Лохи Интернета или волчьи игры Часть 4

ЧЕТВЁРТАЯ ЧАСТЬ

1

 …Дождь рухнул на землю, прибивая пыль, поднятую за день с изнывающего от жажды участочка планеты под названием «Одесса». Небо, затянутое в отвратительные тёмно-серые тона изрыгнуло молнию, которая рассыпалась бликами в металле, переходя в воинственный гром. Ветер рванул деревья за верхушки и принялся обдирать первые желтеющие листья, как неизбежную дань перед началом осени. Моментально появившиеся лужи, радостно бросались под ноги не успевшим улизнуть от разгулявшейся стихии людям, а может, обреченными идти по своим делам, не взирая на погоду.
 Я включил зажигание и, не спеша, пристроился за чёрным «Мерсом» отъехавшим от областного исполкома. Человек, которого он сейчас перевозил вместе со своими помощниками (охраной) был именно тот, кто меня интересовал. Два дня наблюдения, но я так и не смог определить его расписание за такой короткий срок. Мне предстояло спешить, ведь через пять неполных суток я настроился покинуть страну, в которой родился, вырос и потерял веру в людей.
 Охрана меня не смущала, но маршруты, избираемые её хозяином, не давали действовать решительно, причем оставался ещё один знак вопроса, на который ответа я так и не нашел…
 Жезл гаишника нарисовался сквозь стену дождя, как трезубец Нептуна из вод мифического океана, я сбросил газ и остановился у бордюра.
 Выйти из машины и на цирлах подбежать к менту, такой абсурд даже не мелькает у меня в голове. Нас «мир голодных и рабов» приучил к тому, что по первому требованию инспектора «ДАИ» (одно название чего стоит), мы выскакиваем из машины, и несёмся к нему, как шавки поджав хвосты, заискивающе смотрим в глаза и чуть ли не целуем в задницу благодетеля, который в наглую обдирает нас как липку.
 Гаишник, не спеша, подходит к моей машине, явно недовольный, что никто не торопиться перед ним прогнуться.
 Я приспускаю боковое стекло.
 - А выйти из машины, уже не входит в наши обязанности? – говорит он, принимая из моих рук права.
 - А представиться, уже не в моде среди нашего «ДАИ» - сержант? – Вопросом на вопрос отвечаю прыщавому дебилу и продолжаю сидеть на своём месте.
 Он хотел обострить ситуацию за проявленную наглость и непочтение к нему, «пупу отрезка дороги», но вовремя замечает десять баксов, лежащие на самом видном месте.
 - Так у вас с бумагами полный порядок, с такими не стоит под дождём мокнуть, - заявляет он, мастерски извлекая из прав «талон» зелёного цвета, - рад знакомству, вы свободны.
 - Ещё бы! – Бросаю я, больше злясь не на его откровенную наглость, а на то, что день потерян, и остаток времени девать некуда.
 Проезжаю два квартала, как говориться на автопилоте, думая, чем занять остаток вечера. Телефон выдёргивает меня из тумана мыслей.
 - Да.
 - Милый, приветик! – радостные нотки Лениного голоса перекрывают набат дождя.
 - Приветик, Малыш! Ну, как вы устроились?
 - Всё отлично! Мы в Хургаде, живём в пяти звёздах – отель «Hilton», обслуга супер – Венгрия по сравнению с Грецией отдыхает!
 - Не сомневаюсь, что ещё интересного?
 - Прямо из нашего номера видно Красное море! Вчера целый день провели на пляже.
 - Вы смотрите, не превратитесь в корм для рыб! – усмехаюсь я.
 - Не дождёшься! – В тон мне отвечает Лена.
 - Как там Наташа, жениха себе не нашла?
 - Нас вчера вечером в ресторане отеля весь вечер какие-то лохи из Канады клеили.
 - Я вижу у вас не жизнь, а малина! Я ещё рогами не должен за телеграфные столбы цепляться?
 - Игорь, перестань! Ты знаешь, я таких шуток не понимаю!
 - Ладненько не буду.
 - Даю Наташе трубку.
 - Игорь, привет, - сдержанно здоровается она.
 - Приветик! Не слышу радостных ноток!
 - Как твои дела? – спрашивает Ната, про мою «игру».
 - Пока никак, но думаю, всё будет нормально. Наташа, замнём тему – берегите себя!
 - Того же и тебе, - её голос отдаёт грустью.
 Я начинаю переживать, что Лена может почувствовать её настроение и тогда неизвестно, чем это всё закончиться.
 - Ладненько будьте умницами – целую вас.
 - И я. – Не обобщает Наташа.
 - Дай Лене трубку.
 - Да, любимый! – опять прорезают ухо жизнерадосные нотки Лены.
 - Малыш, присматривай за Натой, что-то мне не нравится её настроение. Скорее всего, это тоска по Алику, - кидаю предположение, не давая ей сосредоточиться на реальности. - Не лезь ей в душу, но и не оставляй одну с её мыслями.
 - Хорошо.
 - Всё, Леньчик, целую тебя, будь умницей - пока!
 - И я тебя – пока, я тебя жду! – Сказала она и разорвала соединение.
 После разговора мне экстренно захотелось выпить, что не говори, а я дурак, что полез в самое пекло.
 Определившись со своими желаниями, решаю ехать за город в Южный. За двое суток я порядком намучался «отдыхом» в машине и коль судьбе было угодно, чтоб я потерял свою потенциальную жертву, то остаток вечера пройдёт в гостинице и одном из местных кабаков этого маленького городка.
 Пока я мчался в сторону своей цели, покидая любимый город, ещё раз до мельчайших деталей вспоминал исповедь своего киевского «друга». Если верить его словам, то моим поиском занимаются исключительно братки. Менты тоже принимают участие, но им слили «дезу» и я в их глазах просто «ангел», за которым числятся только тяжкие телесные повреждения без летального исхода.
 Была ещё маленькая деталь в последних его словах, но она звучала так неправдоподобно, что особой веры у меня не вызывала, но и скидывать её со счетов я не мог по простой причине – так меня учили, не верить никому, не упускать мелочей!
 Я миновал «мёртвое» КП по дороге в Южный, оставалось каких-то километров сорок.
 Дождь не утихал, сильные боковые порывы ветра со стороны моря давали понять, что на нём правит шторм. Меня мало беспокоили проблемы тех, кто находился сейчас на «рейде», но сам бы я не хотел оказаться там в такую погоду.
 На горизонте появился припортовый завод, лакомый кусочек для многих структур области и сколько в прошлом не боролись простые смертные за его закрытие, но, увы, от таких денег ещё никто не отказывался.
 Меня ищут за копейки по сравнению с теми, кто сидит непосредственно у неиссякаемых источников настоящего капитала, регулярно обворовывая страну на миллиарды долларов, я - просто безобидная мелюзга, не стоящая внимания сильных мира сего. Вон сколько у нас в стране таких «монстров», которые давно бы сидели во многих тюрьмах планеты, стоило бы им только пересечь границу Украины. Но они же не безмозглые идиоты, обзавелись депутатской неприкосновенностью и неплохо себя чувствуют на территории нашего независимого государства.
 
