Сцена

Она всю жизнь стояла на сцене.
Перед ней были зрители, от решения которых зависела вся ее жизнь. Импровизация… Она играла просто, легко и меняла настроение этой странной пьесы. И если оно не получалось, она меняла снова, пытаясь найти нужный образ. Но всегда находились зрители, свистевшие и кричащие, возмущенные и оскорбленные этой игрой. И только кто-то на балконе, в последнем ряду всегда смотрел на нее с восхищением, кидал ей розы, а она, как ни всматривалась в затаившую дыхание пустоту темного зала, не видела его.
Иногда она отворачивалась, смотрела на глупые декорации, пытаясь забыть, что на нее устремлены тысячи глаз, но все звали ее, просили выйти, дарили надежду … чтобы освистать ее, как только повернется.
Сколько раз она порывалась уйти, убежать – в зал, за кулисы,- но всегда находилось что-то, удерживавшее ее на подмостках…
А зрители менялись. Уходили те, кому уже надоел спектакль, те, кому было нужно вернуться на свою сцену; и приходили новые, еще более жестокие. А тот человек с балкона смотрел с таким же интересом.
Ей было жарко и неуютно под рампами, безжалостно освещавшими даже то, что она хотела скрыть. Но приходилось играть.
Однажды, играя, она сорвала с себя главный атрибут своего выступления – черно-красную маск5у, тяжелую, сидящую настолько плотно, что она боялась, что не сможет ее снять, когда подойдет время. Но она смогла. И как только все встали и тихо вышли, оставив ее на сцену одну. Ушел и тот смутный образ балкона.
А на следующий день в газете она увидела заметку рядом с ее фотографией: «Она ушла из жизни, но осталась на сцене». Скомкав и отбросив бумагу, она засмеялась: «Я не ушла из жизни, я в нее вернулась».