Сотворение мира

* * *

До чего же все-таки низкая у нас культура! Как часто в миг экстаза, пронизывающего все существо при восприятии какого-нибудь замечательного памятника архитектуры или милого пасторального ландшафта, вы вспарывает глаз об острые края исковерканной консервной банки или корявый росчерк на дышащих стариной стенах: «Здесь был Вася»… Да-а-а… Вася здесь был! И отнюдь не один! И еще - множество всяких Маш, Нюр и даже Майклов и Педро… Клоака, одним словом, только почему-то не пахло. Явный диссонанс внешнего вида местности и полного отсутствия какого-либо запаха, казалось, ничуть не смущал, двоих, стоявших у колоссальных кованых ворот, густо увитых плющом и какими-то еще чрезвычайно диковинными растениями.
Фигуры их на фоне царящего вокруг Абсолютного Хаоса выглядели не менее нелепо, чем потрясающей красоты ворота и вырывающаяся повсюду из-за изуродованной стены божественная зелень. Казалось, что от них струился легкий свет упорядоченности, так здесь не уместный. Один был в сильном жилистом теле, подтянутом не по годам. Повадки, одежда и весь его образ один в один соответствовали столь распространенному образу нового русского предпринимателя, отнюдь не низшего эшелона, но все так же, как всякий волк, надеющегося только на свои ноги. Второй однозначно представлял какое-то силовое ведомство и тоже – не самого мелкого пошиба – такое, где в значительном положении мог оставаться и столь преклонных лет господин, также и одежда его, на первый взгляд, гражданского толка, при рассмотрении, распознавалась как дорогой изящный мундир.
- Здоров, брат! – отпустил деланно-свойское приветствие предприниматель.
- Наше почтение! – силовик, видать, предпочитал соблюдать дистанцию.
- Стоишь?
«А ты как хотел, сука?» - подумал силовик, но, технично остановив, заходившие желваки ответил, вполне мирно:
- Стою, брат, стою.
Здоровяк понял, что его вопрос достиг цели, но тоже проконтролировал себя, позволив улыбке лишь чуть колыхнуть волевые складки губ:
- Что Босс? – перешел он к теме своего визита.
- Опять творит вроде – весь вид стража демонстрировал при этом - сколько лояльности он проявляет к своему гостю, отвечая на глупые вопросы.
- Ну, значит, я – вовремя! Что сегодня у нас с конфискатом?
- С конфиска-а-атом? – оживился старик: - ну-у-у… есть о чем поговорить…
«Новый русский» замер от неожиданности. В глазах стража он прочитал именно то, чего так давно ждал и теперь боялся, что это окажется ошибкой. Он беззвучно захлопал губами, казалось, его гортань расперло от застрявших в ней звуков. Все что он смог сделать - вопросительно поднять глаза.
- Да, Николай, - ответил «силовик» и, от этих слов у него самого по спине побежали мурашки.
- П-п-п-п-петр! – выдавил из себя его гость после продолжительной паузы.
В этот момент из скрытой за зеленью сторожки раздался рев селектора. Старик вмиг приосанился и неуловимым движением скользнул внутрь:
- В семь «На олимпе» - чуть слышно шепнул он еще не пришедшему в себя предпринимателю.

* * *

Николай никак не мог совладать с собой. На столь важную встречу он отправился без водителя и теперь тупо смотрел на телефон, пытаясь вспомнить как использовать эту штуку – в забытии он загнал мерина в кювет. Отчаявшись, швырнул трубу с размаху на асфальт и побрел пешком, выписывая зигзаги по всей дороге. Стояла хваленая золотая осень и, несмотря на полную богозабытость этих мест, были хорошие шансы повстречать грибников и с ними добраться до города.
