…игры, в которые играют люди…
-Да?
-Это гостиница для животных?
Не ответив, вешаю трубку и складываю её под диван. Господи, ну почему мой номер? Ну почему сегодня? Почему сейчас?!
Лениво забираюсь ногами под простынь и переворачиваюсь на другой бок. Этим животным не удастся так просто испортить мне субботнее утро. Хотя, если смотреть по честному, то оно и так уже довольно затянулось. Измятая постель кричала о борьбе с духотой, которая нещадно накрыла город, а голая пятка вновь вылезла из-под одеяла. Спать. Всё утро спать! С этими мыслями я легко погружаюсь в бессмысленную цепочку снов и забываюсь в капающих минутах времени, которые исчезали безвозвратно. Но даже осознание этой тотальности ничуть не смущало мою совесть, которая, в свою очередь, получала дозу бесплатного удовольствия. Сегодня суббота, сегодня можно…
Звонок в дверь возмутил мою спящую сущность до крайности. Вынырнув из утренней дрёмы, я, словно зомби, поплелась к источнику раздражения. Лишь перед выходом из комнаты простынка додумалась сползти с меня на пол, и к двери я дошлёпала в одной пижаме.
-Кто там?
-Это тридцать восьмая квартира?
Идиоты…
-Кто из нас спит, я или вы?
-Я не поняла, это какая квартира?
-А вы куда звоните? – мне это начало надоедать.
-…В тридцать седьмую что ли?
-Ну?!
-А! – прозвучало радостно, - Вам квитанция!
Чёрт. Пижама мятая, на голове гнездо, и чего эту дуру принесло?! Плевать… В приоткрытую дверь ожидаю пресловутую бумажку.
-Распишитесь!
Утро испорчено…
Распрощавшись, наконец, с нудной тёткой, я поплелась обратно в комнату – досматривать «кино», но сон не дождался меня и ушёл. Вот так – тратить своё время на лишних людей, самому ничего не останется. Ладно.
Села.
Полдвенадцатого. Жара вползала в открытое окно вместе с далёкими звуками и собиралась на лице мелкими каплями. Ну разве что не роса, а так можно почувствовать себя навьюченным верблюдом в Африке. Нет. В отличие от верблюда, у меня есть значительные преимущества. Помахав полами своего простынного одеяния и ощутив свежесть на пропотевшем теле, я решительно проснулась. Пожалуй, пора начинать активное существование.
Бегать по расплавленному асфальту я, конечно, не собиралась, но вот поход в холодный душ был первым пунктом в бизнес-плане на сегодня. Несомненно радует тот факт, что с холодной водой даже в это время года проблем почти не бывает. Увы, далеко не всё в этом мире столь постоянно. Из ведра на кухне маячила пустая коробка апельсинового сока. Впрочем, не беда. Включаю чайник и закрываюсь в ванне.
Хороший душ и свежесть зубной пасты знаменуют собой официальное начало дня. Только в эти минуты мозги в голове начинают работать синхронно и трезво, в отличие о полусознания, замутнённого обрывками снов.
Пока чай из какой-то травы и лимона самозабвенно заваривался в кружке, она уже стояла на подоконнике и разглядывала вместе со мной верхушки труб старого завода, который расположился на недалёком горизонте. Хорошо, что не дымят, а лишь поддерживают декоративный вид моего пейзажа. Вообще-то, трубы – не единственная деталь в нём. Вот ещё крыша – с антеннами и бродячими кошками – соседнего дома тщетно пытается достать до моих окон, а за ней видна большая прямая улица, по которой снуют в разные стороны машины – размером не больше кошек на крыше. Из-за горизонта, в рамке труб, по утрам поднимается Солнце. Не могу простить свою лень, но увы, поднимается лишь Солнце.
Вот и сегодня – оно уже приближается к точке пекла. Жарко. Безумно хочется оказаться в густом лесу, лечь в мокрую от росы или дождя траву, забыть про душные бетонные коробки и выхлопные газы, которые, смешиваясь со знойным воздухом, отравляют цветы.
Цветы. Я люблю их дарить, но в горшках – нет. В горшках они у меня дома не приживаются. У меня вообще мало что новое в доме приживается, да и со старым конфликты иногда бывают. Например, холодильник по ночам ругается. Скучно ему, наверное, только вот складывать туда особо нечего. Кормить никого не нужно, а в такую жару о еде и вовсе думать не хочется. Определённо, с коробками сока он не нашёл общего языка, холодильник-то. Вот и ворчит на меня. Зато с кружкой у меня никаких проблем нет. Она полностью согласна с моим вкусом и никогда не жалуется, а к погоде она равнодушна.
Чай уже немного остыл, и его можно было пить маленькими глотками. Приятный, тёплый аромат снова навеял мысли об открытой деревянной веранде с видом на море. Неплохое было бы место. Только шум прибоя и чайки. Желание исчезнуть из этого города с его предрассудками, укрыться в каком-нибудь тайном уголке Земли, где никто не будет знать о твоём существовании, желание оградить себя от человеческого мира нашло с новой силой, и писательское воображение с головой окунулось в разноцветные фантазии. Многое в них было уже знакомо, и мысль бродила по излюбленным тропинкам выдуманного леса, слушала пение птиц и собирала запахи редких цветов. Уходить не хотелось, да и не было необходимости. Я бродила по дому, продолжая пребывать в иных местах, достраивая картины до целостного образа. Опираясь на знакомые предметы, я превращала их в идеальные сущности, которыми заполняла свой воображаемый мир, и казалось, что не было в них изъяна.
Чай вдохновения исчерпал свои силы, и пустая кружка была задвинута в глубь стола. Мой взгляд упирался в исписанный ещё вчера лист бумаги, как загипнотизированный. Текст, как сумма образов, напоминал что-то смутно знакомое, воплотив в себе в то же время своеобразный крик души незнакомого мне человека, меня. Но при этом он не рвался наружу, а напротив, тянул в глубины подсознания, прятался и скрывал что-то очень важное.
Что? Скажи мне!
«Приветствую тебя, мой друг!
Не видела тебя лет сто с тех пор, как уже почти семь из них живу здесь, на берегу океана. Чайки, серые волны, ветер и каменный берег, на котором спрятался мой дом – всё это скучает вместе со мной. Скучает по тебе…
Приезжай! Рыбу половим. Только, пожалуйста, не забудь свою тельняшку. А то на яхте и без формы – не хорошо. Хотя можно даже и без рыбы. Просто, уплыть от берега подальше и в вечерней тишине смотреть, как садится Солнце. Ты когда-нибудь видела закат на море? Солнце словно тонет в морских волнах, а вода под ним закипает оранжевыми красками…
А знаешь, можно и без яхты – просто, сидя на перилах деревянного крыльца в прохладных сумерках, слушать сверчков с закрытыми глазами…
А можно и глаза в глаза, и без сверчков…
А можно…
Да что я?! Приезжай скорей! Скучаю без тебя»
Я отложила листок и вновь глубоко задумалась. Довольно странное получилось письмо – без адресата и отправителя. Наверное, к нему неплохо бы смотрелся конверт – невинно чистый, ослепляющий своей белизной. Но откуда это письмо, кроме как из-под моей руки? Кто это «Я» и по кому «я» так скучает? Это, несомненно, новый образ, который скромно вырос без моего присмотра, а может, наоборот, глядя на меня… или я на него?
Но факт, передо мной был новый герой, быть может, герой моей новой книги, которая ждёт своего разрешения. Заманчиво. Я давно уже ничего не писала, ушла в затянувшийся творческий отпуск и заблудилась в дебрях безделья и бездарности. А тут – словно конфетка в красочном фантике – слишком вкусно, слишком просто и непринуждённо. Не исключено, что опасно. Впрочем…
Ухватив ещё раз письмо, цепко пробежалась глазами по словам:
«Приветствую тебя, мой друг… семь лет живу здесь… чайки, ветер, яхта… только не забудь тельняшку…»
Ага. Тельняшки-то у меня и нету. К слову сказать, у меня и яхты тоже нету. А в такую погоду представлять себе прохладные сумерки и слушать сверчков… а можно глаза в глаза… глаза в глаза… глаза в глаза и без сверчков… а можно…
Мысль вновь оборвалась вместе с текстом, и оглушительная тишина поразила слух. Идеи суетливо забегали по пустым коридорам и превратились в осторожный, неслышный шёпот. Ни одна из них не задерживалась и не стремилась привлечь к себе внимание. Напротив, они разбегались по уголкам подсознания, словно прятались от меня, зарываясь в собственной трусости. В результате меня охватила глубокая растерянность, и голова потребовала свежего ветра, чтобы выдуть бесполезный мусор.
________________
-Молодой человек, подскажите пожалуйста, который час?
Уже готовая поставить невинную бабульку на место, я неожиданно услышала приятный бархатный голос:
-Половина четвёртого.
Я взахлёб улыбнулась этому голосу, такому знакомому. Я узнаю его из тысячи! Прекрасный и неповторимый – женский – голос. Обернувшись, я нашла глазами ответившую, она была за спиной, совсем рядом. В чём-то бабушка была права – «очень симпатичный молодой человек». Откровенно мальчиковая стрижка, сухие черты лица, узкие, чёткие губы, свободная рубашка, скрывающая подлинную женскую часть тела, на ногах чёрная кожа, перетекающая в тяжёлые ботинки, и – О, ДА! – чёрный блестящий шлем в руках. Уверена, что прорычавшая недавно за окнами «ямаха» целиком и полностью принадлежит ей.
Однако, какое самообладание. Я, конечно, тоже привыкла, что регулярно нарекать меня мальчиком – вошло в повседневный обиход жителей этого города. Но всё таки, иногда это сильно раздражает. Вот почемУ я без сомнения скажу, что за моей спиной стоит девушка в полном расцвете сил, а бабуля, поблагодарившая вежливого молодого человека, даже не догадается о возможности своей ошибки. Где глаза?! Интересно, а если я одену платье, то кто-нибудь случайно назовёт меня трансвеститом?