 
2

 …Закономерность мира до скуки проста – если в одном месте убавилось, то в другом обязательно прибудет. Что-то в этом духе думал я, глядя на обворожительную девчонку. По правде сказать, она не разделяла моей радости, а готова была раствориться в воздухе бесследно.
 - Рад нашей встрече! – Искренне улыбаюсь ей.
 - Мы, по-моему, незнакомы. – Бледнея, говорит она, начиная нетерпеливо оглядываться по сторонам, не желая, по-видимому, продолжать разговор.
 - Я так не считаю! Больше того, если ты страдаешь плохой памятью, то я устрою такое шоу, что тебе станет намного неуютней, чем в наше первое знакомство… - договорить не дают, сзади меня раздаётся громкий уверенный в себе голос, с оттенками наглости и плохих манер.
 - Ну, что, будем долго топтаться на месте?
 - Не понял!? – Удивляюсь непонятному вопросу и полному смущению своей в недалёком прошлом «учительницы».
 - Я говорю, подругу брать будешь или тебе сначала её биографию принести?
 - А! – Начинаю понимать суть вещей, достаю деньги и спрашиваю, – сколько?
 - Полтинник в час.
 - Круто, а ночь?
 - Триста.
 - За триста, ты меня заставишь шесть часов с неё не слазить, а мне хочется посидеть, попить, вспомнить молодость! – двусмысленно говорю и продолжаю торг, - сто.
 - Ладно, как для тебя – сто пятьдесят! – с наглой мордой делает он мне одолжение.
 - Уговорил – сто двадцать и поехали! – соглашаюсь, рассчитываюсь с сутенёром, беру под руку свою покупку и направляюсь к выходу.
 - Зачем ты устроил весь этот балаган?
 - Прежде всего, давай познакомимся, а то ты была в ИНЕТЕ под НИКом «Бритый лобок», а лишала меня «Бисмарка» и телефона с приятным именем «Влада».
 - Валерия.
 - О, прямо, как певицу! Надеюсь, в этот раз ты меня кидать не собираешься?
 - О чем ты говоришь! – возмущается она, - у нас тут фирма.
 - Да, интересно, что тебя заставило поменять свободный полёт кидалы, на подневольную рутину «Фирмы»?
 - Да, так, - пытается уклониться она от неприятной темы, - жизнь заставила.
 - Могу представить как именно!
 - Ничего прикольного в моих словах нет, как и в жизни!
 - Не обижайся, пытаюсь быть галантным, - просто твой кидок очень круто повернул мне жизнь, не знаю насколько плохо или нет, одно точно – безвозвратно…

 …Я и предположить не могла, что бывает с представителями моей «профессии».
 Одна из очередных встреч с лохом произошла приблизительно через полгода, после того, как я кинула тебя. Всё складывалось гладко и мне даже не пришлось с ним спать. Хотя, справедливости ради скажу, что со многими в постель я ложилась не только из-за работы, а просто для удовлетворений природных желаний, которые в моей жизни играют не последнюю роль.
 Он был отвратителен и больше смахивал на животное. Грубые манеры, наглость, надменность и все его ужимки говорили либо о самодуре с большой буквы или о лидере. Второе почему-то не находило убедительных доводов у меня в голове, да и что было терять, всё равно итог всегда был один – лох спал, а я отваливала ободрав его как липку.
 Вот и тогда он отключился так быстро, лишний раз подтверждая мой фарт. Я приехала домой, точнее, в квартиру, которую снимала и не успела переодеться с улицы, как в квартиру позвонили. Без всяких задних мыслей открываю дверь и вижу на пороге моего только что заснувшего друга и ещё двух его товарищей.
 После непродолжительной, но очень убедительной беседы я поняла, что не иметь крышу, по крайней мере, огромный риск для меня со стороны моих новых знакомых.
 Со временем привыкла к крыше – этим скотам, привыкла к идиотским «субботникам», но вот к дележу и свободе принимать решения привыкнуть оказалось намного труднее.
 Меня поймали один раз на левой подработке, сделали предупреждение, после второй - я две недели вообще не могла работать, а на третий попала сюда…
 - Так почему ты просто не свалишь? – спросил я, глядя, как она пытается утопить свой рассказ в бутылке коньяка.
 - А куда валить? Эта гнида меня подставила на клиенте и так замазала, что теперь я в розыске – сама фотку видела!
 - Так ведь теперь его уже нет, - с внутренним напряжением сказал я, понимая, что слова моего покойного «друга» Толика не просто запугивание – правда: «Ты думаешь, что Дэер откинул копыта? Ошибаешься, он ищет тебя и скоро найдёт!»
 - Что значить, его нет? – удивление прорвалось сквозь румянец алкоголя.
 - Да, слышал, что он отвалил в долгосрочную командировку! – как можно безразличней сказал я.
 - Не знаю, что ты имеешь в виду, но ещё три дня назад он был у нас, приехали разбираться с местной братвой по поводу точки.
 - Может, мы говорим о разных людях? – Пытаюсь открытым текстом расставить все точки над «И». – Ты о ком?
 - О Дэере, разве есть еще кто-то в этом бизнесе? – раскачивая зажженной зажигалкой как маятником, пытаясь прикурить, сказала она…
 Вот и всё, теперь развязка будет быстра и справедлива! – думал я, глядя как моя «учительница», принимается за другую бутылку коньяка. Я ей не мешал, Валерия перестала интересовать меня как прикольная девчонка из моего прошлого. С которой ещё пару часов назад я решил переспать, поддаваясь приступу ностальгии. Теперь «Бритый лобок» очередная кукла, которую использую по своему усмотрению, и никто не сможет мне в этом помешать!
 Моя спутница мирно спала, я мог спуститься вниз, оставаясь незамеченным.
 Было ещё не слишком поздно, поэтому рву в местный «ЦУМ» купить кой-какие принадлежности для предстоящей концовки.
 Всё купленное не заняло много места. Перед тем как войти в гостиницу, осматриваю местность в поисках, где оставить машину на предмет слежки. Это место находится быстро, и я еду осмотреть его…
 До утра всё было готово. «Бритый лобок» проснулась и страдала головной болью. Из гуманных соображений вчера в магазине я прихватил ей на утро ёще одну бутылку коньяка.
Достаю бутылку и открываю её.
 - Похмелишься? – разливаю в две рюмки дорогую жидкость. – Но сначала позвонишь своему сутенёру.
 - Зачем? – спрашивает она, пытаясь взять рюмку.
 - Надо с ним поговорить, - отвечаю я, перехватывая её дрожащую руку, - думаю тебя на неделю взять…
 Работник ночного досуга примчался так быстро, что я толком не успел закусить. Он был заспан, помят и больше напоминал бесформенный мешок с дешевой гуманитарной помощью для наших элитарных бомжей.
 - Позвони Дэеру, – начинаю без всяких предисловий, протягивая ему трубку.
 - Причем здесь Юра? – удивляется он, и зло начинает коситься на Валерию.
 - Она не причем, - ухмыляюсь я, - советую позвонить, а то я теряю терпение.
 - Да, пошел ты… - начал он, но мой дружественный кулак не дал ему назвать адрес.
 - Повторяю ещё раз, - спокойно произнёс я над сидящим на корточках, - звони Дэеру.
 - Зачем он тебе?
 - Ты наверно тупой, - удивляюсь идиотскому вопросу, - зови крышу…

 Напротив гостиницы остановились две тачки с тонированными стёклами. Из них вышло пару бойцов – ни одной знакомой морды. Да, состав обновлён полностью. Интересно Дэер есть или здесь только шестёрки? По тому раскладу, что я заставил сказать сутенёра, он должен был приехать тоже – жадность губит и не таких как он.
 Шестёрки скрылись в гостинице, видимо, получив инструкцию посмотреть, что там внутри. Через некоторое время они вернулись и перекинулись несколькими словами с обитателем одной из машин. Через минуту после этого в кармане связанного сутенёра раздалась трель телефона. Я положил бинокль рядом на сидение и, развернувшись к покрытому потом уродцу, спросил:
 - Ты не против, если я отвечу? – Судя по глазам, он не возражал.
 - Весь во внимании! – ответил я голосом с комсомольским задором.
 - Ты там что, охренел или я тебе мальчик носиться в Южный?! Сука, если тебя не будет у гостиницы через пять минут, я тебя кончу!
 Всё, теперь я был уверен, что Дэер на месте. Достаю нож и разрезаю верёвки связывающие «Бритый лобок» и её шефа.
 - Вы, в принципе, свободны. Так что, как только я тронусь с места, то вас никто не задерживает.
 - Зря ты это затеял, - выдаёт своё заключение сутенёр, - не ты первый пытаешься…
 Его телефон перебивает хозяина. Я протягиваю ему трубу и нежно говорю.
 - Убеди Дэера, что тебя везут в город.
 - И не подумаю, он меня грохнет.
 - Если не запоёшь в моём оркестре – грохну тебя я! – Даю почувствовать ему холод ствола моего любимца.
 Теперь торговля отложена на неопределённый срок, он берёт трубку и искренне начинает жаловаться Дэеру.
 - Юра, они меня везут в город! – Заскулил он и тут же запнулся. Было слышно, как в трубку кто-то кричал. Прошло минуты три, пока Дэер не потребовал, чтоб трубку взял кто-нибудь из тех, кто забрал его «Кота».
 - Слушаю, - чуть ли не шепотом отвечаю, сознательно понижая свой голос для маскировки, напрочь лишая его индивидуальности оборотов речи…

