Тихие воды мутной реки

Дождь шел два дня, не прерываясь ни на ночь, ни на обед. Маленький и тихий ручеек рядом с домом быстро превратился в реку, почти выходившую из берегов и с сильным течением. От дождя со дна поднялся ил, и река приняла жутковатый грязно-песочный цвет.
Пройдя сад и выйдя за ворота, я сразу же оказывалась на берегу, а река манила внимание всего в нескольких шагах. Из-за того, что она после дождя становилась глубже и шире, да еще и примерила нового цвета одеяние, впечатление создавалось то еще! В памяти сразу всплывали старинные истории про водяных, кикимор, да утопленников.
И если водяные, русалки, кикиморы и прочая нечисть больше походили на сказки, то утопленники – истории современников. Одну из таких историй мне довелось услышать. Может оттого я теперь и слышу по ночам какие-то шорохи и незнакомые шаги?

***
 Прошлым летом мы с трехмесячной дочуркой прибыли на дачу набраться свежего воздуха, сил, да и просто отдохнуть. Как кормящая мама, я нуждалась в молоке не меньше моего чадушка, а потому в соседней деревне муж нашел старушку, согласившуюся два раза в неделю продавать нам молоко. Каждую среду я ходила к ней с трехлитровой банкой, перевесив через плечо слинг* со спящей в нем дочкой. Мы шли вдоль домов нашего небольшого дачного поселка. Потом проходили через лес, мимо поля, мимо нескольких милицейских дачек. И, наконец, входили в деревню.
Домик бабы Ани от дороги был скрыт густыми зарослями сирени. Пройдя по узкой тропинке, я открывала дверь. На лай собак выходила ко мне баба Аня, или ее дочь.
В то утро ко мне вышла сама баба Аня. Вынесла мне молоко, забрав пустую банку, которую я принесла.
- Как малышка твоя? Ночами-то дает спать?
Да, говорю, спокойная она здесь, на свежем воздухе.
- Пойдем-ка, пока твоя красавица спит, кофейку со свежими
сливками попьем.
Я удивилась. Бабе Ане было лет 80, наверное. Кофе в ее возрасте?
- Да я не крепкий пью, – сказала она, будто прочтя мои мысли. – Да и не часто.
Я осторожно положила слинг на кушетку. Дочка мирно посапывала. Черпачком, похожим на маленький половник, баба Аня ловко сняла сливки с молока. Закипел чайник. Я было встала снять его и помочь, но баба Аня меня остановила: плохая примета - хозяйничать в чужом доме.
На скатерть, когда-то белоснежную, а со временем ставшую желтоватой, легли две салфетки; на них – небольшие чашки с блюдцами, в которые баба Аня налила дешевый порошковый кофейный напиток. Рядом поставила розетку со сливками, сахарницу и печенье.
- Пей, дорогая, пока горячо.
Домашние сливки и сахар немного сгладили суррогатный вкус
напитка. А с печеньем было совсем даже вкусно.
- Ты в доме-то одна с малышкой? – спросила баба Аня.
- Да, пока одна, – ответила я. – Муж через пару недель в отпуск пойдет, к нам тогда приедет.
- И не страшно тебе, одной-то?
- Да нет. А кого бояться? Днем на участках полно народу.
- А ночью?
- А ночью кто ж гуляет? Все спят. Дом я на замок запираю.
- Для кого-то замки не помеха. – Баба Аня поднесла чашку ко рту и громко сделала глоток.
- Да у нас и брать-то особо нечего. Большие деньги мы сюда не берем, драгоценности – тоже. Что у нас брать-то – старый приемник, да поломанный телевизор?
- А души?
- Баб Ань, вы о чем? Какие души?
- Есть существа, которые души собирают. Им ничего другого и не надо.
- Баб Ань, какие-то сказки вы рассказываете. Вы про что?
- А ты про водяных слыхала? – И баба Аня снова отхлебнула кофе, но на этот раз тише.
- А вы что же, про водяных что ли?
- Не совсем. Водяным души ни к чему. Они всю жизнь свою в воде. Заведуют рыбами, пиявками и прочей тварью. А есть те, кто не всегда в воде жил. Но, попав туда однажды, навсегда там остаются. И злятся они, потому что в воде им холодно. И злобны они на тех, кто на земле жить остался – в теплых домах, с горячими печками. И отмстить они желают, потому, как не по своей воле они невольниками воды делаются.

