Антон Каренин

Немного о рассказе:
   Рассказ основан на реальных событиях. История о том, как в одной маленькой деревушке учительница доводит ученика до убийства и самоубийства.

 Место под названием «Глухомань» находилось в сорока минутах езды от Санкт-Петербурга. Когда шли проливные дожди, то сельские дороги раскисали, и проехать было невозможно. Единственное, что соединяло это место с городом – железная дорога. Да и то по ней ездили в основном товарные поезда, пассажирские проходили редко, останавливались еще реже. Маленький полустанок под названием «Глухомань» представлял собой раскрошившийся асфальт около двадцати метров, что-то похожее на остановку, завалившуюся на бок и развалившийся туалет.
 Как здесь жили люди, одному Богу известно. За лесополосой, посаженной вдоль рельс, стояли ветхие домики местных жителей. Здесь же была и школа, в которую ходили дети из соседних деревушек. В основном все приезжали на велосипедах, зимой, когда шли сильные метели, дети шли пешком, старшие тащили за собой санки с младшими братьями и сестрами. Здесь располагалась администрация в виде бывшего дома культуры, больница, вернее мед кабинет, находился в здании администрации, в распоряжении которого была одна единственная допотопная скорая помощь, на случай, если кого-то придется везти в город. Отделения милиции и вовсе не было. Полнейшее захолустье.
 Антон сидел перед окном и держал фотографию. На ней изображена его мама, совсем молодая, сияющая улыбкой. Антон горестно вздохнул и положил фото на стол. Мама умерла прошлой зимой от воспаления легких, в город ее отвезти не смогли, дороги сильно замело, а медикаментов не оказалось. Антон остался с бабушкой, которая старалась держаться молодцом, хотя он прекрасно видел, как ей тяжело. Он всегда старался ей помочь, даже сходить за хлебом, хотя ларек был в трех шагах от дома.
 Антон услышал звук открывающейся двери. Бабушка вошла в прихожую и горько посмотрела на внука. Антон встревожился, неужто учительница что-то наплела ей на родительском собрании.
 - Бабуля, что случилось?
 - Опять деньги требуют, - сказала бабушка, вынимая хлеб из сумки. – Я одного понять не могу. Мы в начале лета сдавали деньги на ремонт школы, а они опять требуют. Осенью-то они зачем ремонт делать будут?
 Бабушка горько вздохнула и пошла на кухню. Антон обрадовался, что про него ничего плохого не сказали, но с другой стороны – деньги брать было неоткуда. Зимой, чтобы похоронить маму, они заняли деньги у соседей. Бабушка потихоньку отдавала с получением пенсии. Весной на родительском собрании со всех собрали деньги на ремонт школы. И бабушке пришлось дать им денег, хотя она сильно волновалась из-за долга соседям.
 - А сколько надо?
 - Триста пятьдесят. Я даже не знаю, где их взять. Пенсия еще не скоро, а деньги я потратила тебе на одежду да на еду.
 Антон посмотрел в окно. Деревья шуршали золотистыми листьями, напоминая ему о том, как он гулял с мамой в лесу.
 - Значит, не будем давать им деньги. Они прекрасно знают, в каком мы положении.
 Прошла суббота и воскресенье, в понедельник Антон пошел в школу. У порога класса стояла Вера Аркадьевна. Она останавливала всех и спрашивала деньги. Она взглянула на Антона, в предвкушении игры в кошки мышки.
 - Антон, ты принес деньги? - спросила она вместо того, чтобы поздороваться.
 - Нет, - буркнул он. Как будто она не знает, что у них нет денег. Он опустил голову и попытался пройти в класс.
 Она задержала его и воскликнула:
 - Как это ты не принес деньги!
 Все, кто был в классе, повернулись и посмотрели на него. Краска хлынула к его лицу, ему стало стыдно. «А то ты не знаешь, сука, что у нас их нет. Специально издеваешься?», - подумал он.
 - Забыл, завтра принесу, - сказал он и прошел в класс.
 В классе на него смотрели как на неудачника. Опять Вера Аркадьевна над ним издевается. «Жалко, что нет отца, он бы тебе показал» - подумал он и зло посмотрел на нее.
 Отец Антона работал трактористом, и однажды трактор взорвался прямо посередине поля. Мама тогда пролила немало слез и даже постарела. Но, видя веселое лицо маленького Антона, непонимающего горя, быстро отошла. Мужчину искать она не стала, хотя могла бы найти. Вместо этого она посвятила себя сыну. Учила его всему на свете, читала с ним букварь, учила писать буквы и делала с ним уроки. До седьмого класса Антон учился хорошо, когда мама умерла, год он закончил практически двоечником. С тех пор ему стало все равно, как он учится. Друзей в классе практически не было. А когда умерла мама, Вера Аркадьевна стала над ним издеваться.
 - Каренин! – заорала она и треснула рукой по столу. В классе все ученики как по команде вздрогнули. – Прекрати смотреть в окно и иди реши пример.