«Девушка» сохраняла невозмутимое спокойствие, не обращая внимания даже на меня. Тем временем, бесконечная очередь передо мной плавно таяла, словно стекая водой на пол или испаряясь. Жалкие кондиционеры под потолком были способны разве что передвигать пласты горячего воздуха по залу, от чего хотелось просто упасть лицом в сугроб. Но долг перед государством заставлял выстаивать свою очередь, отважно неся к кассе всё своё достоинство – все последние деньги в этом, только начавшемся месяце.
Хотя, Лис обещала мне какую-то группу на днях. Лишняя штука не помешает. Только бы не очередное мясо, а то от нечленораздельных криков я уже порядком устала.
Тётенька в кассе вернула мне обрывок квитанции и сдачу. Ну разве что на мороженное хватит. А девушка с каской действительно приехала на шикарной тёмно-синей «Ямахе». Она угрожающе красовалась у входа, и рядом с ней мой велосипед выглядел как голодный щенок, посаженный на цепь. Якобы пожалев питомца, я сняла с него оковы, но через пару секунд водрузила сверху всю себя и направилась к Лису.
______________
-БЕЗдуры.
-Кто?
-БЕЗ-ду-ры. Ну, то есть, безДУРЫ, только ударение на первый слог.
-А-а, ясно… Была у меня недавно одна кампания. Так вот, они свою гитару ласково Дурой называли. Тяжелая была, и таскать всюду с собой в лом было. Но, видать, любили очень… А откуда они, эти твои?
-Так, местные. Можно сказать, знакомые. Они хотели у тебя свой первый альбомчик записать. Завтра – тебе нормально?
-Завтра?! То есть, за день? Весь альбом за день?!!!
-Ну да. Не переживай, они шустрые ребята. Кстати, угадай, как альбомчик-то назвали?
-…?
-БЕЗлоха!
-Мда. Далеко пойдут… Мороженное будешь?
_____________
В убитом сознании въедливо прозвучал отдалённо знакомый сигнал. Последующий шум в тяжёлой голове заявил о натужном движении в ней мыслительного процесса: кто я? где я? Ответ на первый вопрос, к счастью, почти не вызвал затруднений, а вот ощущения в теле давали большую трещину в версии моего домашнего местонахождения. Тело ломало в каждом суставе, и вообще, оно чувствовало себя избитым и грязным. Но голова все же включилась, и память узнала раздражающий звук. Это был звонок в дверь. Значит, я все-таки дома…
-Ну кого опять принесло?!
Не помню, как я добралась до двери, но там на неё пришлось упасть всем телом, дабы удержать его в вертикальном положении.
Блин! Что там сказать-то нужно? Что там?
-Кто там?
-Почта.
-С каких это пор наша почта работает по воскресеньям?! – моему возмущению не было предела.
-Простите, но сегодня понедельник.
-?!?
Как?... Чёрт, и правда. В бессвязных мыслях всплыли вчерашние бесконечные часы звукозаписи. Эти ненормальные решили убить двух зайцев сразу – меня заодно. Боже! Голова просто чугунным шаром катится с плеч от попытки мыслить. Разве мы что-то пили? Не помню…
Черт, всё-таки понедельник. Ещё одно такое утро, и я…
Распахиваю дверь и злостно осведомляюсь:
-Расписаться?!
-Зачем? Это просто квитанция…
Дура! Дура! Дура!!! Сделай срочно что-нибудь! Протрезвей, умойся, причешись, приберись в квартире, найди фрак и цветы – у тебя полторы секунды!
Но за выделенное судьбою время я успеваю только восхищённо улыбнуться хрупкому чуду, стоящему передо мной. От ожидаемой нудной тётки не осталось и следа. На её месте оказалось милое создание невысокого роста, с потрясающим детским лицом и сногсшибательным синим, шёлковым галстуком поверх белой рубашки. На нагрудном кармане виднелась маленькая металлическая табличка, которая раскрывала главную тайну моего чудесного явления. «Лера» - гласила она.
Здравствуйте, Прекрасная Лера. Что Вас привело сюда в это несчастное утро?
-Квартира 38?
Всё в миг упало. Что-то в этом мире остаётся неизменным. Я медленно выглядываю за наружную сторону двери и тоскливо осматриваю её голую поверхность.
-У вас номера нету.
-Спасибо. Я знаю. Нет, это 37 квартира. 38-я в следующем подъезде.
Но разве это повод для расставания, домыслила я и грустно улыбнулась.
-Простите, - Лера углубилась в стопку бумажек. –Простите ещё раз, за беспокойство, но вашей квитанции…
-Да, знаю. Она уже у меня. Спасибо. И никакого беспокойства.
Девушка смущённо кивнула и направилась к лестнице широкими мужскими шагами. Внезапно меня осенило.
-Подождите!
Я мгновенно нырнула в квартиру и через секунду вернулась с чисто белым конвертом в руках.
-Отдайте его кому-нибудь.
-Не поняла?
-Ну, не важно, кому. Кому угодно. Путь Ваша рука будет судьбою этому конверту.
Лера оценивающе склонила голову на бок и неожиданно сверкнула чёрными глазами.
-Хорошо, - на лице сохранилось игрушечно-строгое выражение.
-Спасибо! – улыбнулась я.
Она коротко кивнула и исчезла.
С каких пор наша почта стала так прилично выглядеть? Надеюсь, эта Лера – не случайная фея на одно утро. Кстати, об утре. Так, что это? Портвейн?!! На кухне под раковиной стояло аж четыре бутылки дешёвой стеклотары. По-моему, нас вчера было шестеро. Неужели, они вливали в меня это насильно? Кошмар! Что ещё вчера случилось, чего я не помню? Так, они пришли записывать альбом. Кажется, в полном составе… То-то я с ними намаялась. Народ оказался самым непредсказуемым из всех, кого я встречала. Что-то они особо учудили вчера? Устроили настоящий маскарад. Уверяли меня, что у них гениальный костюмер, а в этих костюмах звукозапись качественнее будет – типа в образе. С какими только образинами я вчера не столкнулась! Я рядом с ними – ещё цветочек с бантиками. Безумцы. БЕЗдуры, одним словом. Я вот у них дурой-то и была. Мне ж пить-то нельзя!
А мы альбомчик-то хоть записали?
На столе я обнаружила пустую бутылку буржуйского шампанского, а под ней две бумажки по 500 рэ. Всё-таки записали… Наверное.
День прошёл в приведении в порядок квартиры и себя. Поверхностная уборка помещения не заняла столько времени, сколько промывание моего организма от безмерного количества алкоголя. Чай мате кружка за кружкой пробуждал мою адекватность, а громкая, тяжёлая музыка не давала вновь погрузиться в бредовый сон. Холодильник по-прежнему тосковал – есть не хотелось. В такую погоду лишняя энергия без надобности, а жара, кажется, даже и не думала отступать. Она словно заснула над городом, обрекая его на ползущее существование. При таком раскладе действительно самым пригодным было проспать весь день, но даже для меня это было совсем скучно. Не просыпать же всё лето.
______________
На следующее утро я проснулась от звонка в дверь. Собственно, я уже смирилась с тем, что утренний поцелуй и завтрак в постель я просто не заслуживаю. По крайней мере, на этот раз сознание было прозрачно-трезвым, и уверенной походкой я добралась до двери, лелея надежду вновь увидеть за ней мою Прекрасную Леру.
-Красивый номер, - сказала она, указав на новые циферки, заботливо наклеенные вчера на дверь. Я улыбнулась её внимательности, для которой это, в принципе, и было сделано.
-Вам письмо, - сказала она и протянула мне знакомый уже чистый белый конверт.
-Не дошло? – с грустью спросила я.
-Нет. Попросили вернуть.
-Что ж, коли попросили… Спасибо.
Я приняла конверт и улыбнулась на прощанье. В ответ Лера кивнула мне одними глазами, а в её внешне серьёзном лице играла скрытая улыбка-усмешка. Или мне так показалось.
Положив письмо на кухонный стол, я заварила себе крепкий утренний чай. В открытое небольшое окно, которое выходило во двор, влетала лёгкая прохлада – первая за последнюю пару недель. Высунувшись на улицу, я вновь увидела моего почтальона. Она стояла у подъезда и курила. За внешним равнодушием скользили быстрые движения. В них читалась какая-то устремлённость дальше, как будто мысли шли на пять шагов впереди. Выжав из сигареты всё, что можно, она отбросила окурок в сторону и быстро скрылась за углом дома.
Я, не долго думая и захватив с собой чай, переместилась в свою комнату, окна которой выходили на проезжую часть. Взгляд с высоты птичьего полёта поймал убегающую Леру. Её быстрый шаг действительно походил на бег. Скорость движения была её неотъемлемой частью, а столь же быстро подоспевший троллейбус увёз мою Леру в неизвестном направлении.
Поторчав ещё немного в окне, наслаждаясь свежестью утра, я допила чай и направилась обратно на кухню. На столе одиноко белел конверт. Откуда-то я знала, что внутри я не найду своего письма.
«Здравствуй.
Это так здорово, что твоё письмо дошло. Мне говорили, что получали от тебя письма. А я – нет. Я делала вид, что тоже получала, тупо поддакивала. А потом приходила домой (начинала курить) и думала, отчего же ты не пишешь, обижалась, рыдала, искала тебе оправдания. Ведь не зря, правда?
Ты так здорово всё описала. Я даже сразу нашла свой чемодан, который, думала, оставила на очередном грязном вокзале в пыльном, маленьком городе. А тут он сразу же нашёлся. Он прекрасно понимает, как мне хочется на твою яхту, увидеть этот чудесный закат, небо. Ну, и астры в нём. У тебя есть в небе астры. Помнишь, помнишь, как мы на них смотрели? Астры и наши глаза. Дыхание. Видишь, я всё помню. Всегда буду помнить.
Когда тебя нет, астры тоже куда-то деваются. Странно, очень грустно и слёзы из глаз. Одни пафосные розы с мерзкими бантиками в хрустальных вазах, как в клетках. Розы в клетках. Астры в небе.