 Я остался не узнанным. «Стрелка» была забита в ресторане «Прибой», недалеко от Одессы на дороге Одесса – Южный с. Крыжановка.
 Моя недавняя подружка и учительница осталась лежать на месте последнего нашего разговора. В отключке они пробудут недолго – не лишать же их жизни только из-за того, чтоб выиграть время! Наскоро их связав, я рванулся за снявшимися с места машинами Дэера.
 На самом деле ни о какой стрелке не могло быть и речи, в мои планы это не входило.
 Километров через пятнадцать наконец-то догоняю первую машину. Начиная обгон, достою «ЗИГ-Зауэр» и равняюсь с их тачкой, опускаю стекло справа от себя и одним выстрелом снимаю водителя. Машина резко уходит вправо на обочину и со всего хода влетает в какой-то бетонный блок бесхозно лежащий не далеко от дороги. Не думаю, что при той скорости, с которой они влетели, кто-то умудрился выжить, а если и случилась такая неприятность – мне всё равно…
 Машина Дэера идущая впереди резко сбавляет скорость, и пытается развернуться на трасе, видимо не понимая, что на самом деле случилось с их товарищами. Действия водителя вполне устраивают меня.
 Они не успевают развернуться, и я вижу перекошенное от страха лицо водилы, застывшего на середине дороги, так и не успевшего сделать манёвр. Использую их движение с максимальной выгодой для себя, врезаясь в заднее крыло стоящей поперёк машины. От удара их разворачивает и выбрасывает на обочину встречной полосы, где небольшой кювет довершает моё ювелирное столкновение.
 Разворачиваю «Бэху» и ставлю её напротив лежащего вверх колёсами ещё недавно красивого «Мерса», выхожу из тачки и начинаю медленно приближаться к своим жертвам, держа наготове своего друга.
 Никаких признаков жизни – стёкла разбиты и мне отчетливо видно, что твориться в салоне. Аккуратно спускаюсь, не сводя взгляда с неподвижных тел.
 Выражение «родился в рубашке», как никому подходило Дэеру, он уже приходил в себя и делал первые попытки пошевелиться.
 - Сука! – Простонал он, глядя на меня расширившимися от боли глазами на окровавленной морде.
 - Вылазь, красавец, – приехали! – цепляю его за шиворот и, прилагая все свои силы, помогаю покинуть ему тачку.
 Пока я проделываю подобные манипуляции, на дороге остановилась парочка сердобольных машин, и интересуются, не нужна ли помощь.
 Прячу «ЗИГ-Зауэр» на спине под рубахой Дэера и продолжаю движение с ним в сторону своей машины, нежно поддерживая пострадавшего в аварии пассажира перевернувшегося «Мэрса».
 - Что случилось, ребята? – Бежит нам на встречу обладатель прогнившего насквозь «Москвича» того же года выпуска, что и «лампочка Ильича».
 - Ты что, слепой?! – вызверяюсь на сердобольного владельца антиквариата. – Иди лучше помоги, тем, кто ещё живой!
 Машин на обочине прибавляется и некоторые водилы уже ходят по кромке дороги и о чем-то упорно свистят по телефону.
 - Если ты хоть пикнешь, - шепчу Дэеру на ухо, продвигаясь с ним сквозь приличную кучку зрителей из остановившегося транспорта, - я сразу, не задумываясь, тебя грохну…
 
 
3

 …На встречу мне пронеслось пару машин с мигалками. Сосредотачиваюсь на дороге, не забывая о моём опасном спутнике.
 Дэер молчит и зло пялится в мою сторону – его связанные руки не дают мне полной уверенности в том, что в любую секунду он не попытается атаковать.
 «Нужно было вязать их сзади него» - с сожалением подумал я, хотя та недолгая остановка после отъезда с места «происшествия» не располагала к хитросплетениям, которыми неплохо овладел в своё время.
 Прикуриваю две сигареты и одну всовываю своему спутнику в рот. Он не артачится с видом «Ничего от врага», а хватает табачную отраву губами и жадно делает пару затяжек. Я тоже истосковался по яду, который даже в минимальных дозах безжалостно истребляет курящих лошадей. Так проходит некоторое время.
 - Говори, где живёт Валерий Петрович. – Без вступлений начинаю я, после принятой нами дозы никотина.
 - Какой Петрович? – Удивлённо спрашивает он.
 На игры в вопрос ответ у меня нет времени и желания, я попросту достаю пистолет и, не делая предупреждений, стреляю ему в ногу (способ, который уже проверен мною и не дающий осечек).
 - Попробуем ещё раз! – Говорю я и направляю ствол ему в живот, - будешь умирать долго и мучительно.
 - Фонтанка, - сквозь зубы выдавливает из себя Дэер, превозмогая боль, - сейчас будем проезжать мимо!
 - Это радует, что ты такой сознательный, а теперь жду полный расклад, - требую я, одной рукой держась за баранку, а второй держа «Сыворотку правды»…