 Антон вышел к доске и взял мел. Учительница продиктовала ему пример и с улыбкой откинулась на стул. Он знал, что она хочет поставить ему двойку, но он так же знал решение этого примера. Когда он с лицом победителя поставил точку в конце решения, рот Веры Аркадьевны перекосился от злобы.
 - Садись, тройка, - и она наклонилась над журналом, чтобы поставить оценку.
 Антону хотелось выхватить у нее ручку и швырнуть куда подальше.
 - За что? Я же хорошо решил пример! – недоумению его не было предела.
 - Думаешь, какой-то пятнадцатилетний мальчишка будет мне указывать, какие ставить оценки? Садись, я сказала.
 Опять она выставила его посмешищем, и он ничего не мог с этим поделать. К завучу иди он не хотел. Та еще хуже, начнет на него орать, что он не благодарный, мол, государство его бесплатно учит, а ему что-то не нравится. К директору же идти было бесполезно, он, как всегда, пил водку или дешевое вино у себя в кабинете или дома.
 Вера Аркадьевна осталась в хорошем расположении духа, зато Антон пришел домой расстроенный и в скверном настроении. Бабушки дома не было, наверное, пошла потрепаться с соседкой. За уроки Антону садиться совсем не хотелось. Он пошел на огород, сел на грядку с петрушкой и стал щипать мелкие сорняки. Он чувствовал полнейшее опустошение, эта Вера Аркадьевна будет издеваться над ним целый год, еще целый год впереди, ведь сейчас только середина сентября. Даже если перейти в другой класс, она все равно будет вести у него математику. Тогда она поймет, что он избегает ее, и тогда она будет еще больше издеваться над ним.
 - Эй, чувак, ты, что такой расстроенный? – услышал он голос Мишки Потапова.
 Антон лишь посмотрел на него, но ничего не сказал.
 - Да ладно тебе, не бери в голову. Эта ведьма когда-нибудь отстанет от тебя, - сказал он и сел на землю около Антона.
 - Не отстанет, сам завтра увидишь.
 - А ты бабушке расскажи, пусть она сходит в школу и все расскажет ей.
 - Ты думаешь, она не знает, что я живу с бабушкой на ее копеечную пенсию, что моя мать умерла, и мы заняли деньги на ее похороны! Все она прекрасно знает, и издевается, сука, надо мной. Что бабушка сделает? Она придет, Вера ей скажет: «Я все понимаю. Да, да, не беспокойтесь, все бывает». Бабушка придет домой со спокойной душой, а Вера еще сильнее начнет надо мной стебаться!
 - Ладно, не ори. Разорался тут.
 - И ты херню какую-то несешь, отстанет она от меня. Разбежался, - картинка поплыла из-за слез, выступивших от досады.
 - Я только хотел…
 - Уйди лучше.
 И Антон остался наедине со своими слезами, согреваемый теплым осенним солнцем.
 На следующий день Антон знал, что она будет ждать его в дверях кабинета. Вот повернул в другой коридор и увидел Веру Аркадьевну. Ее голова была повернута в класс, и она что-то говорила, кивая головой. Ее средневозрастной второй подбородок слегка дрожал. Антона аж передернуло, как он не хотел идти в класс. Если бы не было математики, он бы сразу же пошел в другой кабинет.
 Вера Аркадьевна повернула голову и увидела Антона. Когда он подошел, то поздоровался, но вместо приветствия услышал голос Перепилихи:
 - Ты деньги принес?
 - Нет.
 - Почему? – она уставилась на него, как курица смотрит на жучка, слегка наклонив голову, и думает, стоит ли ей его попробовать.
 - Забыл.
 - Забыл? Ты же вчера сказал, что сегодня принесешь! – с каждым словом ее голос повышался. Ученики, шедшие по коридору в свои кабинеты, стали обращать на них внимание. Антону хотелось сжаться, уменьшится до микроскопических размеров, чтобы его никто не видел, тем более Вера Аркадьевна. – Почему все дети уже сдали, а ты нет? Почему ты так по-свински относишься к одноклассникам? – и вдруг ее голос стал тихим и ледяным. – Чтобы завтра принес деньги.
 Она вошла в класс. Антон вошел следом за ней, все смотрели на него как на преступника. У всех в глазах читалось презрение, будто они увидели нечто низшее по эволюционной ступени. Только Мишка смотрел на него с жалостью, он единственный кто его понимает.
 Антон сел к нему.
 - Ты, это, извини меня за вчерашнее, - тихо сказал Антон.
 - Да ничего, все в порядке.
 Домой Антон шел опять в плохом настроении. Бабушкины ходики показывали половину седьмого. Наверное, его друзья сейчас катаются в котловане на велосипедах. Многие говорили, что давным-давно упал метеорит и оставил после себя огромную яму. Старики говорили, что в советские времена здесь был секретный комплекс по добыче каких-то ископаемых, а дома, в которых они сейчас живут, остались от работников, живших здесь. Как бы то ни было, в котловане всегда катались, летом - на велосипедах, зимой – на санках. Антону вовсе не хотелось куда-либо идти, вместо этого он лег спать.