Я собираю чемодан. Кладу туда тельняшку. Даже две. Тебе, может, тоже нужна? Ну, мало ли…
Ты можешь не получить письма. Но это уже не важно.
Я сама приеду».
Ещё пара кружек чая и на 15 раз перечитанное письмо. Оно было одновременно неожиданным и желанным, привлекательным и пугающим своей открытостью, знакомым и чужим в нежных словах. Одним словом, письмо хранило в себе тайну автора, глубину его мыслей или фантазий. Часто в выражениях отражались отзвуки моих слов, но ещё больше в них было скрытой идеи, которая надела на себя чистую маску невинности. Слова тянули моё внимание, очаровывали, восхищали. Настораживали. Каждый новый раз я прочитывала их с неповторимой эмоцией, истолковывая по-иному. Не столько мучил вопрос Кто это?, сколько Что? Что представлял собой этот лист бумаги с уверенным почерком неизвестной руки? Это был просто ответ на моё письмо? Это утешение? Это иллюзия? Это ИГРА?
Игра во что?
Удобно устроившись на своём диване, я погрузилась в пространство авторского воображения. В голове прорисовывались два образа. Один из них принадлежал моей мысли. Образ взрослого человека, который нарисовал себе жизнь по вольному желанию, окружив себя гармонией мира и духа. Человек, у которого на первый взгляд есть всё, но для полного счастья ему не хватает того, чего не сделать своими руками и не купить. Не хватает очень простого, но в то же время – исключительно редкого, уникального, единственного. Но у него есть бесконечные годы терпения и ожидания, размеренности и тишины. У него есть Время. Время поглотило его в свою бесконечность и подарило бессмертие мысли, заключённое в памяти. Время стёрло его с лица земли, оставив одну лишь память.
Но здесь остался ещё тот, кто действительно помнит. Этот второй образ был слишком многоликим. Всюду не хватало какой-нибудь точки опоры и равновесия. За каждой маской скрывалась тысяча лиц, и разглядеть хотя бы одно из них – было бы непременной удачей. Образ был чужим, но в моей интерпретации приобретал некоторые знакомые черты, или мне только так хотелось. Он был далеко - от меня и от моего героя, - но что-то несомненно близкое, родное читалось в его лице, и тоненькая ниточка, протянувшаяся через весь мир, связывала нас воедино.
Определённо, когда-то они были вместе, но что-то разлучило их. Может быть, это снова Время? Кажется, что второй герой бежит за Временем, или оно само сурово подгоняет его, обжигая пятки? Мы словно в разных эпохах, в разных мирах. Каждый в своём.
Но, наверное, следует заглянуть друг другу в гости и познакомиться поближе?
В голове родился глобальный план, который требовал детального рассмотрения, но общие контуры уже нарисовались. Действовать хотелось немедленно, и было откровенно плевать, чем всё это закончится. Всё внимание захватывал сам процесс, и ручка с белым листом в руках опередили разум с его неподдающейся логикой, а вспыхнувший огонь воображения в глазах дал понять, что отступление будет крахом всех возможностей и торжеством рутины без намёка на развитие.
И, лёгким движением руки, идеи стали превращаться в буквы…
« Здравствуй, мой друг!
Почему же ты не пишешь?
Прости, я знаю, что вся вина на мне, но разве время не позволило нам что-то поменять в своей жизни. Ведь это не так сложно – начать всё сначала. Неужели ты совсем не хочешь помнить меня? Это грустно, хотя я и понимаю, что ничего лучшего не заслужила. Если ничего нельзя вернуть, то хотя бы прости меня, отпусти, и я исчезну из твоей жизни, на этот раз безвременно и без воспоминаний. Хотя я всегда буду помнить о тебе, о нас, и только хорошее. Другого и сейчас уже не припоминаю. А было ли?
Вряд ли.
Наверное, так должно быть.
Если все предыдущие письма уже разорваны, то пусть и это ждёт та же участь. Хотя, может быть, ты их даже и не получала. Но если ты не желаешь, то я не смею настаивать.
Я не напишу больше ни слова.
Июль»
Перечитав пару раз, я отложила лист в сторону и взяла новый. Я вовсе не собиралась нарушать только что данное обещание; мой план был иной.
«Привет тебе, милый Друг!
Пишу тебе опять, хотя ещё не получала ответа. Я придумала тому массу оправданий. Вряд ли хоть одно из них попадёт в точку. Но я думаю, что если ты не захочешь знать обо мне, то просто порвёшь это письмо и выбросишь. Так что я продолжу со спокойной душой.
Кстати, я написала несколько открыток нашим – так, напомнить о себе. А ещё, нашла целый ворох писем, мятых, незаконченных – все вразброс. Я писала почти каждый вечер – все тебе, но так ни одно и не отправила. Они валялись по дому в разных углах – без адреса и имени. Я даже с какой-то задней мыслью встречала почтальона, но он всегда приносил лишь жёлтые бумажки счетов.
А ты знаешь, что самые страшные свои рассказы Стивен Кинг писал на обороте ужасающих его счетов?!
А я совсем перестала писать стихи. Жизнь превратилась в тихую прозу, здесь, на этом пустынном берегу моего укрытия. Зато здесь очень спокойно. Если сидеть, свесив ноги, на краю каменного утёса, то кажется, что шуршащие волны вот-вот будут щекотать тебе пятки (а может, целовать?). Еще, я люблю шагать босиком по длинному причалу – очень осторожно и прислушиваясь, чтобы ни одна доска не скрипнула. Но иногда (очень часто и особенно – вечером) хочется, наблюдая там за чайками, услышать тихий скрип чужих шагов за спиной. Закрывая глаза, я улыбаюсь, представляя, что это ты пытаешься незаметно подойти ко мне сзади, быть может, чтобы обнять. Я даже не обернусь, позволив тебе сделать это так, как будто я ничего не слышала…
Почему я здесь, а ты там?! Не за спиной, а за тысячи миль отсюда! Не нужно. Я знаю ответ. Сама во всём виновата.
Но ведь всё можно исправить!
Знаешь, я убрала весь хлам их твоей (?) комнаты. Почему-то я решила, что она твоя. Довольно просторная, светлая. Только мебели маловато. Зато на стене нарисовано небо с белыми облаками. Тебе понравиться. А окно выходит в лес. По утрам тебя будут будить птицы, если оставлять окно открытым. Здесь очень тепло, и даже ночью можно не бояться простудиться, лежа на полу. Да, я всё ещё не изменила своей привычке. С кровати мне как-то страшно упасть…
Но, если захочешь, я буду начинать твой день с поцелуя? Хотя, в принципе, и горячая чашка крепкого кофе тоже найдётся…
Спокойной ночи. Через несколько часов меня ждёт чашка крепкого кофе. Не помню, когда я начала его пить?
Июнь»
Странно, кофе. Само вырвалось. Терпеть не могу кофе. Это не мой напиток. Вот чай – другое дело. Могу пить его бесконечно.
За мыслью следует дело, и скоро на столе появилась ароматная кружка, а вместе с нею и новый чистый лист. Осталось последнее. Вернее, оно должно быть первым, но так интереснее. Они даже приходить будут в обратном порядке… Нет, они будут все сразу, но сложены наоборот.
И так, последнее письмо, оно же – первое.
На минуту я задумалась, приводя мысли в порядок.
«Здравствуй, милый сердцу Друг!
Не знаю, помнишь ли ты меня. Прошло уже столько лет.
Прости, что я уехала тогда так внезапно, не попрощавшись. Я думала, ты поймёшь, что мне некуда деться. Я сама понимаю теперь, что просто сбежала – от них, от себя, от Тебя. Может, это было ошибкой, а может, и нет. Теперь не важно. Слишком много времени прошло, и может быть, ты меня уже и не помнишь. Но я помню! И пусть весь этот бред, что я сейчас пишу, будет бесполезным, но мне почему-то кажется, что ты всё ещё держишь это письмо в руках. Значит, оно тебе не безразлично. На большее я и надеяться не могу, и всё-таки, ты хоть что-нибудь помнишь?
Я помню песню. Мы её пели вместе тогда, когда бежали по пустым улицам спящего города и размахивали руками, словно крыльями самолётов. Песня была про небо. Помнишь?
А ещё, помнишь, мы мечтали, что небо будет нашей крышей, полное птиц днём, а ночью - звёзды будут вместо свечей мерцать в чёрном бархате.
Мой дом сейчас на берегу океана, и в небе нет никаких заводских труб – только птицы и звёзды. Но увы, в сбывшейся мечте явно не хватает чего-то… кого-то. Знаешь, в моём доме совсем немного места, но кто сказал, что пространство таково, каким кажется?
Боже! О чём я?!
Я думала отыскать, наконец, смысл этой нелепой жизни, а оказалось, что, уехав шесть лет назад, я потеряла его, оставила на другом конце земли (неба?). Оставила на том мосту, где фонарь отражался в чёрной воде, а твои губы были так близки, что я даже не осмелилась поцеловать их… И ещё, мне очень хотелось тогда сказать тебе. Сказать то, что думала в тот момент. Но, кажется, я сказала что-то вроде: «Так, мне больше не наливать!» И потом мы долго смеялись, пугая спящую тишину.
Знаешь, я до сих пор простить себе это не могу. Эту трусость, эту упрямость. А я всего лишь хотела сказать, что люблю. Хотела сказать, что я люблю тебя. Не сказала.
Говорю сейчас, спустя шесть лет. Не думаю, что будет в этом смысл, но по крайней мере, ничего уже не испортит.
Помнишь ли ты?
И всё-таки, мне вериться, что да. Ведь ты всё ещё читаешь это письмо. Значит, оно тебе хоть как-нибудь небезразлично.
Я даже не позволяю себе надеяться на ответ, но какая-то часть меня живёт по своим правилам, независимо от рассудка. Наверное, это та часть, в которой когда-то и навеки поселилась ты.
