Сказки

Про волка

Ох, страшно, укусить хотят меня, то белка подкрадётся и за пятку меня цапнет, то заяц какой, а однажды мышка, наглющая, подкралась и в ухо дала лапой.. А за что? Не знаю... Говорят "Волк ты, а волки злые" и всё тут, а я неправильный, ну волк да, но добрый. Я даже кушаю травку, и звёзды считать люблю, не одну козявку за всю жизнь не обидел, а они все не любят меня.. Уйду я..
Залез однажды на верхушку высокой-высокой сосны, сел на её ветку и пол ночи просмотрел на небо и луну... Просил её остаться со мной, ведь никого у меня больше нету. А Земли внизу и не было, там ничего не было, ничего, ничего, ничего... И не надо!!! достало блин..
А утром, аккуратно так, слез с дерева, чтоб никто не видел, веточек набрал, и на дерево поднял, гнёздышко соорудил себе и сижу, снизу думают, что это страшная птица, какая живёт там и не лезут ко мне. замечательно... Только вот, иногда пролетит кто сверху, увидит меня, рассмеётся и прям в мордочку накакает.. Эх.. Не понимают, что не все волки злые, грустно..
А вчера за солнышком наблюдал, оно оказывается не на западе садится, это оно обманывает всех. Как и я. Оно мне по секрету само сказало. Оказывается, на соседнем дереве тоже гнёздышко есть, там солнце и отдыхает. Говорит: "Не рассказывай только не кому, не поймут они меня, если узнают.. смеяться будут, да и испачкают ещё.. Ведь солнце для них просто шар огненный и всё.. И не думай, что злые они, нет.. Они добрые.. Просто по-другому здесь нельзя. А ты лучше спи спокойно и живи, как хочешь, они поймут, когда-нибудь... наверное…"


Про бегемота

Жил на свете Бегемот (пускай Бегемот, Бегемоты тоже люди, точнее хорошо, что они не люди, короче Бегемоты рулят!). Жил себе поживал, морковку любил кушать, да и вообще любил морковку, за что её не любить-то? Растёт себе никому не мешает. В общем, утром любил морковку, днём любил, а ночью спал (Бегемоты любят спать, обычно ночью любят). А однажды в лесу, там, где Бегемот жил, завёлся страшный зверь – карликовый Енот-полоскун, он же «Зелёная хрень». Завёлся и давай морковку воровать. Причём сам не ел, просто не любил её, вот и воровал, наворует и утащит куда-то далеко, туда где даже самый-самый не был (а самый-самый везде был, кроме того места, куда Енот-полоскун морковку таскал). Ну, Бегемот с голоду пухнуть стал, посинел весь, опух с головы до пят и такой опухший на дереве с утра до вечера сидел – грустил. Сидит и думает: «Что я кому плохого сделал? Вроде бы ничего. А если ничего и никому, то кто и зачем морковку спёр?» Думал-думал и додумался посадить морковку и проследить, кто её возьмёт. Посадил, полил, даже каким-то модным голландским средством обработал от назойливых жуков-морковогрызов. Сидит, ждёт, два часа ждал. Вдруг слышит в кустах пыхтенье-шевеленье и прыг на него с дерева, что дури-то было. А это лысый лесник оказался. А лесник-то с бодуна, а Бегемот-то хоть и голодный, а килограмм 400 весит. В общем, так под деревом до утра и остались оба: лесник от нервного перенапряжения, а Бегемот от общего истощения организма. Утром проснулись в обнимку, друг-друга обматерили, что сил было, и разошлись, а морковку Енот-полоскун утащил..
Словом, на хрена леснику морковка?