 Огромный домина, сколько хозяин ухлопал на него, можно только догадываться – знаю одно, денег этих хватило бы отстроить и содержать, какую-нибудь благотворительную больницу не один год, доказывая всем, что медицина у нас таки бесплатная!
 Поразительно мы живём! Чем больше в стране становится безработных, закрытых предприятий, тем больше люди кричат в один голос, что уровень жизни никакущий и все существуют на последние крохи, но вот дома такого плана растут как на дрожжах. Причем не только у руководящих работников и детей миллионеров, но и у простых смертных, которые всегда жаловались на убогую судьбу и наше правительство. Взять только «Царское село» в черте Одессы. Вот где домики, западные скряги-миллионеры «отдыхают» по сравнению с ними! Только не пойму, зачем нашему народу на территории своих приусадебных участках вертолётные площадки? Может для того, чтоб во время какого-нибудь очередного переворота, принимать транспорт с вражескими силами? Понимаю, строительство велось на перспективу, но почему не взлётная полоса для суперлайнеров?
 Охраны не было видно, но это не значило, что её вообще нет, просто она находилась на территории этих хором обнесённых высоченным кирпичным забором.
 Я поставил «Бэху» на таком расстоянии, чтоб она не привлекала внимание обитателей близ лежащих домов. Хотя разбитый передок тачки не мог оставить равнодушными никого - как магнит, притягивая взгляды проезжающих в машинах и просто проходящих людей.
 - Звони своему «папе» и скажи пусть срочно едет к тебе на стрелку.
 - Ты гонишь! Когда это было, чтоб мы ему набивали стрелки! – несмотря на боль в ноге усмехнулся Дэер, - это мы к нему летим по первому звонку.
 Мне стоило проанализировать ситуацию, но на это не было времени. Я был уверен, что пройдёт немного времени и Валерий Петрович будет в курсе того, что произошло на трассе, ведь там погибли его люди, а это означало, что все мои труды прошли даром и после этого дня подобраться к нему будет практически невозможно – решаю импровизировать.
 - Звони, и скажи, что есть срочный разговор, и ты сейчас к нему подъедешь.
 - Так просто не получится, мне придется объяснить ему, пусть намёками, на какую тему будет базар.
 - Расскажешь про то, что случилось на дороге, опуская некоторые детали связанные с виновником событий…
 Дэер сыграл как нельзя лучше, но это не означало, что риска нет никакого. По его словам в доме находилось два охранника, которые менялись через каждые двое суток…
 Пока мы сидели в машине, выдерживая паузу, я подробно во всех деталях выяснял расположение комнат и прочие «мелочи», которые могли пригодиться в концовке моей игры.
 Прошло пятнадцать минут, и я дал Дэеру телефон.
 - Петрович, мы уже подъезжаем, скажи, пусть откроют ворота! – прокричал он в трубку и выключил телефон.
 Мы снялись с места и на полном ходу, подлетели к воротам дома. Я посигналил и приготовился к следующим шагам, предварительно срезав верёвки связывающие руки Дэера.
 Из ворот вышел парняга лет тридцати с виду нормального телосложения, но это ничего не значило, уж кто-кто, а я то знал, чего стоят такие мальчики. Это только дешевые фирмачи наберут себе быков из бывших качков с телами Шварцнегера и думают, что это самое главное для телохранителя, и всегда можно перед тёлкой нарисоваться своей «крутой» охраной.
 Внимательно осмотрев нас, не упуская для себя ни одной детали, он что-то шепнул в рацию и разрешил нам въехать во двор.
 На входе перед домом стоял второй охранник, он не сводил с меня взгляда, и от этого мне стало не по себе. Я медлил, если сейчас выйти из машины, то я окажусь между двумя бульдогами, представляя довольно таки лёгкую мишень. Стоило подождать, пока подтянется тот, кто впускал нас во внутренний двор.
 - Выходите, - сказал вернувшийся, открывая дверь машины со стороны Дэера.
 - Помогите нам, мы ранены, – говорю я, обращаясь к обоим охранникам.
 Всё происходит очень быстро, первая пуля пробивает грудную клетку подошедшему с моей стороны помощнику, его отбрасывает на метра три от машины, где он и затихает. Резко разворачиваю руку с оружием в сторону Дэера и поддерживающего его телохранителя, сходу успевая ударить своего старого друга в кадык, пытающегося помешать мне, произвести второй выстрел. Он обмяк, но цели своей добился – охранник с завидной быстротой отскакивает в сторону от направленного оружия, успевая достать свою «Берету». Доли секунды и в тело Дэера, которое я использовал как щит, кучно легло три пули. Отвечаю той же монетой, но мой оппонент не собирается так просто расставаться с жизнью, успев укрыться за небольшим деревом, растущим у окон первого этажа. Это меня ни сколько не смущает, достаю старый проверенный способ под именем «Ф-1» и, срывая чеку, посылаю сюрприз в сторону дома. Несмотря на то, что я залёг на дно и был под прикрытием машины, мне изрядно досталось в виде порции стекла и ещё какой-то срани. Выскакиваю из-за тачки оглушенный взрывом, бегу в сторону ещё недавно растущего клёна. Добивать некого, двор напоминает мясной цех в период аврала, везде валяются ошмётки плоти и бесхозные части тела.
 Перед тем как зайти в дом, вспоминаю о том, что гниды умирают очень неохотно. Подхожу к машине и произвожу, как его сейчас модно называть контрольный выстрел в голову, сначала Дэеру, а после и раненому в грудь охраннику, прихватив мобильный телефон Дэера, подхожу к входным дверям особняка.
 Дом напоминает собой обстановку дворцов графа Монте-Кристо у Александра Дюма. Приходится спешить, уверен, что наши разборки во дворе не прошли незамеченными, даже если жители вокруг глухие на все мозги. Быстро, но в тоже время не теряя бдительности, продвигаюсь от комнаты к комнате по первому этажу. Вся планировка соответствует описанию, которое дал мне Дэер – первый этаж чист. Второй этаж не отличается скромностью обстановки и это вполне естественно. Паркет из черного мореного дуба скорей всего выложен по оригинальному, единственному в своём роде рисунку. Весь дизайн и обстановка дома, говорят о том, что хозяин не поскупился на обустройство своего гнёздышка. Если бы он жил на исполкомовскую ставку, то вряд ли за всю жизнь работы нашкрябал себе даже на однокомнатную халупу в спальном районе.
 Я начинаю нервничать – время уходит, а мои поиски затягиваются. Тщательный осмотр второго этажа, тоже не принёс результатов, оставалось подняться на последний ярус дома, как за окнами раздались визги сирен приближающихся ментовозов.
 Достаю мобилку Дэера и набираю последний исходящий номер. На третьем этаже раздаётся звук мобильного телефона и одновременно с ним крик женщины. Крик затихает, не успев начаться.
 - Валерий Петрович, - кричу я на звук телефона, - как же вы не додумались выключить трубу, да и нервишки у вашей подружки ни к чёрту!
 Я приближаюсь к комнате, где предположительно укрылся «скромный» труженик областного аппарата.
 - Вот и финал нашего не начавшегося знакомства! – Говорю я, резко распахивая двери.
 Раздаётся выстрел, и красивая дверь из красного дерева частично разлетается щепками, на том месте, где долю секунды назад была моя голова. Стреляли картечью из помпового ружья. Влетаю в комнату и стреляю в плечо почтенному мужчине с россыпями седины на голове, пытающемуся перезарядить американскую штурмовую винтовку "REMINGTON" 12 калибра.
 - Прикольный у тебя ствол, но его проблема в том, что, не попав первый раз в своего врага, второго может и не быть!
 - Не убивай, я дам тебе кучу денег - много денег! – произносит он просьбу как молитву, - только не убивай!
 - Тормозни Ментов у дома, а то ты не увидишь больше приятного женского общества! – говорю я, глядя на лежащую рядом с ним без сознания молодую девчонку лет 18-20.
 - Сейчас всё будет… по твоему желанию! – тараторит он, дрожащими пальцами стуча по клавишам телефона.
 - Ты прямо, как золотая рыбка! Скажи, пусть и не думают идти на штурм, а то потеряют такого ценного фрукта, как ты!
 Пока «Золотая рыбка» пыталась выполнить первые мои желания, я привёл в чувства малышку, валяющуюся на полу, вылив ей на лицо из стоявшего на столе графина стакан воды.
 - Не переживайте сударыня, вам никто не причинит вреда, - прикладываю к её губам указательный палец, предотвращая крик который так ясно появился в затравленных, красивых с отливом бирюзы глазах.
 - Вы нас не убьёте? – С неподдельным страхом спрашивает она.
 - Тебя уж точно нет, а вот папика твоего с превеликим удовольствием грохну, если не будет делать, то, что я хочу!
 - Я сделаю всё! – принялся опять канючить он.
 - Заткнись и дай подумать! – гаркнул я на него, - лучше возьми, какие-нибудь бинты и пусть твоя красавица поиграет с тобой в скорую помощь!
 Пока мои заложники занимались собственным здоровьем, пробую найти выход из сложившейся ситуации…
 Первое, что я сделал, осмотрелся, пытаясь определить для себя пути к отходу. Дом по всему периметру был оцеплен, с первого взгляда выйти из него было не реально.
 - Где твоя охрана держала оружие? – Задаю вопрос, скулящему во время перевязки, папику.
 - На первом этаже есть специальная комната.
 - Нам придется прогуляться вниз.
 Спускаясь по лестнице, попутно закрываю все жалюзи на окнах, чтоб ограничить обзор снайперам, засевшим на крыше дома напротив.
 - Да, с таким арсеналом можно вести месячную войну без остановок на перекур и обеденный перерыв! – восхищаюсь я увиденному в оружейной комнатушке.
 Чуланчик с хорошо замаскированным входом под завязку заполнен единицами стрелкового оружия, боеприпасами и многим другим. У стены лежит пара-тройка ящиков, по стенам развешано оружие как отечественного, так и вражеского производства.
 Открываю первый ящик, перед моими глазами предстаёт четыре комплекта противогазов ГП-7ВМ предназначенных для защиты органов дыхания и глаз от любого рода отравляющих веществ, радиоактивных паров и аэрозолей, бактериальных (биологических) веществ. Я сходу проникся уважением к «золотой рыбке» - это как же нужно любить свою жизнь, чтоб затариться такими наворотами. Теперь даже если нас попытаются выкурить отсюда паралитиками типа зарин, зоман, общеядовитого действия типа хлорциан, синильная кислота, мы смело можем шесть часов прикидываться токсикоманами, без риска откинуть копыта.
 Этого естественно не случится. Откуда у наших ментов такие выкрутасы и даже если б были, то мирными людьми никто рисковать не будет – особенно ценным заложником. Ну, на крайний случай дымовухами какими-нибудь постращают.
 Во втором ящике я увидел целую гору газовых гранат к подствольному гранатомету ГП-25.
 «Гвоздь» - был новой разработкой научно-производственного объединения «Спецтехника и связь» МВД России и предназначался к применению во время массовых беспорядков и терактов…
 Прочитав инструкцию к этому новому чуду, я немного расслабился, и мысли мои потекли строго в корыстном направлении.
 - Теперь пора влезть в «закрома родины»…

