Учитель обж

1



Сначала у нас ОБЖ, вообще, не было. Это в одиннадцатом классе то есть. Не находился, наверное. Я особо и не просил, наоборот, даже радовался. А потом в один прекрасный день классная нам говорит: «Сегодня у вас ОБЖ будет. Новый учитель, чтоб все были!» У меня на душе кошки заскребли: знаете, тонкий предмет ОБЖ – мало ли чего... перегнёт ещё палку. Но, думаю, на то воля директора, а нам надо надеяться.
Ага, пришёл он. Среднего роста, худощавый, с пепельными волосами, довольно ловко зачёсанными. Глаза серые, а лицо ничем не примечательное. Молодой. Неуверенный. Голосок негромкий. Я, конечно, сразу не понял, кто он такой. Но надеялся, как всегда, на лучшее.
- Я ваш новый учитель ОБЖ… Зовут меня Сергей Владимирович…
И фамилия у него была заурядная.
- Учебник покупайте вот такой. – Он показал плоскую цветастую книжку.- Авторы… Смирнов… Да. Обязательно…
«Ли ж бы ты человеком оказался,- подумал я,- а учебник мы купим.»
Сначала, конечно, ничего не было. Все присмирели, смотрели на него в оба. Даже тетради открыли и стали писать. Нет, не сразу. Конечно, когда прикрикнул, что спрашивать будет. Но это нормально – всё-таки распустились мы. В общем, о первом уроке рассказать больше нечего.


- Так, одиннадцатый «А». Сегодняшняя наша тема – «Увольнение с военной службы»… Пишем: под увольнением с военной службы понимается установленное законом… - Сергей Владимирович стоял перед первой партой прямо, ноги на ширине плеч, и смотрел в книгу. Такая же точно лежала и на краю моего стола. И ещё кое у кого. Но я писал. Рядом лежал ничком Серый и хохотал.
- Сериков, у тебя со здоровьем всё в порядке?.. Освобождение от несения службы в вооружённых силах Российской Федерации…- Его непримечательное лицо так ничего и не выражало. Только улыбка стала кривой.
«И водолазки у него каждый раз разные,- подумал я, глядя на учителя: - тогда бежевая была, теперь малиновая…»
- Пошёл вон, урод! – Вика Горбушка отбивалась от Серого.
- Да кому ты нужна, мымра? Иди воруй, мартышка забайкальская!
- Сериков, ты где находишься?!
- Да чё сразу я? Это всё эти лохудры…
- Нет, это не Женя, а какой-то… Сядь на место, ты глянь, а?! – Сергей Владимирович даже книжку отложил.
- А-а-а-а!..
- Дура, не ори, где моя сумка?!
- Так… Ладно, пишем дальше: причины увольнения – первое: по возрасту…- Он посмотрел на меня, я ещё писал. «Интересно, он про меня уже знает? Наверно, в журнал посмотрел…»- решил я, не обращая внимания на маты в эфире.
- Серый, так её, крой!
- Жека, не шатай парту,- попросил я.
- Иди нюхай!
«Дебил, - подумал я на соседа. – Чёрт, что он за учитель?»
-… четвёртое – в связи с лишением воинского звания…- Он диктовал, делая вид, что всё нормально. Серый неистовствовал.
- Вова, сколько осталось? – устало спросил я. – Десять минут?..
Кое-как дописав несколько пунктов, я собрался и стал ждать звонка. «Неужели, это всегда так будет? Гм… Нет, просто сегодня они после физкультуры. В субботу полегче будет. Посмотрим.»
Сергей Владимирович тоже перестал диктовать, отрешившись от всего, сел и стал смотреть на часы. « До свиданья, одиннадцатый «А»! – промямлил он со звонком.


Суббота. Полдевятого. Я сижу и размышляю: «Вот такое у нас ОБЖ. Даже кабинета нормального нет. Что это? Бывший класс английского. Пианино вон. Юра, вихляясь, бьёт по клавишам. Так, одна ахинея, но ничего… Это у нас только конец ноября. Гм, долго. Так, ладно, чего-то людей мало: уже звонок, а тут всего (я посчитал) девять человек».
