Важная деталь

Вообще-то и сюжета, как такового, не было. Она писала и писала. Перечитывала исписанные листы в линеечку, перечеркивала отдельные строчки, надписывала сверху другие и... снова писала. Без сюжета.
«Кто ты?» — однажды спросили ее.
А она не смогла сразу ответить. Не потому что не знала, а потому, что не была уверена в правильности своего ответа. Наверное, ей нужно было сказать – я Марина, но это звучало так глупо и пусто. Как в банке из-под маринованных огурцов. И она, подумав, пошутила: я писатель.

* * *

Она писала. Получалось слишком много и густо, как в муравьиной куче. А вот главного не было. И она не знала – чего. Какой-то важной детали, без которой вся эта писанина оставалась мусором.

* * *

А он подошел со спины и спросил:
— Вы действительно писатель?
— Нет, — почему-то смутилась она. Оборачиваясь.
— Вы похожи.
«Какие голубые!», — подумала Марина, встретив его глаза. Они улыбались шутили, искрили, смеялись – два неба.
«Интересно, — размышляла она в ходе начавшегося разговора, — а могут ли у одной земли быть два неба, как в этих голубых щелочках?»
«Похожи-похожи, — сказали глаза. – Вы писатель и есть».
«Я даже ручку, как следует, держать не умею», — усмехнулся в ответ ее взгляд.
Вслух:
— Любите живопись?
— Я художник, — голубые щелочки собрались морщинками. – Буду здесь через неделю. Принесите что-нибудь почитать.
«Приходите. Уверен, вы хорошо пишете», — то ли смеялись, то ли уверяли глаза.
— Я принесу, — пообещала она.
Легко сказать, принесу. А что нести-то? В своей жизни она написала только несколько четверочных сочинений в школе. И то это было давно.
«Вы похожи. Писатель и есть», — сказал этот блондинистый художник. Марина даже поверила. И села за стол, величавшийся письменным. А как пишут-то? О чем? Повертела в пальцах ручку, нацарапала свою фамилию в уголке тетрадного листа...
 
 ***

Чего? Чего не хватает? Самой важной детали. Писалось хорошо, складно. Каждый день, каждый час.
«Сглазил. Точно сглазил, — думала Марина в процессе писанины. – Спасайте кто... хочет. Пишу. Пишу ведь! Точно. Сглазил».
И все-таки, чего-то не хватает. Чего же он, художник не досказал, не додал?
 
 ***

— Здравствуйте! – все тот же улыбающийся небесный взгляд. – Пишете?
— Пишу.
— Ну, и как? Получается?
— Я никогда не писала раньше, — заплясали огоньки в ее глазах.
— Я знаю.
Протянула исписанные тетрадки.
«Что вы сделали»? – злая ирония.
Два неба растерялись, как будто.
«Ничего. Вы писатель».
— Прочтите.
Читал долго, внимательно. Потом в глубине небес всколыхнулись волны:
— Хорошо пишете.
— Вы так думаете?
— Нет.
«Я так и знала. Издевается».
— Тогда зачем говорите, что хорошо?
— Почерк у вас красивый. А смысла нет.
— Я и сама знаю. А где его взять, этот смысл?
— Попробуйте выделить идею.
«Какую идею? Точно. Издевается».
«Вы же писатель»! – хохочут глаза, а Марина стала медленно закипать.
— Я попробую. Обязательно попробую.
«Надеюсь, тогда вы от меня отвяжетесь»?
«А вам этого хочется»?
«Ну, знаете»!
— До свидания, — через силу улыбнулась и пожала протянутую ладонь.
 
 ***

Она, важная деталь. Мелькнула в толпе прохожих, прошелестела в майском ветре качнулась веткой клена и пропала.
Она еще долго смотрела сквозь окно на шумную улицу, пытаясь догнать ее, деталь, перехватить. Увы.

 ***

— Я не могу выделить идею!
«Оставьте меня в покое»! – молчаливая мольба.
— Это странно.
— Что же делать?
— Приходите пятого числа в парк. Я там выставляюсь.
«Найдете свою деталь», – глаза замолчали.
— Я подумаю.

 ***

Ничего не получается! Она швырнула кипу бумаг на пол. Какого черта она вообще с этим связалась?
Чего-то в ней самой стало не хватать. А может, никогда и не было? С самой первой строчки, ею написанной после дурацкой фразы «я писатель», ни на минуту не покидало странно-новое неуютное чувство то ли глухоты, то ли внутренней слепоты. Пусто. Страшно.
Ладно, черт с ним со всем! Она придет в парк и поговорит с ним обстоятельно. Скажет, чтобы он отстал, наконец. Перестал смотреть на нее через расстояние и стены своими жутко глубокими небесами, заставляя садиться за стол и марать чистые, белые, более нужные кому-либо другому, чем ей, листы.
 
 ***
 
5 мая. Ничего особенного. День как день. Нервничала с самого утра. И что же она ему скажет?
Вот он. Стоит у входа на выставку. Улыбается всем. А там дальше? Его картины.
Она подошла.
— Добрый день.
— Я знал, что вы придете.
Снова возник молчаливый диалог взглядов.
«Отстаньте! Я устала»! — расширены зрачки.
«От чего»?
«От вас в первую очередь! От жизни»!
Всплеск удивленной, но какой-то облегченной радости в облаках.
— Проходите! Посмотрите картины!
Она вежливо улыбнулась, почти рыдая в душе от его, просто издевательской любезности. Мимо синих огоньков. В зал. Блуждающий и скептический взгляд приковало вдруг совсем крошечное полотно.
Странно. Страшно. Жутко знакомое.
Подошла ближе. Непрерывно чувствовала голубой взгляд, скребущий затылок.
Да нет! Ничего особенного. Обычный пейзаж.
Но вот. Вот же! Мелькнуло в картине. Она перевела уставшие от напряженного всматривания в полотна глаза на соседние картины.
Так и есть. Смутное подозрение подтвердилось. Росло напряжение.
Взгляд-льдинка буравит затылок. Доля секунды угрозы взрыва…
Марина вдруг сразу расслабилась и чуть не расхохоталась на весь зал от пришедшей внезапно простой и все разом объясняющей мысли. Вот она, важная деталь. Дразнящая, все время ускользающая.
Ну, как же? Как же она сразу не догадалась, не разглядела, не уловила? Они же дышат. Картины. Смеются, плачут, радуются и грустят. Живут.
Стояла, ошеломленная, и улыбалась собственной глупости.
Выходит, она сама не дышала? Открытие ворвалось в сознание ледяным голубым взглядом. Пробежало по всем закоулочкам, заворожив новостью все его, сознания, население.
Выходит, не писать заставляли два неба. Искать. Себя. Живую.
— Как вы находите мои работы?
Вздрогнула. Обернулась. Ни тени иронии в глазах.
— Вы волшебник?
Играют, сияют небеса.
«Вы знали. Просто забыли!»
«О том, что нужно жить? Да. Забыла».
— Я просто художник.
«Вы ненормальный», — сказала земля небесам.

 ***

И всего-то два года…
«Кто ты?» — однажды спросили ее. И она уверенно ответила: «Я писатель».
И щемяще-голубые два неба над ее землей, высоко-высоко отсюда, улыбнулись.
 
 
 14.06.00 – 13.11.00 гг.