Синий апельсин

Когда он был далеко, то казался ей пустым и некрасивым. Вот глупость-то! Думать, что он похож на Александра Васильева, на очаровашку, солиста группы «Сплин». Но.
«Нужно встретиться», — сказал он, и Анюта пришла.
«Сколько можно ждать? Терпеть не могу непунктуальных людей!» — злилась Анюта, согревая зябнущие ладони в рукавах пальто. Если бы не так нужные ему кассеты, черта с два стала бы она здесь торчать.
На дороге образовалась пробка, и плотно набитые троллейбусы тянулись к остановке, словно черепахи.
«Все, хватит. Последний пропущу и ухожу!» — решила замерзшая Анюта, прождав двадцать минут.
Ха! Из этого последнего троллейбуса выскочил Олег. Заметив Анюту, виновато пожал плечами.
— Извини. Сама видишь, пробки.
— Ты всегда так пунктуален или только сегодня, ради меня?
— Анюта, честное слово!..
— Я, между прочим, могла бы и уйти.
— Ну, ударь меня, — он совершенно наивно подставил лицо.
Да-а, и куда подевалась пустота и некрасивость? Перед Анютой стоял Сашка Васильев собственной персоной.
— Не могу, — сказала она, — не люблю никого бить.
— А иногда стоит, — наставительно сказал Олег.
Анюта только вздохнула. И зачем он ей? Если бы она сама знала. А она не знала. И пошла за ним. Вдоль тротуара. Что он там говорит? Какая разница? Если б он хоть петь умел, как Васильев, тогда могло бы объясниться ее странное скачкообразно-временное к нему влечение. Так ведь, вроде, не поет. Да и причем здесь «Сплин»? Не в Васильеве дело. Анюта же не фанатка. Так, для хобби. Все ведь чьи-то фанаты. А «Сплин» ей действительно нравится. И то хорошо.
— Анюта! Аню-та-а! Сон на свежем воздухе не входит в наши планы. Наверное, надо купить тебе апельсинку, — Олег кивнул на торговую палатку.
— Зачем? Не надо, — в конце концов, она же не его девушка и даже не близкая подруга.
— Не любишь?
— Люблю. – Она и вправду их любила, апельсины.
— Тогда пойдем, перекусим. Где здесь кафе какое-нибудь?
Пальтишко на нем модное. Серо-мышиного цвета. Свитер без резинки и планшет через плечо. Студент!.. Глаза большие. Выпуклые какие-то. Странные. Карие. НИ-ЧЕ-ГО особенного. рассказывает чушь какую-то. Хотя, вроде, по делу.
— Олег?
— Да?
— Они синие. Как птицы.
— Кто?
— Не кто, а что. Апельсины.
Анюта улыбаясь зажмурила глаза.
— Я пойду, пожалуй. Пока.
— …?
— Позвони потом, после праздников.

*******

Анюта рисовала. Синей шариковой ручкой в тетрадке в клеточку. Апельсины.
«Дз-зынь!» — сказал телефон.
— Алло? – сказала Анюта.
— Привет, это Олег. С Новым годом!
— И тебя. Как дела?
— Лучше всех. А у тебя?
— Не знаю. Хорошо, наверное, — слизнула чернильную капельку с кончика стержня.
— У нас сегодня литературное собрание. Приходи.
— Хорошо. Приеду.
— До вечера!
Какие-то совсем не круглые получаются апельсины. Синие, но плоские. Вот, как экран телевизора. Она закрыла тетрадку и спрятала в сумку.
А Фа подарил ей стихотворение.
«Нам простятся случайные взгляды…»
Кому это, им? И почему они, эти взгляды должны проститься? Они же случайные. Вот если бы ей простились все, совсем не случайные, взгляды, встречи, розы и снег. Снег..! Его совсем мало в этом году. Да, но ведь только начало января. Анюта не любила зиму. Потому что холодно. И нет апельсинов. Только в палатках торговых. Да их и летом нет. В Беларуси апельсины не растут. Тем более, синие.

********

Она ехала в клуб и думала, что Олег еще далеко, но уже не кажется глупо-некрасивым. И Сашкой Васильевым, впрочем, тоже. А в сумке лежали синие апельсины. Они подпрыгивали в тетрадке, обкатывая плоские бока, и Анюта была уверена, что сегодня ее сердце большое, как у теленка, как у симпатяги авантюриста Бендера.
Олег кивнул ей из-за столика.
Что-то щелкнуло в ее мозгу в тот момент. Боже, Боже, какая сырость и серость. Сердце медленно растаяло.
«Что я здесь делаю?» — подумала Анюта.
И ушла.
И подумала: «Вот дура».

