Родной край, ты помни нас. Главы 4-8

Глава четвертая.

 Ночь наступила неспеша. Из сумрака вечера она превратилась в темноту. Нормальная осенняя ночь. Тихая, спокойная. Без ветра и заморозков. Как летом. Только все знали – это уже осень.
И луна взнеслась в эту ночь, в её темноту, повисла фонарем над соснами, провесила серебристую дорожку по реке – взяла власть над ночью. И было легко над этой неумолимой красоты – как в сказке. А как это в сказке? Никто не знает.
Смотря на эту россыпь серебра, Митька вспомнил остров. Год назад, в последнюю, а не как батя говорит – крайнюю, ночь на этом клочке земли посредине реки, он так же смотрел на трещащий костер, а рядом сидела Плотина Танька. И ничего не надо было тогда. Это была сказка. Но не расскажешь пацанам об этом – засмеют. А зимой мать Плотиной уехала в Семипалатинск к сестре. И увезла Таньку. И все. Сказка кончилась, осталась легкая грусть. Вон Витьке написала, вернее, ответила. Тот не стал Митьке врать, говорит, всю зиму писал. А ответила – и писать перестал. А Митька не смог послать письмо, хотя Зойка, Танькина подружка, ему адрес подкинула. Стыдно было почему-то за себя, за свои стихи там, на берегу острова, когда открылся Таньке. Не написал и все тут.
Костер пощелкивал сучьями, облизывал пламенем чурбаки ствола, которые они сдвинули в середину, в угли. Огонь то вспыхивал, прыгая вверх, в темноту ночи, то сползал вниз, под толстые поленья для того, что бы опять вознестись. Уже был выпит чай, перестали зубоскалить. Всем вдруг захотелось в палатку. Забрались, укрылись кто чем горазд.
- Ну, Илья, рассказывай о своем боевом деде, - в бок Илюхи толкнул рукой Серега, - он же где-то здесь воевал?
- Смейтесь, смейтесь. А по рассказам деда, именно под Ерестной был последний бой красных партизан с белыми. Они их окружили еще под Кирзой, гнали до Ордынки, а потом, как будто упустили, открыли проход к Ерестной. В засаде был дедов батя за пулеметом, а дед с другими партизанами залегли в чаще, за стволами сосен. Когда белые вылезли на берег, их всех и покосили. Дедов отец стал новую ленту вставлять в пулемет, а атаман белых подлетел на коне и срубил партизана шашкой. Дед это все видел и стрелял в атамана. Утром нашли убитого коня в бору, а беляка и след простыл. Это все мне деда рассказывал.
- А я своих дедов не знаю. Они в Отечественную погибли. Интересно, один с Алтая, а второй из Новосибирска, а внуков и не видели. – Митька заворочался, ложась поудобней.
- Серега, а твой дед где?
- Расстреляли отцова батю, говорил что-то про Сталина. – Сережка стукнул крышкой фляжки. Глотнул.
- Ты, это. Прекращай. – Мальчишки знали, что дома у Сереги не все в порядке, отец гонял мать, сильно пил. Вот и Серега стал у бати под пьяную лавочку таскать спиртное, что бы тот не пил. А сам начал тайком прикладываться. Страшно было всем. Но Серега парень что надо, умница. Выдержит. Точно будет инженером.
- Сашка, а ты что молчишь? У тебя должно быть все в порядке, вон как хорошо живете. – На реплику Ильи Туз ничего не ответил. Он спал. Или не хотел говорить. Незаметно разговор затих, умолк и болтливый Илюха.

Глава пятая.