Став мамой, я каким-то невероятным образом смогла избавиться от иррациональных страхов – перестала бояться, что в темноте меня схватит чудище, что из ниоткуда появятся злобные страшилы и унесут меня. Все это ушло раз и… Я думала, что навсегда. Но теперь от слов бабы Ани, мои колени дрогнули, а по спине прошелся холодок.
- Вы про утопленников говорите? – осторожно спросила я. Невольно голос дрогнул.
- Угу. – Баба Аня тихо жевала печенье.
- И вы в это верите? – в моем вопросе теплилась хрупкая искорка надежды, что разговор бабы Ани – результат начинающегося возрастного маразма.
- А ты, разве нет?
- До сегодняшнего дня как-то не задумывалась об этом.
- А стоило бы. Вот послушай.
После войны в нашу деревню приехали несколько семей. Много оставленных домов было. Кто их восстанавливал и оставался там, а кто новые строил. Так вот к нам и попали Дарья и Иван Кузнецовы. Иван пьющий был, загульный. Уйдет, бывало, и неделю пропадает где-то. А как выпьет – ревнивый становился. Поговаривали даже, что бил он Дарью. И был в нашей деревне Коля – пастух. Сосед их. Симпатичный паренек был. Сдружились они с Дарьей. Он часто к ней захаживал – то дров нарубит, то воды натаскает, то забор покосившийся поправит. И слух по деревне пошел, что вроде любовь у них началась. Иван про это прослышал и побил Дарью. Да так, что та несколько дней с постели не вставала. А вышла когда, так руки в синяках, и прихрамывать стала. Коля к ним не ходил больше. А потом вдруг пропал Иван. Неделя проходит, две – его нет. То, бывало, погуляет недельку, да дома появляется. А тут нет его. Дарью спрашивают про мужа, а она глаза вниз опускает и головой качает – не знаю, мол. Откуда потом кто взял – не могу сказать. Но поговаривать начали, будто Дарья с Колей сговорились, да и избавились от Ивана, чтоб вместе быть. Будто напоили они его, да и утопили. Ох, и переживала же Дарья слухи эти.
А как-то утром Нуся – муж ее пасеку небольшую держал – пришла к ней – принесла мед, да мертвую Дарью нашла. Задушили ее, следы на шее были. И Коля пропал. В милиции тогда решили, что это он ее задушил. В розыск его объявили, да так и не нашли.
Баба Аня замолчала. Я ждала продолжения рассказа, но баба Аня продолжала молчать.
- А дальше что? – не выдержала я.
- Дальше? Все, вся история.
- А причем утопленники?
- А притом. Говорили, будто Ивана они вместе утопили. А потом бежать хотели. У нее вещи собраны были. И у Коли тоже. У него дома собранный мешок нашли.
- А что ж он его оставил?
- Да потому что… Знаешь, что я думаю? Я думаю, что Дарья с Колей сговорились, да и утопили они Ивана. А сами бежать решили. Только в ту ночь Иван из воды вышел, да и задушил Дарью. И Колю тоже убил, но не задушил, а в воду с собой забрал, чтоб тот участь его разделил.
- Баб Ань, так ведь слухи все это. Не бывает так.
- А вот и бывает. Слухи - не слухи, а вот засохшую тину на ступенях дома, да на пороге я своими глазами видела.

Предательский холодок по спине прошелся. Может и правда все это? Скажу честно, страх – не страх, но тревога во мне засела крепко.
- Баба Ань, а зачем вы все это мне рассказали?
- Зачем? А чтоб ты поосторожней была. Смелость излишняя – она не нужна. Вы ведь возле реки живете? Вот и осторожней.
- Осторожней что?
- А вдруг какого красавца повстречаешь, и муж помехой станет, а? – и баба Аня захохотала, обнажив голые десны без единого зуба.
Я тоже засмеялась, хотя смех у меня получился скорее нервный, чем веселый, подходящий к шутке бабы Ани.