Вошёл Сергей Владимирович. Мы встали, нехотя поздоровались и повалились, сонные, пока молчаливые, на стулья.
- Ну-ну… Чего вас так мало? – Он начал перекличку.
- Можно? – Ввалилось сразу пять девчонок. Холодные, красные, накуренные.
- Заходите… Это кто? – Учитель сохранял спокойствие.
В классе прибавилось шуму. Я соображал, придёт сегодня Серый или нет.
- Миха, ты алгебру сделал? – спросил меня Игорь, по прозвищу Долг. – Дай мне!
Отчего не дать? Мне всё равно. Надоело. ЕГЭ им сдавать.
  - Можно войти? – Шапка надвинута на нахальные маленькие глазки, озябшие узкие ладони держат пакетик,- Серый. – Я проспал…
- Оно и видно… В следующий раз не пущу,- дежурная фраза.
Потом пришло ещё человека три, а ближе к девяти явился Игнат Зубилин – чёрный, со злыми глазами компьютерман. Мне-то, например, он ничего – не бьёт, даже списывает иногда или в спину тычет: кто был после Сталина? Хорошист всё-таки.
Чего-то не хватает. А, да: мы же не пишем. «Ещё кого-то ждём или чего?» - думаю я, глядя на Сергея Владимировича. Тот разбирает свои брошюрки, на нас не смотрит. «Гладко выбритый… Интересно, он женат? Свитера тоже разные. Вот только учитель из него никудышный, особенно ОБЖ».
- Чё по химии задавали? – Меня толкает в бок Серый.
- Ничего…- Устало смотрю я в его наглую рожу.
Он успокаивается. Сейчас даже ничего, не хамеет. Но всё равно опасный…
Всё. Отсидел…


 * * *

... Я же чувствовал, что будет хуже. Так оно и есть. Распоясались. Это после Нового года значит. Ага, ну, теперь держись...
Я сижу и матерюсь про себя: такие вы сякие мои однокласснички, и тебе, Серый, огромный привет! Во, ахинея, а! И это кому тут по семнадцать лет? «У-у-у-у! Дебилы... Спасенья от вас нет. Сиди вот и терпи, - скриплю я зубами от бессильной злости. – Этот там чего-то мямлит... – Я отворачиваюсь от доски. – Гм... Бедная наша порядочная Ольга... Всё пишешь. И молчишь, терпишь. А ты же спортсменка, забыла? А ведь над тобой изгаляются, а ты только: успокойтесь, успокойтесь... И я тоже слабак. Нет, а что я могу? Врезать в челюсть этой скотине? С удовольствием. Эх, аж пульс подскочил. А что потом?! Они же все будут против меня. Да, тем более злости у меня на четверых, а вот силы... Нет, я конечно, расшвыряю их сначала, а как увижу кровь... Нет, лучше не думать. У-у-ух!»
- Сериков, дурак, пошёл вон отсюда! Ты чё, она же девушка?! – Не вытерпел, наконец, учитель ОБЖ. Но парень занят погоней. Визжат девчонки, пытаясь отбиться. Многие хохочут – весело им. Дурачьё...
- Игнат, давай сегодня в «Атлон», мне видюшку надо посмотреть!
- Какую, на шестьдесят четыре?
- Не знаю, может, на сто двадцать восемь. А чё Женя сказал? Ха, кретин...
- Прикинь, он «экспишку» три часа устанавливал!
Это беседа Зубилина со Щеглом. В непринуждённых позах они обсуждают проблемы компьютерного обеспечения самих себя.
- Ну, ты диск просмотрел? Когда принесёшь? Офигел?
- Да ладно тебе... Ну, чё, после этого – в «Варкрафт»?
- Да пишу я, Сергей Владимирович... Прикинь, Жека, у меня та фигня на плате отпаялась... А-а! Лови , Юра! Пошла ты, сволочь усатая! Слышишь?