 
4

 …Мы покидали место, где ещё пару минут назад царил полный хаос, а теперь оно опустело настолько, что напоминало один из фильмов, про последствия какой-нибудь техногенной катастрофы.
 Облака газа не улетучивались, благодаря полному отсутствию ветра, который явно был за одно со мной, и теперь наблюдал за действиями победителя и тех немногих оставшихся представителей спецподразделения, одетых, как и мы, в противогазы. Они были защищены от действия «Черёмухи», но только ни паники, которая гнала всех остальных в разные стороны, как зверей во время облавы.
 Бронированный автомобиль папика «Ауди А8» вальяжно выпорхнул из гаража. Под моим чутким руководством, он начал прокладывать себе дорогу среди брошенных ментовозов и разного хлама.
 Я смотрел сквозь стёкла противогаза и тонированные стёкла чуда вражеской техники, оценивая стан врага. Даже те, кто не подвергся действию слезогонки, были разрозненны и нуждались в лидере, который, по меньшей мере, сплотил их для предстоящей погони.
 Рядом со мной на переднем сидении лежала небольшая спортивная сумка, позаимствованная у моего нового «друга» вместе с почти двумя «лимонами» в презренных зелёных бумажках. Папик лежал связанный в обнимку со своей молоденькой подружкой, пытаясь в два хобота бубнить мне мелодии, составляя серьёзную конкуренцию местным радиостанциям. Этот дуэт со своим не богатым песенным репертуаром не только не раздражал, но и веселил в какой-то мере, если это слово уместно было к данной ситуации.
 Я вылетел на трассу, ведущую в сторону Одессы, и к своему удивлению не обнаружил за собой хвоста или какой-нибудь заслон на дороге. Такого в природе быть не должно – по крайней мере, расслабляться не стоило – всё ещё впереди.
 Не доезжая приблизительно километр до КП, перед въездом в черту города, сворачиваю налево, направляясь в сторону бывшего пионерлагеря «Лески», а теперь просто одной из дешевых баз отдыха, обильно натыканных по всему побережью, находящихся прямо возле моря. Лесистая местность соответствует названию ещё недавнего притона пионерии - смены комсомола, который в свою очередь кадрами подпитывал ряды коммунистов – тех, кто стоял у руля власти, грабил и имел нас во все дыры больше семидесяти лет. Прикрываясь партбилетами, они яро с румянцем патриотического задора выкрикивали лозунги с трибун на пленумах и других своих сходняках, а после, с таким же энтузиазмом, под водку и черную икру трахали молодых комсомолок и комсомольцев в финских банях построенных по спецзаказам и других борделях высших эшелонов власти.
 Я решился на финт не ради того, чтоб подвезти моих попутчиков дыхнуть свежего морского воздуха после снятия душных противогазов. Мне стоило избавиться от сумки – рисковать такими деньгами в данной ситуации было глупо.
 Останавливаю «Ауди» возле ворот лагеря и перед тем как выйти, ставлю растяжку в кожаном салоне авто, хитро переплетённую с передней дверью пассажира и задней дверью за водителем, фиксируя лимонку на «неразлучной» парочке. Их глаза наполнены ужасом и слезами.
 - Не переживайте так, я скоро вернусь, - пытаюсь успокоить их, заклеивая скотчем рты. – Любое шевеление в салоне – в общем, вы понимаете…
 Спрятать сумку, не смотря на густоту посадки у забора турбазы, оказалось делом не простым. Не на дерево же её вешать в преддверии зимы.
 Я отдалялся от оставленной машины всё дальше и дальше, время, от времени перепрыгивая через траншеи, вырытые для блокировки возможных подъездов к самому берегу моря. Делается это по двум официальным понятиям: приморская зона (борьба за экологию) и по никем не читаным законам пограничников, видимо для того, чтоб какой-нибудь челнок, на своём авто по воде не рванул в Турцию. На самом же деле всё гораздо проще и банальней, если ты приехал с девушкой, семьёй, да мало ли с кем к морю, то будь любезен остановись у нас, или, по крайней мере, оплати стоянку или охрану машины – вариантов множество, и всё, но это никак не относится к законным основаниям, которыми прикрываются приморские «предприниматели».
 Поиски грозили перерасти в геодезические прозябания в этом районе, и тут до меня дошло, что до следующего пляжного сезона никто не прикоснётся к этим траншеям, с целью их обновления, натыканным по всему периметру приморской лесополосы. Прыгаю в первую из них, и ложу сумку на дно. Стоя в яме и работая ножом как лопатой, я быстро отслоил пласты чернозёма и засыпал ими мой ценный трофей. Увлеченный трамбовкой земли под своими ногами я потерял реальность – грохот взрыва на месте оставленной машины вернул меня на землю и тут же заставил трудиться. Выскакиваю из ямы, сгребая в неё кучи жёлтой листвы, и начинаю свой бег в сторону моря.
 Только несколько вещей могли заставить сработать мою растяжку. Либо это были сидящие у меня на хвосте менты – что мало вероятно, или местные аборигены решившие пошарить в машине, а может быть и угнать. Сейчас это не имело особого значения, меня интересовало одно – насколько быстро оцепят этот район, и я ни сколько не сомневался, что времени выйти из опасного периметра - практически нет.
 Мой небольшой марш-бросок проходил по одной из самых живописных местностей северной черты города – излюбленному месту отдыха многих одесситов. Не проходит ни одной майовки чтоб Лески не были забиты до упора огромным количеством разных возрастных категорий людей – любителей праздника нашего народа. Только мало кто из них помнит, что это народное гуляние уходит корнями во времена установления советской власти. Нынешнее подрастающее поколение в периоды массового водкопоглащения, с разбитыми палатками у костра под звуки гитар, вкусный шашлычок, не догадываются, что празднуют день трудящихся. Тем самым лишний раз, подчеркивая наше далеко не дворянское происхождение.
 Пока я прокладывал себе дорогу сквозь небольшой кустарник, почему-то подумал, что только что обрёк на гибель ни в чем не повинную девчонку, и даже не расстроился по этому поводу – очередная бесцветная пешка в этой игре, попавшая и слетевшая с «поля» по собственной глупости. Человеческие жизни потеряли для меня всякую ценность – прямо как у Стругацких: «Человек – это труп обремененный душонкой»…

