинулся к ней… Прежняя паника так и норовила нахлынуть, и Адрика лишь усилием воли удерживалась на месте. Потусторонние тела, исчезающие щупальца, леденящий взгляд глаз, которых нет… Я боюсь! Что мне делать?! Смотри. Стой и смотри спокойно.

И она продолжала смотреть.

Ну, вообще-то, если говорить объективно… очень объективно… не так уж они и уродливы. Странны невероятно, да, и до жути непонятны, но это ведь не одно и то же… Страх постепенно сменялся любопытством. А они не причинят мне вреда? Нет, конечно. Я имею право тут находиться. Меня пригласил сфинкс! А к их территории я даже не приближаюсь. Мон… Туземец постоял, точнее, студенисто поколыхался перед ней какое-то время и… поковылял назад, к сородичам.

От радости она едва не запела – и вдруг заметила, что частичка ее внутреннего, серого сияния, выплескиваясь наружу, озаряет слабо трепыхающихся оборотней, и, кажется, растворяет их понемногу…

Почему прошел страх? А потому, что я дала дорогу его конкуренту. Как просто! Да, похоже, следовать течению не всегда плохо. Иногда течение мудрее нас.

Ни воронов, ни соек нигде больше не было видно. Над лесом, высоко-высоко, гордо раскинулась двойная радуга – два семицветия, уходящие концами в светло-синюю бесконечность.

* * * * *
Прямо “сверху” переместившись в Позднее Лето, она отыскала ближайшую справочно-информационную службу Поиска и через четверть часа уже держала в руке бумажку с адресом и полным именем.

Она немного подумала, не посмотреть ли сначала центр города – солидные здания банков, дома и коттеджи из серовато-бурого камня, завлекающие рекламы гостиниц, колонны театров, шпили церквей... кажется, даже небоскребы… Но что-то напомнило: для этого еще будет время. К тому же у многих “позднелетних аборигенов” ее присутствие вызывало удивление, а она сегодня была как-то особенно чувствительна к чужим эмоциям.

Ей нужно было не в центр, а ближе к окраине. До дома она добиралась целый час, а добравшись, обнаружила, что уже начинается вечер. Дом оказался старинный, построенный с добротной элегантностью и, очевидно, регулярно подновляемый. В подъезде был идеальный порядок, а в лифте висело зеркало. Покосившись в него, она убедилась, что коротенькое путешествие “наверх” чудесным образом излечило все ее синяки и шишки, оставив лишь слабый намек на их “былое великолепие”. Тем лучше.

Седьмой этаж, самый последний. Тяжелая дубовая дверь. Скромная табличка с именем жильца… Она чуть помедлила, проводя пальцами по выпуклым буквам, – Эриксен Совитар – и приготовилась войти.

“Я искренна. Это значит, что я помню о своей сути. Мне хотелось бы, чтобы ты тоже помнил, – о своей и моей, и я не сомневаюсь, что тебе это доступно. А больше мне от тебя ничего не нужно…”

Ей показалось, что звонок прозвенел ошеломляюще громко. Но за дверью была тишина. Она позвонила еще раз. Никто не отозвался. Очень странно… Она была уверена, что он дома и даже – почти – что ждет ее. Вот тебе и “не сомневайся”!

Она бесцельно покружила вокруг дома, соображая, стоит ли ждать до ночи. Ей почему-то казалось, что нет. И у нее имелась уйма дел, которые еще можно было успеть сделать сегодня. Например, неплохо бы найти Леган. И Кара с матерью. Они, конечно, волновались все это время – надо бы их успокоить. И вещи нужно забрать и особенно документы – чтобы начинать искать работу и оформить на себя Тишину квартиру.
Она в последний раз взглянула на темные, пустые окна и шагнула в Раннюю Весну.

* * * * *
Пара девчушек исуганно шарахнулись в сторону, когда она “вышла” прямо посреди улицы. Ей хотелось сэкономить время и оказаться поближе к дому, но тут она с запоздалым раскаянием подумала, что, возможно, делать этого не стоило, и поторопилась убраться подальше от нервированных “зрителей”. К своему подъезду она подошла как раз вовремя, чтобы столкнуться с выходившей оттуда Мизой.
 