- Слышу. Я хлорным железом пробовал – кайфно... – ответил Щегол.
- Не, одиннадцатый «А», вы совсем уже обнаглели! – Это «обэжист» удивляется. – Взрослые уже, вроде... Вообще совести нету! Заткнись, ты!
«Дурак. Тряпка. Слабак! – Шепчу про себя. – Ещё учитель, блин. Девушка...»
- Не, ну ты глянь на него? Оставь её в покое... Э-э! Потише матись, директор ходит! Вы хотите, чтоб меня выгнали, а?
«Давно тебя, козла, выгнать надо. Кретин».
Никто не унимается, всем до фени. Чуть ли стулья не летают: пока только бумажки, папки, сумки, шапки. А я сижу, пригинаюсь иногда, чтоб не задело, и снова размышляю: «Нет, это пытка какая-то! Ты посмотри на них! Осатанели... Что я могу сделать? Попроситься выйти. Что это даст? Пять минут... Нет, это невыносимо. Я, наверно, не выдержу и всё-таки съезжу Серому по морде: так нельзя кощунствовать, всему есть предел. Ах, с каким же наслаждением я его буду колошматить! Ну, дебил такой, держись!» И я даю волю фантазии: вот уже хрустят его кости, кровь хлещет, а я всё бью... Это тебе за маты садистские, это – за пошлятину, это – за тунеядство!..
Я забываюсь, и бумажка хлёстко бьёт меня по щеке. «Кто это? А, бесполезно...» Скоро звонок – этот уже собрался, пережидает. И рожа такая невинная, будто он вовсе и непричём. Будто так и надо: чтоб самое низменное в человеке выхлёстывалось наружу. А мы будем сидеть и ручки потирать. Мы, мол, ведём уроки, ага. Дрянь такая... И я должен терпеть – как на зоне! Вот, бл..., извините, ОБЖ какое, а? Хоть волком вой. Ну, ничего, вот уже и долгожданный звонок.
«Урод, слабак. – Прохожу я мимо учителя. – И где тебя выдрали такого?»
 


После бури, как всегда, было затишье. Эх, вот только где сил набраться? Теперь все как ни в чём не бывало, даже тихенькие какие-то – наверно, контрольная по химии подействовала. А Сергей Владимирович автомат принёс. Ага, с магазином. Швырнул его нам – разбирайтесь, мол. Ну, пособирали мы патроны в магазин. Мы – это Серый, в основном. «Ладно, пусть тешится, - подумал я,- хоть пошлятину не гонит...» А учитель нам: смотрите, мол, на время будете это делать. И автомат держит, не выпускает: боится, наверное, что Серый выхватит, и начнётся тогда «расправа» над девчонками. Им-то невдомёк, что там за автомат и как им стреляют – у них дела поважнее: кто с кем гуляет, кто как накрасился, у кого какой мобильник... Действительно, Серый может сорваться. К счастью, литературный язык не даёт возможности даже пересказать его рассуждения о роли и месте женского пола в теперешней жизни. Да, но зато могу пояснить, что у меня от них возникали следующие мысли: а) что Серый больной, тронулся; б) что, если все так будут думать – я первый повешусь; в) что лечить его надо, и притом радикально; г) что это всё от скуки, а значит виноваты учителя. Но иногда посмотришь на него – вот сейчас, например, когда он вдохновенно толкает патроны – вроде, ничего, нормальный парень. Да, без отца рос. Впрочем, не о нём рассказ. Прошёл урок, мы отбыли и ушли. А Сергей Владимирович остался с автоматом и своими думами. Интересно, что ему кажется – нормальный урок провёл или всё равно? Не поймёшь его. Слишком спокойный, что ли. Да, он же теперь и классрук пятого класса. Ладно, терпеть надо, скоро весна ведь.



