Эпизод2. Настоящая любовь

Эпизод 2.
Настоящая любовь.

Я похудела на 20 кг. Я стала другой. В этот самый миг все мужчины поняли что я есть, я как будто сняла с себя плащ человека-невидимки и предстала миру! Мужчины перестали смотреть “сквозь” меня, что стало для меня шоком. Я вдруг поняла, что фразу “главное чтобы человек был хороший” придумали уроды. Придумали сами для себя. Душа там, глаза, характер или хозяйственность – пилюли для успокоения метущихся одиноких душ, сладкие сказки, что можно полюбить за доброту, утешающие их по ночам.
Это было ужасно.
В один из таких “новых” дней, в новом наряде 42-44 я вела вечеринку (с работой тоже поперло) в каком –то не шибко модном клубе. День Св.Валентина – блин, по тем временам праздник еще особо у нас не прижившийся. Людей было не много, по большей части это были иностранцы. Директриса радостно подозвала меня к себе : “Я хочу познакомить тебя с нашими лучшими клиентами” прощебетала она. Я гордо отправилась за ней. За столом сидело 4 солидных господина . “Это американские гости из компании Боинг”- радостно взвизгнула хозяйка. Я что-то прошептала, вильнула платьем и ушла. Миссия выполнена, подумала я. Через несколько минут в коридоре где я курила ко мне подошел один из тех американцев и на чистом русском языке начал “подкатывать яйца”. Нужно заметить, что в ту пору о коей я вспоминаю, я сучилась по страшной силе и на всех мужиков смотрела с высоты Эвереста (как минимум). Я поддержала беседу своими “Угу” и “Ага” и оставив телефон удалилась, по старинке предполагая, что столь достойная персона ( в данном случае он, а не я) мне конечно не позвонит.
Мое удивление было искренним, когда я сняв трубку на следующий день поняла. Что это ОН.
Он и вправду был американцем, точнее русским, уехавшим в Америку 25 лет назад. Он и вправду работал в Боинге. Но что самое удивительное он был красив как Бог и умен как Конфуций. Это было впервые в моей жизни и я по “закону” стала отпихивать его руками и ногами, не давая самой себе поверить, что это со мной. И еще одно, что случилось со мной впервые – он был на 20 лет старше меня!
Это было как сон. Он был терпелив и мудр со мной, он был мил и чертовски сексуален.
Я не давалась. ВОПРЕКИ и НАЗЛО – вот что было важнее всего, агрессия и хамство, “наглость, холод и ложь в этом сущность моя, на страданья ответом мой хохот, я красива, подла и скользка как змея и бездушно суха – как эпоха.”
Я влюбилась. Безумно. Болезненно. Навсегда. Мне было тяжело от этой мысли. Я боялась этого чувства как беды нависшей надомной. Ему я демонстрировала совсем другое. Он зализывал мои раны медленно и терпеливо, как кошка своему котенку. Он учил меня жизни, начиная каждый день с чистого листа и забывая обо всех гадостях, которые я наговорила ему вчера. Он тратил на меня деньги, учил сексу как мудрый гуру, расчесывал мне волосы и мыл меня в ванной стоя на коленях. Боже – как быстро все кончается… Счастье – это миг, который нам не дано осознать в тот же самый момент, а лишь потом, ощущая во рту сладкое послевкусие, мы понимаем, что мы были счастливы.
Я запрещала себе думать о БУДУЩЕМ, уговаривая себя наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас. Здесь и сейчас было хорошо. Когда нам плохо множество слов срывается с губ, а когда плохо нам нечего сказать – это как сладкий сон который мы не можем рассказать, потому что мы уже проснулись, но приятное ощущение от того что он был остается надолго.
Он был стеной и крышей, он был одеялом и подушкой, он был книгой и телевизором, он был для меня всем.
Когда он уезжал, я сказала, что люблю. Провожать не поехала было чертовски тяжело, но планы мы все-таки строили и я как водится стала ждать.
Переехав на время к своей подруге по причине отсутствия у меня телефона, я ждала его звонка каждый день. Он звонил. Мы вместе мечтали о светлом будущем и были безумно счастливы от того, что слышим голос друг друга такой близкий, хоть и доносящийся за тысячу километров. Шло время и я уже не покупала зимних вещей в надежде встретить Новый Год в Калифорнии…. Но жизнь еще раз подтвердила мое твердое убеждение о том, что люди не меняются в 40 лет и я даже сказала ему об этом однажды, но он не поверил и в первый и последний раз оказался не прав.
Мне было 26, а ему 46 – это было не долго и на всю жизнь.