Белые тигры

Стоя на вершине холма, Азука Черный змей, со злобной усмешкой взирал на объятый пламенем дворец, поглаживая редкую седую бородку. Словно черные ручьи, блестящие от клинков и наконечников копий, его войны со всех сторон стекались к огромному строению, охватывая его одним зловещим кольцом. Один из четырех Амулетов Драконов станет спустя час или два его. А когда у него будут все четыре, он станет властелином мира, ибо драконы будут служить ему. Властелин мира! Разве не стоят этого тысяча другая смертей жалких слуг, несколько разоренных городков, пара десятков сожженных деревень? Конечно, стоят, ничтожная цена.
- Белые тигры отбиваются яростно. – заметил один из его генералов. – Мы потеряли только внутри дворца уже тысячу войнов, не считая еще двух тысяч при штурме стен…
- Так пошлите еще тысячу. – раздраженно прорычал Азука, мечтания которого о величии были прерваны сообщением о столь прозаичных, земных неудачах. – У императрицы всего сотня гвардейцев, но мы штурмуем дворец уже почти целый день.
- Это не обычные люди, господин. Люди-тигры, оборотни, в каждом из них словно демон, только двадцать наших войнов могут с трудом совладать с одним таким...
- Заткнись. – Азука угрожающе нахмурился. – Если через час дворец не будет взят, тебя сварят в кипятке!
Генерал, в ужасе, побледнев, помчался командовать боем лично.