 Утром он проснулся с тревогой. Что же сказать вере Аркадьевне? Может не идти в школу? Нет, от этого будет еще хуже.
 Антон встал, заправил постель и пошел на кухню. На столе стояла миска с пирожками и графин с молоком. Бабушка уже сходила с самого утра к соседке. Он нехотя съел несколько пирожков, выпил кружку молока и пошел умываться. Кран, один из представителей цивилизации, недовольно фыркнув, выплеснул воду. Когда Антон умылся, то почувствовал себя лучше.
 Но когда он начал собирать портфель, то сердце екнуло. Он же не сделал домашнего задания! Но, уже поздно о чем-то думать. Он ругал себя, за то, что так поздно встал. Встал бы часов в девять, то успел сделать все уроки. «Ну и ладно», - подумал он, закидывая учебник математики в портфель.
 На полпути к школе, он вдруг вспомнил, что забыл выключить свет в ванной, еще один представитель цивилизации. Бабушка будет ругаться, ведь они старались экономить каждую копейку. Настроение опять упало. «Опоздаю в школу – Вера будет ругаться, не выключу свет – бабушка». «Выбирай наименьшее из двух зол», - так говорила мама. И Антон, махнув рукой, пошел в школу.
 В дверях уже стояла Вера Аркадьевна. Сердце Антона обливалось кровью с каждым шагом. Она пристально смотрела на него, она точно знала, что он боится ее, и пользовалась этим.
 - Ты принес деньги? – мило, но с ехидством спросила она.
 Антон вдруг остановился и тяжело задышал. Ярость росла все сильнее и сильнее, руки задрожали и сжались в кулаки, сердце стало биться сильнее, и его удары отдавались в набухших артериях на его шее.
 - Нет у меня денег! – заорал он. Ученики мгновенно повернули головы, но ему было все равно. – Вы прекрасно знаете, что моя мать умерла, и мы заняли деньги, чтобы ее похоронить. Вы знаете это и специально издеваетесь надо мной. Мы сдавали деньги на ремонт школы весной, зачем же они вам осенью. Чтобы купить учителям подарки, или чтобы директор вместе с физруком пропили их? Не буду я сдавать деньги! – и он прошел в класс, ожидая, что она остановит его и начнет тираду. Но ничего такого не произошло, Вера Аркадьевна спокойно прошла в класс и села за стол.
 - Вот это ты даешь! – прошептал Мишка. – Боюсь, что Вера доложит директору, и тебя выпрут из школы.
 - Да мне все равно. Я что, неправду сказал?
 - Правду-то, правду, да только кому она нужна твоя правда? Им плевать, что ты там говоришь, вышвырнут тебя как котенка.
 - Потапов, иди лучше у доски поговори. А ты, Каренин, собери вещи и сядь на последнюю парту. И будешь сидеть там всегда.
 - Как изгой, - подумал он.
 На следующий день, в четверг, все было тихо мирно. Антон уже представлял себе, что он подходит к школе, на крыльце его уже ждет выпивший директор, рядом с ним стоит Вера Аркадьевна, и они ему говорят, что он исключен из школы. Но на пороге его никто не ждал, Вера Аркадьевна молча проводила его взглядом до последней парты и даже не спросила у него домашнее задание, которое он не сделал.
 На следующий день Вера Аркадьевна собрала всех в классе и объявила:
 - Завтра приходим в школу в рабочей одежде, будем убирать территорию школы, - по классу пронеслось недовольное гудение. – Вы все равно будите убирать один день, а вот кто-то будет убирать кабинет после уроков в течение месяца.
 Антон посмотрел на учительницу. Она смотрела на него.
 - Да, да, ты правильно меня понял, - двадцать пар глаз повернулись в его сторону. Уши мгновенно запылали, ему казалось, что по краям горит огонь. – Вот, - она указала на него рукой, - посмотрите на него. Не может сдать деньги на нужды школы! Государство его бесплатно учит, а он не может ему помочь, кроме того, просто не хочет.
 Антон был готов под землю провалиться.
 - В общем, раз ты не хочешь платить, будешь отрабатывать. Будешь в течение месяца после уроков мыть полы.
 В классе начались смешки. Лицо его пылало, глаза наполнились слезами, которые он старался сдержать изо всех сил. Если он заплачет, одноклассники окончательно будут воспринимать его слабаком.
 Бабушке говорить он ничего не стал. Когда он пришел домой, то за чашкой чая решил, что отработает этот месяц. Он будет мыть полы, и докажет этой суке, что она не сломает его. Он должен выдержать.
 На субботнике все было тихо. Вера Аркадьевна вела себя ниже травы, тише воды. Кругом ходили, недовольные ранним подъемом, две завучихи. Лидия Васильевна и Виктория Альбертовна. Лидия Васильевна с перекошенным лицом ходила тут и там и тыкала учеников, если они допускали оплошность. Лицо ее перекосило вправо от сквозняка, с тех пор ее звали Косая. Виктория Альбертовна наоборот, стояла на месте и с высоты своего роста наблюдала за работой. Орала она редко, но если открывала рот – это было что-то похожее на удар молнии. И бедный ученик, в которого ударяла эта молния, вздрагивал от испуга и смотрел на нее как мышь на удава. Ее никак не называли, все ее попросту боялись.