*********

— Ты куда убежала?
— Не знаю. Просто бзик. У меня в сумке были синие апельсины, я хотела показать их тебе.
— Давай сейчас встретимся.
— Давай.
Макдоналдс занесло снегом, да и все вокруг тоже заметелило.
— Анюта!
Она обернулась и не сразу разглядела такого же заснеженного Олега.
— Ты, кажется, решил наверстать те двадцать минут, которые задолжал мне в прошлый раз? – засмеялась Анюта.
-- Ага!
-- Молодец! – похвалила Анюта. – Тебе помочь откопаться?
Она, хохоча, стряхивала с Олега снег, а он бормотал что-то о том, что больше не будет опаздывать.
— Заглаживать вину – чревато последствиями. Пойдем в Макдоналдс посидим.
— Давай лучше погуляем, — предложила Анюта.
-- В такую метель?
— Ну, пойдем?
— Сумасшедшая!
Брели, брели, смеялись и болтали о разном.
Теплые пальцы коснулись ее запястья и сомкнулись на нем. Тепло-тепло. И ласково. А глаза пытливо уставились в глаза, будто говоря: «А что такого? Я просто взял тебя за руку».
— А ты любишь зиму? – спросила Анюта.
— Не знаю. Как-то не задумывался над этим. Зима – ну, и зима.
— А я не люблю. Холодно.
Олег рассмеялся:
— И нет апельсинов!
Анюта приподняла брови:
— Откуда ты знаешь, что именно так я и думаю?
— Читаю твои мысли.
— Интересно. И что же ты еще прочел?
— Ты размышляешь над тем, что тебе со мной делать.
— Ого! Это становится еще интересней, – очень удивилась Анюта. – А тебе хочется, чтобы я что-то с тобой делала?
— Только в терновый куст не бросай!
Анюте в голову пришла совершенно глупая, но очень веселая мысль:
— О`кей. Раз ты читаешь мои мысли, то угадай, чего бы хотела одна сумасбродка по имени Анюта. Только не сразу. Как угадаешь, позвони.
Олег улыбался и смотрел на Анюту.
— Хорошо. И ты тогда решишь, что со мной делать?
— Да, совершенно серьезно сказала она. – Проводишь?
— Конечно.

********

Что за ерунда? Два дня валил снег. А теперь уже неделю слякоть и мерзкая сырость. И серость. Опять серость. Сессия на носу. Уже на самом кончике. Но как не хочется открывать учебники! До такой степени лень, что хоть вой. НЕ ДОС-ТА-ВАЙ-ТЕ МЕНЯ! Сказала всем Анюта и заперлась в комнате. На столе открытая тетрадка. А в ней синие апельсины. Тощенькие какие-то стали за неделю. Анюта пририсовала им ручки и ножки и снизу написала: «Синие апельсины. Бред.»
«Дзынь-брынь!» — заорал телефон, и голос далекого Олега сказал:
— Я угадал…
— Правда? Ну-ка, делись мыслями.
— Э-э, нет. Приезжай в клуб.
Что же он там нафантазировать мог за неделю? Анюта иронично улыбалась сама себе, гадко-прегадко думая, что ее тогдашние мысли никто и никогда не то, что угадать, и придумать даже не смог бы. Если только прочитать на самом деле. Но Олег не телепат.
«Мы с тобой – мимолетно-встречные,
Или просто про-мимо-хожие…», -- с какой-то дурацкой радостью цитировала в мыслях она и шагала к клубу.
— Присаживайся, — заботливо подвинул ей стул Олег.
— А где все? Мы что, одни?
— Да. Одни.
Анюта хмыкнула и облокотилась на столик.
— Ну что, приступим к чтению моих мыслей… Чему ты улыбаешься?
— Закрой глаза!
— Зачем?
— Закрой, не бойся. Буду воплощать твою мысль.
«Что задумал? Вот чудила!» — закрывая глаза, подумала Анюта.
— Открывай!
Эти самые глаза, открывшись, чуть не вылезли из орбит. Мамочка! Нет слов!… И мыслей тоже нет.
Синий. По-настоящему синий.
Апельсин.
Круглый.
Он лежал перед Анютой на столике. Самый настоящий СИНИЙ апельсин.
Она беспомощно смотрела на него и, как рыба, зевала раскрытым ртом.
— Угадал?
Анюта уже собиралась по сценарию «Шурика» сказать «почти», но ее хватило только на кивок.
— По-моему, в тебе что-то есть, — наконец сказала она и совсем по-новому всмотрелась в Олега.
При чем здесь Васильев? Она же не фанатка. Даже зима ей почему-то стала казаться теплой. Синей.

 5.01. – 8.01.00 г.