«Что такое осень - это ветер…» - бормотал себе под нос Николай, постепенно приходя в себя от звенящей сухой прохлады и размеренного ритмичного шага. Шевчук Николаю нравился и он не раз предлагал ему помощь, но упрямый башкир всякий раз отказывался и, всякий раз, спустя значительное время, добивался сам того, что Николай мог обеспечить ему щелчком пальцев. Видимо, следуя своим мыслям, он щелкнул таки пальцами, по крайней мере, какой-то звук оторвал его от размышлений и он осмотрелся вокруг.
Прямо по курсу, неуклюже воткнувшись с разворота в заросшую обочину, стояла выцветшая до неопределенного грязного цвета шестерка. Постепенно, приближаясь, Николай разглядел, что на водительском месте кто-то сидит и, что этот «кто-то», наклонившись, совершает ритмичные движения. «Дрочит что ли?» - невольно пришло в голову. Он подошел к машине и стукнул согнутым пальцем в водительское стекло. Находившийся внутри вздрогнул, рефлекторно сложил лежащую на коленях газету и заблокировал дверь, но, внимательно рассмотрев Николая, счел что себе дешевле узнать чего собственно ему надо и приоткрыл окно.
- До города довезешь? – прорычал Николай в образовавшуюся щель.
- Да-да… вы тут погуляйте… минут пять… поедем… сейчас… – испуганно проблеяли изнутри.
Николай поднял глаза на заросли конопли, в которых «утопала» шестерка, глянул на свернутую газетку между ног у водителя, покрытые чем-то черным и смолистым руки, хмыкнул и просунул в щель папиросу:
- Да чего там, давай, забивай! Как раз то, что надо…
Съежившееся существо вмиг расправилось, расплылось в улыбке и, выколупавшись из машины, оказалось субтильным долговязым парнем лет 30-и:
- Да-да, конечно, это мы мигом – бормотал он себе под нос, раскладывая газетку на капоте: - Вадик – представился он, протягивая Николаю назад и вниз запястье.
- Николай – пробасил Николай, хлопнув его по плечу, от чего тот ощутимо присел.
Раскурились. Трава оказалась забористой. Тянуло поговорить:
- Вшторило – одобрил продукт Николай, проводя большим пальцем по нижней губе, как Бельмондо в фильме «На последнем издыхании».
Вадик тем временем стер с ладоней остатки пластилина и скатал в приличный шарик размером с карамельку «Орион»:
- Да-да – вставил он привычное междометие – Я тут год назад пакет афганки рассыпал – псилоцибов обожрался. Сейчас поехал – нет грибочков-то – осень сухая. Дай, думаю, гляну как тут афганочка моя… ничего, погляжу, ничего. Надо щас в мешок ее всю… а то мало ли… на халяву-то… много желающих… или менты… ладно скурит кто – сожгут на хрен!
Николай одобрительно кивнул:
- Музон есть?
- Не совсем – лекции есть – расшифровать взял за бабки – хмыкнул Вадим – интервью еще всякие.
- Включай.
- Да-да – закопошился в кассетах Вадик – Вот. Лекции по Второй логике.
- Забавно. Мало у кого и первая-то есть, а тут – вторая… ладно, поехали
- Да-да, щас траву соберу…
- Собрал я уже, когда поссать выходил – в багажнике все.
Вадик бессмысленно уставился в окно – вместо зарослей действительно стояли голые прутья:
- Глюк – резюмировал Вадик и завел машину. Тем временем прокрутился раккорд и началась лекция: «У меня, Игорь, к тебе вопрос. Ты поставил на свой сайт фрагменты из Линь-Цзы…»
- Слушай, а ты откуда здесь взялся? - встрепенулся Вадик - Сколько лет сюда езжу – редко какую старушку встречу.
- Да, так, с трассы слетел – промямлил Николай, явно желая закрыть тему.
