Островки памяти. Вступление

«По кусочкам собрав своей жизни панно,
В неуживчивый нрав я не верю давно …»

«Воспоминания – единственный рай из,
которого нас никто не изгонит»
(Данте Алигьери)

Память у меня ни к черту. Раннего детства практически не помню. Да и в дальнейшей моей жизни помню не все. Только самые яркие моменты, те, что как-то поменяли мою жизнь, что-то внесли в нее новое, что-то повернули во мне самом, на что-то подвигли, или за что-то я был очень собой горд, или очень недоволен. Эти моменты как островки в безбрежном океане забвения – выступают над обыденностью затопившей большую часть моей сознательной жизни.

Пришло время что-то оставить после себя. Правда, есть дети, квартира, дача, а на даче посаженные мной деревья, которые, конечно же, переживут меня. Вроде полный формальный набор необходимых свершений. Есть еще ЦЕПИНИТ – минерал, названный в мою честь. И даже не один минерал, а, похоже, целый минеральный ряд (уже утверждены Комиссией по новым минералам, по крайней мере, 4 цепинита и я уверен, что будут и еще открытия). Но все эти «свершения» лишь опосредствованно связаны со мной, ничего не говоря обо мне, о моей жизни, о моих болях и радостях.

Сам я почти ничего не знаю о моих предках, и спросить уже почти не у кого. Правда есть еще архивы, но нет, совершенно нет времени. Может быть, когда-нибудь позже я вернусь к этой теме. Ну а пока, если у моих потомков возникнет такое желание что-то узнать о своем предке, то им пригодятся мои пускай отрывочные, но, надеюсь, честные воспоминания. Может быть, как и во всем цивилизованном мире, и у нас станут ценить родословные и гордиться древностью своего рода, стараться не уронить честь рода и продолжить семейные традиции. Может быть, тогда и страна наша из полуварварской, зараженной большевистской заразой презрения к богатству, знатности, традициям древности начнет потихоньку приобщаться к мировой цивилизации. Не уважая богатство, мы не уважаем и труд, создающий это богатство – в частности и свой труд. Не может быть процветающей страна, в которой нет уважения к своему и чужому труду, уважения к собственности в равной степени как к своей, так и чужой.

То, что воспитывалось и прививалось веками - традиции и уклады, образ мыслей и генетическое уважение к труду и его плодам нельзя установить декретом, даже самым передовым и правильным. Нужна длительная, целенаправленная и кропотливая работа по перевоспитанию сознания. Написал «перевоспитанию» и чувствую, что это неправильно, просто воспитанию, воспитанию сознания. И в этой титанической повседневной работе далеко не последнее место занимает семейное воспитание. Мало только настоящим своим поведением подавать пример молодежи, надо, чтобы они гордились своими предками, чтили их и стремились быть, по крайней мере, не хуже, а лучше.

Я не боюсь, как многие, уйти из жизни. Я кое-что успел сделать, и кое-что могу оставить после себя. Я всю жизнь много работал и всегда очень интенсивно. И всегда было и продолжает оставаться ощущение, что сделал слишком мало. И всегда мне не хватало времени. Не хватало времени на себя. И всегда я был кому-то что-то должен, чем–то обязан. По настоящему начала угнетать работа. Не та, творческая, интересная и результативная (а ведь была такая по молодости), а работа обязательная, формальная, не дающая ничего ни уму, ни сердцу. Работа за мизерную, чуть выше прожиточного минимума, зарплату. Но до пенсии чуть больше двух лет и приходится пока терпеть, наступая на горло своим интересам, подрабатывать и создавать базу безбедного существования в старости. А время уходит, и сколько его еще осталось не может мне сказать никто. И я рвусь из сил (как у Высоцкого: «рвусь из сил, изо всех сухожилий …») и кое-что стараюсь записать. Хоть кусочками, в надежде потом, после, когда будет больше свободного времени (а будет ли это когда-нибудь?) составить из этих, разрозненных кусочков памяти панно моей жизни.

Устал, устал, как я устал
По этой жизни колготиться.
Я даже бегать перестал –
Зачем напрасно суетиться?

Я не хожу в кино давно,
Театр – табу: финансы, время.
Я не играю в домино
И не бросаю в землю семя.

Во мне, как в стареньких часах,
Нет батарейки, есть пружина.
Её заводят долг и страх –
Пустая, глупая причина:

Хочу остаться на Земле
В делах, стихах, записках, детях.
Пускай в земле, пускай в золе,
Но только в памяти тенетах.

У нас, не помнящих родства,
Корней посконных предков наших,
Не дерево – одна листва,
Осыплется пожухлой массой,

Сгниет в короткие срока,
Дав пищу листьям свежим, новым –
Жизнь беззаботна и близка
Почти к … растительным основам.

Забудут нас и поделом –
Листам безродным миг скитаться.
А я хочу – пусть не стволом,
Хотя бы веточкой остаться.

Да, да, да! Остаться хотя бы веточкой на родословной нашей фамилии. А то, что она будет, я не сомневаюсь. Не смогу я, смогут дети, внуки и правнуки. Надо же с чего-то начинать. ИТАК, ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ НАЧАЛО!