А может...

Сильный ветер стучал в окно. Трещали стекла, того и гляди готовые выпрыгнуть из хрупкой, почти развалившейся рамы. Огромные лужи загородили дорогу. Ярко-желтая листва носилась по асфальту, периодически поднимаемая вверх воздухом. Маша закрыла лимонную занавеску и поставила чайник. Она была дома одна: мать еще не пришла с работы, отец пытался в очередной раз отремонтировать старый трактор в гараже, брат ушел к подружке… Машка достала из шкафа последнюю пачку печенья. Больше есть было нечего. Зарплату родителям не платили уже четыре месяца. А жить надо …
Маша выключила чайник и откусила немного печенья. Не почувствовав вкуса, убрала обратно. Раз самой не хочется, пусть другие поедят… Сильный порыв ветра открыл форточку. Завывающие, страшные звуки наполнили комнату.
В окно постучали. Маша накинула куртку и вышла на крыльцо. Сосед Колька доставил пьяного Мишку домой. Брат частенько глушил свою тоску выпивкой, считая, что лучше жить так, не видя всего этого ужаса, нежели гаснуть в здравом рассудке.
- что? Опять? До дома пять метров не дошел? – спросила Маша полуспящего братца. – Опять плохо тебе?
- Машк, извини, ну я, это, - пытался оправдаться сосед, отчего-то чувствовавший и свою вину, - он, блин, сам зашел. «Налей», говорит, сдохну щас… Ну, блин, ё моё, чё я делать-то должен был?
- А то ты не заметил, что он у нас каждый день помирает…
- Маш, ну ладно тебе… Не горюй, - Колька хитро подмигнул ей своими разными глазами. - Это дело поправимое. У меня маманя такие огурчики закрывала… Любого из запоя вытащит. Чесссссс слово!
- Ладно, дуй давай отсюда, покуда отец не пришел.

Машка помогла брату подняться, сняла с него ботинки и уложила спать. Так продолжалось изо дня в день. Каждое утро она вставала ни свет, ни заря, одевалась и шла на ферму. Матери помогать. Приходила домой около шести утра и готовила еду. Из того, что было. А было обычно мало чего. В лучшем случае – макароны, масло, молоко, хлеб и картошка вареная. При таком наличии продуктов некогда думать о возможных вариантах приготовления вкусных блюд. Главное – наесться, чтобы ноги таскать и не свалиться в обморок при виде очередной мерзкой крысы в коридоре. Поэтому всегда ото всех бед спасала только картошка. Мятая, круглая, вареная, печеная, жареная, тушеная… Машке надо было составлять книгу кулинарных рецептов: «Как приготовить кашу из топора». Именно этим она каждый день и занималась – пыталась создать в доме хоть маленькую частичку уюта, внести в эти холодные, продуваемые ветром стены и протекающую крышу немного теплоты.
Было трудно. Очень. Мать целыми сутками пропадал на работе. Хотя денег на этой работе не платили. Совсем. Мать говорила, что работает только из-за того, чтобы не сидеть в этом ужасном, пустом доме. А Машке приходилось. Кто еще, как ни она, будет готовить обед из картошки, мыть полы, поливать одинокую герань на грязном подоконнике, кормить собаку Ляпу, вечно голодную и от того необычайно злую, подметать пол полуразвалившимся веником, встречать еле стоящего на ногах Мишку и укладывать его спать, как ребенка….
Выбора не было. Приходилось жить так. По-простому. В этой деревне все так жили. Или просто привыкли жить. Молодежи было мало: умная часть, та, что побогаче, смогла ухватить определенный кусок колхозного имущества, продать его и быстренько уехать в город, остальные же проводили свой досуг монотонно и без разнообразия – напивались до потери сознания и соревновались, кто быстрее дойдет до дома или, хотя бы, найдет дорогу к родному жилищу…
Машка хорошо училась в местной школе. Да что училась – занятия были очень редко, только в теплую погоду, потому как с наступлением холодов температура в классах ненамного отличалась от той, что показывал крохотный термометр за окном. Мечтала поступить в институт но, видно, этому не суждено было сбыться… В Машкиной семье денег не было не то ,что на учебу, даже на еду порой не хватало.
Так и приходилось коротать длинные осенние вечера за чашкой пустого чая.
Мишка скоро захрапел, окунувшись в мир, доступный только самым заядлым алкоголикам и мирным гражданам явно не доступный.
Залаяла Ляпа – значит пришла мама. Ляпа лаяла на всех подряд, не делая различия между хозяевами и чужими. Только Машку признавала, потому что эта девушка была единственным поставщиком хоть какого-то пропитания бедному животному.
Мать скинула грязную телогрейку, молча налила чаю, достаал то самое печенье:
- Мишка пришел? Маш? А Маш? – спросила она уставшим голосом. – Пришел иль нет?
- Пришел, пришел… - ответила Маша, - Колька опять привел. Чего же еще…
Мама съела печенье и убрал обратно. Видимо и у нее не было аппетита.
За окном загудел трактор – отцу удалось починить единственный надежный источник доходов семьи. Отец не работал в колхозе, поэтому временами подрабатывал грузоперевозками, вспашкой огородов.
Мать разделась и пошла спать. Машка взяла потрепанную старую книжку. Открыла на первой попавшейся странице. Книга называлась «Алые паруса» Грина. Да, бывают же счастливые люди, раз кто-то пишет о них…