 Вера Аркадьевна тоже ее побаивалась и подвякивала ей. Но, издеваться над учениками она при завучах боялась. Антону даже стало немного легче, сегодня он не получил ни один выпад со стороны Веры. Но видел ее пристальный, ненавистный взгляд. Антон улыбнулся про себя: «Что, сука, собрала со всех деньги и купила себе новое платье. А я не сдал тебе, так на туфельки не хватило?»
 - Эй ты! - молния ударила точно в него, от чего он вздрогнул. – Работай быстрее, быстрее уйдем отсюда!
 Все же Антон был доволен, хоть кого-то эта сука остерегается.
 Выходные пролетели незаметно. Стало прохладно, и в понедельник все пришли в легких куртках. Антон новую куртку надевать не стал, Вера начнет орать, что деньги он потратил на себя, а не на школу.
 Весь день он ждал выпады с ее стороны, но она молчала и даже не смотрела на него. Антон уже подумал, что она забыла про то, что говорила в пятницу. Но не тут-то было. Она поймала его за шиворот и затащила обратно в класс.
 - А ты куда собрался. Забыл, что будешь отрабатывать мытьем полов?
 Она принесла ему ведро, тряпку и швабру. Так как денег у школы на мастику не было, то полы просто мыли дежурные, теперь дежурный был один – он, Антон Каренин.
 Вера Аркадьевна вышла, а Антон пошел набирать воду в ведро. Когда он помыл полы, Вера окинула класс взглядом и сказала:
 - Плоховато моешь, ручки жалко пачкать?
 - Нет, просто их, сколько не мой, они все равно будут грязные.
 - Ладно, иди домой.
 Бабушка была в недоумении. Во-первых, почему он пошел в школу не в новой куртке? А во-вторых, почему он пришел поздно? Антон соврал, что надел старую куртку по привычке, а поздно, потому что ходил гулять с Мишкой в лес.
 На следующий день, когда все пришли на урок, Вера Аркадьевна вдруг сказала:
 - Ребята, вам нравится, как вымыты полы? – Антона сразу кинуло в жар. По некоторым лицам пробежали усмешки. – Мне лично нет, и мне неприятно ходить по грязному полу. Сегодня будешь мыть полы, как полагается, понятно?
 На него опять устремились взгляды
 посмотрите на этого неудачника!
 жалости и издевки.
 Настроение опять упало, хотя в последнее время оно постоянно было низким.
 Когда он набирал воду в ведро, то посмотрел в зеркало. Оттуда на него посмотрел светловолосый парень, сильно похудевший и с синяками под глазами. Глаза безжизненного цвета, словно тухли с каждым днем. Полы сегодня он вымыл хорошо, Вера Аркадьевна ни к чему не придралась. Зато у него болела спина и поясница. Бабушка ничего не сказала, ее не было дома. Он нехотя поел и сел делать уроки. Но через минуту кинул тетради на другой конец стола и лег на кровать. Вскоре он уснул.
 На следующий день, когда уроки закончились, Вера Аркадьевна дала ему только ведро и тряпку.
 - А где швабра? – спросил Антон.
 - Будешь мыть без швабры. Будешь вкладывать душу в мытье полов через свои руки. Неженка что ли?
 Антон, стиснув зубы и превозмогая себя, пошел набирать воду. Когда он домыл полы, пальцы его распухли и сильно болели. В тряпке было много каких-то опилок, некоторые вонзались ему в плоть, но он терпел, не подавал вида. «Ты не сломаешь меня, сука», - думал он, когда еще одна заноза вонзалась в палец.
 Вера Аркадьевна сидела за столом и с довольным видом наблюдала за происходящим. В класс вошла Виктория Альбертовна, улыбку Веры сдуло ветром.
 - А чего он полы моет без швабры? – поинтересовалась она.
 Антон понадеялся на сердечность Виктории, она могла бы дать ему швабру.
 - Да он у нас провинившийся.
 Виктория посмотрела на него как на амебу.
 - Ааа, - безразлично сказала она, и они начали обсуждать дела.
 «Сука, - подумал Антон,- ей абсолютно все равно. Она что, не видит, что у меня кровь идет из пальцев? Ты такая же черствая тварь, как и та, с которой ты разговариваешь», - он смотрел на ее спину, еле сдерживая желание двинуть по ней ведром.
 Дома он тщательно вымыл руки и вытащил все занозы, которые смог. Вечером, когда он с Мишкой сидел на лавочке, тот сказал:
 - Надо что-то делать. Она тебя в могилу сведет. Ты даже похудел.
 Антон кинул взгляд на раны.
 - Хер с ней. Я домою полы и буду свободен.
 - Это ты так думаешь. Да она с тебя не слезет. Когда ты домоешь полы, она еще что-нибудь придумает.
 - Я не буду делать что-то еще. Я скажу, что я отработал, и пошла она к черту.
