Голос

Она говорила и говорила. Ей не важно было что говорить, ей просто было необходимо слышать его голос... его дыхание.

Ей как наркотик необходимо было знать только одно - что он слушает ее. Она плела всякую чепуху о погоде, о жизни, о вчерашнем счастливом троллейбусном билетике, о том, как страшно быть по ночам одной. Она говорила не слушая себя, но, при этом, ловя каждый отголосок присутствия на том конце провода. Пустив Его в душу и сделав его частичкой себя уже невозможно было остановиться. Он стал большой частью, маленькой и бесполезной жизни. Потерять его - означало навсегда потерять себя.

Он то срывался на крик, то вкрадчиво что-то объяснял в трубку. То обвинял, то сдавал позиции, то наступал вновь. Он знал, что давал ей столько свободы, сколько она захочет, но она раз за разом возвращалась к нему. Его бесило это. Он отвергал того, чего не мог понять. Она ни как не хотела оставить его в покое. Это доводило его до исступления.

Он все чаще и чаще срывался на крик. Полутора-часовой разговор так ни к чему и не приводил. И он и она понимали, что слова в разговоре не главное. Главно то - что она слышит его голос. Он понимал это, поэтому бросал трубку. Он бросал трубку уже четвертый раз, но она снова ему звонила. Он знал, что нельзя брать трубку и пытался придумать другие пути отязаться но не находил их.

Остатки прошлых чувств не позволяли выключить телефон. Он знал, что на том конце ждут только его голоса. И он давал его. Он брал и сразу же орал в трубку. К полуночи он перестал отвечать ей, он просто слушал. Ему не хотелось поддерживать разговор, он надеялся что она сама прекратит все разом. Ей пришлось увеличить громкость на трубке чтобы хотя бы слышать его дыхание.

Его крик, прорвавшийся по проводам и усиленый телефоном, отозвался звонким эхом в голых стенах спящей квартиры. Затем он снова затих. Громкий звук резанул ее но она стерпела. Она говорила ему о своих чувствах. Его периоды тишины сменялись ором. Через пол часа она привыкла и сделала звук еще громче. Залаяла соседская собака, но ее лай потонул в потоке брани лившейся с того конца провода.

Она застыла в одной позе и просто говорила все, что взбредет на ум. Еще несколько раз она увеличивала громкость но его голос становился все тише и тише. Наконец он совсем замолк.

Она продолжала говорить. Она у же несколько часов беспрерывно шептала в трубку пытаясь вырвать у него хоть одну фразу, хотя бы одно слово. Рассвет застал ее свернутой калачиком на скомканой постели. Она шептала в трубку новые и новые признания. Солнце озарило теплую струйку крови текущую по трубке, но она не замечала кровь из уха, а просто продолжала шептать и шептать.

Оглохшая навсегда, она не замечала что происходит вокруг. Не замечала она и того, что в трубке уже второй час раздаются короткие гудки.

А она рассказывала ему о будущей жизни: о тихой даче на берегу моря, о детях, о веселом лете и звонкой капели весной, о свежей траве, в которой так хорошо валяться вдвоем. О счастливых родителях и веселых подружках невесты. Она мягко улыбалась, рисуя картины будущего счастья. Ее бледные губы шептали и шептали.

Она ждала его голос.