Женщина в тридцать три

Лариска давно меня доставала– пойдём, да пойдём в «Б-52». Ну, конечно, самый модный ночной клуб, что и говорить…
А я ей твержу, что я-то согласна, только давай, подождём хотя бы получки, а то как-то неловко мне, в мои тридцать два, сидеть в кабаке и как школьница, мысленно определять стоимость каждого глотка.
Смешно… но уговорила-таки! «А, - думаю, - что я, девочка что ли? Надо развеяться… в кои-то веки!»
Да и тоска берёт. Вроде и зарабатываем неплохо, и не уродины какие-нибудь, да только - всё одни. Нет, Лариска, конечно, женщина ещё та… вспомним хотя бы наши с ней приключения в Турции…
Пишу и улыбаюсь. Если не считать того, что я чуть было не вляпалась в групповуху с толпой молоденьких турок – было неплохо. Цветы дарили… комплименты говорили. Правда, всё какие-то односторонние: «I love you, I want yоu!» - да на таком ломаном английском, что даже наша с Лариской «смесь французского с нижегородским» слушалась дивной оксфордской музыкой…
  Ладно, что уж там! Прошла, пролетела Турция, как один листочек календаря... и снова я сижу по вечерам дома, в обнимку с Teddy Bear китайского производства и смотрю дурацкие сериалы. Осень дождливая… совсем, как тогда, с Димкой… скоро юбилей будет – пять лет, как поженились.
И четыре – как разошлись.
О чём только думали? Три года встречались, а жить вместе только год смогли… Эх, Димка, Димка, дурак ты беспросветный, смазливенький ты мой лопушок… с кем ты сейчас? Всё с той же, с чернявенькой?..
Ну и чёрт с тобой… нечего было лаяться. Тоже мне – любовь… нервный он, видите ли!

Я, как всегда, до последнего возилась. То клиент притащился под самый конец рабочего дня, то Верка-начальница к себе вызвала и минут сорок тарахтела. Растрёпанная, в своей вечной манере, - чёрт её знает, денег что ли или бартера жалеет на нормальную причёску? С трудом от неё отвязалась, - бегом к себе, - а там Лариска места себе не находит, приспичило – уж вынь да положь ей кабак и молоденьких мальчиков!
Какие там мальчики… на себя бы посмотрела…
Хотя, турок на неё запал – тот ещё… Крутой турок, солидный, лет этак пятидесяти, - с какой стороны ни посмотри, – аккурат по Ларискиным сорока одному… Прямо, как Шалтай-Болтай – кругленький, крепенький, холёный. Не то, что мой Таркан доморощенный… Правда, цветы дарил каждый день, как заведённый – утром, днём и вечером… с точностью будильника. Даром, что официант… У отеля этих роз – дремучие заросли, так он тайком от хозяина их срезал… вечно руки в царапинах…
Был бы Валера там со мною, не вязались бы ко мне эти турецкие мачо… да только где он, этот Валера? Растворился мой «Валери Жискар д`Эстен»… и теперь вечно занят… и девочки какие-то вокруг него прыгают… он и рад, поди, как слон при виде маленькой булочки…
Ну, ладно, не будем ныть…

В общем, притащились мы в «Б-52». Всё, как водится: музыка по ушам долбит, аж желудок подпрыгивает; стробоскоп, ультрафиолет, девочки вокруг шеста. Глянула я по сторонам и пожалела, что пришла – одни бабы! Ей-богу, от четырнадцати до шестидесяти четырёх! Сидят, клуши, сок, да «отвёртку» дуют и по сторонам зыркают. Нет, есть, конечно, мужики, не спорю. На весь зал вместе с баром штук десять едва-едва наскребётся. И у каждого по две тёлочки трутся, - лет, так, восемнадцати. Девки-дуры, рады, аж стринги вспотели… отхватили, так сказать, в пику всем.
Мужички все, как на подбор, томными глазами по сторонам поводят – не сменить ли им одних дурёх на других?
Ладно, думаю, выпью, глядишь, и на душе потеплеет, и мужики не такими засранцами будут казаться. Лариска, конечно, сразу двойную дозу – хлоп! – и пошла на пятачок вытанцовывать. Что-что, а это она может… сразу девки на неё вызверились, а мужики от сонной одури очнулись…
…
Их звали Миша и Володя. Может, и на самом деле так, хрен их знает, нам с ними детей не крестить… Миша-то всё больше возле меня тёрся. Лет ему, наверное, не более сорока. Видно, что женат… и не так уж часто по кабакам бегает…