 Первая бетонная дорожка на моём пути, спускающаяся к морю и в простонародии называющаяся «Бетонка», перекрыта бобиком ППС /патрульно-постовой службы/, да, видимо на меня кинули все силы, какие только можно было собрать за такой короткий промежуток времени. Мне приходится отступить назад к небольшой посадочке, находящейся недалеко от воды и не являющейся хорошим местом для отсидки.
 По крикам за спиной понимаю, что остаться незамеченным не получилось и теперь моё преследование переходит в новую фазу.
 Бросаться назад и нестись сломя голову, тратя драгоценные силы не в моих правилах. Решаю удивить своих преследователей неожиданным переходом в нападение – в шахматах это называется «Сицилианская защита». Укрываюсь за первым бугром, не спеша достаю «ЗИГ-Зауэр». Первая, а за ней сразу вторая ментовские холки появились спустя пару секунд после моих приготовлений, они просто пронеслись мимо меня, абсолютно уверенные в том, что я продолжаю от них улепетывать. «Глупые наивные идиоты и кто вас только учит, а в прочем вас уже никто учить точно не будет», - я дважды спустил курок.
 Перекатываюсь, разворачиваясь в другую сторону, стоя на одном колене стреляю в третьего практически в упор, он падает срезанный пулей, но успевает нажать на курок «Калаша». Моё правое плечё и грудь обжигают вонзающиеся осы из смертоносного метала. Они отбрасывают меня назад, поднимая в воздух. Падаю на спину, боли нет, но рука с оружием уже бесполезна. Насколько могу быстро забираю пистолет в левую руку и одну за одной посылаю три пули в сторону пытающегося встать последнего ранившего меня мусора, он наконец-то успокаивается, давая мне время передохнуть. Звуки его выстрелов услышал последний из их кагала ментёнышь – небольшого роста, рожа отпрыска колхозного рода, не смотря на свою молодость, он не торопился рвануться в бой. Не спеша пробираясь к месту столкновения, держа в левой руке «Макаров».
 За время его приближения я конкретно начал истекать кровью, силы покидали меня очень быстро, начинаю побаиваться, что не успею грохнуть этого дебила. У меня было пробито легкое и правое плечо. Кость в плече не пострадала, но это уже было не важно, я попросту не мог подняться с земли. Ментёнышь должен ставить свечки всем святым до конца своей жизни – пока он пробирался, инстинкт самосохранения вытеснил демона войны и начал быстро нашептывать, что, грохнув его, я теряю последний шанс на выживание. Ведь пока на наши выстрелы примчаться новые менты, пока будут разводить бодягу, то я давно получу посмертную путёвку в ад, без заезда в Египет.
 Вспомнив про Египет, я потянулся в карман за телефоном.
 - Выбросьте оружие, - робко проклянчил мент, выглядывая из-за дерева.
 Откладываю любимца в сторону, в душе улыбаясь дебилизму, того, кто потом будет хвастаться как он меня «взял» - этот не стрельнет, уже, небось, и уссался с перепугу. Достаю телефон и, превозмогая нахлынувшую на меня боль, набираю номер Наташи.
 - Да, - шепотом Наты пропела трубка.
 - Наташа, - выдавливаю из себя, - не забывай наш последний вечер…
 - Что случилось?! - испуганно закричала она.
 Пускаться в объяснения у меня не было сил, я уронил трубку на пол, проваливаясь в темноту…

 Ночь - та половина суток, которая, несомненно, должна править на этой убогой планете.
 Всё творчество в большинстве своём, открытия и даже зачатие детей, как ни странно, происходят именно ночью. Сколько примеров озарения и нахождения решения самых непростых жизненных задач именно в это уникальное время.
 Почему мы, вспоминая о Боге, говорим СВЕТ? Неужели то дневное невежество, загоняющее нас с утра в резервации никому не нужных работ, в стада зомби, ждущих вечера, пребывающих в эйфории ожидания называется «белый день»?
 Кто тот умник, который первый разграничил мир на черное и белое? Скорее всего, он не догадывался, что его ошибка пустит по пути ложных стереотипов и ценностей всю убогость, когда-либо передвигающуюся по островку с гордым названием «Земля».
 КЛЕШЕ ПАМЯТИ, беспристрастно фиксирующие всё происходящее в тюрьме человечества переполнено постоянно происходящими войнами и пролитием крови по всему временному склону цивилизации, и цель этих войн - уничтожение тьмы…
 Сколько преступлений совершенно во имя СВЕТА, справедливости, правды и т.п.
 Кто сказал, что правда это то понятие, которое определяется большинством голосов?
 Почему я должен жить по законам стада, соцобщества?
 
 - Если ты индивидуален, то мы ограничим твоё бренное тело в передвижении по этому богом забытому муравейнику и способов и специальных загонов у нас для этого предостаточно…
 - Вы правы только в одном, что ограничить можно моё тело, но не как ни ТОГО, кто движет и управляет на данный момент им. ТОГО невидимого пилота, КОТОРЫЙ в виду обстоятельств сам, добровольно поддерживает жизнь в собственном склепе…

 За мраком, сквозь разрыв пространства и непонятных туннелей, скорее даже мифического вида арок, которые не видишь, но чувствуешь их бесконечное могущество – могущество того архитектора воздвигнувшего это чудо из невидимой, но очень прекрасной и эластичной материи, появилась огромная планета – но это не земля! Что же ЭТО планета-близнец нашей убогой родины? Зачем задавать вопросы, если ответ на них очевиден, я его знаю – это ТО, что мы называем потусторонней жизнью!
 Что-то не срастается у местной службы пропускного контроля – и тут бюрократия! Чувствую укор к себе, но он не несёт угрозы, это скорее сочувствие к тому, кто у врат покоя понял, что не заработал его – кино начало крутиться в обратном направлении. Прорвавшись в наш мир и увидев Землю, я теперь реально видел разницу, и она не внушала радости возвращения. Хочу повернуться и крикнуть, но огромная скорость, как магнит заставляет смотреть по направлению собственного падения. Скорость залепила глаза непонятной субстанцией, я почувствовал неописуемый ужас и безысходность того, что уже свершилось и что ещё предстоит пройти – секунды осознания длились вечность, напоминая экзекуцию палача садиста, не просто делающего свою работу, а исполняющего её с любовью профессионала. Стоп, но ведь это же я – я сам, и всё, что меня беспокоит это только отображение скрытого, неосознанного, непонятого, на что времени не оставалось в постоянном поиске нового, в рутине жизни и так называемой работы…
 
5

 Двухъярусные нары - первое, что я увидел, открыв глаза. Палата была мрачная и вряд ли чем-то отличалась от тюремного стиля.
 Возвращение в этот мир не осталось в тени, надо мной склонился крендель с изъеденной мордой оспой и оскалился булатными фиксами.
 - Ну, ты смотри – очухался! – произнеся эти слова, он рванул в сторону дверей.
 Через минуту у моих нар собрались все, кто только мог передвигаться, включая и персонал тюремной больницы.
 Пока вокруг меня плотно проходили дебаты: «Пациент больше жив, чем мертв - больше мёртв, чем жив», - я вспоминал все предыдущие события. Создавалось такое впечатление, что всё ранее случившееся было не со мной, а с героем одного из фильмов, которые я смотрел ещё в период своей безмятежной юности…
 
 …В палату входил пряник лет 35, в недорогом, но аккуратном костюме, с кожаной папкой в руках. Дни моего триумфа миновали и вот уже первый допрос. Он остановился возле койки и представился.
 - Михаил Владимирович, старший следователь прокуратуры по особо важным делам, – произнеся эти слова, он расстегнул молнию на папке и извлёк оттуда пару листов чистой бумаги.
 В ответ медленно закрываю глаза, здороваясь с ним таким образом.
 - Вы не можете разговаривать?
 - Могу, но это мне не легко…
 - Я буду задавать вам вопросы, а вы по мере возможности будете на них отвечать.
 Пока он записывал мои личные данные и задавал ничего не стоящие вопросы, я уже заранее знал, как мне вести себя дальше…
 - Послушайте…, хватит ходить вокруг да около, мы оба знаем, что вы здесь не для того, чтоб изучать мою биографию.
 - Ну, почему же, это обычная процедура…
 - Короче, или ты переходишь к сути, или я начинаю играть в молчанку, потерю памяти и тогда я посмотрю, кому от этого будет хуже! Свои разводы оставь для других и всем будет проще!
 - Хорошо… - После непродолжительной паузы ответил он, вероятно взвесив все за и против. – Тогда у меня к вам сразу первый вопрос…
 - Я отвечу на то, что вас интересует, - перебиваю его, - надоело всё, жить не хочется, столько смертей, бог меня не простит… - я умолк и закрыл глаза.
 - Ну не стоит так отчаиваться, главное, что вы осознали и готовы раскаяться…
 - Ты не священник, не стоит меня брать на доброту и понимание…