Май»
Всё. Я отложила ручку и удивилась письменной плодовитости. Слова текли, как вода, иногда просто обрушивались водопадом, и я теряла над ними контроль. Такого восторга от процесса я не переживала уже слишком давно, а сейчас, похоже, наступило перенасыщение. Энергия била ключом, и её нужно было срочно куда-нибудь деть. Письма закончились, и листы в чистых белых конвертах лежали аккуратно в углу стола, непременно радуя глаз и мысли. Мне очень понравилась идея ретроспективной писанины, где время движется назад, но смысл при этом – вперед. Такой обманный ход. Не думаю, что выполнила я его идеально, но повод для удовольствия был.
Удивительно, как быстро я вжилась в роль своего нового героя. Только недавно он был неожиданным и неясным, а теперь история просто сама пишет за себя. Герой словно говорит за меня в моих собственных мыслях, и я ощутила крайнюю близость с ним. Собственно, это всё говорила я, и только я. И то, с какой лёгкостью мне это давалось, вдохновляло с чувством глубокого насыщения. Всё-таки, слова – это мой наркотик, и сейчас, кажется, долгожданная доза была получена.
Боюсь, что скоро может начаться ломка.
_______________
Все три письма были непременно адресованы моему неизвестному собеседнику. На белых конвертах был написан символический адрес:
«В город Ns с края земли (неба?)»
Сложив письма в нужном порядке и для пущей праздности связав их тонкой верёвкой, я упаковала все в ещё один, более грубый конверт из почтовой бумаги. Последней – нашёлся целый рулон в шкафу. Пригодиться ещё. На самом конверте аккуратными печатными буквами было выведено следующее послание:
«Уважаемый адресат.
Приносим свои извинения за столь
долговременную задержку почты
и все возможные последствия.
С наилучшими пожеланиями
и надеждой на дальнейшее
сотрудничество.
Работники почты города Ns»
Улыбнувшись забавности слов и повертев ещё раз в руках толстый конверт, я нашла его идеальным и вновь осталась в крайнем удовольствии от собственных действий.
Однако, я даже не удивилась, когда на следующее утро мой почтальон не пришёл. Правильно – и с чего бы ему являться лишь по моему желанию. Но, именно исходя из собственных желаний, я поняла, что к ним необходимо приложить и некоторые усилия. По счастью, век современных цифровых технологий сокращал мои усилия до нажатия одной кнопки. Клик, и вся глобальная сеть мировой паутины у меня дома.
Для начала проверила скучающий почтовый ящик. На удивление обнаружила там целых три нечитанных письма: от Лиса, от провайдера и ещё неизвестно от кого. Даже не соизволив читать, я просто отметила в голове, что они есть, и полезла дальше. В скромном Интернет-магазине, просмотрев предложения, я наткнулась на несколько приятно знакомых имён. Давно уже можно было себя порадовать. Хорошо, что ещё осталось, чем. Выбрав диск с бело-оранжевой обложкой и миловидно сидящими мальчиком и девочкой на скамейке, я внимательно изучила параметры доставки. Вскоре заказ был сделан, и я со спокойной душой вернулась к полученной почте.
Провайдерский спам не обещал ничего нового, и я не удостоила его своим вниманием. Неизвестный отправитель решил, наверное, усладить моё чувство юмора. В его письме содержался Дневник некого Кота Плинтуса. Прочитала – уписалась со смеху, и ещё долго потом не могла глаза от слёз протереть. А Лис прислала мне ознакомительную рецензию на какую-то новую книжку. По первым строчкам я поняла, что сама она её не читала и читать не будет, но отважно решила, что мне это должно понравиться.
«…Под музыку страстно-нежных Ночных Снайперов девушки влюбляются в друг друга, ласкают друг друга, обманывают друг друга, ревнуют, трахаются в реале и ругаются в чатах…»
Мда. Лис всегда знает, куда ткнуть пальцем. Статейка содержала критический обзор этой книги с очень милым названием «Я тебя люблю. И я тебя тоже нет». Где-то я это уже слышала. Пробежавшись глазами по виртуальной странице и забив голову переменной информацией, я не нашлась с ответом и в отместку отправила ей Кота Плинтуса. Пусть тоже поплачет от радости. А нога моя уже машинально дотянулась до музыкального центра, и скоро комната наполнилась страстно-нежными Ночными Снайперами.
______________
Долгожданный звонок в дверь в десять утра застал меня в полной боевой готовности. Услышав родное звучание голоса «почта», я возрадовалась в душе, что всё идёт по плану, и заткнула конверт в пояс за спиной. За дверью меня ждала Прекрасная Лера с неизменно серьёзным, но от этого ничуть не менее красивым выражением лица. Игрушечный парад придавал ей неповторимое обаяние, и я, не в силах сдержать улыбку, поприветствовала её со скромным выражением радости.
-Квитанция на бандероль, - кивнула она в ответ.
-Подумать только, и зачем нам этот гуталин? – почти мурлыча от удовольствия, протянула я и взяла бумажку, даже не взглянув на неё. – Всё равно, большое Вам спасибо. Расписаться?
-Сейчас – да. Вот здесь.
Послушно поставив автограф, я самым наивным образом нашла её сверкающий взгляд.
-Уважаемая Лера, простите, ради Бога, но нельзя ли мне вновь воспользоваться Вашей услугой частного почтальона? – процитировала я заученную речь и растянула по лицу невинную, умоляющую улыбку.
Лера на секунду вздёрнула тонкую бровь, но в глазах не читалось прежнего удивления или оценки. Напротив, в них было больше заинтересованности, чем отказа.
-Конечно, - вдруг покладисто сказала она и с лёгкой искрой самовлюблённости добавила, - Это моя работа.
Я быстро вытащила из-за спины приготовленный толстый конверт и протянула Лере.
-По тому же адресу, пожалуйста.
В этот момент я вновь уловила оценочный огонёк в её глазах и глубоко про себя улыбнулась. Как мне нравилось это безупречное лицо, и я чувствовала, что за короткими, строго контролируемыми движениями скрывается бурлящая жизненная сила. И как здорово было видеть эти мельчайшие отклики!
-До встречи, - с отсутствующим выражением произнесла Лера, но даже здесь я уловила чуть слышные нотки фатальности и сарказма.
Но что бы то ни было, меня словно загипнотизировали эти слова. Восхищённым взглядом я проводила удаляющуюся фигуру и долго потом ещё смотрела тупо на закрытую дверь. Скоро моё состояние приобрело оттенок тихой истерии. Безумный взгляд выражал детский восторг. Хотелось прыгать от радости и срочно на кого-нибудь это вывалить.
-Лис!!! Она сказала мне «До встречи»!!!
-Кто? Прекрасная Лера?
-Да! Она! Представляешь?!
-Ну, поздравляю… Ты что, соблазнила её на ужин при свечах?
-Иди ты! Я ей всего-то – пару слов сказать успела.
-И что, она так быстро на всё согласилась?
-Лис!!! Ты за кого меня принимаешь?! За совратителя малолетних?
-А сколько ей?
-Ну, на вид, лет 15…
-О! Да ты у нас совратитель малолетних!
-Лис!!!
-Ладно, ладно. Она сказала тебе «До встречи». Ты счастлива? Я за тебя рада.
-Спасибо… кстати, вон она, курит под моим окном.
-Так она ещё и курит в 15 лет?
-Я не говорила, что ей 15! Ей на вид 15, а так – не знаю, что на самом деле.
-Спроси…
-На кой мне? И что она про меня подумает?
-А что она про тебя ещё может подумать?
-…Ну да, по-моему, она уже про меня всё подумала, когда в первый раз увидела.
-А что, так плохо?
-Она вытащила меня из кровати.
-Ты была в неглиже?
-Нет. Но я была злая и лохматая.
-О, да! В гневе ты страшна!
-Ну вот. Мне и так стыдно, а ты туда же. Между прочим, это всё твои БЕЗдуры виноваты.
-Теперь они не мои, а твои.
-Нет уж, спасибо. Я как-нибудь без них…
-Как хочешь…
-Никак не хочу… Ты чего сегодня вечером делаешь?
-Ты же не хочешь?
-ЛИС!!!
_____________
-Лис, ты умеешь делать горячий шоколад?
-Нет.
-И я – нет. Но он есть! Приходи.
-Кто, горячий шоколад есть?
-Нет, просто шоколад. Будем варить!
_____________
-Молоко-то у тебя есть? – скептически оглядывая холодильник, спросила Лис.
-Найдётся. Вон, на верху. На дверце.
-Ага. Вижу. Ну, хорошо. С чего начнём?
-Ммм… Говорили, что нужно шоколад топить в сухой посудине. Потом его молоком…
-А по-моему, его в молоке топить надо.
-Не-а. Вернее, не знаю. Но давай лучше потом молоко. Мы ж не какао делаем, а шоколад. Вот пусть он и будет.
-Хорошо. Давай его.
И мы начали методично ломать плитки на маленькие куски. Тем временем маленькая сухая посудина уже грелась в большой кастрюле с водой. Не знаю, с чего мы взяли именно этот способ приготовления, но лучший путь – путь первопроходцев.
-Ну и чего?
-Не знаю, чего. Вон он, по стенкам уже ползёт. Видишь:
-Вижу. Давай, молоко лить!
-Нет, подождём ещё. Нужно, что б он весь потёк.
-Этак три года ждать.
-Щас, посмотрим, - с этими словами я аккуратно ткнула пальцем в кусок шоколадки. Под лёгким прикосновением шоколад в миг потерял свою форму и пропустил пытливый палец в глубины расплавленной массы.
-Ну надо же, готовый! – обрадовалась Лис.
-Ну надо же, горячий! – поправила я её радость и сняла пробу с пальца.
-Обожглась?
-Не-а… Ммм… Вкусно! Надо размешать.
-Всё к ложке прилипнет – не снять будет.
-Давай ножом?
И куски шоколада быстро превратились в сплошную кашу.
-Честно говоря, похоже на дерьмо.