Его тона Вадику хватило - совсем не хотелось конфликтовать с этим хоть и немного странным, но явно – очень крутым мужиком. На лекции разгорались страсти: «Я думаю, что раньше мое сознание работало по-другому. Сейчас мне трудно вспомнить, как оно работало, я могу только примерно догадываться. Когда перечитываю дневники свои, я вижу что вот это, это - вот здесь не догонял, здесь вот то-то, то-то, то-то. Но оно каким-то образом перещелкнуло, перевернулось и, в общем, сейчас непонятно… как оно работает. Я имею в виду, что словами это объяснить я не смогу. Но многие вещи стали настолько очевидными, настолько ясными, что я смотрю - вот, блин, так и так, а это вот так и так…»
- У тебя-то с этим как? Гм-гм – спросил Николай, прочищая горло.
- С чем? – насторожился Вадик.
- С ясностью – задал Николай тему для беседы - с чем еще…
- Ну да-да…да… Гм… - промямлил теперь Вадик: «Началось. Щас жизни будет учить». И, немного растерявшись, ответил – А что ясность, дунул – вот тебе и ясность – и, немного оживившись, - Гаш вот, например, - очень удобно – дозировать можно… хе-хе… ясность-то… хе-хе… внесем крапаль ясности… - Вадик начал дико ржать и колотить ладонями по рулю. Ногами, видимо, он тоже топал, потому что «шоха», повиляв и подергавшись заглохла, встав точно поперек дороги. Вадик еще нервно хохотнул раза два и перевел дыхание: - Ясно знаю, что надо пивла какого-нибудь прикольного добыть, колы там или спрайту, а лучше фанты экзотик – сильно меня прикалывает.
- А вон – щелкнул пальцами Николай, деревня - Заводись, поехали.
- Да чо там в этом Сельпо – проворчал Вадик, выворачивая на полосу, – буратино просроченный…
- Ну не скажи - расплылся в добродушной улыбке Николай - А косорыловка? А бычки в томате? Давай, поднажми, Шумахер.
Помимо привычного Сельпо в деревне оказалось еще пара ларьков, павильон и три разложившие на перевернутых ящикак нехитрую снедь. Через 15 минут они обзавелись: бутылкой «Джек Дэниэлз» и чуть приунывшим лимоном, булкой горячего хлеба и полторашкой парного молока, довольно свежей Краковской ну и, конечно же, Фантой «Экзотик». Николай парой неуловимых движений разложил это все на той же газетке, расстелив ее на багажнике, открыл виски, основательно хлебнул, разломил тем временем пальцами другой руки лимон на две половинки и протянул бутылку и огромную пригоршню с лимоном Вадику. Вадик оторопел:
- Не… - он ритмично отталкивал воздух и отступал на шаг с каждым словом - …Я это… за рулем… махорки полный багажник… и пьяный еще… не… ты это… сам… сам…
- Не ссы – поставил точку Николай – Сам поведу, один хрен, с тобой опоздаю, едешь – сорок – мне в семь надо «На Олимпе» быть. Вадик, собиравшийся уже делать ноги, остановился. В глазах его блеснул лукавый огонек:
- Менты остановят – трава твоя!
- Базара нет – подкупающе заулыбался Николай, всучив Вадику пузырь и половинку лимона.
Дальше ели технично: молча, быстро и деловито. После трапезы Вадик отопнул из-под колеса пустой штоф, завернул газету с объедками, швырнул ее в ближайший огород и довольный уселся на пассажирское кресло, обнимая огромную бутылку фанты.

В руках Николая шестерка чувствовала себя как-то чересчур уверенно. Разогнанная до 160-и развалюха буквально перелетала ухабы и ложилась на виражи так же мягко и уверенно, как какой-нибудь навороченный спорт-кар. Под гору стрелка порой плотно впечатывалась в штырек у отметки 180, всем своим видом, показывая, что ей здесь тесновато. От трехсот грамм вискарика Вадика развезло. Он блаженно растекся в неудобном кресле и с нескрываемым наслаждением наблюдал за Николаем:
- Не, а ты, Колян, ничо, прикольный чувак - вальяжно изрек Вадик, походя схватившись за крышку бардачка, когда машина лихо втершись в просвет между двумя КаМаЗами едва не задев встречную снова вылетала на середину дороги. – Я думал, ты – старый зануда… О, Колян, ты знаешь на кого щас похож? На волка из «Ну-погоди»! Ха-а-а, Колян, правда-правда! – Вадик снова залился истеричным смехом.