Под утро Митька проснулся от холода. С него Серега стянул с себя угол одеяла. Байковое, а грело. Поскольку Мить кА остался без ничего, то он выполз из палатки. Густая роса лежала на пожухлой траве, на палатке. Луна уже склонилась над рекой, рассвет топтался, не наступая, ожидая ухода ночной хозяйки.
Митька посмотрел на кучу березняка и вздрогнул. На фоне светлеющего неба, между сосняком и осинником залива стояла крупная кошка. Рысь! Митька потянулся к чурбачку, в который был воткнут батин топор. А когда повернул голову, то ничего не увидел. Еще не придя в себя от нахлынувшего предательского страха мальчишка побросал в костер все запасы сосняка, насыпал в угли несколько горстей сухой хвои. Задымившись, она вспыхнула сразу. От пламени иголок занялись веточки сучьев и вскоре костер полыхал, освещая все вокруг на десяток метров. От света пламени проснулись и остальные обитатели палатки.
- Чего не спится, Робинзон Крузо? – Серега, зевая, пододвинул к костру чайник, снял с него палкой крышку. – По воду схожу к роднику.
- Не ходи. Я сейчас там рысь видел. – Митька все еще сжимал в руке топорище. – Честное слово. Вон там, - и он указал на осинник залива. От их голосов проснулись окончательно и остальные.
Илья сразу стал шурудить костер: «Звери света бояться!» А Серега лишь хохотнул:
- Вот что ночь с нами делает! Страх в трусы забрался, яички сжал!
- Серый, честно, я видел её! Вон там! – Митька хотел во что бы то не стало доказать свою правоту. Он залез в палатку, из рюкзака вытащил фонарик.
 - Пошли все. Рысь не кинется, если не убежала. – Все засмеялись, но первым никто не шел. Серега забрал у Митьки топор, взял фонарик. – Веди. – А сам пошел впереди. На круче берега там, куда указывал Митька, ничего и никого не было. Только старый пенек. Все тут окончательно развеселились и пошли назад к костру.
- Митька, а я следы кошки лесной на песке затер, что бы пацанов не пугать. И ты молчи, больше не заикайся о звере. Все равно рысь убежала.
От признания Сережки Митяю стало тепло на душе. Значит, он все же видел кошку. Потом Серый подтвердит правоту, а сейчас он помолчит. Пенёк так пенек.
До утра мальчишки сидели у разгоревшегося костра, грелись, пили чай. Когда выглянуло солнце, Туз пошел к роднику. Вернулся он удивительно быстро, поставил ведерко с водой, набрал полную грудь воздуха и заорал:
- А рысь – то была! Я сейчас у колодца следы видел! Вот такие! – И он сложил две ладоши вместе.
Илюха вытаращил глаза:
- Врешь?! – Посмотрев на спокойных Серегу и Митяя, сразу поверил.
- А она нас не съест?
- Нужны мы ей. Приходила попить мимоходом, да её Митяй увидел нечаянно. Пошли сеть проверять. – Серега первым залез в воду. За ним, так же раздевшись догола, залез Сашка.
- А вода еще теплая! Как парное молоко! – Он брызнул водой на стоящих на берегу Митьку и Илью. Они отскочили в сторону. И страх унесся, как туман исчезает с порывом ветра.
В сети набилось не только рыбьей мелочи, в дальнем от мальчишек крыле запуталась здоровенная щука. Сашка выпутал её из ячеек сети и выбросил на берег. Илья бросился к рыбине, запнулся за чурбак, загремела и раскатилась посуда, но щука была придавлена к песку.
- Илюха, ты кружку Туза разбил! - Митька оторопело смотрел на раздвоенную птицу – снегиря. Его холодное коричневое тельце было развалено точно по середине.
- Всё. Тебя Сашка пришибет. Точно.
- Я же не хотел! – Илья пытался сложить части бокала, но в руках были только две половинки.
Первым из воды вылез Серега. Натянув штаны, он смотрел, как Сашка комкает сеть, выходя на берег.
- Только без драки. Что-нибудь придумаем. – Серега встал между мальчишками. – Драться не дам. Вы меня знаете.
- Эту кружку бабке дед подарил, когда уходил на войну.
- Какую войну? У тебя же деда нет! – Серега пытался оттолкнуть Туза, но тот наступал и наступал на Илюху, не глядя на стоящего перед ним мальчишку.
- Ага, а мамка моя родилась от духа святого. На первую мировую дед уходил. И себе кружку купил. И бабке. Что бы вспоминали друг – друга, когда пить чай будут. Что я теперь её скажу? Гад, ты Илюха. Даже не подходи ко мне.
И вся прелесть утра на берегу залива исчезла в один присест. Мальчишки молча собрали вещи, упаковали в мешки и рюкзаки, закрепили на багажниках велосипедов.
- Пацаны, поехали по берегу, тут есть тропинка. На километров пять дорога короче будет. Все равно торопиться некуда. Впереди целый день.
На предложение Сереги все согласились и вскоре вереница из четырех велосипедистов двинулась по круче берега домой. А за спиной остался еще один привал. И больше к нему никак не вернуться. Это был не крайний, а последний привал на этом участке жизни деревенских пацанов.