 Михаил Владимирович был мною очень доволен, все для него складывалось как нельзя лучше. Я без всяких зазрений совести, рассказывал обо всём, что связанно с моей деятельностью на «лоходроме Интернета», о кинутых клиентах, с адресами и фамилиями. Он постоянно пытался выйти на разговор о разборках с группой Дэера, где эта гнида был ранен Леной и умудрился выжить. Правда его имя он не называл, а может и не знал, но моё непосредственное участие в массовой бойне баньдюков у него не оставляло ни какого сомнения.
 Я долго тянул с признанием, что причастен к мокрухе. Но силы мои не выдержали, а может быть чуткость и деликатность опытного психолога, каким являлся этот следователь, расположила меня к нему и помимо своих Интернет подвигов, я сам не заметил, как начал давать расклад, про Лену, Наташу, Алика и всех кто мало-мальски соприкасался с нами в делах…
 
 Я уже передвигался по больничке самостоятельно, мои дела шли на поправку. Местячковые старожилы, авторитеты, не покидающие больничку по состоянию здоровья, смотрящие за соблюдением понятий в данной богадельне, относились ко мне с холодком. Заработанные за десятки лет в общей сложности туберкулёзы и прочие неприятности, давали им облегченку и вместо более строгого режима на зоне, они коротали свой век здесь – ждали, кто освобождения, а кто смерти. Остальное большинство, были так называемые «глотатели», те, кто не мог оставаться на зоне по ряду причин. Одни прятались от долгов перед такими же заключенными, в случае неуплаты которых, вполне можно, в лучшем случае, быть «опущенным», и в пиковом раскладе, примерить деревянный макинтош, а попросту - расстаться с жизнью.
 Какое только дерьмо не глотали эти уникумы - начиная от гвоздей, причем даже не по одному, некоторые за раз проглатывали по полкилограмма. Электроды, ложки и т.п., короче аппетиты у них были… – воображение простого смертного такую кашу не переварит и под хорошей дозой спиртного.
 Несмотря на скудную пищу, моё тело восстанавливалось и требовало действий и простора, но, по мнению закона, я был настолько опасен, что вряд ли мог рассчитывать вообще покинуть стены исправительных учреждений. Оставалось одно - косить на дурочку, как это делали многие, попавшие под следствие за совершение особо тяжких преступлений. Косить, то они косили, но только врачи здесь тоже не идиоты, многие так и не доказали свою невменяемость.
 В очередном «дружеском разговоре» со своим следователем, я спросил, какой у меня есть шанс получить минимальный срок, он пробубнил что-то невразумительное и перевёл тему разговора на моих оставшихся в живых подружек. Фоторобот моих подельниц был составлен до меня, но я, желая показать насколько искренен с Михаилом Владимировичем внёс в него некоторые поправки, которые потом им были проверенны.
 Следователь приносил мне сигареты, иногда баловал сладеньким, но за всеми этими жестами расположения я чувствовал, как он меня ненавидит. Скорее всего, это было вызвано не тем, что я отправил в преисподнюю столько народа, а за мягкотелость, медузность, которую показывал при каждой нашей встрече, готовый угодить ему во всём.
 Когда вопросы дошли до событий произошедших в Фонтанке, связанных с Валерием Петровичем, у меня напрочь отрезало память. Как ни старался вспомнить, что там происходило, ничего не получалось – эту тему нам пришлось отложить…

 - Мы проверили все места, на которые ты нам указал, но от твоих подельниц не осталось и следа, может они уже давно рванули за границу?
 - Не могли, по одной простой причине – у девчонок не было выходов на блиноделов.
 - А ты ничего не забыл, - допытывался следователь, - может, у вас был какой-нибудь канал для связи или квартира, где можно отсидеться в случае чего.
 - Вы нас прямо за шпионов принимаете, столько сложностей – всё, что я уже знал и вспомнил, рассказал как на духу, если, что ещё всплывёт в памяти, то не переживайте, вы сразу об этом узнаете…

 - Ты же не считаешь, что самый умный, - говорил мне во время перекура зек по кличке Шуня, - они все равно тебя расколют и найдут всё бабло…
 - У меня ничего нет, мне терять нечего.
 - Пойми, на тебе столько мокрухи, что выйти на волю ты можешь не рассчитывать, - говорил он в душевном порыве ко мне, - тебе на зоне понадобятся деньги, если захочешь жить по-человечески.
 - Но у меня действительно ничего нет!
 - Может у тебя есть знакомые или ещё кто-то, кому не безразлична твоя жизнь, - продолжал допытываться Шуня, - здесь тяжело жить без друзей на воле…
 Прошла ещё неделя, я и Шуня сдружились и всё свободное время от допросов и лечения проводили вместе. Он был не из тех людей, которым я бы доверился на воле, но обстоятельства и постоянная изоляция не только от свободы, но даже от общения с пациентами больнички смягчили мои взгляды на этот мир. В словах нового друга было много здравого смысла – прожить в таких условиях одному без поддержки было невозможно. Здесь меня недолюбливали, могу себе представить, что со мной будет в местах с более жестким режимом и понятиями.
 На последней «беседе» со следователем я узнал, что в ближайшее время начнётся целая вереница следственных экспериментов, на которых я должен буду наглядно показывать перед камерой, как и кого из бандюков лишал жизни. По словам Михаила Владимировича, теперь следствие в той фазе, когда пора ездить по местам боевой славы, причем здоровье моё возвращалось в тело с огромной скоростью, несмотря на скудные медикаменты и питание, так что преграды связанные с ним удаляются.
 На одной из перевязок меня осмотрел доктор и «приятно порадовал» тем, что скоро мы расстанемся – дело шло к «выписке»…

 - Шуня, меня, похоже, скоро отсюда переведут в более неприятное заведение. Исходя из твоих рассказов, - начал я, добивая косяк с травкой, не понятно где им найденной, - и мне от этого страшно и тоскливо.
 - Ничего братан, все мы там будем, и с этим приходится мириться.
 Марихуана расслабляла, одновременно с легкостью и необычайным холстом неземных красок, вносила страх перед неизвестностью, которая меня ждала впереди. С моим характером и независимой натурой я вряд ли долго протяну на зоне…
 - Братуха, а как можно связаться с людьми на воле?
 - У меня всё здесь схвачено, так что, если тебе нужно кому-то, что-то передать, говори адресок и всё будет на мази…
 - А ты не кинешь меня? – спросил я, ещё сомневаясь в правильности принятого мной решения.
 - А какой мне смысл… - обиженно пробурчал Шуня. – Так мы вместе «грев» получим, а если сдам тебя, то не увижу нихрена!
 - У меня на воле есть девчонка, она может достать денег – много денег. Останется только вопрос, как переправить их на больничку, а после на зону?
 - Не переживай, всё беру на себя…
 - Меня так не устраивает, - перебиваю его, - мне нужно знать расклад, без него я не пойду на сделку…
 После логичных (как мне показалось в тот момент) аргументов, я сказал Шуне номер мобильного телефона Наташи, тот в свою очередь обещал, что люди на воле с ней состыкуются и передадут привет от меня…

 Поздняя осень, сколько воспоминаний связано с ней. Запах сжигаемых листьев напоминал о детстве. Из года в год в это время во дворах вырывали ямы, и после дворники всю опавшую листву убирали и ссыпали в них. Для нас, дворовых пацанов, не было ничего интересней, чем прыгать в такие ямы, крутить сальто, просто бегать вокруг, играя в «Сало» и кучи других игр, делать «Халабуды» - чего только не придумывали. Но детство, как и все радости, пролетело, и теперь многие воспоминания всплывали только благодаря запаху времён года, правда, они же сопровождаются сильной ностальгией по невозвратному, самому лучшему, беззаботному отрезку нашей жизни. Интересно, если бы тогда кто-нибудь сказал мне или окружающим, что, мол, из него вырастет хладнокровный убийца, который без угрызений совести будет лишать жизни, как незнакомых, так и близких людей, нашелся бы человек, кто в это поверил бы – вряд ли. И хоть я не отличался особой дисциплиной, но все окружающие люди считали меня порядочным и не способным на подлость или другую низость.
 Время меняет людей, а может просто высвобождает то, что спрятано от людских глаз до поры до времени, ждущее своего часа – и для того, чтоб запустить эту программу, нужен толчок, своего рода катализатор…
 