Ну, а после затишья, как всегда, была буря. «Вот такие у них циклы, блин, - ужасался я среди
всеобщего беспредела. – Можно, наверное, и закономерности выделить. Да, у учителя лицо
подходящее – выделяет, наверное. Ещё можно так объяснить: гормоны играют. Да, но ведь мне тоже не тридцать. А на девчонок я, как волк, не кидаюсь. В общем, от скуки это…»
Сергей Владимирович сидит и улыбается садистской улыбкой. Нет, это он так удивляется: и часто у вас такое? Конспекты свои давно забросил – мол, весна на носу, скоро строевая будет. «Расклеился. Нет, определенно, ему только в детский сад, - соображаю я. – Он и на мужика не похож…»
Серый, видно, устал бегать по классу, раздавая всем тумаки. Теперь девчонки на него насели – ногами отбивается. Я отсаживаюсь от него, чтоб не задел. Зубилин с Щеглом, как всегда, разговаривают на «компьютерном языке». Мне их, конечно, слушать надоело, но все равно отрадно: хоть что-то серьёзное.
На первой парте тоже всё по-взрослому: их в милицию забирали.
- Прикинь, вчера менты как наскочили на нас…Стали обыскивать.
- А что вы натворили? Опять беседку сломали?
- Да не… Кстати, где ты вчера был?
- Я?.. Так, катался. Пахан говорит: помой машину и загони в гараж. Ну, мы её и угнали… Ха-ха-ха! Жека, по башке её! Мочи-и!
- Ну, вот, слушай: Толика братан нас вытащил, понял? Во, блин…
- Да, он крутой. Ты видел, он автомат с собой возит.
- А ты знаешь, сегодня в кафешку завалимся, будем бухать…
- День рождения Дена? Я буду, а как же. Миха, на завтра много задавали? Кайф…
Вот так они живут, понимаешь.
Да, скука не мыслимая. Надо сидеть, пережидать. Ага, как в тюрьме. И сколько у них энергии, а? Нет, я здесь лишний. Мне такое не надо... Смотреть, как все с ума сходят? Да пошли они!
- Женя, ты как террорист уже... – Учитель обращается к Серому. – Ты ж не такой?
- Не, я такой. Зовите меня Хаттабыч... Чуч-хе-че-хэ-ху... Взорвать! (хохочет)
- Дурак. – Сергей Владимирович, похоже, заинтересовался. – Женя, ты же взрослый парень, кем ты будешь?
- Я же сказал – киллером! Ха-ха-ха! Клюшка! Ты чё, обкурилась?
- Сериков, перестань. Детство заиграло? Куда ты поступать будешь?
- Я? Да вы не волнуйтесь. Я уже поступил почти, буду инженером... Бабки ох... не, большие зашибать. У меня будет «Мерседес». Вот еду на нём... Ха... туда сюда... А тут Олька стоит раком, улицу подметает... Ха-ха-ха!
- Ой, дурень! Женька, какой же ты дурень, господи! – Учитель смеётся.
«А ты кто? – думаю я. – Не дурень, да?!»
- А это наш мозг! – Серый тычет в меня. – Он, знаете, какой умный? А на меня работает! Мишаня... Г-кгм! Дай списать! Мишка, плюшевый Мишка!
«У! Подонок. Бандитская рожа. Всё, надоело! Этот вахлак смеётся, с ними заодно, а они дуркуют. На фига мне это надо, а? Я чё, должен кому-то, что ли? – Я уже выхожу из себя, отбиваясь от Серого. – Пошли вы все! Уйду я...»
Серый с Юрой напару выбивают стулья из-под девчонок. Все орут, матятся. Сергей Владимирович смотрит на меня задумчиво. «Садист. Ну, ничего, я свободный человек – какого чёрта меня пытают?»
- Одиннадцатый «А», перестаньте! Что, охамели совсем? Щас Аллу Вадимовну вызову, она поорёт на вас. Совсем отбились. Это не ОБЖ а «о боже!»
- Аллачка!.. Щас Аллачка придёт. Тише!
- Да пошла она!
- Это вы так на свою вторую мать? Ну, смельчаки... – Учитель ходит бормоча по классу, засунув руки в карманы.