 Всю дорогу до дома утопленники не выходили у меня из головы. Я стала гнать эти мысли прочь – все-таки одна с маленьким ребенком. Соседи, конечно, рядом, но тревога – жуткая вещь – бояться, вроде нечего, но она всего тебя изнутри проедает, грызет, ненасытная, причавкивая.
День прошел в привычной суете: то одно дело, то другое. Постепенно опустился вечер, принося с собой стрекотание кузнечиков и щебетание каких-то вечерних птиц. А потом наступила ночь с ее тишиной. Был слышен только шум воды: размытая плотина стала подобием небольшого водопада.
Читая по привычке на ночь, я задремала. А когда проснулась, часы показывали уже два. Свет ночника остался гореть, но Жене это не мешало: она тихо посапывала в кроватке.
Я выключила свет и уже закрыла глаза, как вдруг через открытое окно до меня донесся звук: корыто неровным дном стучало по скамейке. Будто кто-то стирал белье.
«Кто может стирать? Да некому - думала я - Подойти к окну посмотреть?» Но тут я вспомнила рассказ бабы Ани и решила остаться в постели. Вскоре звук прекратился.
Утром я первым делом пошла за дом, откуда ночью слышала стук корыта. Но ничего странного я не заметила. Показалось – решила я.
Однако в следующую ночь стук повторился.
А потом приехал муж. Я собиралась ему все рассказать, но потом передумала: он просто засмеет меня.
Ночью рядом с мужем я спала крепко и не просыпалась, а потому не знаю, повторялись ли те странные звуки или нет.
Перед отъездом муж как всегда напомнил: «Не забудь в среду за молоком сходить». «Конечно» - ответила я. «Ну, пока. Я позвоню». И он уехал. Мы с Женей снова остались одни.
А ночью начался сильный дождь. Сильный-сильный. Казалось, будто наступил конец света. Дождь шел несколько дней подряд, не затихал ни днем, ни ночью. Он лишь давал небольшую передышку – чуть-чуть стихал, а потом начинал лить с новой силой.
Из-за близости реки, да оттого, что она еще и разлилась, в саду было полно воды. По нему я могла ходить только в дедовых сапогах. Да и то не ходила – что делать-то среди воды. История про утопленников вдруг покинула мои мысли, да и ночные звуки меня больше не тревожили.
В среду мне не удалось попасть в деревню – шел дождь, дороги были размыты. А к выходным вода спала, солнце просушило все дороги и лужи. Утром в субботу муж остался с Женей, а я пошла за молоком к бабе Ане. Мне хотелось поговорить с ней о тех ночных звуках, которые я слышала.
Я прошла в калитку. На лай собак ко мне вышла Тоня – дочь бабы Ани. Одета она была во все черное, лицо заплакано.
- Мама умерла, Тань. Я приехала вчера, а она в постели лежит. Видимо во сне.
Мы зашли в дом. Тоня не могла сдержать слез.
- И ведь не жаловалась никогда…
- А доктор что сказал? Доктор приходил?
- А что доктор скажет? В ее возрасте все одно – сердце.
Тоня дала мне молоко.
- А в среду мне приходить? – спросила я. – Здесь кто-то будет?
- Приходи, конечно. Я буду – хозяйство-то не бросишь.

Уже на пороге, обуваясь, я заметила небольшой комочек травы, но только темный. Видимо Тоня заметила, что я обратила внимание на него.
- Тина. Представляешь, вчера, как в дом вошла, везде тина. Вот выметаю все, да никак до конца не вымету. И откуда она только взялась? С пруда что ли? Да как?
Я стояла не в силах двинуться с места. В памяти мелькали отрывки из рассказа бабы Ани – нашли задушенную Дарью, и дом был полон тины. Теперь умерла баба Аня – и на пороге, и в доме снова тина. Утопленник? Да такого не может быть!
- Тань, ты чего? – Тоня обеспокоено смотрела на меня.
- Да ничего, Тонь, пойду я.
Всю дорогу смерть бабы Ани не выходила у меня из головы. Признаюсь, мне даже стало страшно.
Дома было все спокойно. Женя лежала в коляске, играла с погремушками под напевания папочки.
- Что случилось, - спросил меня Андрей. – На тебе лица нет.
- Представляешь, баба Аня умерла. – Я села с ним рядом.
- Надо же! Но ведь она старенькая была. Удивляться нечему.
- Да, но… - Я не знала, что сказать. Мне было тяжело. Тот наш с ней разговор… Если бы его не было, может все было бы иначе? Но неужели стоит верить всем этим рассказам про утопленников, которые мстят живым? Мы же в каком веке живем!?!
- Знаешь, погода хорошая сегодня, - сказала я. – Пойду постираю, на солнце все быстро высохнет.

В тазу лежало белье, которое нужно было отполоскать. Женя заснула, и я попросила Андрея помочь мне.
За пару теплых дней вода в реке немного сошла, но все равно оставалась мутной, хотя и была чистой.
Я стояла на мостике и полоскала, а Андрей отжимал белье. Я отполоскала очередную футболку, когда все еще сильное течение унесло ее под мост. Я потянула ее обратно, но она будто за что-то зацепилась. Я потянула чуть сильнее и футболка «освободилась». Я дополоскала ее и стала отжимать. И тут мой взгляд упал на воду. Из-под мутной воды сквозь сильное течение на меня смотрели мутные глаза утопленника.
- Там человек, - прошептала я. – Там человек! – закричала я. – Андрей!
Андрей подбежал и посмотрел на воду:
- Там никого нет.
- Но я видела. Только что. Вот здесь.
- Здесь никого нет. – Андрей взял палку и поводил ею по дну. – Никого.

***
Спустя несколько часов мы втроем возвращались домой. Несмотря на восстановившуюся погоду, оставаться на даче я не могла. Я все рассказала Андрею – про рассказ бабы Ани, про ночной стук, про тину. Но Андрей, естественно, не воспринял это всерьез. Мужчины! Тем не менее, он не противился нашему отъезду и был согласен провести отпуск дома.
А осенью мы продали дом. И теперь ищем новый. Подальше от рек.


* слинг - перевязь для ношения грудных детей. Надевается через голову