-Не правда! Я же его пробовала!... Лей своё молоко!
Холодное молоко живо остудило наше варево, и потребовалось немало трудов, что бы вновь сделать из него одноликую массу.
-По-моему, теперь молока слишком много.
-Мда. А шоколад ещё остался?
-Нет. Несквик есть.
-Давай Несквик.
Потом ещё молока, потом снова Несквик, потом ещё полотенце загорелось, которым кастрюльку придерживали. Наконец, мы остались довольны зрительным результатом и разлили его на две полных кружки.
-Дерьмо?
-Дерьмо-о-о, - с удовольствием протянула я, наблюдая, как с ложки течёт жидкое коричневое пюре.
-По-моему, консистенция – самое то.
-По-моему, слишком сладко, - я скривилась, оценив пюре на вкус.
-Сахар в Несквике был.
-Ага. Слишком много его насыпали.
-Нефиг было столько сыпать!
-Нефиг было молока столько лить!... В следующий раз горький шоколад возьмём.
-Угу.
-Может, чаю?
-Хорошо бы. И покрепче.
Многострадальческий шоколад, почти нетронутый, остался остывать на кухне. Мы просто не в силах были пить эту приторную гадость, а то, что пришлось распробовать, мы старательно пытались смыть не одной кружкой ядрёного Эдвина.
Мы сидели на балконе, когда в лучах заката (которого, правда, не было видно) пузатые тучки раскрасились в розовые тона.
-Хрюшки, - усмехнулась Лис.
-Ну да, что-то есть. А вон та, смотри, вон, - я указала рукой, - Развалилась, как настоящая свинья, обожравшись до треска, и ещё думает, не взять ли шестую порцию…
-Почему шестую?
-Ну у неё же на роже написано! Я- свинья! Жру холодец! Не видишь, что ли? Шестой уже!
Лис усмехнулась в ответ, чуть не подавившись чаем.
-А ещё, вон там, смотри, самовар! Нет. Это мужик, руки-в-боки стоит важный. У него ещё перед собой что-то такое…
-Это поднос с пирожками. Мужик-то на базаре торгует.
-«Пирожки-и-и, горя-я-ячие!» Точно, похож. Ух ты, смотри, какая женщина плывёт!
-Где?
-Вот, прямо. Настоящая рембрандтовская женщина. Видишь, какое тело нескромное.
-Ну да, ещё одна хрюшка… в розовом! – для пущего эффекта последовал скромный хрюк.
-О! Видишь пирушку средневековую? Там справа – ежик!
-…В тумане. А вон утка в тёмных очках и в парике!
-Ага. А, смотри, вон, рядом с ней – бюст волосатого дядьки. Только нос уродливый какой-то. Всё портит.
-Откуда ты взяла, что это дядька?
-Усы видишь?
-Вижу. Ну, да к это может быть и усатая тётка!
-Фу. Некрасивая!
-А вот там, смотри, красивая!
-Это не тётка, а пальма кокосовая!
-Ну а чем тебе её грудь не нравится?
-А где же всё остальное?
-Остальное было у рембрандтовской женщины, но она растаяла.
-Как всё не вечно под Луной.
-Ничто не вечно…
______________
Чайник ворчливо нагревал воду, а на столе уже ждал пакет утреннего Мате и банка кофе – для Лиса. Насыпав себе в кружку травы, я с замиранием сердца услышала знакомый звонок. Почтальон всегда звонит дважды, подумала я, но не мой. Лере всегда хватает одного звонка, чтобы заявить о себе. Ну и естественно, неповторимый внешний вид: белая рубашка, синий галстук, тонко уложенные волосы – всё безупречно, как и всегда. Интересно, расценивает она наши утренние встречи как свидания?
Я – да.
-Доброе утро! – поприветствовала я, не скрывая того, что очень рада её видеть.
Я и вправду была очень рада, потому как помимо всего прочего, появление Леры здесь означало ещё и то, что письма доставлены по назначению и ответ не заставил себя долго ждать.
-На ваш новый адрес получено письмо.
-Мой новый адрес?
Лера слегка улыбнулась и протянула мне конверт. На нём были написаны слова, знаменующие собой пункт назначения:
«Куда: На Край, где я сейчас стою»
-Занятно, - отметила я и вернула лицу отчаянно задумавшееся выражение. Необходимо было действовать, идти напролом. – Простите мне ещё раз мою нескромность. Но… не могли бы Вы… - сердце отхватило дозу адреналина и бешено заколотилось. Не думала, что это будет так волнительно. Ну, говори же! – Не могли бы Вы зайти… ко мне завтра? За письмом?- сердце вошло в ритм безумного барабанщика, и я с ужасом ждала приговора, например, удара в челюсть слева.
-Нет, – ну надо же, и не так больно получилось. – Завтра воскресенье.
В моих на миг потухших глазах сверкнул огонёк надежды, но совесть, вдруг взыгравшая в чувствах, не позволила мне и рта открыть.
-Я могу зайти в понедельник, – непринуждённо продолжила Лера, и я почувствовала, что эйфория овладела моим телом. Как всё оказалось просто, так просто не бывает. Я всё ещё сплю?
-Замечательно! – поспешила я согласиться – Буду Вам безмерно благодарна! Значит, до понедельника?
-Значит, до понедельника.
Закрыв дверь, я почувствовала облегчение, которое может наступить только после снятия с души бетонного блока из пары-тройки плит. До сих пор не верилось, что за этой стеклянной суровостью скрывается подобное согласие с миром и с моими нелепыми пожеланиями. Тем не менее, всё так, как есть, и через день я смогу легко отправить почту, не прибегая больше к сложным комбинациям.
В комнате меня ждала проснувшаяся Лис.
-Можно кофе?
-Конечно, он уже готов. Пошли на кухню.
Тут я вспомнила, что кофе-то и не готов. Я успела только заварить чай. Пришлось оставить письмо на потом и заняться хозяйством. Через минуту Лис стояла перед окном, упоительно сжимая горячую кружку, а от запаха утреннего наркотика её лицо стало обретать осмысленно блаженные черты.
-Кто это к тебе в такое время? – вдруг недовольно спросила она.
-Что тебе не нравиться? – я глянула на часы и деловито отметила - Между прочим, точно в срок.
-Так это Лера приходила?
-Ну да, - я мечтательно улыбнулась.
-Что ж ты меня не разбудила?
-Зачем?
-Я б на неё посмотрела…
-Вот ещё! А вдруг понравилась бы?
-С чего бы она мне-то понравилась?
-Она не может не понравиться. Она – совершенство.
-Каждому – своё… О, это не она там, внизу? – Лис высунулась из окна и с интересом разглядывала увиденный объект. Наверняка, это была Лера.
-Ну! Не подглядывай! Это неприлично.
-Королю всё прилично.
-Ну, Лис!
-Да ну, отсюда и не видно ничего.
-Вот и не смотри.
-А что, тебе можно, а мне – нельзя?
-Ага, - довольная ухмылка.
-У, жадина.
-И вовсе нет. Завтракать будешь?
-Буду.
-Яичницу?
-Без глаз, с молоком и ма-а-аленькую.
-Ясно. А мне тогда зелёную, пучеглазую и жирную. И тебя стошнит только от одного её вида.
-Добрая.
-Я знаю.
После завтрака мы с Лисом отправились на другой конец города – в потерявшийся музыкальный магазин. Мне нужна была дудка, Лису – новые палки. Как обычно, ничего не купив, мы съели по любимой пицце, прошлись ещё по паре магазинов в центре, встретились с друзьями, дружно захотели в кино, выбрали Ночной Дозор, детский сеанс за 30 рублей во вторник – как всегда, впрочем. Домой я вернулась уже к позднему вечеру. На улице стало прохладней, и уходить даже не хотелось. Но ноги сами несли уставшее тело в кровать. Уже выключая свет я вдруг вспомнила о самом главном. Конверт одиноко ждал меня на письменном столе – целый день. Как я могла забыть?! Зато осталось на сладкое.
Ухватив конверт, я развалилась на стуле и вновь изучила его поверхность. На нем всё так же красовался адрес:
«Куда: На край, где я сейчас стою»
Чёткий, уверенный почерк обрадовал мою зрительную память, которая узнала сочетание букв и линий. Знакомые слова – из песен… всё своё, родное. Осторожными движениями вскрыв конверт, я обратилась к самому письму.
«Здравствуй!
Я всё помню. Ты сомневаешься? Не делай этого больше. Я всегда всё понимала. Слова не нужны. Это сейчас они нам понадобились. Попробуем обучиться бессловесной речи? У нас получиться. Если не с тобой, то с кем?
За эти шесть лет я прошла через многое, но так и не нашла той искренности в глазах, которая есть только у тебя. Только у тебя. У тебя. Я питалась этой искренностью, восхищалась, жила ею. Жила ею и тобой. А ты уехала от меня. Я никогда не винила тебя, думала, что тебе так будет лучше – это главное было для меня.
Я просто ходила по пустым улицам Города, по которым мы всегда гуляли с тобой, закрывала глаза из-за пыли и бесконечной опустошённости, которая поселилась во мне, и глотала слёзы. Потом растворялась в неоновых огнях и забывалась. И снова. Без сна и без тебя. Может, нужно было спать? Во сне я бы видела тебя. Одну или со мной…
Слишком фантастично, даже для моих безумных снов.
Хотя, позднее, ты мне часто снилась. Снились твои искренние глаза, твой жизнерадостный смех, твои поцелуи на мне. После таких снов мне хотелось жить. Лучше с тобой, чем без тебя. Ты давала мне сил, находясь так далеко от меня.
Я много влюблялась, но не любила. Во всех искала твои черты, но редко находила. Меня бросали, но я не страдала. Я тоже бросала и не мучилась угрызениями совести. Я просто знала, что ты когда-нибудь снова появишься в моей жизни. И тогда мы точно скажем друг другу…
Мне всегда так хотелось взять тебя за руку, коснуться тебя случайно. Или намеренно. Чего мы боялись? Что нам стоили косые взгляды. Мы были счастливы видеть друг друга, хотя всё было в наших руках.