***

Лариса мне не очень понравилась. Зато Вовка, друган мой, на неё сразу запал. Ну, правильно, он ещё днём на грудь принял, пока я там, на складе, с накладными возился. Да и вязалась она к нему классически – всей грудью приникала и бёдрами. Толпа офонарела, когда Лариска стала на пятачке вытанцовывать… у шеста бы девкам такое творить – лично пятисотку бы отдал!
А Ленка – ничего. Только нервная какая-то. Я ей говорю, мол, ко мне поехали? А она пьёт мартини и только глазищами своими меня прожигает. И молчит. Там, правда, шибко не разговоришься – диджей зажигает – только шуба заворачивается. Так друг другу в ухо и орали… «Ну, ты как?» «Нормально!» «Клёво, да?» «Да ничего!»…
Я, честно говоря, такого не люблю. Мне бы поговорить, анекдоты потравить, туману подпустить – мол, ты не думай, я тебя сразу заметил, как ты вошла…
Бабы от этого тащатся со страшной силой.
А Ленка мне и впрямь понравилась – фигура такая… ну, понимаете, да? Всё при всём. Не Бритни Спирс, конечно, но смотрится хорошо. Напомнила мне Наташку с которой у нас три года подряд роман был. Я чуть было свою Кристину не бросил… да там история такая вышла, что и вспоминать не хочу. Короче, не срослось…

***

У Миши, как я поняла, жена с ребёнком куда-то уехала на пару дней. Квартира небольшая, но довольно аккуратная. Техника более или менее приличная – Миша сразу музыкальный центр врубил. Я немного порылась у него в дисках и нашла пару вполне приличных – латинос, мои любимые. Танцевать начали, тут на меня спиртное и подействовало – даром, что раскрутили мы мужиков на моё любимое мартини…
Выдала я им по полной программе – как когда-то на курсах учила. Мишка, смотрю, уже глазами меня ест, а Лариска всё своего Володеньку от меня оттирает, оттанцовывает его в другой угол, от меня подальше…
Ну, прихватили мы с собой бутылку мартини, Миша водку взял, и на кухне пристроились. Я с ногами на табуретке угнездилась – спиной к батарее – хорошо так, уютно. Мишка напротив сел.
- Я тебя сразу увидел, как только ты вошла, - говорит.
- А я вас обоих и не заметила, - отвечаю. – Мы так, на полчасика забежали.
- Хорошо, что мы встретились...
- Неплохо...

Господи, у меня мужика уже месяц не было. Когда же, думаю, он хоть на что-то решится? Плевать на всё, прямо тут и отдамся! Он что-то о жене мне говорит, мол, не сошлись характерами и прочее… как обычно… а я чувствую, что голова у меня совсем уже кругом пошла. Мне бы кофе горячего…

***

Ну, я там уже ей руки запустил, куда надо. Она дышит, извивается вся, а я прикидываю, как бы мне её оттащить поудобнее в маленькую комнату. Там диванчик небольшой, да детская кровать. Комнаты у нас смежные, так что надо мимо Вовки с Лариской идти… неудобно как-то. Вовке-то по фигу, а я себя не в своей тарелке чувствую, хоть и выпил уже - не меряно. Не люблю я, когда мешают, и другим мешать не хочу. Ну, ладно, думаю, ещё чуток, выключу свет и прямо здесь её оттарабаню, а там как-нибудь и до диванчика доберёмся… до утра ещё далеко. Музыка орёт, но соседи у меня – народ привычный.