Про ночного человечка

Где-то в этом доме, на одном из верхних этажей, жил маленький человечек, спокойными размеренными днями проживая свою недолгую жизнь, отведенную очень давно кем-то невиданным и могучим. Поздно ночью, быть может даже уже под утро, когда все давным-давно спали - он любил мечтать, сидя у окна, и пить горячий свежий чай, настоянный на разных тропических травах, и есть маленькой ложечкой любимое фейхуёвое варенье. Редкое ночное создание могло видеть, как горел свет в его комнатке на верхнем этаже – слишком уж поздно было это, да и не каждую ночь, иногда человечек всё же спал и видел ярко красные и прочие цветные сны.
А однажды очень светлой летней ночью, одевшись потеплее, вылез он на крышу своего высотного дома, дабы поглядеть на звёзды, что точно так же не спали ночью, а наблюдали за редким спокойствием неугомонного города. Вместе со звёздами не спал месяц: он охранял покой этого города, освещая неярким ночным светом те редкие ночные тропки, которые, наверное, приходилось хотя бы раз видеть каждому созданию нашей чудесной планеты Земля.
Забравшись через узкий проход страшного тёмного чердака, человечек очутился рядом со звёздами и месяцем. Медленными и осторожными, даже слегка пугливыми шагами, прокрался он на край высотки и, свесив лапки, сел на этот самый её край. Сидел он может быть час, а может и два, сидел и тихонько, боясь кого-либо потревожить, шептался со звёздами и с месяцем, шептался о своём одиночестве, о грусти, что посещает его каждой ночью и, конечно же, о той огромной серенькой любви, что жила в его сердце. И как-то всё очень не заметно произошло – мир вокруг него завертелся, сперва медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Завертелись звёзды, дома, улицы, земля, небо и даже воздух завертелся вокруг него. И тут же человечек очутился совсем в незнакомом месте, где было темно-темно, но отчего-то так прекрасно грустно...
А лампа в его комнатке на верхнем этаже светила ещё несколько дней. И те немногие создания, что не спали по ночам, частенько гадали, кто же там может жить? И уж точно никто не мог догадаться, что там уже давным-давно никого нет. Зато на небе, появилась ещё одна маленькая яркая точка и появилась она, чтобы радовать точно таких же ночных созданий, кому нет места здесь – внизу, на странной-престранной планете Земля.


Про тучку

В одной тёплой стране родилась серая тучка, маленькая и серая, ничем особенно не примечательная, появилась и давай летать по небу. Весь мир облетела, много всяких животных видела. И среди этих животных больше всего удивили её грустные люди. Много людей тучка видела, и всегда они ей грустными казались. И решила тучка как-то развеселить их - превратилась в белый-белый снег и выпала на землю. И правда помогло, заулыбались они, бегают себе, снежками кидаются, замечательно, но в феврале опять загрустили и как снег не падал не получалось заставить снова улыбаться людей. Вроде бы всё для них делал, а они грустные и всё тут. Тогда он сам загрустил, стал серым, а люди ещё более грустить стали, даже ходить перестали как прежде, спрятались в свои домики и грустят сидят. Тогда снег решил опять измениться: зелёным стал, жёлтым, потом синим, красным. И опять улыбаться стали люди, одёжки поснимали, бегают по зелёной травке, цветы рвут всякие: жёлтые, красные, синие...
И нет бы разок, тучке спасибо сказать - весна им тоже вскоре надоела… фу такими быть…


