Василиада

 Просто Вася однажды поссорился с Василием Васильевичем и весь день не знал покоя, потому что Василий Васильевич был ого-го, а он был просто Вася. Дружба и благоволение Василия Васильевича для просто Васи очень много значили. Поэтому, когда на его пальцах не осталось ногтей, чтобы их грызть, просто Вася перестал томительно шататься по пьяным дворикам и направил свои стопы обратно к дому Василия Васильевича, подняв воротник своего плюгавенького пиджачка, по причине вечернего холода. Нужно извинится. Непременно нужно. Василий Васильевич такой уважаемый человек, а просто Вася умудрился вдруг невпопад сказать ему такую омерзительную гадость. Нехорошо получилось. И отчего он такое сказал? Зачем? Просто Вася был ещё очень молод и душевно раним. Он всегда сам извинялся за людей наступающих ему на ноги. А сегодня утром Василий Васильевич так строго посмотрел на просто Васю, что последний сразу понял, что тот на него очень обиделся. Василий Васильевич жил на Гороховой улице в старинном дорогом, но обветшалом доме. Из-под ажурной лепнины стыдливо выглядывали деревянные перекрестья. А из окон напротив бесстыдно выпячивались свежевыпеченные багеты. Там была пекарня. Перед тем как войти в подъезд Василия Васильевича, просто Вася очень долго нерешительно мялся, грызя ногти и воображая, что это он грызёт те самые скотски пахучие булки из соседних окон. Просто Вася был очень робок и всегда извинялся, когда кто-то серый в пальто, выходя из подъезда, ударял его дверью. Он часто бывал у Василия Васильевича. Он, даже, мог бы называть Василия Васильевича своим другом, если бы не был его подчинённым. А сегодня просто Вася поссорился с Василием Васильевичем и весь день не знал покоя, потому что Василий Васильевич был ого-го, а он был просто Вася, который сейчас шёл по улице ничем не примечательный и думал о селёдке, которую видел сегодня на сенном рынке. Василий Васильевич как стукнет кулаком по резному столу, да как крикнет громко, а просто Вася в смущении оказался на лестнице. Почему они поссорились? Дело деликатное. Просто Вася был чрезмерно деликатный человек, а Василий Васильевич жил на Гороховой улице. Дружба и благоволение Василия Васильевича для просто Васи очень много значили. Сейчас он самнамбулически наблюдал слойки на углу Караванной, а через десять минут будет уже в вонючей арке, ведущей во двор Василия Васильевича. Просто Вася недавно приехал в Петербург работать на фабрике и привёз с собой жену. У себя на родине он никогда не видел столь дивных, сладостей, как те, что сейчас наблюдал в кондитерской, мучительно оттягивая час, когда он будет в нерешительности мяться у подъезда Василия Васильевича, и серые плащи будут бить его дверью по лицу во дворе, где деревянные перекладины на месте былых штукатурных херувимов напоминают пластырь на месте оторванного носа и где пахнет булками. Он, даже, решил скушать сладкую слойку, но обнаружив, что в кармане его плюгавенького пиджачка совсем нет денег, отчаянно побежал по продуваемым осенним ветром прямым улицам и через десять минут уже был в вонючей арке, ведущей во двор Василия Васильевича. Гулко капали с крыш одинокие тяжёлые капли. У дверей квартиры Василия Васильевича просто Вася стоял дольше обычного и вдруг заплакал.
 Василий Васильевич поссорился сегодня с просто Васей. Василий Васильевич был крупным фабрикантом, человеком новой формации, но считал себя эстетом, тонкой натурой. Просто Вася приходился ему дальним родственником, и он устроил его работать на один из своих заводов. Когда просто Вася закрыл за собой дверь, Василий Васильевич недовольно хмыкнул. Ближе к обеду Василий Васильевич понял, что сегодня плохой день. Его мучил приступ мигрени. Он долго наблюдал, как в окнах напротив суетится сдобная пекарша, выставляя на подоконник открытого окна свежевыпеченные багеты. И как позднее начался дождь, размачивающий всё новые куски штукатурки на старых стенах. И как шлёпали по пузырящейся грязи серые плащи, укрывая голову от холодных капель портфелями, такими же, какой носил этот самый просто Вася, с которым Василий Васильевич сегодня поссорился. Василий Васильевич был крупным фабрикантом, человеком новой формации, но считал себя эстетом, тонкой натурой, а просто Вася был приезжим провинциалом без гроша в кармане. Василий Васильевич никогда и ни перед кем не чувствовал себя виноватым. А вот этот просто Вася был так жалок, что походил на совесть. Пришёл врач и стал скучая говорить Василию Васильевичу, что нужно меньше курить, меньше работать вести активный образ жизни и больше бывать на природе. Василий Васильевич был врачу до лампочки. У старого еврея самого болела голова, он промок и устал. Они смотрели друг на друга усталыми глазами и думали о женщинах. Врач опять стал повторять, что Василию Васильевичу нужно меньше курить, меньше работать, вести активный образ жизни и больше бывать на природе. А Василий Васильевич и без него знал, что никакая это ни мигрень, а чувство вины перед просто Васей, с которым он сегодня поссорился, и что врач хочет, чтобы Василий Васильевич напоил его горячим чаем с бальзамом. Дождь продолжал кипятить грязь. В окнах напротив сновала неугомонная пекарша. Василий Васильевич посмотрел из окна вниз и с удовлетворением увидел сгорбленную фигуру старого еврея, выходящего из его подъезда. Ишь, старый плут, чаю захотел! Хлебни дождика! Василий Васильевич раскурил кальян в своём будуаре и, лаская обвислые уши старого сеттера, благоговейно смотревшего на него усталыми глазами, погрузился в нирвану. Он считал себя эстетом, тонкой натурой… За окнами двор темнел. В полудрёме лёжа в ванной Василий Васильевич монотонно повторял: «Меньше курить, меньше работать, вести активный образ жизни и больше бывать на природе». Вокруг головы он обмотал компресс, потому не слышал как под его дверью плакал просто Вася, который хотел извиниться.
 Василиса надела своё, выходное платье и выпорхнула на улицу из затхлого дома на городской окраине. Сегодня её ждал сам Василий Васильевич, что живёт на Гороховой улице в старинном, дорогом, но обветшалом доме. Благоволение Василия Васильевича для Василисы очень много значило, потому что Василий Васильевич был ого-го, а она была просто Василисой, женой фабричного рабочего, которая ездит на трамвае и все на неё безнаказанно глазеют как на шлюху с Пушкинской. Разве она не достойна большего? Пробегая по вонючей арке и с любопытством глядя на облезлых херувимов и на свежие булки в окне, Василиса считала, что достойна. Поди, посмотри, какая она красивая ездит на трамвае, проходит под вонючей аркой и смотрит на багеты во дворике старинного, дорогого, но обветшалого дома, в который через полчаса зайдёт её муж просто Вася в своём плюгавеньком пиджачке, чтобы потом, шатаясь по пьяным дворикам, сгрызть все ногти.
 Василий Васильевич скучал.
 Василиса мечтала.
 Просто Вася плакал.