Николай действительно был похож на мультяшного волка. Он постоянно ерошил свободной в данный момент рукой черные с проседью волосы, чтобы они не лезли в глаза, в результате они уверенно встали дыбом, сформировав плотный шар мощных, заостряющихся на концах пучков. Только машину он вел больно уж всерьез, не по-мультяшьи. Казалось, что он впился своей волей в какую-то точку и совершаемые им лавирования не более чем настройка на нужную волну, ту, которая выбросит его в нужной точке, в нужное время.
Вадик отсмеялся и теперь сидел немного придавленный. Он, вдруг, осознал с какой скоростью они летят. Сразу вспомнилось сколько лет машине, на чем он, в свое время сэкономил, при ремонте. И теперь красочные картины расплюснутых и изуродованных тем или иным образом тел и автомобилей мелькали у него перед глазами. Николай заметил его ерзанье, сбавил на десяток километров скорость и продолжил прерванный трапезой разговор:
- Ну так и как у тебя с ясностью, Вадик? Про гашиш ты, конечно, хорошо сказал, мне понравилось, но ты же понимаешь, что я не об этом?
Вадик обрадовался дружеской руке разговора:
- Да нормально у меня с ясностью, лыжи пока не завернул, как видишь, даже «клиники» ни одной еще не было.
- Так все-таки «еще»? Знаешь, что будет?
- Как тебе сказать – посерьезнел Вадик – И да, и нет. Одновременно, как бы, знаю, что будет и знаю – что не будет…
- Давай поконкретней – поднадавил Николай – вот те, кто лыжи уже завернул, они ведь тоже так… одновременно, как бы, знали?
- Ну да – не смог не согласиться Вадик – но тут еще что-то есть, кроме знания, настроение что ли, т.е. что будет – это ты знаешь из того, что ты видишь, там, из того, что тебе говорят, а то что – не будет, ты знаешь из настроения, не умом. Вот, вот. – Вадик разгорячился, выпрямился в кресле и ткнул два раза пальцем куда-то вдаль и вверх – есть настроение, в котором ты знаешь что этого – не будет и, если его держаться, этого настроения, т.е. запоминать как бы его приметы и по ним – находить, тогда точно не будет! – Вадик замолчал, глядя куда-то внутрь себя. – Именно так.
- Та-а-ак – протянул Николай тоном преподавателя, явно давая понять, что тут есть еще о чем поговорить.
- Да так! – огрызнулся Вадик и отвернулся к окну. Его явно раздражал этот менторский тон.
То, что было видно за окном, сложно было назвать пейзажем. Стеной стоял лес и разглядеть, при большом желании, можно было только крайние деревья, но они мелькали с такой скоростью, что становилось просто жутко. Он почувствовал, что волосы по всему телу встают дыбом и начинает поколачивать:
- Выпить есть еще? – задал он риторический вопрос - сам выбрасывал пустую бутылку… забить косяк при такой бортовой качке было просто невозможно, да и вряд ли помогло бы. Он закрыл глаза и положил голову на руки. В голове понеслись мысли: «Может он маньяк-самоубийца?» «Нет, ну надо же встрял!» «И никуда ведь не денешься, вон какой кабан!». От свиста, с которым пролетела встречная, Вадик поежился и заплакал. Он конечно не всхлипывал, но когда поднял на Николая глаза, полные мольбы, они были полны еще и слез. На «боевика» этот жест отчаянья никакого эффекта не произвел. Николай, скосив глаз на Вадика, только и сделал, что выжал из машины то, на что она была просто не способна! И несчастный торчок стал делать единственное, что ему оставалось – искать то настроение, о котором только что говорил…
- Вот это мне нравится! – гомерически хохотнул Николай и щелкнул пальцами.