6

 …Кто был лишен свободы, пусть даже на непродолжительное время, тот поймёт, что я чувствовал, когда покидал территорию больнички.
 Автозак ехал издавая надрывные звуки техники, давно переступившей свой срок эксплуатации. Я не видел города, но воображение рисовало его таким, каким он представал передо мной на протяжении многих лет в период осенней линьки.
 Запах дыма сжигаемой листвы, сигналы машин и даже отдалённые голоса людей, врывались в мой ограниченный светом и пространством мирок и разрывали душу болью, болью неизбежного прощания. Моя любимая Одесса останется, но видеть я не смогу её теперь уже неизвестно сколько.
 Моя жизнь, текущая по сценарию «Волчих игр», должна была вызывать отвращение у людей, привыкших влачить своё существование: убогая безликая масса, текущая по невзрачному серому руслу обыденности и посредственности, загнанная в рамки лжеучений, шаблонов, стереотипов и прочей мудистики, позволяющей держать это стадо пресмыкающихся, «простейших одноклеточных» под жестким контролем, управляя и манипулируя ими в своих личных, непонятных никому из марионеток порывах.
 Созданные законы и правила соцобщества работают, но только при условии массового подчинения. Для этого выработана специальная идеология, запущенны кучи механизмов, как внутри собственной малой соцгруппы, так и человечества целиком. Но стоит только не принять навязанные тебе очки невежества, просчитать несложную пирамиду ограничений и мировоззрений, опять таки не твоих - то понимаешь, что ты участвуешь в грандиозной афёре, которая продолжается не одну тысячу лет, и выхода из неё нет. Нас превращают в клонов с заранее вложенной программой, в которой всё просчитано и вымерено до мельчайших деталей. Дающие сбои по каким-либо причинам программы, не исправляются, точнее их наглядно пытаются корректировать, заранее зная результат - устранить сбои невозможно. Но и списать тебя со счетов не так легко, манипуляторы становятся частью механизма собственного обмана и для того, чтобы не потерять контроль над народом, сами начинают играть по тем же правилам. Итог такой игры – законодатели становятся узниками собственных законов.
 На протяжении всего периода существования человечества появляются отдельные индивидуальности, те, кто с первых минут пребывания на этой планете понимают, что что-то не так, чувствуют антигармонию, дискомфорт пребывания не в своём измерении. Это происходит не сразу, но происходит неизбежно. Твоё счастье, если, родившись «свободным аватором» ты не был замечен такими же, как и ты, не приобщён к части системы, взят под контроль. Тогда у тебя есть шанс разнообразить свою жизнь – творить историю, не попасть в общую струю из которой выбраться намного сложнее, чем это может показаться с первого взгляда.
 Уверен, продемонстрируй я такие мысли на «дурочке» перед врачами- экспертами, мне даже под дурачка и косить бы не пришлось, ведь мои взгляды отличаются от общего стандартного, шаблонного мышления…
 Машина свернула и двинулась по дороге среди полей. Я почувствовал это одновременно с нестерпимым запахом сжигаемых листьев. Дым проникал внутрь машины и выедал глаза.
 Проехав небольшое расстояние, автозак остановился, я слышал отборную ругань ментов по поводу зажженной листвы. Сознание обволакивалось липкой истомой, вокруг меня растворялись стены, и пространство открывало огромные пласты измерений, я знал, что это и даже попытался сорвать с себя майку и помочится на неё, единственный шанс протянуть чуть больше других, сделать импровизированную повязку и постараться не дышать полной грудью, этим газом…
 …В висках стучал молот в унисон часто колотящемуся в груди сердцу, я падал в бездну, и это было неизбежно…
 
 Сознание возвращалось медленно… Струи чистого осеннего воздуха проникали в мои лёгкие, принося облегчение. Сдерживаю стон пытающийся вырваться наружу. Недалеко от меня слышу родные и милые голоса моих девчонок.
 - Пора бы ему прийти в чувство, - с тревогой в голосе говорила Лена.
 - Не переживай ты так, главное он опять с нами…
 Я открыл глаза, попытался обратиться к ним, но в горле застрял отвратительный липкий комок, заставляя меня зайтись в безудержном кашле…
 Девчонки подскочили ко мне и в оба голоса, перебивая друг друга защибетали:
 - Наконец-то, напугал ты нас…
 - Мда, с газом вы перестарались, - сквозь кашель высказываюсь я.
 - Боялись, что не сработает, - начала оправдываться Наташа.
 - Да, ладно, я пошутил – долго ждали?
 - Не особо, пару дней, после ментовского звонка…
 
 …Еще в Браворах я договорился с Наташей, что если что-то пойдёт не так, то я позвоню, а если не смогу сам, то это ещё серьёзней и придётся звонить через ментов.
 Идиот Шуня, считал, что умнее всех; тупые менты, так и не изменили методов своей работы, подсадив ко мне глупого сексота, оставалось только подыгрывать им, изображая из себя дебила, мокрицу, который был крут, только на свободе и сломался от легкого нажима в неволе…
 
 - Игорь, но почему ты не сказал мне? – с упрёком, спросила Лена.
 - Я знал твою реакцию, ты бы ни за что не согласилась уезжать, да и просто мешала бы мне…
 - Ну и чего ты добился? Не думаю, что теперь мы сможем свалить за бугор, после всего, что мы натворили…
 - Свалим, не переживай, есть у меня одна задумка, а пока нам стоит поправить своё финансовое положение, и после будем готовиться в дорогу…
 Пока мы ехали к месту, где спрятаны деньги, я рассказал своим малышкам о своих приключениях…
 - Ты в своём репертуаре… - сказала Наташа. – Впрочем, с некоторых пор, это уже никого не удивляет!
 Лена сидела за рулём зелёной копейки, купленной именно для того, чтоб дать мне свободу и раствориться среди местных пенатов. Мы с Натой, сидя на заднем сидении курили и пили припасённую моими умничками водку… Запас времени у нас был не малый, если учесть, что весь мой кортеж с ментами мило отдыхал в автозаке, без права на «один телефонный звонок».
 Кто бы, что ни говорил, но благодаря мне, после этого побега, менты станут намного умнее и менее самоуверенны, бедный Михаил Владимирович, я оказался не таким уж лёгким делом, как это ты себе придумал. Жаль, что нельзя увидеть его и напомнить ему эти презрительные взгляды, которые так раздражали, но мне приходилось доигрывать – свобода дороже…

 И вот мы стали богаче на пару лимонов, впереди было пересечение парочки прозрачных границ и выезд в Европу. Я понимал, что лоходром, мои «Волчьи игры», похоже, на этом прекратятся, и я погрязну в бытовухе, которая меня загонит в гроб лучше и быстрее любого моего врага, если таковые ещё остались…
 Выбор не богатый, оставаться в стране, где так нагадил было равносильно смертному приговору…
 
 Прощай, моя милая, любимая и чумазая Одесса, единственный островок на Украине, который никого в мире не мог оставить равнодушным; жаль, что не увижу твои улочки, народ, который в самые тяжелые времена не терял чувства юмора и оптимизма. Теперь я смогу тебя посещать только в своих мечтах, снах и не больше того…
 
 Впереди неизвестность и одно маленькое напрягалово – девчонок у меня двое, как разрулить этот треугольник я пока не знаю, но разрулю это точно, не из таких ситуаций выкручивался…

Конец.