 - Ага, тебя выгонят из школы, и тогда получится, что ты зря мыл эти гребаные полы. Может, я расскажу все своей маме?
 - Даже не вздумай! Понял меня. Я не хочу, чтобы и она думала обо мне как о неудачнике.
 посмотрите на этого неудачника!
 - Ладно, пойду уроки делать. Пойдешь вечером на котлован?
 - Нет.
 Ночью он плохо спал. Вроде бы и заснул, но в то же время и не засыпал. Всю ночь ворочался, то ему становилось жарко, то холодно. Утром он выглядел совершенно разбитым.
 - Антошенька, все в порядке? – спросила бабушка.
 - Да, просто не выспался.
 На уроках он был никакой. Вера вызвала его к доске и поставила двойку с видом львицы поймавшей антилопу. На физике он не смог ответить на самые элементарные вопросы. Виктор Петрович задавал уже самые простейшие вопросы, чтобы поставить хотя бы тройку. Но Антон ни на один не ответил, да и не хотел отвечать.
 После уроков он опять пошел в туалет набирать воду. Опять на него посмотрел какой-то забитый мальчишка, глаза которого потухали, как маленькие лампочки.
 посмотрите на этого неудачника!
 Когда он мыл полы, вчерашние раны дали о себе знать. С каждым движением пальцев, боль возникала снова и снова. Вера Аркадьевна стояла над ним. Она явно куда-то спешила, постоянно смотрела на часы на руке (наверное, купленные на деньги учеников, подумал Антон) и стучала каблуком. Но не собиралась уходить, пока он не сделает свое дело. Антон, видя все это, старался делать все как можно медленнее.
 - Антон, давай быстрее!
 Он стал мыть полы быстрее, но чем быстрее – тем менее качественно. Вера заметила плохо промытые места.
 - Смотри, видишь, ты здесь плохо помыл! – сказала она раздраженно.
 - Где? – глупо спросил Антон, хотя сам видел где.
 - Вот здесь, - лицо ее перекосило от злобы, и она схватила его за волосы и ткнула головой почти в пол. Антон взмахнул рукой и опрокинул ведро. Грязная вода мигом залила туфли Веры Аркадьевны.
 Увидев, что произошло, Антон испугался. Теперь она точно убьет его. Лицо Веры Аркадьевны снова перекосило от злости.
 - Ах ты, остолоп! Смотри, что ты наделал. Ты напрочь испортил мне туфли. Теперь будешь покупать новые!
 И тут Антона будто током шибануло. «Так вот оно в чем дело. Раз я не сдал деньги ей на туфли, так эта сука специально все подстроила». Его охватила ярость. Он встал с колен и посмотрел на Веру. Она явно испугалась и сделала два шага назад.
 - Так вы специально меня толкнули, чтобы я вам купил новые туфли! Раз я не сдал деньги, вы затеяли всю эту канитель с мытьем полов, чтобы в один прекрасный день пролить на себя воду и обвинить меня, что я испортил туфли! Вы ничтожество!
 Он повернулся к вешалке, взял куртку, портфель и пошел домой.
 - Вернись! Вернись, я кому сказала? – доносилось по всему коридору.
 Но ему было все равно, пускай его даже выгонят из школы. Правда, домой идти было пренеприятно, ведь джинсы были мокрыми до колен. Бабушке он сказал, что упал в лужу, хотя выглядело это полнейшей чушью. Хоть на улице уже было по-осеннему холодно, но осень их еще не радовала дождями.
 Джинсы он стирал сам. Он тер штанину о штанину, чувствуя боль, только сейчас появившуюся, ведь Вера сильно дернула его за волосы. От мыльной воды болели и раны на пальцах, как вчерашние, так и новые сегодняшние. Он вспоминал эту сцену снова и снова. Ему было обидно за себя. Он же не виноват, что жизнь обошлась с ним как с клочком туалетной бумаги.
 Лег он поздно, все же не смог удержать слезы, и подушка теперь была мокрая. Он лежал и смотрел в потолок, затем глаза начали потихоньку закрываться. Он услышал звук приближающегося поезда. Затем гудок, он слышит его опять, уже все ближе и ближе, пока до него не доходит, что это он гудит. Он отпускает ручку, и гудок умолкает, но поезд продолжает мчаться очень быстро. Он видит этот поезд, рассекающий пространство, поезд отдаляется становиться плоским, и превращается в лезвие, рассекающее плоть. Оно легко проходит, и когда появляется кровь, Антон слышит гудок. Его охватывает чувство тревоги. Это он виноват, из-за него течет кровь, не надо было ехать на поезде и тянуть ручку гудка.
 Антон открыл глаза. Весь мокрый, в холодном поту. Ходики показывают четыре ночи. «Все этот долбаный поезд», - подумал он. Ему и раньше снились разные сны о поездах, которые проходили ночью. Антон лег на спину, в голове крутился все тот же сон. Самым ужасным местом было, когда появлялась кровь, и гудел гудок поезда.
 И вдруг Антону пришла сумасшедшая идея. Как будто он увидел истину на пустом месте, и удивился, как же он не видел ее раньше. Идея взболомутила его сознание, теперь уже точно не уснешь. Антон действительно пролежал до утра. Затем сел делать уроки.