«А я уже решил. Ха! Не буду ходить на ОБЖ и всё! Подумаешь... мне своё здоровье дороже. Дебилы. Насмотрелся! Буду хлять внаглую. А чё всем можно а мне нельзя?! Я решил. Это не урок, а кощунство. Эх, родителей бы их привести, чтоб они посмотрели на деток! – злорадствую я. – А они ничего не знают: дома те овечки – а тут волки. Ну всё, успокойся! В субботу не придешь, выспишься – ко второму уроку! Я сильный, выдержал, отсидел, и хватит!»
 И я не стал ходить на ОБЖ. В субботу нагло говорил, что проспал. А в четверг уходил после физкультуры прямиком домой. И так хорошо было, спокойно. Ну, иногда, раз в две недели, оставался: сидел, пялился на беспредел. А потом с чистой совестью снова хлял. Сергей Владимирович, наш загадочный учитель ОБЖ, даже не придирался, не помнил меня, наверное. Да плевал я....


2


Четверг был тяжёлый, но, в общем, такой же – рваный, с промежутками необходимой скуки. И всё-таки надрыв чувствовался. Такие дни хочется поскорей забыть, но не получается.
Сначала на информатике было ничего: сидели, игрались – балдели, можно сказать. Ага, а потом – бац! – авральная контрольная. И учительница, злющая такая, стала свирепо проверять, не списываем ли. У меня. Так я насилу выкрутился: чуть ещё раз тетрадь не порвала. Ага, Серый спас ценой героического подвига мои конспекты. Ну, выгнала его, конечно. Глаза большие, вены на шее вздулись – в этот момент мне даже жаль её молодость стало.
Да, напряжённо было. Я, как назло, думал, что всё написал, расслабился – а потом хватился, когда сдал уже, - мать честная! Опять четвёрка будет. Обидно. Ага, и все после информатики такие мрачные стали, злые. Ещё им на истории досталось. Учительница решила проверить, все ли усвоили её курс. Да, к концу урока даже охрипла, как на Серого орала, а он – на неё. Аж зашёлся, когда услышал про двойку в полугодии. Я, кричит, отвечаю, мол, на каждом уроке и про Сталина, и про Хрущева!.. Ну, да, он отвечает: меня в бок толканёт – говори, мол; послушает, а потом выставляется. Знаете, мне что-то не по себе стало; хорошо, что на физкультуру не хожу… Думаю: и бывают же такие дни, когда плюнуть на всё хочется и помечтать, что уже выпускной!.. Отсидел, отбыл, дотерпел – свобода!
Я опомнился, когда на улице уже оказался. Пришёл домой, а там делать-то и нечего. Так, телевизор посмотрел, вспомнил, что ОБЖ сегодня. То есть уже через десять минут начнётся. И вроде бы решил давно, что не пойду, а какое-то чувство странное пришло: что, мол, последний рывок, а я тут прячусь. Понимаю, что снова невыносимо будет, что настроение на весь день испортится, а вот тянет, и всё. Да, такого ещё не было, думаю, значит надо пойти. Стал одеваться. Потом вдруг вспомнилось ярко, как будто со стороны себя увидел: сижу, одинокий такой, затравленный, а все вокруг изгаляются, звереют… И так защемило чего-то! Не пойду. Походил, походил по комнате. Тоска. И там плохо, и здесь… Но там со своими сверстниками – не отстаю, значит. А раз они такие – что я могу сделать? Недолго осталось. Пойду, решил, авось что-то новое будет. Хотя надежды мало. Тем более что урок уже десять минут идёт. А, чёрт с ним! Заявлюсь посреди урока – хоть раз почувствую, как это!..