- Кого я вижу! – справившись с первой оторопью, закричала та. – А я как чувствовала, что ты вот-вот объявишся! О, новый перстень! Значит, тебя можно поздравить?
- Думаю, да.
- Гм! – Миза критически оглядывала ее с ног до головы. – Он хоть красив?
Адрика беззаботно пожала плечами:
- Не знаю.
- То есть как? Ты с ним была или нет?
Три недели – или три месяца? – имея дело с воспитанной Тишей, она успела отвыкнуть от такого напора.
- Я его видела, – ответила она с уклончивой честностью.
- Ну и?
- Ну и рядом с такими, как он, об этом не приходится задумываться.
Миза усмехнулсь и снисходительно изрекла:
- Нет мужчин, чья внешность нас бы не заботила. Особенно с ними рядом.
Спорить Адрика не стала: к чему?
– Я пойду, Миза. Я так давно не была у себя дома.
- Странно, что ты вообще вернулась. За вещами, что ли?
- И за ними тоже...

Миза только фыркнула. Адрика совсем уже собралась поморщиться, но… “А ведь я тоже так фыркаю, – открылось ей вдруг. – Ужас. Надо за собой следить”.
- Кар там? – спросила она спокойно, указывая на дом. – Я его просила присмотреть за квартирой.
- Я думала, ты мне обрадуешься, – надулась Миза, – расскажешь что-нибудь интересное, а ты сразу про Кара… -- И, внезапно оживившись, предложила: -- Пойдем сегодня на вечеринку к Дине, будут все наши, кое-кто новенький и один очень способный скрипач…
- Вот как?

Миза запнулась, еще раз, долгим взглядом, вгляделась в нее, и, судя по всему, результаты осмотра ее не удовлетворили.
- Ты стала совсем другая, – заявила она безапелляционно. – И, должна сказать, тебе это не идет.
- Что?
- У тебя седой волос в челке. И взгляд какой-то тормозной…Ты даже не замечаешь, как постарела! И дались тебе эти отработки?

“Зато ты, похоже, все такая же: никак не поймешь разницу между старостью и зрелостью”, – подумала Адрика и вдруг поняла, что Миза тоже изменилась. Она сильно поправилась – когда успела? – кожа ее не сияла молодостью, а в глазах было много красных прожилок… Вероятно, она менялась все время, просто Адрика не замечала?

- Миза, Миза, – сказала она спокойно, удивляясь, насколько не трогает ее пропасть между ней и бывшей лучшей подругой. – Спелая ягода не та, что высохла и сморщилась, а та, что полна сока.

Миза снова фыркнула, на этот раз обиженно, но последующий пассаж Адрика пропустила мимо ушей: за углом мелькнуло и сразу же скрылось вроде бы знакомое лицо. Странно, странно знакомое…

Лицо показалось снова. Черноволосый юноша, скорее даже мальчик, вышел из-за угла и, неуверенно переступая, вытянутой рукой касаясь стены, начал прокладывать себе путь – в ее сторону. Лоб у него был напряженно нахмурен, губы сжаты. Неужели... Рит?

Она бессознательно двинулась к нему. Он, словно почувствовав что-то, остановился. Потом попятился, все так же держась за стену.
- Рит!
 
 Он вздрогнул, еще больше напрягся, повернулся и с неожиданной прытью понесся прочь, прямо по проезжей части.
- Осторожнее! – крикнула она и в удивлении притормозила. Вот чудак! Зачем же убегать? Можно подумать, она будет ему навязываться. Но… только бы не упал!

Мизы возле дома уже не было. Она поднялась на свой этаж и нажала на кнопку звонка. Если и здесь никто не откроет… Но шлепанье ног по паркету не заставило себя ждать, и через две секунды она уже лицезрела Кара. Он радостно вскрикнул и бросился ей на шею.
- Адрика! Как хорошо, что ты пришла! Я тебя так ждал!
Она улыбнулась и, все еще занятая мыслями о Рите, шутливо бросила:
- Что, опять со своими девицами разобраться не можешь?