А как же прощальный вздох любимых рук?
Мы были лишены этого.
Но всё можно изменить.
ХХ. ХХ. ХХ»
Всё можно изменить… хм…
Я расплылась в довольной улыбке. Эта переписка начала мне определённо нравиться. Романтика образов не имела границ, и всё можно было менять, как душе заблагорассудиться. Мой собеседник был в той же мере заинтересован в чувствах, и поэтика слов дарила настоящую усладу. В сердце ощущался прилив тепла, когда прочитанные слова проникали глубоко в душу, и безумно хотелось творить и творить. Творить без границ.
«…твои поцелуи на мне…»
Ну надо же. Это я удачно зашла. Не всегда можно наткнуться на собеседника, который поддержит столь приятный разговор. Будем считать, что мне повезло, безумно повезло.
Даже не будучи уверенной, кто на другом конце «провода», мужчина или женщина (всякие чудаки бывают. В конце концов, в литературе нет различий пола на творчество!), я, подхватив ветер вдохновения, углубилась в пространство своего Края земли, а может и неба. Побывав в нужном настроении и зацепив побольше образов, я просто легла щекой на стол и начала писать.
«Привет, милый сердцу друг!»
В таком положении строчки уходили немного вверх, но мне сейчас было не до этого. Буквы выводились прямо под носом, и я почти не видела слов целиком; им не требовался мой контроль. Как только слова образовывались на листе, они начинали жить своей жизнью, вливаясь в картину мира моей фантазии.
«Ты действительно считаешь, что всё можно изменить? Считаешь возможным просыпаться в одном доме, в одной комнате, рядом?»
…твои поцелуи на мне…
«Представляешь, Солнце только встаёт, и ты ещё спишь. Твоё светлое лицо, полное удовольствия, такое красивое, совсем близко. Я незаметно разглядываю его, упиваюсь каждым оттенком, почти прикасаюсь осторожными пальцами, изучая плавные черты. Не прикасаюсь – словно боюсь разрушить сказочную фантазию, но твоё тёплое, ровное дыхание, такое спокойное и чистое, как и ты сама в эти мгновения, уверяет меня в существующей сказке.
Мне очень нравиться вот так наблюдать за тобой – не украдкой, а бесконечными часами, не думая о времени, - скользить взглядом по лбу, вискам, плавной шее, красивому телу, возвращаться к лицу, к губам, столь желанным, что я просто не могу удержаться. Осторожно и нежно я бужу тебя светлым поцелуем.
Ты лениво проснёшься, и свет заиграет на твоём лице. А когда ты откроешь глаза, свои прозрачно голубые глаза, я утону в них, словно купаясь в солнечных лучах, и оживу с новой силой. Так я буду рождаться с тобой каждое утро, получать новую жизнь с каждым взглядом»
Глаза начали слипаться от усталости. Они медленно закрывались, а рука продолжала писать сама, чудом не залезая на верхние строчки. Но приближающийся сон только добавлял воображению новых картин.
«Я ещё долго не смогу оторвать глаз, любуясь твоей чарующей красотой в белом золоте утреннего Солнца. А потом, одев тебя в большую белую рубашку, поведу босиком на веранду, где скоро появятся две кружки зелёного чая. И в утренней, прохладной тишине мы будем слушать просыпающийся лес. Быть может, ты сядешь, подтянув колени к подбородку, и мечтательно улыбнёшься, погрузившись в мысли, а я чуть позже предложу тебе ещё чаю.
Можно будет пойти гулять в лес. Там хранятся потрясающие запахи и поют маленькие птицы. Мы будем бродить, держась за руки, по свежей, росистой траве и вдыхать ароматы цветов. Я покажу тебе самый красивый цветок, и ты дашь ему имя. Он будет твоим, самым счастливым цветком на свете.
Можно разговаривать с деревьями – они любят общение, а взамен дают силу и здоровье. Ты обнимешь дерево, а я обниму тебя и закружу в вальсе среди дубов и клёнов, и пусть наш смех звонким эхом несётся по лесу, распугивая призраки заснувшего тумана.
Днём, когда Солнце встанет высоко над головой и будет щедро разогревать землю, мы отправимся разбивать волны под строгим белым парусом. Морской ветер будет трепать наши волосы и одежду, Солнце – ласкать кожу, а его лучи, отражаясь в бесчисленных брызгах, превратятся в тысячи маленьких Солнц и будут плясать вокруг.
Мы будем искать дельфинов. Ты знаешь, что дельфины почти всегда плавают парами? Наверное, это любовь. И в этот момент ты будешь моей парой – единственной в бесконечном мгновении.
Возвратившись домой, мы устроим замечательный ужин на крыльце – на том самом крыльце, с которого прекрасно виден закат. И в оранжевом свете догорающего Солнца мы разольём, быть может, по бокалам игристые вина; и сверчки – Да! Сверчки! – это лучшая музыка, только для нас двоих. Они окутают нас своим пением, а свежий, вечерний воздух прогонит дневную пыль, оставив лёгкую, чистую прохладу.
И когда ночь спуститься чёрным бархатом, мы будем считать падающие звёзды. Обещаю, все они будут твои! Я расскажу тебе о созвездиях, которые знаю, покажу их на ночном небе, прошепчу на ухо слова о любви и больше не скажу ни одного слова. Поцелуи и прикосновения расскажут тебе всё остальное. Под звёздным покрывалом ночи мы будем любить друг друга нежно и страстно, открывая в себе новые и новые чувства. И только большой лунный месяц, который много позже возглавит небо, успокоит их, оставив блаженство и сладость мгновения.
Ты уснёшь, а я буду бережно охранять твой сон, лишь изредка гуляя руками по шёлковым волосам и бесконечно удивляясь такому немыслимому счастью.
А утром я разбужу тебя поцелуем.
Сент»
Мой собственный сон почти прошёл. Слова закончились, и я перечитала получившееся эссе ещё раз. Оно мне понравилось. Захотелось скорей доставить его адресату, но впереди меня ждал ещё один день. Свернув письмо в конверт, я написала в углу: «В город Ns»
Потом подумала и нарисовала здесь же небольшой эскиз: море, каменный берег, домик, причал и яхту. Внизу подписала: «Край земли (неба)»
____________
В воскресенье вечером грянул гром.
-Кто там?
-Ночной Дозор! Всем выйти из сумрака!
Что-то в грозном голосе показалась мне знакомым. Открыв дверь, я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Нет, просто убегает! Сами ноги трусливо подкашиваются и кидают тело на растерзания реки страха и ужаса. Мысли отчаянно пронеслись в голове, словно ветер с громом и молнией, но в то же мгновение краска вернулась на моё лицо, и я изобразила приветливую улыбку. Только стиснутые зубы за ней выдавали отголоски паники.
-И вам здрасьте… Э-э-э…Какими судьбами?
-Как это какими?! – хором возмутились БЕЗдуры и дружной толпой ввалились в дом. – Сегодня воскресенье? Да. Мы ж договаривались!
О, нет! - вновь испугалась я, - только не это. Я же знала, что так просто ничего не заканчивается.
-Договаривались? О чем?
-Солнце! Ты что, всё позабыла?
-Мда, пить надо было меньше… - пробубнила я, даже не пытаясь ворошить пьяную память.
-Пить? О, ну это не проблема. У нас всё собой! – и кто-то в подтверждение тряхнул рюкзаком за спиной. Оттуда глухим звонов пропели стеклянные ёмкости.
О, Боже!
-Опять?
-Ну, вот видишь! Ты на самом деле всё помнишь! Чего тогда притворяешься?
Всё оказалось не так уж страшно. При близком рассмотрении я увидела весёлых, бесшабашных людей, которым не нужен повод для смеха или любых других эмоциональных потрясений. Лёгкие на подъём, они притащились ко мне в гости просто так, «навестить», а я в прошлый раз даже как будто дала на это согласие. Кстати, о том, что было в прошлый раз на самом деле, я так и не узнала. Каждый рассказывал свою историю, совершенно несогласную с другими.
Сама кампания представляла собой музыкальную группу, исключительно женского состава. Даже басист и барабанщик отдалённо напоминали девушек. Хотя нет, девушка с бас гитарой была, наверно, самая женственная из всех. Зато в администраторе всего этого действа было что-то откровенно арийское. Не то, чтобы от неё веяло сверхнацией, но на хеви метал вполне потянет. А вот про двух девушек-солисток я бы смело сказала, что они сёстры, быть может, даже близнецы в прошлом, если бы не глаза. Глаза были абсолютно разными, но в остальном они создавали родственное впечатление. Только это моё предположение они встретили в обнаженные штыки и горячее убеждали меня, что совершенно не похожи, и вообще, между ними нет ничего общего, и вообще, между ними ничего нет. Последнее заявление было кульминацией спора, и я поспешила согласиться, хотя в глубине души так и осталась при своём мнении (на счёт внешности, конечно).
Ещё у них был костюмер. Но такое моё название они тоже забраковали. В действительности, эта должность официально звучала как «ответственный по пошиву одежды». И ещё одна личность была мне совершенно незнакома – её я точно не видела в то воскресенье. Катя по имени, она исполняла роль подтанцовки.
-Да, - вновь согласилась я, - Это самое главное звено.
-Несомненно! – подхватила хором вся кампания.
Катя на миг расцвела в свете популярности, и я даже поаплодировала в её честь. С ней мы, кстати, нашли близкий язык и потом разговаривали почти весь вечер, пока остальные БЕЗдуры распивали одну бутылку за другой в музыкальном шуме, хохоте и бесконечных сплетнях.
-Ты не пьёшь? – удивлённо поинтересовалась Катя.
-Нет.
-А что так?
-Нельзя.
-Но почему?
Я улыбнулась:
-У меня Совесть есть.
-Так совесть у всех есть…
-Ну да, как же… - усмехнулась я. – Где ж её на всех хватит-то?
