Полог с печальными складками

- У меня два недостатка: я – женщина, и хочу замуж, - говорит моя бабушка, потратив всю свою пенсию на прозрачные колготки.
- А я вот без работы, - говорю я бабушке, - и даже не могу купить себе вредные синтетические штуки, от которых потеют ноги и между пальцев развивается грибок.
- Ты не носишь колготки, тебе дают деньги родители и у тебя, в отличие от меня, вынужденной потеть и мучаться в синтетике - вся жизнь впереди!
Бабушка смотрит в зеркало, думает немного и добавляет.:
 - Тебе и без колготок хорошо. Вообще - жизнь до тридцати – хорошая штука.
- А потом?
- А потом умрешь.

Мне еще до 30-ти почти полжизни, и я не сильно горюю.

Если воспринимать слова бабушки буквально – мозг просто перестанет функционировать. Она очень образная старушка и совершенно не думает о последствиях, когда начинает говорить («говорю, не думая – времени в обрез!»).

Я закончила школу и теперь сижу как дура – без колготок, без работы и учебы – на шее у родителей. Родители не возражают, тем более, что мама тоже не признает пользу высшего образования.

- Галя, - говорит папа, - но ты-то закончила ВГИК.
 – И что теперь? – патетично восклицает мама, - кто я теперь в этом мире?!
- Но ты-то работаешь сценаристом, - папа (скорей по привычке) иногда пытается использовать логику в разговорах с мамой.
- Разве это работа? Мои гениальные тексты портят режиссеры-недоумки, меня тошнит на презентациях («а ты не пей шампанское!» – советует папа), у меня аллергия на все (« а ты не ешь» - не унимается папа) – разве такой судьбы я желаю своему единственному ребенку?

Единственный ребенок в это время ищет в холодильнике хоть что-то съедобное, но – мама вторую неделю сидит дома и пишет. Поэтому в холодильнике ничего нет. Кроме натертой репы (на пачке - «уникальный продукт русской действительности»), моркови с оливковым маслом («дико полезно для стареющей кожи!» - совет маминой подруги) и красивого веника рукколы, который никто в нашей семье не ест («жить в Москве и не покупать рукколу!» - сказала мама в очередное посещение магазина в поисках диетического козьего молока, которое в нашей семье никто не пьет).

- Нужно идти по жизни своим путем, который пусть будет труден и безнадежен, но зато - твой!

Мы с папой понимающе переглядываемся: мама сейчас работает над выпусками программ про малоизвестных советских актеров. До конца проекта еще 2 месяца, поэтому мы уже настроились на фразы про путеводные звезды, трагические судьбы, пологи и складки забвения в конце жизни. В одном из выпусков мама написала дивный пятый вариант закадра (режиссер кричал – «больше трагизма! больше пафоса!»), который сопровождал фотографию восходящей кинозвезды с мужем.
«Им хорошо. Но скоро они умрут. Через 25 лет ее найдут в собственной квартире, бездыханную, без признаков пульса. Полог кромешной тьмы накроет ее несложившуюся личную жизнь и ляжет трагической складкой на редкие кинематографические удачи».

Не знаю – кто дольше бился в истерике – папа или режиссер, но текст УТВЕРДИЛИ.
Папа смеялся и кричал:
- Как? Как люди это будут слушать?! А смотреть?!
- А знаешь, что мне сказал руководитель проекта? – возмущалась мама, – «больше скорби, дорогая! - это так замечательно стимулирует рейтинги».

Итак, в холодильнике ничего нет, в голове пустота, а в жизни – никаких перспектив. Я иду звонить бабушке, которая сразу же дает ценный совет:

- Тебе нужно срочно приехать ко мне и взять диктофон. И твоя жизнь наполнится смыслом. Я уже все разведала. А ты напишешь, прославишься,и, если тебя не убьют, как убивали всех специальных корреспондентов при кровавом режиме Пиночета, то мы прославимся! Ну и разбогатеем, конечно…

Я понимаю, что бабушка все-таки начала опасную игру с внедрением в стаю моржей и котиков. И мне уже не отвертеться. Я складываю в рюкзак пустые бабушкины судочки (рыба в соусе, биточки, печень с грибами – съедено с папой за 34 минуты в позапрошлую субботу) и выезжаю. Знала бы - куда – осталась бы дома, с пустым холодильником.