Глава шестая.

Первым по берегу ехал на своем «Урале» Сашка Ильиных. Следом за ним на сборном уродце катил Серега. Митька и Илья замыкали цепочку. Тропинка вилась то в притирку к обрыву, а то сворачивала в глубину бора, мелькала между могучих сосен и вновь выскакивала на свет, к кромке берега. Через пол часа сделали привал. Велосипеды поставили к деревьям, а сами сели на круче, на поваленное дерево. Серега раскурил «Байкалину», пустил по кругу. Курили все, хотя Митьке это было противно.
Докурив, Серега бросил окурок под берег.
-Парни, поругались и хватит, мы же так хорошо отдыхали. А завтра в школу топать. И рыбы целый мешок наловили. А щуку мы тебе Саня отдадим за кружку разбитую.
-Да пошли вы…-Туз поднял свой велосипед и поехал по тропинке. Выругавшись, Серега позвал остальных
Митька, замыкавший цепочку, услышал за спиной шум. Оглянувшись, он увидел за спиной белоснежную «Ракету». Теплоход шел как бы над водой, поднимая брызги за кормой. От вметающей тучи водной пыли светилась в лучах утреннего солнца огромная радуга.
-Пацаны, смотри как красиво! – на оклик Митьки все повернули головы.
И вдруг тут же раздался крик. Сашки на крутом берегу не было. Вместе с велосипедом он упал с пятиметрового обрыва вниз, на песчаный берег Оби. Мальчишки побросали велосипеды и сгрудились у зависшей род водой огромной старой сосны. Сашка сидел на песке, зажимая рукой голову. Велосипед и рюкзак валялись рядом. Все попрыгали по глинистому уклону к нему. Первым упавшего поднял Серега. Но Туз не плакал. Он рукой указывал под берег.
Завалившаяся сосна открыла вход в заброшенную землянку. Доски, когда – то бывшие дверью, рассыпались и из лаза торчал скелет в лохмотьях.
-Мертвец! – От шепота Митяя всем стало не по себе.
-Давно лежит. Одни кости остались. Надо посмотреть. Серега, - перебил Илья, - А может, милицию вызовем? Пусть они и копаются.
-А тебе не интересно?
-Страшно как то. Мужики, а может уедем от сюда? – Илья явно трусил. Спор решил Сергей. Он полез на кручу, сбросил свой мешок вниз. Спустился сам, вытащил из мешка фляжку, кусок белой тряпки.
-Пока Сашку на перевяжем - не каких движений. – Он усадил Ильиных на кусок отвалившейся от кручи глыбы, свинтил колпачок с фляжки и вином начал промывать пробитую голову. Рана была сущий пустяк – видимо, какой то деталью велосипеда сорвало кусок кожи не голове. Больше крови, чем какой-нибудь опасности. Промыв рану, Серега чистой белой тряпицей перетянул голову, другим куском обтер лицо от крови и «Солнцедара». Впрочем, где кровь, а где вино было неясно, цвет один.
Оттащив велосипед и рюкзак по песку подальше от кручи, мальчишки начали думать, как попасть в лаз. Самое верное было залезть на обрыв, пройтись по стволу и спуститься к открывшемуся входу.
-А что делать со скелетом? - Илью волновал вопрос не этики, конечно, а обычный страх.
-Да ты не боись. Мы с Митькой полезем, а вы с Сашкой внизу нас подстрахуйте. Надеюсь, бомба там не заложена. Бомжик какой-нибудь крякнул, а вы боитесь. Митяй, полезли, - Серега первый вновь пополз на кручу.

Глава седьмая.