 - Хотя, зачем их делать. Меня уже наверняка выгнали из школы, - сказал он вслух. И ночная идея потеряла смысл, ведь она работала в том случае, если он останется в школе.
 Но Антон все равно собрался в школу. Он опять представил, что на крыльце стоит выпивший директор, а рядом с ним Вера Аркадьевна. Но на крыльце его никто не ждал. Она выловила его на полпути к классу и тихо сказала:
 - Антон, давай забудем, что было вчера. Хорошо? – и она заискивающе посмотрела ему в глаза.
 Он подумал, что мог бы подать заявление на имя директора, но тогда его ночная идея опять не сработает. Да и толку-то? Веру не уволят, ведь учителей и так не хватает, это только еще больше ее разозлит.
 - Хорошо, - сказал он, а сам подумал: «Забуду я, что ты мне сделала? Да щаз прям!»
 В классе было чисто, видимо Вера сама все убрала. Но тогда она куда-то опоздала. Так ей и надо, Антон улыбнулся. Он сел к Мишке, еще одной части своей идеи. Вера ничего не сказала. Другие ученики недоуменно смотрели на все это. В их глазах читалось: а как же это так? Каренин сел с Мишей, и ни на кого орать не будут? Ни над кем не будут издеваться?
 Эй, Вера Аркадьевна, обратите же внимание на этого неудачника! – читалось во взглядах одноклассников.
 Но все же сегодня издевания были. Вера Аркадьевна поголовно вызвала всех к доске. Кроме Антона. Дети, не за что, не про что, получали двойки тройки налево и направо. Опять недоуменные взгляды в его сторону.
 Когда Миша уходил домой, Антон сказал ему:
 - Приди вечером ко мне, поговорить надо.
 - Да я и сам собирался прийти, тоже разговор есть.
 Антон остался мыть полы. Пальцы снова болели, скоро они загноятся, подумал Антон, ну и черт с ними, она меня не сломает. Вера Аркадьевна сидела тихая, проверяла тетради. Но Антон знал, что это временное явление, лишь передышка, пока не улягутся вчерашние страсти. Она даже ничего не сказала по поводу плохо промытых мест. Но ему было все равно.
 Вечером пришел Мишка. Он протянул Антону деньги.
 - Что это? – спросил Антон, хотя уже все прекрасно понял, что это.
 - Деньги. Антон, я не могу смотреть, как она тебя унижает. Я все рассказал родителям, и они дали деньги.
 Антон знал, как трудно зарабатывать деньги родителям Мишки, он любил их, и ценил за то, что они сделали. И Мишку он тоже ценил, это был его верный друг с самого детства. Сентиментальность буквально накрыла его с головой, но он старался не подавать виду. Ведь у него есть идея, о которой он хотел и поговорить.
 - Убери. У меня есть идея, как избавиться от Веры.
 - И как? - Мишка нахмурил брови.
 - Не скажу как. Но кое о чем тебя попрошу, - Антон посмотрел на Мишку. Тот сидел молча. – В общем, в понедельник, сразу после уроков беги в лес, где мы обычно гуляем. Когда тебя будут спрашивать, где ты был, скажешь, что гулял со мной в лесу.
 - А ты где будешь?
 - Я к тебе попозже присоединюсь.
 - Антон, неужели ты…
 - Сделаешь? – твердо спросил Антон и посмотрел Мишке в глаза.
 - Сделаю.
 Все выходные Антон волновался, что его затея не получится, а, если и получится, то его поймают. Он постоянно прокручивал сцены у себя в голове, как это произойдет. Хотя прекрасно понимал, что в действительности все будет иначе.
 В понедельник он пришел в школу и старался делать вид, что совершенно не взволнован. Мишка смотрел на него подозрительным взглядом, он был весь в напряжении, видимо боялся за друга. Вера Аркадьевна не позволила сесть им вместе. На него опять покосились, опять издевательские взгляды и улыбки. «Ну, ничего, - подумал он, - это последний раз, когда ты поиздеваешься надо мной».
 После уроков Мишка, как они и условились, пошел в лес. Антон остался мыть полы. Пальцы снова разболелись, но это была приятная боль, потому что он отомстит за все свои страдания. Вера Аркадьевна проверяла какие-то тетради и была задумчива. Антон домыл полы и дрожащими руками выжал тряпку. Мышцы по всему телу напряглись, Антон подумал, уж не потеряет ли он контроль над собой.
 Он подошел к вешалке и залез во внутренний карман старой куртки. Он достал маленькую упаковку для лезвий. Вытащил одно, и дрожащими руками снял защитную бумагу. Лезвие он зажал между указательным и средним пальцем, затем направился к столу Веры. Когда он подошел, она еще некоторое время смотрела в тетрадь, затем подняла на него глаза.
 - Ты домыл полы?
 Антон еле кивнул. Его тело колотило от напряжения, казалось, он сейчас превратится в статую – так сильно напряглись мышцы по всему телу. Словно ступор какой-то. Брови Веры Аркадьевны сошлись на переносице.
