Сад Мандельштама

 САД МАНДЕЛЬШТАМА

 Для многих небольшой парк, что за Московским дворцом молодежи на Комсомольском проспекте, безымянен, но это не так он носит имя Мандельштама. Можно потеряться в догадках: «Великого поэта? Быть не может! Знаменитого физика? А физик тут причем…» Парк, раньше его называли: сад, судя по документам, величают в честь профессионального революционера, секретаря Хамовнического райкома партии в 1920-1923 г. Александра Владимировича Мандельштама (1878-1929). Тут впору скривиться: имени секретаря…
 Упоминания о Мандельштаме в книгах о революции редки. Мелькнет иной раз фамилия, а следом за ней партийная кличка Одиссей. Вот и все. Наиболее подробные сведения о Мандельштаме есть в статье И. Угарова «Партийный псевдоним Одиссей», опубликованной 22 декабря 1977 г. в «Вечерней Москве». Эта статья в духе «застойного» времени, с эпитетами типа: «верный, неутомимый и непоколебимый». Остановлюсь лишь на вехах биографии Мандельштама. По профессии он журналист. В 1902 г. вступил в партию большевиков. В 1903 г. арестован. В 1904 г. находился в эмиграции. В 1905 г. его имя среди членов большевистских комитетов Киева, Одессы, Петербурга и других городов (не эти ли странствия определили его партийную кличку?). После поражения декабрьского восстания 1905 г. в Москве скрывается в Киеве. В 1907 г. он делегат пятого съезда партии, на котором поддержал ленинскую позицию по всем вопросам. Опять арест. После тюрьмы эмиграция. Снова партийная работа в Москве, а в годы первой мировой войны служба в армии. В 1917 г. он член ревкома Басманного района, затем агитатор при МК РКП(б), комиссар штаба Московского военного округа, редактор газеты «Гудок».
 И вот Мандельштам секретарь Хамовнического райкома партии. Агнесса Ефимовна Вайнштейн, секретарь комсомола в те годы, рассказывала о нем: «Это был очень яркий человек, романтик, кумир комсомольской молодежи, и мой, в том числе. В 1923 г. мы, комсомольские вожаки, искали в Хамовниках пустующий особняк, чтобы организовать в нем дом культуры молодежи. Район простирался до Арбатской площади, но почти все особняки уже заняли иностранные посольства, другие организации. Наконец, в Мертвом переулке (пер.Н.Островского) наши поиски увенчались успехом. Для дома культуры вполне подходил особняк, уехавшей в эмиграцию, помещицы Якунчиковой. Но «взять» особняк оказалось не так-то просто. Мандельштам выяснил, что вопрос о передаче его нам, комсомольцам, может быть решен только на заседании Совнаркома: «Ну, если так, ты на это заседание и пойдешь, а в помощь возьмешь «Трубу». Так за зычный голос называли большевичку М. Икрянникову, хорошо выступавшую на митингах. Пошли мы с «Трубой» в Кремль. Помню: боязно было и одновременно празднично. Думали, что увидим Ленина. А попали на «малый Совнарком». Был еще и такой. На доклад мне дали всего три минуты. Я заволновалась, выпалила сначала наш комсомольский лозунг: «Долой разврат бульваров и улиц! Да здравствуют школы рабочей молодежи!», а потом перешла к делу. Как выяснилось позже, я убедила собравшихся, что особняк Якунчиковой нужно отдать молодежи. И был в нем дом культуры. Еще помню, как мы, комсомольцы, в одном из ФЗУ, с молотками и зубилами в руках, отстаивали вывезенный нами из трамвайного парка слесарный станок. Там сочли это незаконным. Не было какого-то разрешения. Мандельштам и тут нас поддержал: «Отстаивайте станок, как можете, а не получиться обратимся к Ленину. Станок мы отстояли. Обошлось без драки».

 В 1937 г. расстреляли мужа Агнессы Ефимовны Дмитрия Павлова, тоже комсомольского лидера; ее соратника по комсомолу Костю Ерофицкого, других близких ей людей. Сама же она, которую называли «Долорес Ибаррури Хамовнического района», прошла восемь тюрем, семь лагерей, ссылку на Печоре. На суде ее только спросили: знала ли она бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ А. Косарева. Да, хорошо знала. И восемнадцать лет вычеркнуто из жизни.
 По всей видимости, тридцатые годы не пережил бы и Мандельштам. Его обвинили бы в троцкизме. Хамовники тогда считались центром троцкизма в Москве. Судьба, однако, распорядилась по-другому. В 1924 г. Мандельштам некоторое время работал в Наркомпросе, а в 1925 г. вернулся, как и сам того хотел, к своей первой профессии журналистике. В 1929 г. он погиб в странствиях, где-то на юге.
 А бывшая Немчиновская роща уже и в 1923 г. называлась садом Мандельштама, по имени человека, организовавшего здесь первый детский парк в Москве. Но имя его забудется. Теперь все уже знают, что сады и парки, названные в честь революционеров или политических деятелей, с годами стряхивают с себя, как деревья осенью листья, их имена.