Точка на карте

Апполон Бонифатьевич, редактор независимого журнала «Крик» уже битый час безуспешно пытался найти на карте нужный ему географический пункт.
«Краснокаменск», - редактор пошевелил пухлыми губами и подумал, что само название хранит в себе какую-то пролетарскую ненависть. На какое-то мгновение ему стало даже страшно. Он отогнал от себя ненужные в этот момент мысли и вновь тупо уставился в карту. Такой же толстый как губы редактора, впрочем такой же толстый как и сам редактор, указательный палец его правой руки медленно ползал по карте независимо от мыслей редактора. На нужное название палец никак не наползал. А тем временем до подписания номера в печать оставался час с небольшим.
Всех кого можно Апполон Бонифатьевич в редакции уже опросил, некоторых даже с пристрастием, но всех как один поклявшись кто на Библии, кто мамой, а кто и самым святым – деньгами грантодателя – так и не вспомнили, где может находиться этот самый Краснокаменск.
- Прямо таки мифическая земля какая-то. – В сердцах крикнул редактор. – Как Атлантида. Под землю он что ли провалился?
Оставалась еще маленькая надежда в лице его секретарши Ани, но она была молода, это был несомненный плюс, работала совсем недавно, это уже минус и сейчас трудилась над кандидатской диссертацией Апполона Бонифатьевича, это был самый большой минус – до защиты оставалось времени чуть больше, чем до выхода журнала.
Апполон Бонифатьевич задумался. Журнал существовал на деньги гранта и в положение о гранте секретарша редактору не полагалась, равно как не полагался редактору служебный «Lexus», который он давно уже считал своим, ежегодный отпуск на Лазурном берегу, любовницы в разных концах Москвы, двухэтажный особняк и еще масса приятных мелочей, которых можно было лишиться, если он, Апполон Бонифатьевич, не расскажет со страниц вверенного ему журнала о тяжелой доле арестованного олигарха, осужденного самым несправедливым судом в мире и посаженного в «зону» в этом самом Краснокаменске.
 «Что ж его в Куршавель то не сослали? Уж про него то я написал бы …» - редактор в отчаянии схватился за свои жиденькие волосы, грозясь выдрать последние и закричал:
- Аня! – Редактор с надеждой утопающего схватился за последнюю соломинку. – Зайди ко мне на минутку.
В кабинет вошла Аня.
- Мне осталось чуть меньше половины, Апполон Бонифатьевич, но я успею, вы не сомневайтесь, - затараторила она с порога.
Редактор досадливо махнул рукой.
- Аня, сейчас речь не о том. До того как отдать номер в печать, мне нужно добить одну статью, грантодатели очень просили, но никак не могу найти на карте один населенный пункт – Краснокаменск. – Редактор заходил по кабинету, нервно вытаскивая сигарету из пачки. – Я понимаю, что ты не географ по образованию, а филолог, причем очень хороший филолог…
- А вы на этой карте Краснокаменск не найдете.
- Что? – Сигарета вывалилась изо рта редактора.
- Это карта-схема Москвы в пределах МКАД, а Краснокаменск находиться несколько дальше.
Апполон Бонифатьевич подлетел к столу с той поспешностью какую только может позволить себе человек его комплекции.
- Но ведь здесь и ближнее Подмосковье есть, не все, конечно, но есть?
- Да, но Краснокаменск находится в Забайкалье.
- Где? – Редактор, резко побледнев, упал в свое кресло. – Теперь мы его точно не найдем.
- Ну, что вы, Апполон Бонифатьевич, просто нужна другая карта и я вмиг вам его найду.
Минут через десять всеобщей суматохи из ближнего к редакции книжного магазина принесли огромную, как двухспальная простынь, карту и торжественно расстелили прямо на полу кабинета главного редактора.
Вся редакция, включая даже повара и охранника, собрались в кабинете, чтобы своими глазами увидеть «чудесное обретение Апполоном Бонифатьевичем города Краснокаменска».
Аня взяла лазерную указку и миг спустя алая точка трепыхалась у самого края карты на надписи «Краснокаменск». Вздох прошел по толпе редакторских. Все было в этом вздохе – и удивление, и восторг, и недоумение, и зависть.