 - С тобой все в порядке? У тебя нет температуры? – спросила она.
 - Тебе оно надо, есть ли у меня температура. Тебе же абсолютно на меня насрать, - подумал он. Вслух он сказал: - Нет.
 - Ну, тогда можешь идти домой, - сказала она и начала склоняться над тетрадью.
 Вот он - самый подходящий момент. Мышцы вдруг все расслабились, и он почувствовал, что может спокойно управлять ими. Антон резко наклонился вперед и провел вместе сложенными указательным и средним пальцами по шее Веры Аркадьевны. Та резко подняла голову и уставилась на Антона. «Не сработало, у меня не получилось», - подумал он, и задрожал всем телом. Рука его поднялась, и он увидел, что на лезвии не было ни капли крови. Глаза Веры Аркадьевны раскрылись в недоумении, когда она увидела лезвие, и она открыла рот, но ничего не сказала. Из ее руки медленно выпала ручка и закатилась под стол. В тот же миг на шее Веры Аркадьевны выступила ровная полоса крови, затем кровь пошла еще быстрее. И вдруг Антон услышал гудок поезда, протяжный, совсем как во сне.
 О, нет, это все сон, подумал Антон. Мне уже никогда из него выбраться. Поезд мчится через леса, приближаясь к месту под названием «Глухомань». Вот он приближается, и раздается гудок, который он часто слышал ночами. Поезд мчится, рассекая пространство между лесополосой и самим лесом. И вот поезд становится каким-то плоским, необъемным, но все равно рассекает пространство. Он превращается в лезвие, очень острое, и уже оно рассекает плоть, плоть ненавистной Веры Аркадьевны. Он видит, как оно проходит по ее шее, и начинает идти кровь. Она сидит перед ним, в своем новеньком платье, которое купила на деньги собранные с учеников и которое впервые одела на субботник. Кровь уже начала заливать край платья. Вера Аркадьевна схватилась рукой за шею, наверное, чтобы проверить, правда ли с ней такое случилось? Она подняла руку на уровень глаз, она была вся в крови. Затем она положила руку прямо на тетрадь, которую проверяла и посмотрела на Антона. Она попыталась что-то сказать, но вышел лишь жалкий хрип. Она упала лицом в туже тетрадь, в кровавый отпечаток своей руки, заливая стол кровью. Рука безжизненно повисла.
 Антон стоял в ступоре, не веря своим глазам. Он чувствовал возрастающее давление, сначала на шеи, затем на лице и в голове. Давление росло, и он почувствовал, что теряет контроль, еще чуть-чуть, и он упадет в обморок. Он отвернулся и глубоко вздохнул. «Нужно действовать по плану», - подумал он и подошел к вешалке. Когда он брал куртку, взгляд его упал на руку, всю в ссадинах и порезах. «Теперь она не будет вас мучить», - почему-то после этой фразы давление начало падать. Он надел куртку, взял портфель и вышел из класса. В коридоре никого не было, но в школе было еще полно учеников. Когда он засунул руки в карманы, то понял, что лезвие так и зажато между пальцев. «Черт с ним, выкину в лесу».
 Мишку он нашел без труда, он сидел на их любимом пне, оставшемся после многовекового дуба. Антон сел рядом, и они просидели минут пять, пока Антон не сказал:
 - Я убил ее.
 - Тебя хоть никто не видел? – спросил Мишка как можно спокойнее, но все волнение отражалось на его лице.
 - Нет, в коридоре никого не было. Она даже не пискнула. – Антон вспомнил, как на шее Веры Аркадьевны появилась полоса крови, и она начала истекать. Сейчас это даже зачаровывало. – А ты тут как?
 - Я встретил пару человек. Я сказал им, что мы играем в прятки, они поверили.
 - Ну и хорошо, - и Антон выкопал маленькую ямку, положил в нее лезвие и зарыл.
 На следующий день вся школа стояла на ушах. Веру нашел охранник, вернее просто сторож. Ночью он обходил все кабинеты и дергал за ручки, проверяя, заперты ли они. Кому, интересно, надо грабить школу. Но все же он старался выполнять свои обязанности. Он шел по коридору с безразличным видом. В каморке его ждет бутылка самогонки, которую он выжрет под звуки черно-белого телевизора. Но все его ночные планы были сокрушены всего лишь одной ручкой, которая открыла за собой дверь. Он увидел силуэт, лежащий на столе. Наверное, уснула за проверкой тетрадей, подумал он. Когда он включил свет, то пришел в ужас.
 Утром техничка бегала от одного человека к другому и говорила, что Семеныч посидел. Но многие, посмотрев на него, явно этому не верили, такого забулдыгу ничем не проберешь.
 Когда Антон пришел в школу, то там уже сидел милиционер. Он успел опросить всех учителей и теперь опрашивал учеников Веры Аркадьевны. Конечно, ему доложили, что Каренин не любил Веру Аркадьевну, и что они враждовали. Антона сразу отправили в кабинет директора, где собственно и сидел милиционер. Директор сидел рядом, слегка испуганный и бледный. От него несло перегаром.