Смех расслаблял обстановку и намного облегчал общение.
-…Ну да. Если я нахожусь в приличном обществе, то я могу вообще и не курить, – этими словами Катя поставила моё приличное общество в противовес её друзьям-паравозам, которые дымили на балконе.
С тех пор, как мои собственные паровозы уехали в Москву, я решила избавить этот дом от какого-либо пепла.
-Это хорошо. А может, стоит и вовсе не курить?
-Ну, знаешь, когда вокруг один сигаретный дым да портвейн… Это довольно сложно.
-Не знаю. Я думаю, что вполне можно сдержаться.
-А ты поживи с ними…
-Хм… - как ни странно, но эта мысль уже не казалась мне чудовищной. – Может ты и права. Но мои родители треть бюджета переводили в дым, и во мне это ничего, кроме протеста, не вызывало.
-А тебе родители курить не разрешали?
-С чего бы? Это я их пыталась отучить… года три, потом бросила это бесполезное дело. Знаешь, я уже даже согласна с тем, что бросать курить – вреднее для здоровья. Особенно для моего.
Телефонный разговор на время выключил меня из общего круга.
-Привет.
-О! Привет! Давно вас не слышно.
-А мы – вот они. Как дела?
-Хорошо дела. Сидим тут, с БЕЗдурами, пьём… Фу! То есть ОНИ – пьют, а я – нет. Честно!
-Я знаю.
-Откуда?
-Ну, я ж твоя Совесть.
-Это понятно, но откуда знаешь, что не пью?
На другом конце провода улыбнулись:
-Я тебе верю.
-Замечательно, – улыбнулась и я. – На том спасибо.
-Мариш, мы тут к тебе прийти хотим. Записаться, можно?
-Конечно можно! – обрадовалась я. – Когда придёте?
-А когда пустишь?
-У меня неделя вся свободная. Выбирайте.
-А через неделю, можно? С понедельника? У нас пока скрипки нету.
-Как нету? Куда дели?
-Сама делась. Отдыхает. Должна вот, как раз вернуться.
-А, ну хорошо. Приходите, сообщайте. А что, кстати, писать будем-то, вы альбом собрали, что ли?
-Ну да, - смущённо-гордым голосом. - Вроде того.
-Наконец-то! Давно пора. Приходите, я очень жду!
-Придём. Смотри, не соблазняйся там!
-Не буду. Вы круче всех!
-Я знаю :)
Катя с улыбкой встретила моё возвращение.
-Кто звонил?
-Совесть моя, - сказала я и усмехнулась сложившейся ситуации.
-Проверяет что ли? Какая заботливая.
-Самая лучшая! – в голосе мелькнули хвастливые нотки.
-Слушай! – меня вдруг осенило желание. – А хочешь я тебя с классными ребятами познакомлю? Музыканты. Поют, играют – здорово. Друзья мои хорошие. Вообще, супер!
-Очень хочу. Знакомь скорее!
БЕЗдуры плавно перемещались по моей комнате, периодически образуя а-ля морские фигуры. Я с интересом наблюдала за этими людьми. Всё-таки что-то в них было особенное, непривычное, интригующее. Невозможная кампания, собравшаяся в неожиданном месте по непонятным причинам и с неизвестными целями. О последствиях мне даже думать было страшно, но пока всё шло гладко и на удивление спокойно. При этом бутылка открывалась за бутылкой, а тара аккуратно складывалась в углу. Я попыталась вспомнить размеры рюкзака, который звякнул стеклом тогда, в коридоре, но просто растерялась. Сюда был необходим походный рюкзак… на колёсиках. В прочем, БЕЗдуры вели себя прилично и, похоже, это было для них обычным занятием.
-Может, вас покормить?
-Ага, и спать уложить!
-Я серьёзно! Есть будете?
-И мы серьёзно. Чем будешь угощать?
Я тут же сменила суровый бас на детскую улыбку:
-ПирАгом, с восемью свечками… Макароны есть.
Блеснув своими редко проявляющимися кухонными способностями, я ублажила оголодавшие желудки гостей, после чего разложила всех спать в своей комнате. Места хватило всем, кроме меня, но я уже знала, что спать-то уж точно буду в тишине и спокойствии, чего в этой кампании гарантировать невозможно. Кто-то уже отключился, мерно посапывая в стенку, кто-то ещё продолжал одиноко петь песни, порой даже не одиноко. Кто-то кидался носками в поющих, кто-то один ещё курил на балконе. Это была Катя. Я вышла к ней и поёжилась от неожиданной прохлады.
-Спокойной ночи.
-Спокойной ночи, солнце. Спасибо. Всё было так здорово.
-Рада, что понравилось. Только вот не знаю, что именно тут было здорово.
-Да вообще, всё! И макароны – я ничего вкусней не ела! Ты молодец!
-Всегда пожалуйста. Заходите ещё, может опять чем порадуем. Надеюсь, в следующий раз я буду помнить о своих приглашениях.
Катя засмеялась, и я, пожелав ей ещё раз доброй ночи, ушла спать.
____________
Какое странное выспавшееся чувство. И глухая тишина вокруг словно напрягает. Такое ощущение, что в ушах забита вата… Ах, да. Я же в другой комнате. Студия звукозаписи досталась мне в «наследство». Мой папа – звукорежиссёр, и это было его домашнее рабочее место, смонтированное из двух комнат в единое органическое целое. Раньше мы жили в другой квартире, а потом ему предложили выгодное место в Москве, и они с мамой переехали жить туда. Меня не соблазнили столичные ВУЗы под конец учёбы, и я осталась здесь, выбрала эту квартиру, ту продали. Теперь уже второй год живу одна и имею неплохой заработок за аренду папиной студии. Сделана она неплохо – отличная шумоизоляция – соседи не жалуются и музыканты довольны.
Одно слово, музыканты, подумала я, вспомнив БЕЗдуров. Как ребята-то они ничего, а вот с музыкой у них, по-моему, трудновато.
Глухая тишина снова забеспокоила мою пробудившуюся сущность. Спать здесь, конечно, одно удовольствие – как в гробу, пять метров под землёй. Но чего-то всё же не хватает… Птиц, далёкого уличного шума… Никаких звонков…
Чёрт!!!
Сколько время?!
Я подскочила мгновенно. 10:30. Лера должна была прийти в десять! Здесь же не слышно ничего! Бли-и-ин! Я же сама её просила!
Распахиваю шумоизоляционную, сейфовую дверь и по пути молюсь: «Ну пожалуйста, ну позвони сейчас!» Множество ботинок разлетаются под ногами, уступая дорогу, а я просто перепрыгиваю через них. Высовываюсь в подъезд и напрягаю весь свой слух… Тишина. Выждав пару минут, разочарованно закрываюсь в доме.
Ну вот, сама дура...
Ещё не конец!
Подбегаю к окну на кухне и выглядываю на улицу.
Да!!! Маленький знакомый силуэт традиционно курил у подъезда. Только не уходи!
Летая метеором по квартире, по пути запинаясь об лежащие тут и там бесчувственные тела, и собирая какие-то элементы одежды, я, в последний момент схватив письмо, меньше, чем в минуту преодолела девять этажей и оказалась на улице.
Успела.
Но, похоже, кроме себя, ни на кого впечатления этим не произвела. Глубоко затянувшись, Лера глянула на меня укоризненно.
-Прости, но мой рабочий день уже закончен.
-Ну пожалуйста, всего одно письмо, - умоляюще затянула я. – Ну что Вам стоит? – я закусила губу в надежде, что она пришла сюда не только для меня. В ином случае, моё опоздание выглядело непростительным.
-Мне? – она оценила дотлевший окурок. – Мне это будет стоить ещё одной сигареты.
-Ставлю пачку! – с готовностью на всё выпалила я.
Лера улыбнулась, сменив гнев на милость, почти усмехнулась. В чёрных глазах, очень красивых глазах, мелькнул намёк на иронию.
-Ты так хочешь отправить это письмо именно сегодня?
-Больше жизни!
-Винстон лёгкий.
-Отлично! – обрадовалась я своей маленькой победе. – Прямо сейчас?
-Почему бы и нет?
И мы направились к ближайшему киоску. К счастью, в кармане одетых наспех штанов звенела какая-то мелочь, и моя ставка была небеспочвенна.
Выполнив заказ, я не удержалась напомнить:
-Минздрав предупреждает…
-Докаркался уже, - обрезала Лера и коротко улыбнулась. – Спасибо.
-Вам спасибо!
Я не могла удержаться и уйти, не проводив её взглядом на всю зону видимости. Её быстро шагающая фигура всё удалялась вместе с моим письмом и моими сигаретами, а я продолжала стоять на месте в самом нелепо собранном виде. Старые большие шорты, в которых я уже с год на улицу не выходила (ну надо же, где только деньги не валяются!), забытая рубашка… настолько забытая, что я даже не помню, откуда она взялась… Чёрт. По-моему, это не моя рубашка…
Приподняв её края, я засунула руки глубоко в карманы шорт и вздохнула. Лера скрылась из виду, и в этот момент над головой грянул настоящий гром. Вмиг потемневшее небо распахнуло свои объятья, а из них полилось несметное количество холодной воды. Никак не ожидав такого поворота событий, я так и осталась стоять на месте, чувствуя, как намокшая одежда прилипает к телу. Боже, и откуда он только мог взяться?! Ведь только что было невинное чистое небо, обещавшее очередной солнечный перегрев. Теперь волосы слились со лбом в единое целое, а вода текла по лицу ручьями, попадая в глаза. Собрав растерявшуюся себя в кучу, я побежала домой.
Дома ванная уже была занята. В ней приятно шумел душ, напоминая о горячей воде, в которой расслабляется уставшее и замёрзшее тело… Состроив обидную гримасу, я стала стягивать с себя мокрую, прилипшую одежду. Она плохо поддавалась, но вскоре победа была за мной, а побеждённые аккуратно развешаны на стуле. Я завернулась в большое махровое полотенце, предварительно иссушив им голову, и уселась на кухне рядом с закипающим чайником.
