Зима

Зима пришла в город внезапно. Она не постучалась в двери, не предупредила о своем приходе дождями, постепенно охлаждающимся воздухом или ковром из коричневых пожухших листьев. Она ворвалась в окна, дома, на улицы городов и деревень, захлестнула собой улицы, переулки, проспекты и площади, сбила с ног тысячи людей, парализовала огромный мегаполис.
Эта зима не была доброй. Она не гладила по голове, не окутывала мягкой пушистой снежной пеленой. Она не уносила печали, не заносила снегом горе, не успокаивала разбитое сердце. Зима рвала ветром крыши домов и плакаты, ломала ветки удивленных деревьев, обрушивалась на ничего не подозревающую землю, била ее в бессильной злобе.
Люди кутались в шарфы и шапки, поднимали воротники и строили измученные гримасы. Одни доставали зонты и пытались спастись от ветра и снега, но их вырывало порывами ледяного воздуха, колотило беспощадным снегом, другие медленно и смиренно превращались в движущиеся в своем направлении сугробы.
Мало кто радовался этой зиме. В мыслях каждого, вышедшего на улицу, было желание поскорее укрыться в машине, метро, троллейбусе или трамвае, сбежать от снежной бури, чтобы не стать ее частью.
Ее пугал ветер, снег, какая-то склизкая грязно – серая жижа под ногами, а еще обилие шума. Звон, хлопки, возмущенные возгласы разгневанных прохожих, рев машин, стук каблуков пытающихся согреться людей, жалобный вой собаки, ищущей спасение от злобной бури…
Страх, боль, вопросы без ответа, жажда действия, осознание собственного бессилия, воспоминания, музыка в ушах, постоянная нервная дрожь сводили ее с ума. Она была равнодушной к окружающему миру, в следующий миг сжималась в комок от нестерпимой боли, затем душила в себе крик и рвущиеся наружу слезы, брала себя в руки и забывалась в работе.
Она шла по улицам замерзающего города, теряя контроль над происходящим. Ее уносило куда-то вслед за ветром, не было сил, да и желания бороться, противостоять стихии, взбесившейся зиме. Ей все хотелось остановиться, поднять голову к небу, наесться снегом до боли в горле, чтобы затем срывающимся голосом прокричать…тот вопрос, что мучил ее уже несколько месяцев…, что срывался с уст в непроглядной тьме осенней ночи и посреди жаркого солнечного дня на берегу моря.
Она ловила снежинки на варежки и превращала их маленькие блестящие капельки. Хотелось расплакаться, но уже не было сил. Эта зима, вчерашний дикий ветер, вся гамма переживаний, отчаянный крик беснующегося города сегодня…высосали все. Она могла лишь опустить глаза, голову, как можно ниже, обнять саму себя, построить шаткий барьер между собой и внешним миром…и пытаться дышать, перебарывать порывы прекратить мучения, заглушить ужас, перестать наконец-то преклоняться перед рукой судьбы и пойти своим путем! Разорвать все оковы, ворваться в жизни тех, кто дорог, изменить их, сделать так, как хочется, пусть желание и не правильно, поступить, как эта зима…не спрашивая разрешения, не предупреждая, не думая смести все, обложить снегом и не выпускать, не отпускать из рук, почувствовать собственную власть над мыслями, чувствами и эмоциями. Перестать играть.
И так же, как эта зима знала, что не сможет бесноваться вечно, она…понимала, что никогда не сделает того, о чем подумала. Она понимала, что все эти глупые условности, воздвигнутые «мудрым» обществом, сила характера, любовь и привязанность к определенным людям, да хотя бы собственные мечты!...никогда не позволят ей переступить черту. Она знала, что может поддаться порыву, заглушить голос разума и перебороть этот страх, но дальше…больше ни на что ее не хватит, она сломается под тяжестью ответственности, чужой боли, отчаянного крика о помощи любимого всем сердцем человека!
Она не вынесла бы слез…как и сейчас с трудом выдерживает блуждающие по лицу друга тени, тусклую безжизненную грусть в глазах, попытки убежать от собственных мыслей, отдать принятие решения во власть другого.
Эта зима не уносила печали, она лишь сильнее давила туда, где всего больней. Она рвала в клочья сердце, уже и так потрепанное жизнью. Зима выбрасывала клочья на ветер, и они уносились куда-то вслед за колкими снежинками.