 ***

Только было Миша свет выключил, как выключатель снова – щёлк! И вваливается к нам на кухню Володя. Расхристанный, страшный… морда в помаде… полураздетый - в трусах и рубашке. И прямиком к столу. Наливает полный стакан водки и выпивает залпом. Глаза кровью налиты, руки трясутся.
- Я ей… я… с-с-сука!..
И смотрит на меня дикими, свинцовыми глазками, я аж съёжилась вся.
«Ну, - думаю, - вляпались!» Бюстгальтер только поправила и колени прикрыла, а за трусиками нагнуться, с пола их поднять, боюсь. Миша суетится, одной рукой штаны пытается застегнуть, другой толкает, усаживает друга, а тот вырывается и всё норовит обратно в комнату повернуть. А он, надо заметить, на полголовы Мишки выше.
- Я ч-ч-человек! Сука! Поняла?! Я, ****ь, – человек!
И так на меня глянул, что у меня и хмель, и желание трахаться напрочь пропали…

***

Вовка, он парень ничего – нормальный. Но если переберёт – вечно его на подвиги тянет… Они, оказывается, на полу кувыркались, пока я Ленку на кухне мацал. Ну, там, как обычно… все дела. И только было он собрался на неё залезть, как она ему возьми, да и скажи: «Милый мой человечек!»
Вовка бельма залил, у него уже глюк пошёл. Он ей орёт – мол, какой я тебе «человечек»… я – человек! Ну, и засветил ей по физиономии. Кулак у него – будьте любезны. Хорошо, хоть не убил… губы только разбил… распухли…

***

Я Лариску тяну, а она – такое впечатление, что не соображает ничего. Или от удара у неё мозги съехали, или от смеси мартини и водки... а скорее всего и от того, и от этого. Кое-как я её до двери дотащила, пальто в охапку… сапоги подмышку, засов на железной двери нашариваю…
На кухне Миша что-то бубнит… слышно только: «Ну, чего ты… чего? Давай, по маленькой… давай… да ну её на ***! Чего ты? Сейчас выпьем… нормально всё!»
Кое-как засов отодвинула и – вниз, по лестнице. Вдогонку музыка орёт… а дверь я приоткрытой оставила, чтобы замок не щёлкнул…

***

Ларису она довела до самых дверей. Позвонив, сразу же спустилась на один этаж вниз и только там нажала кнопку вызова лифта. Не хотелось смотреть в глаза Ларискиному сыну. Парню девятнадцать – всё уже понимает…
…
Зад неприятно холодил резкий ветер. Трусики так и остались на полу, на кухне Михаила…
Лена вышла на проспект Космонавтов и подняла руку. Машина остановилась почти сразу. Елена влезла на заднее сиденье и захлопнула дверь.
- Пионерский посёлок.
- Сто пятьдесят.
- Хорошо…
Она ехала по ночному городу и слушала «Shape of my heart» Стинга. Голова гудела и немного тошнило от пережитого страха. «И от выпитого, конечно», - подумала она, ёжась в стильной, но – увы – чересчур лёгкой курточке. Колготки лежали в кармане. Пожилой водитель, вроде бы, не обратил внимания на её голые ножки.
Хватит, уж, на сегодня любви…
…
Дома она привычно буркнула в сторону родительской спальни: «Да всё нормально, мам, спи!» Быстренько приняла душ, надела домашний халат и босиком, на цыпочках пробежала в свою комнату. Teddy Bear внимательно смотрел на неё своими чёрными глазками. На письменном столе поблёскивала рамочка фотографии.
…
Она обнимала медвежонка, сидя на кровати и накинув на плечи одеяло.
Сидела и плакала.
Глупая жёлтая луна холодно смотрела на неё сквозь стёкла и тюль.
Часы тихо выстукивали: «Вот так! Вот так! Вот так!»

***