В тот же миг на обочине возник дорожный инспектор, отчаянно размахивающий палкой. Его широко раскрытые от неподдельного удивления глаза крепко впечатались в память Вадика. Они буквально обожгли его! «Трава!» «Багажник травы!» - пронеслось в голове. Вадик сник и сдался. Николай бросил взгляд на растекшийся рядом кисель и начал тормозить.
В зеркало было видно, что ГАИшник бежит, как не бегал никогда в жизни! Да и Николай включил заднюю передачу и ощутимо придавил гашетку. Вадик тупо глядел на плохо отчищенные от гашиша руки, шарил в кармане мобильник и тупо глядел – теперь на него, потом долго смотрел в зеркало на свои предательски красные глаза, ерошил волосы, под стать Николаю. Наконец машина дернулась и резко остановилась за несколько метров до летящего, смешно взмахивая фалдами шинели блюстителя порядка.
ГАИшник, подбежав со стороны водителя, еще некоторое время переводил дыхание, держась правой рукой за крышу, от чего жезл, висящий на петле, нервно и требовательно постукивал по водительскому стеклу. Николай выждал немного и приоткрыл окно.
- Младший сержант Иванов – просунулось в окно разгоряченное лицо - …
Не давая ему договорить про «предъявите документики» Николай очень строго спросил:
- А что, товарищ младший сержант, у вас, как говорится, в отдельно взятом районе, перешли на зимнюю форму обмундирования? Что-то я не припомню такого приказа… Нет, точно, не подписывал…
С сержантом стало происходить что-то невероятное. Он еще сильней покраснел, потом – побелел, потом медленно начал стекать вниз и, уже закатив глаза, как падающая в обморок женщина, он вдруг выпрямился, натянулся, как струна и отчеканил:
- Никак нет, товарищ генерал… – и стал вопросительно смотреть на Николая, пытаясь оценить по степени его гнева, надо ли еще что-то добавить к званию. Гнев Николая был страшен и Гаишник нерешительно стал произносить по слогам - …Лей… те… на…
Николай расплылся в улыбке, всем своим видом давая понять, что лесть воспринята хорошо, похлопал сержанта по руке, лежащей на краю открытого окна и промурлыкал, как удовлетворенная женщина:
- Генерал. Пока - просто генерал.
Вадик робко приоткрыл зажмуренные глаза. И действительно, Николай потянул бы сейчас и на маршала, взъерошенные волосы он, видимо, успел пригладить, когда сдавал назад, на встречу незадачливому постовому. Он был сторг и собран до легкого и успокающего свечения упорядоченности.
Сержант расцвел, понимая, что этот момент может стать переломным в его карьере, и весело уже теперь щебетал:
- Сами понимаете, товарищ генерал, захолустье, план, надо выполнять, торчишь тут как пень день-деньской, горючего лишнего нет – погреться, вот и приходится, в интересах, как говорится, службы…
- Ну и как, выполняете? план-то? – заиграл ильичевскими искорками в уголках глаз Николай.
- Стараемся, товарищ генерал, изо всех сил стараемся! – отчеканил сержант и, как бы желая подтвердить свои слова, кивнул в сторону Вадика – Задержанный?
- Да нет, что Вы, сержант, - племянник. Жена бросила – напился и – за руль - искать приключений, везу вот сестре сдавать… - Николай выдержал значительную паузу и наигранно сдавил голос – Ну вы, сержант, не особо тут у себя распространяйтесь… сами понимаете… ненужные слухи…
- Да мы что, товарищ генерал… со всем пониманием… – расплылся сержант от счастья сделать одолжение. Но тут же вновь вытянулся, щелкнул каблуками и взял под козырек: - Счастливого пути, товарищ генерал!
