Одиночество и мы

Одиночество. Оно наваливается, словно некая мифическая глыба, способная придавить под своей массой лучшие мечты, надежды, мысли, решения. И просто – самого тебя. Кажется, что прожерливое чудовище – древний вирус, прошедший сквозь века и устоявший перед всевозможными лекарствами и эликсирами, несомые человеческим прогрессом. Устоявшим и - окрепшим. Оно эволюционировало не вслед, но вместе, магическим образом обращая руку дающую в руку бичующую. Будто два брата близнеца: родившиеся от одного отца и одной матери, роли их разительно непохожи.

Капли дождя струятся по стеклу, прозрачными жемчужинами устремляются в избранные потоки. Пройдет время, и они уплывут в никуда.
Когда ты одинок, в голову так и лезут странные мысли, вопросы, образы. К примеру, что чувствует самоубийца, решаясь на последний шаг. Представляется жертва, загнанная проблемами в метафорическую колбу неизбежности. Метка: “сдать на анализ”. Взяла подпорченный помидор, покрытый пятнами, и в свободном от них поле, нарисовала шариковой ручкой глазки, носик, ротик улыбкой.
Хватило б фантазии жить.

Каждое лекарство – это яд в малых долях. Когда ты слишком болен, чтобы следить, за тем, что говоришь, можешь произвести престранные известия. В детстве у меня был случай бреда, что в другой ситуации можно было бы назвать божественным наитием. Я хотела говорить о том, как мне плохо, а получались нравоучения о Господней природе. Это был совершенно неосознанный процесс, мой язык и восприятие собственной речи отказали.
Цинизмом было бы судить по такому факту о всех божественных откровениях, данным людям через “избранных”, но именно так я и считаю. Однако я уверена, что подобная “музыка”, как явление, - элемент внутренней субординации по борьбе с болезнью. Моя человеческая организация сама выбрала лекарство. Через день я выздоровела.
 
Самая пагубная для души болезнь – одиночество. То, что не делает нас сильнее, в конце концов, убивает. Когда ты одинок, место страха занимает фактор панического ожидания, непосредственно сопряженного с формой искаженного анализа. Досужие воспоминания приобретают трагическую важность, воскладывая крест неизбежности. Адекватная переоценка событий исключена по причине отсутствия самого движения. Ведь если тебе не для кого и, в целом, не для чего стараться, то сама грань между жизнью и смертью стирается. Обрекая себя на скитания в пустыне собственных мыслей и воспоминаний, ты все дальше уходишь от людей. Устойчивость психики в этом контексте может обеспечить лишь обретение цели, то есть направления.

Наши материки – огромные недвижные корабли в океане. Они настолько огромны, что в отдаленных друг от друга местах рождались различные коммуникации. Они разростались, пока не достигали линии соприкосновения с другими. Но даже на самой сравнительно малой территории существуют свои метафорические корабли. Матросы на них – представители одного ремесла или увлечения. Словом, такой корабль – субстанция некоего единодушия в задачах и целях. Обычно они общечеловеческого харктера. К примеру, импровизированные “клубы” картёжников или любителей домино можно найти повсюду.
Одинокий же человек подобен выброшенному за борт.

Секс служит не только целям воспроизводства, но является и средством коммуникации. Как всякое мероприятие между двумя и более людьми, он способен породить культуру. Будем ли мы здесь говорить о связи гетеро, или гомо. “Секс ради секса”, являясь хорошим антидепрессантом, лекарством в борьбе со стрессом, имеет, однако, мало общего с духовностью, поэтому в сфере культурного значения его увидеть вряд ли удастся. Насилие же вообще противоречит принципу коммуникации, если оно не обусловлено желанием двух сторон, как это проистекает в садо-мазо культуре. Тем самым, греховность образа Содома и Гоморры стоит рассматривать лишь на уровне общей бездуховности нравов, но не как клеймо на нетрадиционные отношения в целом. В кадке взаимопонимания, из какой может произрасти прекрасный цветок любви, стериотип - гость непрошенный.

И все же, одиночество – слово поэтическое. Сколько стихотворений ему написано, сколько дум посвящено. Именно в одиночестве рождаются исключительные творения искусства. Что же это на самом деле – одиночество? Веревка на шее или путь избранных? Конкретно ли, или имеет массу обличий? Прежде всего надо сказать, что постоянной единицей оно является лишь в общей системе человеческого, но, имея своим носителем определенного индивидуума, обеспечено специфическими особенностями. По сути, все мы в той или иной мере одиноки. По мотивам этой простой истины можно успешно обосновать и реализовать идею о том, что кому-то вы нужны, - было б желание.
Если избавится от пассивного чувства своей роли невольной жертвы в обстоятельствах, всегда можно повернуть их в свою пользу. На непаханном поле одиночества – горы вороти. Такое единоличное занятие (если не брать коллективные виды), как спорт, укрепляет силу духа и просветляет разум. Но чтобы им воспользоваться, уже потребуется решительность на шаг в заданном направлении.
Несмотря на то, что одиночество представляется мощным коммутатором внутренней энергии, воплощение ее неисчислимые потоки зачастую не получают.

В данной работе одиночество я рассматриваю, в основном, связанным с депрессивными настроениями. Всем знаком печальный опыт, когда под тяжестью стресса происходит резкий отлив позитива, и глубокой трагичностью вспарывается что-то в виде: “Никто меня не любит, никто не понимает; никому я не нужен”.
Изначально, мои рассуждения касались некоего, как я бы это назвала, фактора панического анализа, присущего именно такой форме одиночества. У меня никогда не вызывали доверия избитые фразы, типа: “живи, верти, радуйся”. Есть все, кроме смысла.
Итак, вышеозначенный фактор – корень все нарастающей силы пессимистического взгляда, глобального недоверия, грозящего обратиться в патологию, который, если его не побороть, будет вновь и вновь появляться, как кролик из шляпы волшебника.
Говорят, наибольшей гипнабельности человек достигает именно под давлением стресса. К примеру, если хотите бросить курить, то для начала вас просят отказаться от никотина на два дня, только потом проводят сеанс гипноза. Но в нашей ситуации, механизм работает как будто наоборот. Впадая в депрессивное одиночество, спустя время мы продолжаем неумолимо давать негативную оценку происходящего: “Все до сих пор плохо; и ничего не изменится; все мы умрем”. Таким образом, вместо того, чтобы пользовать уникальную возможность, мы сами обращаем ее против себя. Однако говорить, что все прекрасно и хорошо, когда чувства работают в совершенно другом ритме, тоже чревато. Вероятно, это принесет временную веселость, которая быстро испариться. Но что же тогда делать? Строить на развалинах души новый дом, не докучая себе воспоминаниями о старом. Коротко говоря, это можно выразить следующе: не анализируй это. Человеческая организация сама способна определить, какие шаги ей нужны для реабилитации. Она сама поведет вас туда, где вы должны оказаться.
Дураки часто счастливее умных. Почему? Они не меньше думают, просто меньше анализируют, или не стремятся к объективности в этом. Следовательно, их выбор естесственней.
Проблема анализа такова, что сомневаясь правильности того или иного решения, мы, в конце концов, бежим от него. А объятия одиночества, как и смерти, гостеприимны.
Не надо боятся ошибок. Из них состоит наша жизнь, что делает ее красочной и многогранной.