А школа тихая такая, гулкая. Иду и чего-то сердце замирает. Но так даже экстремальнее – что-то будет, наконец… А холодок-то тянет. Иду по коридору, храбрюсь. А тишина, знаете, уже не нравится. Крикнуть что ли да смотаться отсюдова? Нет, взялся за гуж – не говори… А, вот и классная наша бежит. «Гм, бледная, как стена, растрёпанная; глазища…» - У меня почему-то ноги стали дрожать, а сердце, вообще, куда-то упало. И так захотелось убежать, аж затошнило…
- А… Вот ты где! Сообщник… Ну, пойдём, пойдём со мной! – Она потащила меня за рукав. Я даже не заикался: дышать трудно было.
- Хляет он у нас. Отличник… Знаешь когда, да?! Ну, погоди… Сейчас ты ответишь – он тебя требует! – надрывно кричала женщина, волоча меня. Я спотыкался, а из всех мыслей осталась одна: это кошмар.
Вот уже и дверь кабинета, где у нас ОБЖ проходит. Я услышал какие-то невнятные крики, топот. Ничего необычного. Алла Вадимовна, не отпуская мой рукав, тяжело распахнула дверь и втолкнула меня туда.
Ощущение было такое, как будто окатили меня и ледяной водой и кипятком одновременно: вроде бы холодно, а жжёт… Глаза заслезились. Ноги подкашиваются, но я пытаюсь стоять. «Ничего, - судорожно дыша, чувствую я. – Класс, вроде, тот же. Все мечутся, орут…» И от каждого крика так и обдаёт холодом. Я даже не понял, заметили они меня или нет. Стал присматриваться. Гм, у Светки блузка разорвана… Ни фига себе! Во, до чего дошло…
- Ты почему не ходишь на мои уроки? – Сергей Владимирович стоял вполоборота ко мне с автоматом наперевес. Лицо бледное, даже серое, зрачки расширены.
Я ничего не знаю о нём, а он – обо мне. Но я чувствую, что оружие он снял с предохранителя и патроны боевые.
- Отвечай! – Автомат, дёрнувшись, приподнялся. В зале что-то грохнулось, кто-то завыл нечеловеческим голосом. Я вздрогнул, но не мог раскрыть рта: всё ещё не понимал, наверное, что происходит. С трудом отведя глаза от дула, ошалелым взглядом скользнул по его лицу. У-у-у… Как всё серьёзно.
- А вы ведите их, и я буду ходить! – выпалил я, поняв, что игра идёт по-крупному и настало время откровений.
 - У тебя есть ко мне претензии? Я учитель, не забывай... – Автомат опустился, но только для того, чтобы Игорь случайно не зацепил его, пробегая с дикими глазами. Я стал понимать, что происходит в этой комнате. Они совсем озверели. Чудовищный выплеск негативной энергии. Кроме того, думают, что автомат учебный.
- Вы не учитель, вы наблюдатель. Вернее, пособник. – Откуда у меня взялся ледяной голос? Я, кажется, плохо понимаю опасность. В зале, по-моему, нами заинтересовались. По крайней мере, я явственно услышал выкрик «сдурел совсем!».
- Я не виноват, - вдруг сказал учитель. – У меня мало опыта. – Палец на курке задрожал. Я покачнулся: чуть зацепив меня, пролетел стул и грохнулся в пианино. Матерная брань потрясла воздух. Учитель скривился, как от оскомы.
- Тогда зачем вы неправильно преподаёте? Зачем бездействуете, видя, как отморозки угрожают... всем нам? – спросил я, почувствовав вдруг непоколебимость своей правоты.
- Ты ничего не понимаешь в этом. Ты такой же, как они, только затаённый.
«Но зачем ему автомат? Кто знает, откуда он, какие там патроны? А... я понял: оружие, заряженное, боевое, вызывает в этом человеке неадекватную реакцию... Тогда я начинаю полагать...»
- Василь, ты чё там стоишь? Посмотри, как мы её растянули! – Голос Серого, обращенный, вероятно ко мне. Я не обернулся. Я стал вспоминать, что где-то видел этого учителя ОБЖ, что знаю о нём кое что.
- Что ты мне предлагаешь? – надрывно спросил он. Автомат уже сильно дрожал. В зале были невнятные стоны.