Вадик был в полном осадке. Он шарил по сторонам, стремясь найти хоть какой-то понятный и объяснимый объект, его взгляд упал на болтающийся на левой руке ГАИшника радар: 183 км/ч – безмолвно кричал дисплей. Этого его сознание не смогло вынести и предпочло отключиться.

* * *

Сквозь забытие Вадик чувствовал что все также продолжается сумасшедшая гонка, слышал рев мотора, периодически срывающийся на визг, но он не чувствовал главного – умопомрачительного напряжения. Совсем наоборот – его тело окутала сладкая нега, а сознание заполонили истерично яркие картинки. Еще некоторое время он наблюдал внутренним взором стоящего посреди дороги ошалевшего автоинспектора в фуражке набекрень. Потом разглядывал Николая, который вновь стал похож на мультяшного волка, потом был вечер, шикарный клуб, куча каких-то пьяных баб и среди них – опять лицо Николая, потом – невероятно загаженное парадное с прекрасными кованными воротами, увитыми зеленью. По мере того как ощущение реальности уходило все дальше и дальше, все четче и детальней становились видения. Он снова увидел, как въехал в «пятак», разросшийся из просыпанного год назад пакета афганки, потом снова кованые ворота… Вдруг что-то привлекло его внимание… у ворот стояли двое. Одна из фигур показалась ему до боли знакомой… неужели это… да, точно! Это Николай! Вот проныра! Сначала напрягало отсутствие запаха, но потом, поняв, что это сон, Вадик перестал обращать на это внимание. И стал вглядываться в детали.
Николай перебросился несколькими фразами с приятной внешности старичком. Внезапно побелел, как смерть, зашатался и пошел прочь. Старичок же ловко нырнул в маленький флигель, приютившийся у ворот. Приглядевшись, он увидел, что привратник подскочил к висящему на стене к селектору и долго и обстоятельно что-то рассказывает, взвешивая каждое слово. Вадику стало интересно, и он стал напрягать слух. Вскоре ему действительно удалось расслышать отдельные фразы. Звука не было, но то ли он читал по губам, то ли по напряженному лицу старика, но каким-то образом смысл беседы постепенно становился ему понятен. Речь шла о каком-то потерянном мире, который следовало уничтожить, но он – пропал и что старик, которого звали Петр, на самом деле никакого отношения к этому не имеет и что это полная дезинформация и никаких угодников он не привечает, а честно несет свою службу, а срач у ворот – потому что служба такая – ни на миг не отвлекись, а люди – сами знаете - шага не шагнут – кучу сделают. Короче разбор полета – по полной программе.
Потом опять был Николай и он, Вадик, тоже был почему-то в кадре и видел себя со стороны, они с Николаем все также мчались, но уже по городу и – немного медленней и все также – беседовали. Вадик, по своему лицу и даже, скорее, - взгляду понял, что что-то очень важное открылось в нем, благодаря этой беседе, и даже знал что именно – то, что постоянно ускользало от него, в чем ему постоянно не хватало ясности… Стало дико больно за ту чудесную возможность, которая также чудесно им, гребаным торчком, была упущена… соленые волны жалости к самому себе подхватили Вадика и понесли прочь, в темную глубь. Стало душно. «А действительно ведь они душат - слезы»: подумал Вадик и, от этого погружение на миг остановилось. «Или не слезы душат?» - снова начался дрейф… «Нет. Слезы.» - слегка приостановившись погружение продолжилось. «Все. Хана.» Вадик, как в детстве, присел для убедительности на корточки и заорал что есть мочи…
- Не верещи, стекла лопнут – толкнул его Николай.
- Бог есть – констатировал Вадик, усаживаясь в кресле.
- А ты сомневался? – пригвоздил Николай.