Главный редактор тем временем уже ползал по карте, тщательно вымеряя рулеткой расстояние от столицы до указанной Аней точки на карте.
- Почти полтора метра! – восхищенно произнес Апполон Бонифатьевич и уселся на Уральские горы. Он торжествующе обвел взглядом собравшихся и рыкнул: - Работать! А вас Аня я попрошу остаться, - добавил он вкрадчивым голосом.
Когда кабинет опустел, редактор кряхтя освободил Уральский регион от непомерной тяжести на него свалившейся и предложил Ане присесть на стул.
- Аня, я поражен! Откуда вы знаете, где находиться Краснокаменск?
- Я там родилась и выросла.
Если бы в этот момент из графина, стоявшего на столе, появился джин эффект был бы меньшим. Минут пять еще редактор хватал ртом воздух и бесцельно махал руками, пока окончательно не опомнился и не воскликнул:
- Аня, вы даже не представляете какая это удача, - редактор метнулся к компьютеру. – Мне как раз для статьи об олигархе не хватает данных о Краснокаменске. Вы мне расскажете, а я буду записывать и через полчаса, все сказанное вами пойдет в номер. Анечка, я даже поставлю вас в соавторы…
- Правда?
- Конечно, но говорите уже, говорите. Я весь внимание, - пальцы Апполона Бонифатьевича хищно зависли над клавиатурой.
- А курить можно? – Аня покосилась на лежащую, на столе пачку «Vogue».
- Да, да. Курите.
- Я здесь у форточки покурю, Апполон Бонифатьевич. В окошко посмотрю. – Аня стала у широкого в полстены окна. – А я когда услышала, что его, олигарха вашего, к нам привезли, не удивилась. В нашей области даже «декабристы» сидели и после них многие известные личности, - пальцы редактора запорхали по клавиатуре. – А вообще, я даже не знаю, почему его к нам привезли? В области есть места, где условия совсем кошмарные. Хотя многие считают, что жить в Краснокаменске невозможно – уран у нас добывают и целый комбинат стоит в городе по его переработке. Кто не знает те даже шутят, что нам электричества не надо и так все вокруг светится. Ничего подобного, у меня папа как раз занимается ураном уже тридцать лет, а здоровье как у восемнадцатилетнего. Он говорит, что гораздо опаснее «жрать в три горла». – Аня покосилась на толстого редактора, но тот казалось, ничего не слышал из-за перестука клавиш. - У нас просто замечательный город, я даже не знаю, где там у нас зона находится? Зато знаете, какая вокруг степь красивая? Особенно весной и летом, когда все цветет. Сначала все вокруг окутывает как будто дымом, только зеленым, это трава начинает расти, а потом степь расцветает… Там такие красивые цветы, я больше нигде таких не видела. А когда летом идешь по степи все вокруг поет, кузнечики стрекочут, птички поют, суслики свистят, такие забавные, и так цветами пахнет, пьянящий аромат, просто прелесть. Летом, конечно, жарко. Мы летом всегда ездили на Аргунь загорать и отдыхать. Я всегда такая загорелая была. Когда ездили к папиным родственникам сюда в Москву так они не верили, что я дома загорала, думали, что мы только что из Крыма вернулись. Но в Крыму холодно по сравнению с нами. Летом, конечно. Зимой холодно, но я никогда не мерзла. Вот в Москве мерзну. Сейчас осень, а я мерзну. Слякотно у вас здесь, неуютно и суета здесь вокруг бестолковая. В Краснокаменске никто никуда не спешит, а зачем, когда весь город можно за десять минут пройти. Я даже автобусами никогда не пользовалась. Идешь пешком по городу, со знакомыми здороваешься, весь город – знакомые. Это просто замечательно, а когда я там в школе начала работать у меня еще больше знакомых стало и самое интересное очень сильно уважали, учитель все-таки, хотя совсем молодая была, сразу после института, а потом зачем-то сорвалась в Москву. До сих пор не могу к этому городу привыкнуть, все здесь чужое и осень кстати, Апполон Бонифатьевич, такая здесь безобразная, слякоть, никакой обуви не напасешься…
Главный редактор на секунду оторвался от компьютера, посмотрел на Аню, стоящую напротив окна и с утроенной энергией принялся истязать клавиатуру.