- Вы сами должны понять. С ними, этими дебилами, надо бороться, иначе... Я устал, больше не могу. Вы понимаете? Это чудовище... нет, это же война...
Он меня, кажется, понял. Лицо стало злобным, зрачки сузились. Но тут меня прорвало. Чаша терпения переполнилась, и тугие тягучие струи полились через край. Я заорал:
- Эй, вы, сволочи!! Вы сошли с ума от беспредела! Но вы заплатите...
- А-а-а-а! – Серый подскочил ко мне и с размаху саданул в печень. – Это предатель! Я грохнулся на пол.
Автоматная очередь прошила вязкий барьер. Меня затрясло от вырвавшегося напряжения. Намиг всё потухло. Потом издалека я услышал, как треснуло стекло и кто-то повалился, вскрикнув, с мягким стуком. Ещё выстрелы, визг, треск. Что-то зажужжало, а потом стихло. Я лежал, не шевелясь, чувствуя, что стало немного легче. Только обидно было, ведь казалось, ещё чуть-чуть и я восстановлю всю картину, поняв самое важное. А теперь оно потеряно. Навсегда. Я приподнял голову. Учитель сидел на корточках, прислонившись к стене. Автомат он приставил рядом. Было отвратительно тихо. В зале на столах и на полу беспорядочно лежали... мои одноклассники. Некоторые ещё шевелились. Зубилин мыча мотал головой. Серый, широко раскинув руки, лежал рядом со мной, удивлённо уставившись в окно. Вспомнив, что вроде бы жив, я спросил:
- И что теперь?..
- Ничего... А, нет. Похороны... – Сергей Владимирович достал сигарету и закурил с видом человека, который выполнил свой долг.
Опять отвратительное молчание, которое высасывало у меня силы.
- Тогда убейте и меня, - сказал я охрипшим голосом.
- Ты уверен? – Он взял автомат, передёрнул затвором.
- Да.
Выстрел, одинокий, нелепый. Я упал, но не от боли, а от того, что надо было упасть, ведь в меня же стреляли. Сразу в глазах потемнело, как будто наступила ночь; только потолок светлый и окно. Расплывчатая фигура учителя на его фоне. Я скосил глаза, что бы увидеть, что дальше. Странно было, но интересно. Ног я уже не чувствовал.
Сергей Владимирович снял с пояса рацию, сделанную под мобильник, и тихо сказал в неё:
- Приём. Это «Удав Ф-1». Как слышно? Всё нормально. Цель достигнута, пошел на Н-миссию. Сбор первичного осуществил по графику «Феникс С-13». Жду запроса... Вас понял. Приступаю. Конец связи.
«Шпион, - подумал я, уже не чувствуя рук и падая в какую-то глухоту. – Агент, блин. А я-то думал... Ну, всё, отключаюсь...» Но глаза мои ещё смутно видели, как учитель ОБЖ подошел к шторе, чиркнул зажигалкой и маленький, неестественно яркий язычок пламени полез вверх. У меня закололо в висках. «Пожар, пожар, - слабо сказал он. – Горим...» Я отключился.
Очнулся я в своей квартире ночью и стал мучительно вспоминать, что я делал днём. Сильно болели коленные суставы. Ничего связного я от своей памяти не добился. И только когда утром зашёл в школу и услышал разговоры о вчерашнем пожаре на уроке ОБЖ... Сразу почувствовал, как нахлынули невнятные ощущения, становясь всё ярче и подробнее.
Не в силах себя сдерживать, я кинулся в кабинет к Сергею Владимировичу. Увидев меня, он немного смутился.
- Здрасьте. Вчера... это было? Вы стреляли?
- Ты что, что-то помнишь? Гм, странно... Я не помню.
- Так было или нет?
- Пожар был, - неохотно ответил учитель.
- И всё?
- Да, ты ведь ничего не помнишь? Вот и хорошо... – Он отвернулся.
Постояв немного и почувствовав себя неловко, я вышел. Надо было дальше жить.
Я не знаю его. Это всего лишь версия.

1 -3 февраля 2005г.