* * *

Юная императрица невозмутимо, неподвижно сидела на троне, когда огромные ворота тронного зала содрогались под мощными ударами тарана. Она была грустна, глаза ее выражали мучительную боль, казалось, девушка всей душой силилась, чтобы не заплакать. Но она не имела права плакать. Не сейчас, когда страна ее была объята пламенем, растоптана, отец мертв, а последние из ее верных воинов один за другим умирали, защищая ее. Натсуми словно в последний, прощальный раз оглядела чудесной красоты зал, ныне понурый, печальный, нефритовый трон, вслушалась в шум отчаянной битвы, что вот-вот ворвется в тронный зал.
Двадцать ее гвардейцев, закованные в доспехи харамаки люди-тигры пытались удержать створки ворот, наседая на них всем своим немалым весом.
Удар за ударом, ворота содрогались все сильнее, почти откидывая гвардейцев, пытающихся их удержать. Из груди императрицы вырвался тяжелый, мучительный вздох. Она не боялась смерти, но сердце ее разрывалось от мысли, что ее люди должны умереть без всякой надежды на победу.
Враги за дверями удвоили усилия и могучие гвардейцы, каждый из которых был втрое сильнее обычного человека, теперь почти невероятным усилием удерживали массивные двери, пытались устроить подпорки. Они рычали, хвосты их бешено метались из стороны в сторону, некоторые уже обнажили мечи. Гвардейцы были готовы в последнем своем бою унести с собой множество вражеских жизней и умереть с честью…
Императрица достала из складок одежды небольшой металлический амулет квадратной формы, покрытый тайными символами древней магии. Она с ненавистью сжала его в руке.
- Будь ты проклят… - едва слышно пробормотала принцесса, пристально смотря на драгоценность в своей руке. – Из-за тебя погибла моя страна…
Ворота вновь содрогнулись, несколько гвардейцев были сбиты с ног. Вздрогнула и Натсуми, взгляд ее скользнул по двум десяткам гвардейцев, находящимся в зале. Пятнадцать из них, вместе с их командиром пытались удержать дверь, пятеро других стояли в центре зала, с длинными мощными луками наготове; это были самые лучшие стрелки. Натсуми с гордостью осмотрела свою славное погибающее воинство, пожалуй, более преданных и доблестных воинов, чем ее гвардейцы не отыскать во всем мире! По щеке императрицы скатилась одинокая слеза, детище безнадежности и боли. Все они умрут.
Нет, не все! Одного можно спасти… или обречь на вечные страдания?! Императрица, со слезами на глаза, стала пристально всматриваться в тигриные лица своих гвардейцев, даже в этом, их страшном боевом облике она могла их отличить и знала имя каждого. Натсуми одолевали сомнения, выбор был страшным, невозможным. Она знала, что навсегда будет повинна в невыносимых душевных страданиях того из своих гвардейцев, имя которого сейчас назовет. Она попросит его о том, что для этих гордых войнов хуже смерти. Но выбор должен быть сделать, а миссия выполнена, иначе все эти потоки крови, сожженные деревни, смерть многих людей ее страны и ее собственная смерть не имела бы и малейшего смысла. Амулет Драконов, вещь, из-за которой разгорелась война, не должен попасть в руки врагов, а покинуть этот мир, стать для них недосягаемым. Навеки.
- Кэнджи! – позвала она, быстро вытирая слезу, имя это с мучительной болью вырвалось из ее груди.
Один из войнов, несмотря на шум битвы, резко развернулся и без промедления помчался к своей императрице. Он остановился у подножья трона и низко поклонился.
- Да, госпожа? – прорычал он.
Из-под тяжелого шлема на нее с готовностью взирало благородное лицо белого тигра, живыми, человеческими глазами. Как и другие ее гвардейцы, это был настоящий богатырь, человек-тигр, мощный, несокрушимый как скала, облаченный в прочные доспехи, отлично вооруженный, опасный и быстрый. Кэнджи был самым молодым гвардейцем, даже в чем-то неопытным и неумелым, относительно других своих товарищей, но выбор этот Натсуми подсказало сердце, и она не знала ему объяснения. Она просто знала, Кэнджи справиться с ее миссией лучше любого другого. Было в нем что-то особенное, стальное, что чувствовалось в нем. Должно быть несгибаемая воля. Каждый из гвардейцев был храбрым и достойным воином, но не искусство боя требовалось от этого избранного, а воля, сила духа, храбрость и способность провести остаток дней на чужбине, где уже ничего не найти ничего знакомого. Может быть, умереть. А главное, до остатка дней вспоминать эту битву, в умрет все, за что он сражался. Жить с осознание этого поражения и не сдаваться. Если кто и сможет это выдержать, так это Кэнджи.
На миг она задумчиво смотрела в глаза Кэнджи, обдумывая как лучше сказать то, что хотела…
“На что я обрекаю его! – пронеслось в ее голове. – Но иначе нельзя. Кто-то должен это сделать.”
- Слушай меня очень внимательно, Кэнджи. Сейчас я дам задание, важнее которого императоры нашей земли его никогда не давали своим верным слугам…
Ворота затрещали и почти сломались, в просвет враги уже стали просовывать копья и мечи, гвардейцы ответили тем же, зазвенела сталь. Надо было спешить и Натсуми, подскочив с трона к Кэнджи, заговорила беспокойно и быстро…