Она рассчитывала, что он засмеется в ответ, давая ей время освоиться с возвращением, но он смущенно кашлянул и поскреб подбородок.
- Ты знаешь, я… Ну, в общем - да, у меня проблема.
- Вот так, сразу? Без передышки? – намекнула она, проходя в комнату, но он пошел за ней по пятам с явным намерением во все посвятить.
- Помнишь мою последнюю девушку, Литу, – ты еще сказала, что она похожа на одуванчик?
- И что с ней? – сдалась она, опускаясь на тахту. – Поставь хоть чайник.
- Я мигом! И рагу разогрею, и чай вскипячу, – засуетился он, убегая на кухню, и загремел чем-то на плите. – До Литы у меня была другая… – нетерпеливо продолжал он, просунув голову в дверь.
- Похожая на мышку?
- А?.. Да. Так вот, неделю назад эта, которая мышка, позвонила и сказала, что… что…
- Беременна?
- Да нет, бог с тобой! Но у нее нашли какую-то инфекцию, не из опасных, но ужасно неприятную и трудновыводимую. И она заявила, что это от меня.
- А это от тебя?
- Да. Нет. То есть не знаю. Я проверялся, у меня она тоже есть, но кто кого заразил…
- Понятно, – вздохнула она. – И что дальше?
- Как что? Ведь теперь и у Литы, наверное, тоже… ну…
- Ну так предупреди ее, и как можно скорее.
- Да ты что?! Ты ее не знаешь: она и слышать после этого обо мне не захочет! У нее такие строгие взгляды! Мне даже пришлось сказать ей, что она у меня первая…
- Первая? Да из твоих подружек можно организовать профсоюз. А она тебя сама нашла?
- Ну да. И она мне безумно дорога. Я ее очень люблю…
- Ну что ж, в таком случае тебе просто придется потолковать с любимой девушкой по душам - и договориться.
- Просто?! Да не могу я говорить с ней об этом, пойми!
- И ты хочешь, чтобы к ней пошла я и рассказала, как ты ее любишь?
- Ну да…
- А с какой, собственно, стати?
- Как это?

Не отвечая, она поднялась, сходила на кухню, убедилась, что рагу еще не разогрелось и вновь угнездилась на тахте, с дымящейся чашкой в руках.
- Ну Адрика, ну пожалуйста! Ты же сможешь ей объяснить как-нибудь, чтобы она поняла. Поговори с ней, она тебя послушает…
- Кар, а ты ничего не путаешь? Это же твоя девушка и ваша любовь. Ты уверен, что после моего визита она не перестанет тебя уважать?
- Но ты хоть попытайся! – Не замечая ее молчания, Кар продолжал упрашивать. – Ты же никогда меня не бросала! Я сам не знаю, как это случилось, но честное слово, впредь я буду осторожней…
- Кар, – ледяным тоном сказала она.
- Клянусь, что это в последний раз… Что?
- Нет.
- Как? Ты откажешься мне помочь? У меня, кроме тебя, ни братьев ни сестер нет, а ты…
- Нет. – Адрика глотнула обжигающего чая, поморщилась: слишком сладкий. – Потому что я тебя уважаю.
- Но…
 Под ее взглядом он осекся и заморгал.
- И это ты называешь уважением?! – прорвало его наконец. -- Бросить человека в трудный момент, на произвол судьбы!
 Адрика не торопясь придвинула к себе журнальный столик и поставила чашку.
- Кар, – как можно ласковее сказала она, – я больше не считаю нужным улаживать за тебя твои обычные трудности. Ты меня слушаешь?
- Я тебя слушаю, -- ответил он медленно. – Я тебя слушаю. Но не узнаю! Ты стала совсем другой и, честно-то говоря, с тобой теперь намного хуже, ты… ты как камень!
- Придется привыкнуть, – произнесла она ровным голосом.
- Вот как… Ну и привыкай одна! – Он сдернул сумку со спинки стула и выбежал из квартиры.

Да, привыкать придется, и ей в первую очередь.

Матери она тоже не понравится. Мать всегда опасалась влияния сибилл. Считала, что они учат не тому – не тому, что необходимо в реальной жизни. Может, из-за этого и затею с “паломничеством” не одобрила – думала, что уж после него Адрика точно захочет в Школу? Забавно…

Она вздохнула и огляделась. Все как обычно. В представлении Кара “присматривать за квартирой” означало “в произвольном порядке складывать на пол стопки журналов про автомобили и компьютерные новинки”, а пыль он отказывался признавать как физический фактор. Хлопотный подарочек для возлюбленной-аккуратистки! А уж на кухне…

Когда она, по локоть в мыльной пене, отчищала плиту, в дверь позвонили. Брат вернулся? Хорошо. Значит, созрел для настоящего разговора, серьезного.

Но уже на полпути к прихожей она почувствовала, что это не Кар.
Рит? Ну конечно! Справился со своими амбициями и все-таки ее нашел! Ну слава богу, хоть кто-то в этой жизни учится поступать разумно...
Вытирая на ходу руки, Адрика с улыбкой распахнула дверь.

 На пороге стоял Эрик.