Митька пристроился за ним, кое где подставляя плечо, а где просто держал ладонь под кедом мальчишки. Забравшись на берег, они от Сережкиного велика отмотали веревку с багажника, прошли по стволу дерева ближе к лазу в боковине обрыва. Митька петлей захлестнул веревку вокруг сосны, подергал, пробуя прочность. Потом, опираясь ногой на кривой сук, осторожно спустился до уровня лаза. Стараясь не смотреть на скелет, наступил рядом. Глинистая почва держала. Перед глазами открылось все внутренне помещение, вернее, пещера. Достаточно широкое углубление было укреплено бревнами, уже сгнившими. Посередине трухлявый жердевый стол, а справа от входа слепленная печурка. В дальнем углу слева на Митьку строго смотрели несколько суровых стариков с икон, под ними на цепочке висела чашка. Но все это только было окинуто поверхностным взглядом. Основное внимание привлекал скелет в истлевшем полушубке, пимах. Он лежал на спине и откинутая голова скалилась приоткрытой белой челюстью.
-Бурая шапка, наверное, папаха, - рядом стоял Сергей, - видишь, даже кокарда видна. – Он осторожно взял значок. Тот легко отделился от клока шерсти.
-Видишь, кругляшки цветные – это знак белых. Я такую кокарду видел в журнале. Русская армия носила в первую мировую.
-Смотри, винтовка! И шашка рядом! – Митька протянул к ней руку.
-Не тронь. Милиция разберется.
-Да я только потрогаю. – Мальчишка осторожно потянул ножны на себя. С небольшим усилием они отделились от скелета, вернее, от лохмотьев одежды. Митька потянул за красивую ручку. Из ножен поползла полоса белого металла.
-Вот это да! Гляди, здесь что то написано! – сбоку ножен на темной пластине были выдавлены какие то буквы. Сережка рукавом кофты решил очистить надпись.
-Старые еще буквы…Благородию Семену Ильиных от нижних чинов, 1916 год. Вот это да! Сашка, как твоя фамилия у этого!
Сергей осторожно положил ножны с шашкой на прежнее место, потянулся было за ржавым наганом, но Митька его оттолкнул:
-Не тронь от греха подальше.
Они еще некоторое время осматривали землянку, но кроме икон и старых толстых книг здесь ничего больше не было.
-Смотри, сумка какая – то. – Митька из-под тлена одежды потащил что то похожее на сумку почтальона, но меньшего размера.
От напряжения она развалилась, из неё посыпались обоймы с винтовочными патронами, россыпь других, тупоголовых, видимо, для нагана. Какие то тряпки трухлявые. И голубая кружка со снегирем на боку. Мальчишки онемели. Митька поднял её, повернулся к стоящим внизу Сашке и Илье. Сашка, кажется, тоже что-то понял.
-Саня, а как деда твоего звали?
-Если отец Семен Семенович, то, то значит Семен, а что?
-Смотри. – Митька показал вниз стоящим копию разбитого фарфорового чуда. – Ты рассказывал, ч то дед и бабка друг - другу дарили. Перед той еще войной.
-Да пошли вы! Такого быть не может. – Сашка махнул рукой. – Слазьте и поехали, участковому сообщим.
- И фамилия на шашке «Семен Ильиных». Стойте! Илья! Саня!
Но стоящие внизу уже сцепились в дреке.

Глава восьмая.

После уроков Митька отозвал Серегу и Илью за угол школы.
-Сегодня Сашка не пришел на занятия. Деда будет хоронить. Им из Новосибирска гроб с остатками привезли.
-Не остатки, а останки, - Поправил Серега
-Я не пойду. Этот дед моего прадеда убил, белый он. – Илюха засопел. – Кружку разбил, подумаешь. А тут….
-Туз не причем. Тогда бились все насмерть – кто кого. Им обоим не повезло. Только одного сразу похоронили, а другой ждал своего часа. Надо же, Сашка нашел его! Поехали на кладбище.
Мальчишки подъехали на велосипедах на «Калиниху», когда могилу уже закопали. У креста на коленях стояла Сашкина бабка. Она молчала – уже свое отплакала, когда узнала подробности обнаружения последнего пристанища мужа, на сырую глину поставила две половинки разбитой кружки. И осыпавшая последняя листва с берез золотом укрыла могилу.
Сашка увидел друзей. И отец Сашкин увидел их. Подтолкнул сына к ним и отвернулся.
Более полувека тайну стычки на берегу Оби хранил Караканский бор. И раскрыли её потомки тех участников кровавой битвы. Что ты еще скрываешь край родной? Какие тайны?