* * *

Кэнджи был горд как никогда. Императрица хотела поручить ему, самому молодому и не опытному из гвардейцев, очень важное задание, выбрав среди других, по его мнению, в высшей степени достойных войнов. Он оправдает это доверие! Теперь, хотя и невозмутимый на вид, но бесконечно гордый внутри, он внимательно слушал каждое слово госпожи, готовый прыгнуть хоть в огонь по одному ее единственному слову.
- Ты знаешь, что война эта разгорелась из-за Амулета Дракона, который ты сейчас видишь перед собой…
Кэнджи увидел его в руке императрицы, в следующий миг он ловким движением набросила его ему на шею. Гвардеец в душе опешил. Это была ценнейшая реликвия страны. Но внешне он не подал никакого вида, волнение и растерянность так и осталось в душе.
- Возьми его, Кэнджи. – Натсуми нахмурилась, словно туча пробежала по ее прекрасному лицу. – Ты понимаешь, что все мы встретим смерть в этом зале. Я знаю, что не вы, мои доблестные войны, ни я, не боимся смерти. Но Амулет Драконов не должен никогда попасть в руки врагов, иначе смерти эти будут преданы…
Враги ворвались в тронный зал сплошным потоком, ощетинившись копьями и мечами, начался ожесточенный бой, гвардейцы еще сдерживали сотни врагов, бесконечным потоком льющихся в двери, но силы были слишком не равны. Люди-тигры, перехватив катаны в обе руки, рубили наседающих врагов на части, рассекая их пополам, отсекали руки и головы, но на место каждого убитого вставал десяток. По полу, выложенному красивой плиткой потекли целые ручьи крови, ворота оказались завалены горой изуродованных трупов. Даже в меньшинстве, неуклонно проигрывая битву, Белые тигры были страшным врагом. Но скоро это должно было кончиться…
Императрица взглянула на бой, в глазах ее сверкнула уверенность, уверенность того, кто собрался умереть. Это взгляд поймал на себе Кэнджи, растерянный и ничего не понимающий. Сейчас душа его мучительно рвалась в бой, но он продолжал невозмутимо стоять возле трона и спокойно смотреть на императрицу.
- Я освобождаю тебя от службы мне, от клятв верности. В следующий миг ты станешь свободен. Но никогда не сможешь вернуться сюда и должен будешь сам строить свою жизнь сам. Искать нового хозяина или быть самим по себе. – быстро заговорила Натсуми. – Теперь ты ронин, и я не могу тебе приказывать. Но…
Натсуми встала перед Кэнджи на колени! Сам он едва не провалился от этого под землю. Императрица была растеряна не меньше его, времени почти не оставалось, а сказать, объяснить надо было так много!
- Но я могу просить. Умоляю тебя о двух вещах… – со слезами на глазах сказала она. – Храни Амулет, чтобы не случилось, он не должен попасть в дурные руки. Никогда! И второе… прости меня, Кэнджи, я обрекаю тебя на то, что страшнее смерти, на потерю всего, что тебе дорого, на неизвестность, отчаяние и бесконечные воспоминания этого черного дня. Я знаю, наступит день, и тебе станет бесконечно тяжело оттого, что я взвалила на твои плечи, что я сделала с тобой. Прости меня, но кто-то должен был это сделать. Выбора нет. Я в тебя верю, ты единственный, кто сможет справиться с этим, я чувствую в тебе силу духа. И… где бы ты ни оказался, будь честным и благородным, помогай людям, делай добро. С твоей силой ты можешь многое. Я хочу умереть гордой за тебя...
- Клянусь выполнить вашу просьбу. – решительно сказал Кэнджи. Для него это не было вопросом, над которым требовалось размышлять. Но к позору своему он почувствовал, что в душе его, помимо гордости за поручение и твердого желания выполнить его с честью, есть его и толика страха. Другой мир?! Только сейчас Кэнджи начал понимать, что сейчас может произойти и, что обратного пути уже не будет. Ему предстояло испытание длиной в жизнь, прожитую жизнь. Но он отбросил все сомнения, не время и не место. В душе самурая нет места страху. Судьба неотвратима.
Гвардейцев уже теснили, несколько из них были убиты.
- Прости… - вновь пробормотала императрица и затянула заклинание, зловеще звучавшее на фоне страшных звуков битвы и предсмертных всхлипов.
В следующий миг Кэнджи затянула невиданная сила, обволокла его огнем магии и стала утягивать куда-то далеко. Он чувствовал как его тело, все еще находящиеся в зале Нефритового трона начинало таять, зрение туманиться, сливаться в мутное, расплывчатое пятно крови, клинков и мертвых врагов и друзей. Но в это мгновение, самое последние, призрачное, Кэнджи показалось, что он видел, как тонкая фигурка императрицы с клинком в руках метнулась в самую гущу боя…
“Все умрут, императрица, гвардейцы, все. – охваченный безумным, безутешным отчаянием подумал Кэнджи, когда темнота почти уже сомкнулась над его сознанием, а материальная оболочка была на пол пути в другой, невиданный мир. – Не умру в этот день только я.”
И темнота поглотила его.