Машка с детства мечтала о принце на белом коне, но, видимо, ее мечтам не суждено было сбыться. По крайней мере, пока она находится здесь. Нормальных ребят рядом не было: только Мишкины закадычные дружки, точно такие же ненормальные, как и он. Придут, накурят, напьются и давай визжать. У Машки после их посещений часто голова болит. Целыми сутками.
Маша допила остывший чай, закрыла книгу и собралась идти в постель, как в дверь постучали. Странно, но обычно злая, Ляпа не подала и голоса. Тут что–то не так..
Она оделась, положила в карман кухонный нож, так, для самообороны, если что, и вышла на крыльцо. Моросил легкий дождь. Ветер стих. Ночное небо заволокли караваны тяжелых туч.
На улице никого не было. Ляпа куда-то исчезла…



Маша собиралась закрывать дверь, как кто-то тихо позвал ее довольно знакомым голосом:
- Маш, это я. Привет.
Она обернулась и увидела на пороге высокого парня в джинсовой куртке с грязными длинными волосами. Он промок насквозь. Голос молодого человека показался Маше чересчур знакомым, но она, как ни напрягалась, не могла вспомнить, где его слышала..
- Машунь, это ведь я, Кира, помнишь? – прохрипел он.
И тут-то она наконец вспомнила, где его видела. Это же был Романов Кирилл, бывший Машкин сосед, уехавший в Москву прошлым летом поступать в институт. Да, тот самый простой деревенский парень с бритой головой, в рваных штанах и самокруткой в зубах… Теперь его было не узнать. Он превратился в настоящего москвича. По крайней мере, такими она их себе и представляла.
-Кир, ты как здесь? – удивленно спросила Маша. – Ты же вроде как бросил нашу богодельню… Говорил, что сюда в жизни больше не приедешь?
-Да видишь ли, Машуль, я понял, что все эти столичные штучки явно не для меня. – серьезно ответил Кирилл. – Я понял, что если ты хочешь жить там, то должен родиться в этой среде, вариться в ней с самого рождения… Тогда Москва примет тебя. Она чувствует, когда перед ней простой парень из Богом заброшенной деревни . И не пускает тебя к себе. Я пытался, честное слово. Пытался стать таким же, как они, коренные москвичи…. – Он поправил спадавшие на глаза локоны. – и дело тут вовсе не в умении правильно пользоваться метрополитеном, ориентироваться во всех этих ветвях… Знаешь, нет. Все намного сложнее. Я не хотел становиться на колени перед этим городом и приехал сюда, домой…
Кирилл посмотрел на начинавшую замерзать Машу. Она внимательно слушала каждое его слово, словно пытаясь уловить для себя что-то новое, ранее неизвестное и чрезвычайно важное. Этот парень казался ей сумасшедшим, ведь нормальный человек никогда не променяет размеренную, сытую, комфортную московскую жизнь на жалкое существование в бедной деревеньке… А Кирилл смог. И это не стоило ему никаких усилий.
Маша пригласила его домой. Угостила оставшимся печеньем, совсем забыв о том, что отец не ужинал…. Налила того самого пустого чая и все так же восторженно стала слушать плавную речь старого знакомого.
Кирилл изменился внешне: модная одежда прибавляла солидности, длинные волосы делали похожим на романтического героя… Но внутри он по-прежнему оставался простым деревенским парнем, Кирюхой Романовым… Маша радовалась тому, что он не изменился. Ей было удивительно легко общаться с этим, казалось бы, совсем чужим человеком.
Парень был на год старше Машки. В детстве они иногда вместе играли в прятки, разыскивая друг друга за огромными стогами желтого сена. Затем Кирилл подружился с Мишкой и в како-то момент даже начал подражать ему, употребляя сверх меры самодельные горячительные напитки… Родители помогли ему выкарабкаться. Привели в чувство и быстренько отправили к тетке в Москву, поступать в институт. Ни много, ни мало, в МГУ. От природы Кирилл был парнем не глупым, смышленым. Но ему всегда не хватало капельки усердия, так необходимого при поступлении в какое-либо учебное заведение.
Московская тетка наняла ему репетитора, потратив на занятия значительную сумму денег. Поначалу дела шли замечательно, но потом Кирилл резко забросил книжки и пошел искать работу. Любую. Простому деревенскому парню не привыкать. устроился грузчиком.
Деньги, конечно, были небольшие, но этого вполне хватало, чтобы отделиться от тетиной опеки и начать жить самостоятельно. Кирилл думал, что сможет добиться многого, заработать определенную сумму, снять квартиру и только затем поступить в институт.
По прошествии некоторого времени он вполне отчетливо уяснил, что Москва – не его город. Он не чувствовал себя комфортно в маленьких кафе, терпеть не мог уличного шума… Он задыхался… без воздуха. Чистого. Родного. Деревенского. И скоро не выдержал – бросил работу, купил билет в один конец и приехал домой.