Про медведей, луну, первого гопа и злую казяву

Это было давно, очень, когда людей ещё и в помине не было. Конечно, были какие-то человекообразные обезьяны, но те только гадить и могли, правда, с тех пор мало что изменилось. Тогда мамонты жили: они ещё маленькие были и с зелёным пушком, бегали себе травку жевали. И медведи были, такие же, что и сейчас, только они тогда самые умные были и уже не гадили. Мамонтов на поле пасли, зачем, правда, не знали, нравилось, наверное, пасти их на лужайке. И все такие возвышенные были, что только и мечтали о том, как на Луну улететь, сидят ночью и смотрят и смотрят на Луну, самые смелые по деревьям лазили – хотели до Луны достать, некоторые даже сами башни строили, чтоб на Луну забраться, но всё безуспешно – уж больно высоко Луна, не достать.
Всё бы так и было у них хорошо, если бы не один случай. Сидел как-то один медведь на поле, наверное, мамонтов пас, не знаю. Может просто сидел, на кузнечиков смотрел, не суть. Видит, кто-то в траве крадётся, странный, ног аж под пятнадцать, мордочка страшная, на голове шерсть какая-то, да и нету её почти, отстригли, наверное, матом кричит во всю, ноги на ширине плеч, все пятнадцать, одежда странная вся такая, штаны синие, да полоски белые и костюм такой же, да сигаретка в зубах свисает – дымит ака паровоз. Страшное зрелище вобщем.
- Фу, какая страшная,- это медведь сказал.
- Сам ты, страшная, я просто козявка злая вот.
- Комар что ли?
- Бр-р-р, фу. Злее.
- Не уж-то пчела иль шмель? (отличить медведь не мог, потому что привык к мутантам, у них накануне АЭС выброс сделала)
- Надоел, иди в пень, а? Я ж сказала козявка злая. Видишь жало – вот это, чтоб не приставали. Ужалю. Смотри мне. А ещё карман есть. Видишь? Так там пистолет, достану... В общем, не беси. А то ведь. Надоели, бестолковые, млиин. (здесь и далее соблюдена цензура, во избежании того, что текст будут читать дети. В речи Казявы-злой встречаются такие слова как «бля», «мля» и «на» вначале и конце каждого предложения, часто образуя разные структурные формы и интересные словосочетания)
- Ладно, ладно, я так извини, просто на нашей планете, таких как ты, нету, мне интересно стало, кто ты и откуда. Извини. Ты, наверное, с Луны, так ведь?
- А, ну да, в общем, слушай, говоришь нету таких как я. Классно. А давай я тебе кой чё подарю, ну как подарок с Луны.
Тут Казява сняла штаны свои и отдала медведю. Медведь их посмотрел интересные такие, с полосками и слово написано какое-то «Reebok» - мантра, наверное, волшебные. Надел, спасибо сказал, бутылку с казявой выпил и пошёл мамонтов пинать, дома жену побил, вскоре волосы подстриг почти под ноль, матом ругаться стал, а про Луну и совсем забыл, решил, что не фиг так далеко делать, типа и тут, внизу не плохо кормят. Вскоре и другие медведи такими же стали. А те, которые не захотели меняться куда-то исчезли, говорят всё-таки нашли на Луну дорогу и до сих пор там живут, с той другой стороны, что нам невидна. А те, что на Земле остались - деградировали до крайней степени, так, что теперь только рычать и могут и в лесу живут. И ладно бы у них только проблемы были, да мамонты с горя тоже изменились – серыми стали и большими, серыми от горя, а большими, чтобы наглых медведей гонять.
А Казява эта, говорят, где то и сейчас по Земле бродит, радуется, что людей много. Да, кстати говоря, то, что раньше идеал был волосатый принц на белом коне, а сейчас лысый поц на чёрном бумере - это тоже её рук дело.


Про город

Жила на свете одна птичка. Вроде бы таких птиц много было, но вот она одна такая была. Она просто жила и радовалась жизни. Летала себе по миру и пела песенку: “чирик, чирик” и ничего ей больше не надо было, сядет, бывает на дерево, смотрит на город и улыбается. Замечательно ведь, всё здесь прямо так и создано для неё. Бывает, кота увидит какого и играется с ним, он её поймать хочет, а она раз его и за пятку. Летала, в окна смотрела, где человеки разные жили, всё понять хотела, чего они грустные такие и почему не летают. Когда солнышко светило, поднималась в небо высоко-высоко, а оттуда всё видно, красиво так! Мосты всякие, дворики, речка. Мальчишка какой-то у речки сидит, лапки вниз свесив, и камушки кидает в воду. Там с высока и напакостить можно немного. Так и жила, пока тот самый мальчишка в неё из рогатки не попал.
Ещё кот жил на свете, скучно ему было дома сидеть, вот и развлекался тем, что за птичками бегал. Ни разу ни одну не поймал, но бегал вот за ними и всё. А что ещё делать-то ему? Только вот пятки болели.
А ещё мальчишка на свете жил, всё летать хотел, а крыльев не было. Любил по городу гулять, у речки сидеть и школу прогуливать. Изредка ещё воробушков из рогатки стрелял. А когда подрос милиционером стал.
И помимо всего этого народа, жил дядька, он так и родился дядькой, вообще никогда маленьким не был. Он депутатом был. Бывало, сядет и законы придумывает. Один придумал, второй придумал и потом ещё кучу всяких понапридумал. Просто он мальчишек-бездельников не любил, вот и писал законы, чтобы с прогульщиков штрафы собирать. И жил он счастливо, пока не состарился и не умер.
А город жил своей жизнью и не до кого дела ему не было. Он был старый-старый и много всего видел, мальчишек всяких, дядек, котов. Дождик только вот очень любил и войны боялся.