Смеркалось. За окнами мелькали первые робкие огни большого города. Вадик поглазел по сторонам, хлебнул нагревшейся до отвращения фанты, выплюнул ее прямо на пол:
- Коль – просипел он – давай, тормознем – выпить надо.
- Вон - махнул тот рукой в сторону заднего сиденья. На заднем сидении, переплетясь стройными ногами лежали валетом две симпатичные девчонки, по полу перекатывались бутылки джин-тоника, минералки и неизменный «Джек Дэниэлз». Вадик схватил штоф, жадно отпил пару глотков и вопросительно поднял глаза на Николая:
- Ничего не помню. Ты как? Один с ними? Или я тоже?
- Да нет, родной, это так, случайно зацепились – загоготал Николай.
Вадик опять посмотрел в окно и, немного сориентировавшись, заорал:
- Э, Коль, ты куда вообще прешь, а? Мне – на Юго-западную, если что.
- Тебе, если что, сегодня – со мной – отпарировал Николай – а если ничего – то можешь тащиться на свою Юго-западную!
Плавно входил в кровь вискарик. Вадик, хотевший было еще миг назад снова огрызнуться и продолжить полемику, вдруг почувствовал желание комфортно растечься в неудобном кресле… но машина резко остановилась где-то в районе Олимпийского. Николай схватил за руку опять выпадающего из реальности Вадима и вцепившись взглядом в его нутро внятно проговорил:
- Так, Вадик, у нас очень мало времени, давай пройдемся по пунктам… во-первых: Бог есть, так?
- Так – шлепнул губами оторопевший Вадик.
- Во-вторых: запоминать приметы и по ним – находить, так?
- Так – ответил Вадим, не будучи уверенным, что пошевелил при этом хоть одним мускулом.
- В-третьих: мир должен был погибнуть, но он пропал, так?
- Так – подумал Вадим.
- Почему пропал? Почему???
Вадим готов был поклясться, что его трясут за грудки:
- Украли – пришло ему в голову.
- Место помнишь, Вадик? Ва-а-а-адик! Ме-е-е-есто помни-и-и-ишь?
Перед глазами поплыли истерично яркие картинки… клуб… бабы и среди них – лицо Николая … рев мотора, периодически срывающийся на визг… валяющийся в кювете мерин… ворота увитые диковинной зеленью… тряска на колдобинах, монотонное бубнение Николая про какие-то лыжи… здесь – помню, здесь – не помню… Появилось лицо Босса, плюющего в крике в селектор, черное пятно, там где мир только что был и белое – там, где ему предстояло вновь явиться, разбросанные по райскому саду палитры галактик и кисти комет…и вдруг, то, что казалось криком стало превращаться во что-то осязаемое, но не руками а – пупком, он почувствовал, как его воля ввинчивается в этот крик и он – начинает покачиваться, пытаясь настроиться на нужную волну, которая выбросит его в нужное время в нужном месте… он догадался, что это опять несущийся автомобиль, да, точно, вот рядом – Николай, он похож на волка и также висит на губе характерным манером согнутая папироска…:
- Коль, а ты чо, беломор куришь? – спрашивает он
- Да так... блатным он не интересен, а мужикам – не жалко…
Опять шестерка. Он уже один – обломился с грибами – ищет пятак… нашел…натер… забил…дунул… Перед глазами поплыли истерично яркие картинки… бабы… менты… трава… с грибами обломался… надо пивла какого-нибудь прикольного добыть, колы там или спрайту…
- Ясно знаю, что надо пивла какого-нибудь прикольного добыть, колы там или спрайту, а лучше фанты экзотик – сильно меня прикалывает.
- А вон – щелкнул пальцами Николай, деревня…
- Вшторило – одобрил он продукт, проводя большим пальцем по нижней губе, как Бельмондо в фильме «На последнем издыхании».
- Глюк – резюмировал Вадик и завел машину.