Аня оторвалась от созерцания слякотной погоды за окном, притворила окно и тихо вышла из кабинета, Апполон Бонифатьевич, по уши занятый написанием очерка этого даже не заметил.
Минут через пять он довольный откинулся в кресле и торжественно произнес:
- Всё! Теперь в печать. – отсутствия Ани осталось незамеченным. Секунду посидев, он вновь прильнул к экрану и начал перечитывать написанное:

«Еще в царские времена сюда стали ссылать на каторжные работы, чтобы в непосильном труде и крайне опасной для всего живого радиационной обстановке здесь заканчивали свою жизнь опасные государственные преступники. Первыми жертвами стали «декабристы». Ничто не могло сломить их железной воли. Но тихий и незаметный уран сделал свое дело, они погибли от облучения. Тогда естественно, это никого не беспокоило. Да и знали ли люди от чего гибнут в степях под Краснокаменском, где из-за повышенного фона радиации растут необычные цветы и над поверхностью земли стелется странный зеленый дым. А суслики вырастают до громадных размеров и никого не боясь насвистывают свои брачные песни прямо под окнами горожан. Летом здесь стоит страшная жара, по сравнению с которой даже раскаленная Сахара покажется райским местечком на Земле. А добавьте сюда постоянные ветры, несущие на город тонны радиоактивного песка, после чего даже растения привыкшие жить в этих местах погибают. А что говорить о людях, живущих здесь большую часть года они вынуждены жить дома, взаперти, не показываясь на улицу, на которой человек уже через несколько минут чернеет, покрываясь так называемым «крымским загаром», от которого дозиметрические счетчики зашкаливают, а человек хотя и живет еще какое-то время, но разве можно назвать жизнью такое существование? Город расположен вдали от центров цивилизации, даже от областного центра он находится на почтительном расстоянии, дабы на распространялась по земле радиоактивная зараза. Ведь люди отсюда потенциально опасны, полученная доза радиации заставляет их светится в темноте жутким зеленоватым свечением.
И вот сюда, в самое гиблое место на планете, где вокруг на много километров не растут деревья, река находится на значительном удалении от города, в этот последний приют обреченных сослали опального олигарха. Велико желание некоторых испепелить память современников об этом человеке. Ведь добраться сюда практически невозможно, весь город это сплошная «зона», окруженная со всех сторон дикой радиоактивной степью. Даже при сильном желании живым сюда не добраться, а уж покинуть эти места – об этом даже не стоит думать.
Апполон Бонифатьевич оторвал свой взгляд от монитора и обнаружил стоящую перед столом редактора Аню.
- Аня, что такое? Почему ты здесь?
Секретарь протянула листок.
- Подпишите, пожалуйста, Апполон Бонифатьевич.
Косясь на экран, редактор с видимой опаской взял кончиками пальцев листок, положил перед собой и прочел содержание.
- Что? Увольняться? Хотя.., - Апполон Бонифатьевич с опаской посмотрел на Аню и на всякий случай откатился на кресле от нее подальше.
- Да, домой хочу, в Краснокаменск. Дома все-таки лучше.
- Хм, - редактор еще раз посмотрел на листок. Ему даже показалось, что тот подернулся легким зеленоватым свечением. Редактору журнала «Крик» стало не по себе. – Отдай Василию Ивановичу, он подпишет, я скажу ему, что я не против. Иди уже, Аня, мне работать надо. – Апполон Бонифатьевич откатился еще дальше пока не уперся спинкой кресла в стену позади себя.
- Спасибо, Апполон Бонифатьевич! – Лицо Ани сияло. Она схватила листок и выбежала из кабинета. – Прощайте! – послышалось уже из-за двери.
«Да уж, прощайте, - подумал главный редактор. – Надо бы пригласить кого-нибудь из МЧС, пусть офис проверят на предмет радиации, а то ведь не ровен час…» Домысливать дальше уже решительно не было времени. Нужно было передавать макет номера в типографию – мир должен знать жуткую правду о Краснокаменске.