Шокирующая голубизна

Shocking blue посвящается

У нее такие глаза… У тебя такие глаза… Знаю, знаю, когда ты уже ушла со сцены, эти озабоченные япошки украли их, растиражировали, поставили в правом верхнем углу свой копирайт-иероглиф, и теперь тебя можно увидеть разве что в анимешках. Они, конечно, будут отнекиваться, держать удар и все такое-прочее, но я-то видел эти глаза, я вижу их каждый раз, когда слышу твой (навеки) голос, Маришка. Эти черные птицы успели побывать и здесь, и там, и там, где нас нет, и там, где нет тебя, а меня уж и подавно, пронзили отточенными самурайскими мечами, самурайскими мечами-чреслами, самурайскими мечами-членами… Кому служит самурай? Своему господину. В конечном счете, своему императору, своей Похоти. «Черные птицы слетают с Луны, черные птицы - кошмарные сны, кружатся, кружатся в синюю ночь, ищут повсюду…» Слава Богу, они еще не добрались до твоего голоса, твоих голосовых связок, они были б рады поставить свой копирайт и на нем, выжечь, поставить свое клеймо в твоей гортани, хронический ларингит, тонзиллит, набухшие миндалины, вонючая слизь… Они знают рецепт, они посещают падших женщин, они часто посещают падших женщин, иначе к чему все эти аниме, к чему манга, к чему хентаи? Попросту говоря, они имеют желание его оттрахать… Велкам ту зе клаб, уважаемые доны, в очередь, сукины дети.

Если бы Робби не нашел тебя, да, пожалуй, счастье, что именно он нашел тебя первым, ведь нельзя доверять человеку, который играет на скрипке, играет на скрипке цыганские песни, даже если это твоя мать, не доверяй цыганам, они шьют кривыми иглами. Уже после этой чудесной находки понеслось: «Пластинки распространяются быстрее гриппа». Когда ты популярнее испанки, это что-то да значит, когда обдолбанный Кобейн сообщает о своем естественном инстинкте громогласным дисторшн-жужжанием, он, конечно, тоже хочет оттрахать твой голос, но, понимаешь, это все фантазии, ему нечем, у него не стоит, он далеко не самурай, давно уже не… Ему, ему, понимаешь ли, хватает своих Дырок, нда, которые, впрочем, тоже далеко не всегда удовлетворены. Поэтому твой голос он может трахнуть лишь на словах, лишь в микрофон, но публично: «Кэн ю фил май лав базз?».

А Кинг Кэмп Жиллетт? Пятьдесят лет, тридцать из них работа коммивояжером, постоянные разъезды, сексуальная неудовлетворенность, нижнее белье с жесткой резинкой, потеря потенции, какой выход? Как жить дальше? Он нашел упоение в культе Исиды, о, что за жертвы можно совершить бритвой, (безопасной?) бритвой. И тогда, в начале прошлого века он нарисовал тебя. Тебя, Маришка, тебя. Тебя с широко открытыми глазами, истово поющую: «Я видел твое лицо, я знал, как ты был нужен мне, и эти твои глаза, твои голубые глаза, когда я смотрел в твое лицо…». Он так живо представил тебя еще тогда, тебя, мадьярская красотка. Маришка, так ты пела в его сознании, хотя для тебя это уже был «Третий альбом» в твоем (не его) сейчас. Но Кинг не мог быть королем, он ведь был не на коне, Исида требовала свою жертву, «Соу Лонг. Вау, вау» (да, это ты, Маришка, твой голос), а он? Что он? «Я не знаю другого такого же товара повседневного индивидуального спроса, как наша безопасная бритва. В своих путешествиях я встречал ее везде – от рыбацкого поселка на севере Норвегии до пустыни Сахара». Культ переродился в секту! И с твоей, твоей помощью, Маришка, секта скоро перерастет в религию. Величайшую мировую религию, религию многолезвийного бритвенного станка (для женщин!!!). Я чувствую, я вижу, как он трахает твой голос, Маришка, твой незабываемый голос и эти глаза, анимешно-большие глаза… Но это мои извращенные фантазии, для этого нужны молодые «кадры», Джеймс Килтс очень даже, очень даже подошел на эту роль… «Е, бэйби, ши’з гат ит. Ай'м е винас, ай'м е файе эт е дизайа».

Вместе они доконали тебя, Маришка, эти япошки, мама со скрипкой, Кобейн… «Побывали уже в глазах твоих и все, что нам нужно, взяли…». Удачливее всех, конечно, был Килтс. Я ему завидую, завидую, и даже сейчас вижу этот рекламный ролик… Что ж, Маришка, таков уж твой рок.