 Антон сел напротив милиционера и положил ладони на колени, чтобы не было лишних вопросов. В голове крутилась одна и та же фраза: «Пока он не докажет, что ты виновен, ты – не виновен». Антон старался отвечать как можно спокойнее, смотрел прямо в глаза.
 - Ты был дежурным в тот вечер? – спросил он, хотя вообще-то тогда был день.
 - Я, - ответил Антон.
 - Значит, ты был последний, кто видел ее живой?
 Если бы Антон ее не убивал, он бы сказал: «Нет, не я. А убийца».
 - Я, - все также ответил он.
 - Расскажи поподробнее, - сказал милиционер и навис над листом бумаги.
 - Я как всегда помыл полы, - милиционер начал записывать слова Антона, - затем взял с вешалки куртку и портфель. Затем пошел домой. Вера Аркадьевна осталась проверять тетради.
 - Кто-нибудь видел, как ты уходил из школы?
 Сердце Антона екнуло. «Спокойней, не надо нервничать».
 - Только сторож.
 - В котором часу это было?
 - Около половины пятого.
 Дело в том, что в школе была только одна смена, начиналась она в одиннадцать утра и кончалась в четыре дня, в зависимости от количества уроков.
 - А потом ты куда пошел?
 - Гулять с Мишкой Потаповым в лес.
 - Это твой друг?
 - Да.
 - Хорошо, ты свободен, - сказал милиционер после нескольких вопросов. Антон спокойно встал, взял свою новую куртку (теперь он будет носить ее всегда) и вышел из кабинета. После чего сразу вызвали Мишку. Но он держался молодцом, ничего такого не сказал. Милиционер к концу дня был измучен, вспотевший и усталый. Они выпили с директором по рюмке, после чего он уехал восвояси.
 Веру Аркадьевну хоронили на следующий день. Антон не пошел на похороны, он лежал на кровати и слушал перестук колес. Заново и заново вспоминая свой сон. Бабушка охала по поводу смерти учительницы. Как это так убили среди белого дня?
 Вскоре им дали другую учительницу. Она было немного моложе Веры Аркадьевны, и во много раз добрее. Она проводила дополнительные занятия с отстающими учениками. Антон тоже ходил на занятия. Мария Викторовна, видя стремление Антона учиться, занималась с ним чуть больше обычного. В его глазах появился свет, жизненный свет живого человека. Он ходил в школу в приподнятом настроении, в новой куртке, был весел и старался заработать как можно больше хороших оценок. Стал получать одни четверки и пятерки, домой он тоже шел радостный. Бабушка думала, что ее внук влюбился, но причина была совсем другая.
 Как-то в конце ноября Мишка пришел к Антону в гости. Антон взял друга за руку и потащил в сторону леса.
 - Куда ты меня тащишь?
 - Сейчас увидишь, - возбужденно сказал Антон, будто хотел показать другу что-то нечто необычное.
 Они прошли лесополосу и встали около рельс.
 - Ну и что?
 - Скоро увидишь.
 Послышался гудок поезда, и легкий гул. Мишка стоял в полнейшем недоумении. Антон же стоял, улыбаясь, и смотрел в сторону приближающегося поезда. Мишка отошел от рельс, но Антон остался стоять. Когда поезд был совсем близко, Мишка заорал:
 - Уйди, придурок, он тебя зацепит.
 Но Антон стоял у самых рельс, и с приближением поезда его улыбка становилась все шире и шире. Когда поезд был рядом, раздался сильный гудок. Но Антон продолжал стоять. Мишка хотел оттащить его от рельс, но не мог пошевелиться, он понял, что Антон собирается сделать и даже хотел посмотреть на это. Где-то глубоко в душе, его часть хотела посмотреть на это.
 Антон проскочил перед поездом буквально в полуметре. В промежуточных секундах, когда лицо Мишки было видно между вагонами, на нем читался страх и ужас. Когда поезд прошел, они так и остались стоять, разделенные рельсами.
 - Ты совсем с ума сошел! – вдруг заорал Мишка. – Ты же мог под поезд попасть.
 - Да ты не представляешь, как это здорово, - в глазах Антона Мишка увидел восхищение и нездоровый блеск. Так блестят глаза у сумасшедшего.
 - И давно ты так развлекаешься? - спросил Мишка.
 - Да уже неделю.
 Еще через три недели Антона Каренина нашли лежащим на рельсах с раздавленной поездом головой. Говорили, что Антон собирался идти в лес гулять, споткнулся, упал, ударился головой о рельс и потерял сознание. А потом его переехал поезд.
 Но Мишка прекрасно знал, что в лес Антон не собирался. Его смертельная игра закончилась, «русская рулетка» попала в цель. Мишка дожил до глубокой старости и никому не сказал, кто убил Веру Аркадьевну, и почему Антон попал под поезд. Никому, ни одной живой душе. Сейчас он сидит на скамейке и скручивает папиросу. При каждом приближении поезда он вспоминает своего лучшего друга, и его охватывает легкая дрожь.