Кирилл медленно дожевывал последнее печенье. Машка, как завороженная, смотрела на него и не могла поверить, что рядом с ней сидит человек, каких-то десять часов назад гуляющий по московским улицам. Все казалось так нереально, сказочно…
- Маш, - прервал ее мысли Кирилл, - а ты тут все одна?
- Что? – Машка встрепенулась, не ожидая вопроса.
- Я говорю, парня у тебя ту т нет, а?
- Да что ты, - рассмеялась она детским, живым смехом, таким, которого уже давно не слышал Кирилл.- Какие тут парни быть могут! Все спились, и Миханя тоже. Почти. – Улыбка резко исчезла с ее пухлого лица.

Кирилл любовался удивительной искренностью и красотой этой молодой девушки и не верил, что когда-то смеялся над ее слегка неуклюжей походкой и длинными русыми косами. Теперь же понял, что Машка близка ему. Духовно. Таких девушек, как она, днем с огнем не сыщешь в столице. Там все слишком идеальные, напыщенные, гордые и чрезвычайно самоуверенные. А она живая. Настоящая…
На улице наконец кончился нудный дождь. Ночное небо засияло маленькими яркими многоточиями. Установившаяся тишина разрушилась непрерывным гулом трактора. Приехал отец. Залаяла Ляпа…
Кирилл посмотрел на Машу. Она сидела в грязной телогрейке с растрепанной косой и медленно допивала уже остывший чай.
-Машуль, знаешь что… - сказал он.
- Чего? – наивно, по-деревенски спросила Машка.
- А может… А может выйдешь за меня. Замуж. А?

Маша поставила на стол чашку. Минутное молчание нарушилось скрипом ступенек на крыльце. Отец вошел в дом.
Кирилл продолжал смотреть на Машу. Его взгляд казался ей таким близким, таким родным… Ей давно не хватало преданного, любящего друга рядом. Она нагнулась к нему и еле слышно прошептала:
- А может… А почему бы и нет! Да!

Если бы еще год назад кто-нибудь сказал Маше, что она выйдет замуж за того самого Кирюху Романова, раздолбанного деревенского парня с самокруткой в зубах, она бы долго смеялась. Своим детским, живым смехом. Сидя тут, в глубинке, она и мечтать не могла, что найдет здесь свою половинку, человека, готового принять ее такой, какая она есть на самом деле. Без косметики, без модных джинсов раскрученного бренда, без очередной книжки Пауло Коэльо за пазухой и громкой музыки в плеере. У нее ничего этого не было. Да и не надо. Кирилл полюбил ее с первого взгляда. За красоту искреннюю, настоящую. За открытое сердце. За душу.
Вместе они были прекрасной парой. Может, у них все получится, все сложится. Может…