Вокруг серым цветом красовался бетон. Папа так и не сделал здесь ремонт, незачем было раньше, а у меня теперь рука не поднимается. Хотя я уже привыкла к такой обстановке. Что-то в неё было индивидуального… Ну да, как же! У меня самый индивидуальный бетон! Я улыбнулась знакомой обстановке. Зато здесь можно рисовать прямо на стенах. Тогда неповторимость мне обеспечена.
Чайник забурлил в голос и выключился. Я достала сразу две кружки, а в это время дверь в ванну открылась, и оттуда вышла Катя. Это доставило мне дополнительное удовольствие.
-Чай? Кофе?
-Чай, пожалуйста… Не знала, что у тебя два душа.
Я удивлённо вздёрнула брови и уже хотела спросить, но вспомнила свой внешний вид и усмехнулась, накинув полотенце удобней.
-Нет, это я под дождь попала.
-Какой ещё дождь? – Катя удивилась больше моего и села напротив.
-Как, какой? Настоящий ливень! – возмутилась я, но, повернувшись к окну, недоумённо уставилась на прозрачно голубое небо. – Он был, вот, только что…
-Серьёзно? Я и не заметила.
-Да реально, был! Гроза. Даже громыхнуло так, угрожающе…
-Люблю грозу в начале мая…
-Люблю… НО!... в начале мая.
Катя улыбнулась и устроилась на табуретке поудобней, а я вернулась к приготовленным кружкам.
-Какой будешь чай? Есть мате – хорошо на утро, есть земляничный, есть липа с лимоном, бергамот, Эдвин зелёный, крепкий, зелёный земляничный, зелёный с мятой, фруктовая смесь с каркадэ и без, смесь из всяких трав с цветками, похожими на бабочек в воде… Выбирай.
-М-м-м. А есть простой?
Мой энтузиазм сник.
-С лимоном или без?
-Без.
Ещё вчера Катя проявила себя приятным собеседником, а сегодня это многократно подтвердилось. В её обществе было как-то спокойно, легко. Ни за что не отнесла бы её к числу безбашных БЕЗдуров. Впрочем, это мой, быть может, узкий взгляд. Тем не менее, она мне понравилась как человек, и моя симпатия к ней не была беспочвенна.
-Ночной Дозор? Нет, не ходила, конечно. И нет никакого желания.
-Почему же?
-Чтобы я не пошла на Альмадовара, и пошла на какой-то Ночной Дозор?! Это непростительно. Тем более, я его читала.
Вопрос «кто такой Альмадовар?» я заглушила в глубине своей необразованной сущности, но другим моментом я всё же заинтересовалась.
-Читала? Ну и что это?
-Ты не знаешь? Есть три книги: Ночной, Дневной и Сумеречный Дозор. Там воины света и воины тьмы заключили договор…
В процессе рассказа я тщетно пыталась вспомнить эти книги на прилавках или в библиотеке, но они бесследно прошли мимо моего внимания.
-…Очень хорошая вещь. Мне понравилось, но фильм я смотреть не буду. Зачем лишние расстройства? Ну когда наши умели хорошее кино снимать? Правильно! Очень давно. Я бы лучше на Альмадовара сходила.
Стрижка мокрых волос скрывала один глаз. Другой – смотрел пристально, улыбался солнечному свету и моим словам. Ещё раз почувствовала себя удобно в Катиной кампании. Когда она погружалась в кружку чая, её смеющийся взгляд исподлобья расслаблял обстановку вокруг. Никаких проблем просто не существовало. Лёгкость бытия овевала со всех сторон, и встречный взгляд тоже расплывался в улыбке.
-Как спалось?
-Прекрасно!
-На полу – удобно?
-А я всегда сплю на полу, так что просто замечательно.
-Я, кстати, когда-то тоже на полу спала долгое время. Несколько лет. На самом деле здорово! Не знаю, почему теперь сплю на этом диване, но как-то не задумываюсь уже. Хотя сегодня на полу вот спала, и ничего – как будто и не было никакого дивана никогда.
-А где ты сама была-то?
-Так я в студии легла. Там хорошо, тихо, когда никто не распевается. Только проспала всё на свете в тишине этой, – грустно усмехнулась я.
-Проспала? Ты должна была куда-то пойти?
-Ну да. Письмо отдать. У меня тут такая история забавная получается. Я переписываюсь с человеком, о котором не знаю абсолютно ничего. Даже имени. Кто это, что это – мне неизвестно, а то, что он пишет в письмах, можно смело ставить под сомнение, потому что на самом деле этого не происходило, и вообще, как говорится, «это не я, и это не она».
-Так он или она?
-Не знаю! Понятия не имею. Хотя смею предположить, что действительно ОНА. Так может писать только женщина.
-Откуда ты знаешь?
-Я сама пишу.
-Правда? О чём?
Я улыбнулась. Всё-таки я люблю внимание к моей писательской персоне.
-Обо всём. О том, что внутри и вокруг. Об этом тоже, наверное, напишу.
-Как здорово! И про наш разговор тоже?
-Обязательно.
-Ура! – обрадовалась Катя и захлопала в ладоши. – Я уже хочу это почитать!
-Я тебе скажу, когда будет готово.
-Здорово-здорово! Только не забудь!
-Не переживай. Ты будешь первая, обещаю.
В это время нас прервали. В кухне появилась милая девочка с ирокезом на голове, которую я сердито называю костюмером. Лицо её было непроспавшееся, но упорно пытающееся выглядеть трезвым. Движением головы, которое далось ей с большой трудностью и было похоже на судорожный кивок, она поприветствовала нас обоих и жалобно спросила в никуда:
-Кто-нибудь видел мою рубашку?
__________
«На край земли (неба)
Из города Ns, где есть фонари.
Жаль, что я совсем не рисую.
Мне бы хотелось рисовать твои руки, читать твои мысли…
»
«ЗДРАВСТВУЙ!
Милая, почему в твоих письмах так много сослагательного наклонения? Неужели ты действительно не веришь в то, что мы вместе сможем всё изменить в лучшую сторону. Ещё до твоих писем мне часто хотелось всё изменить. Но в одиночку сделать это было нереально. Да и к тому же лень. А сейчас всё совсем иначе. Если ты меня не дразнишь, конечно.
От моей руки к твоей судьбе один шаг, а между нами 40 тысяч километров. Но я могу взять в прокате лунный велосипед и приехать к тебе по млечному пути. Только раньше я его не замечала. Не смотрела. Незачем. А ты мне не показывала?... Странно, я не помню, может. Ведь мы так часто смотрели на небо, особенно зимой. Ловили губами трогательные снежинки, собирали их на свои ресницы. Стояли так долго, раскинув руки, до головокружения. Мы замерзали, брались за руки и бежали домой. Ты всегда отдавала мне свои самые тёплые носки. И было так тепло. И сейчас очень тепло, когда вспоминаешь наши зимние вечера.
А ты что, сейчас не знаешь, что такое зима? Может, уже забыла, что значит ловить снежинки губами? Да нет, я уверена, что нет.
Так много, что изменилось. За эти шесть лет изменились цвета городских домов, названия магазинов, настроения наших друзей, отношения их друг с другом. Я три раза сделала ремонт в квартире и четыре раза переставила мебель. А снег всё так же падает, а Солнце так же светит и обманывает, потому что не дарит совсем никакого тепла.
Я слышала сегодня, как звезда разговаривала со звездою. Я не стала вмешиваться в их разговор, хотя расслышала все две тысячи фраз, что они произнесли. Сейчас, кажется, что я в курсе всего. Они разговаривали о нашей любви. Многое вспоминали, как и мы с тобой, почти восхищались нашим светлым, волшебным чувством, которое я готова пронести через всю жизнь.
Только вот нести его нужно очень бережно. Согласись, всё это время оно пылилась в тёмном углу, но стоило сдуть с него пыль, протереть влажной тряпочкой, и оно снова заиграло прежними (и даже более яркими) красками. Наше с тобой чувство очень редкое. Правда. Оно не любовно-агрессивно-чернушное, а какое-то правильно-грустное, светлое и тихое.
Будем нести его вместе.
Главное, не разбить.
ХХ. ХХ. ХХ»
Ещё утром я поняла, что заболела. В голове гудело так, что создавалось впечатление, будто насморк дошёл до самых мозгов. Может, простыли мозги? Если они есть…
-Вы попали вчера под дождь?
-Какой дождь? – в вопросе Леры не было ни капли удивления, но и на шутку он был совсем не похож. Полностью в её стиле.
Чёрт, неужели только мне довелось видеть этот дождь да, к тому же, вымокнуть под ним так, что теперь нос отказывался дышать?! Весь день ушёл на ничегонеделание и был поддет дымкой полубредового состояния нестояния. Шерстяные носки в разгар лета и мокрый нос, спрятавшийся под одеялом, напоминали бабушкины заботы, но, как ни странно, я сама привела себя в такой печальный вид и была этим в некоторой степени довольна. К вечеру немного отпустило, и я позволила своей голове некоторые умственные напряжения. Письмо, которое пришло в назначенное время, было прочитано ещё утром и вот теперь. Оно несколько подняло настроение. Написанные на конверте строчки напомнили мне о своём рисунке. Край земли или неба – это была прекрасная фантазия, которая позволяла мне оказаться в идеальном месте, из которого, правда, не было выхода. Замкнутый круг самого себя. Но ещё один момент привлекал куда больше. Придуманная история развивалась с каждым новым письмом. Совершенно не зная друг друга, мы построили сложную цепочку отношений, которых никогда не было. Самое странное, что я начинала в них верить, словно ребёнок, попавший в сказку. Я не задумывалась о том, кому говорю о своей любви, о чувствах, о мечтах. Я просто приняла правила игры, которые никто из нас не устанавливал, и сама игра каждый раз надевала новую маску, не позволяя поймать себя за хвост. Эта игра, она словно прячет ключ к разгадке, о которой мы даже не догадываемся, но почему-то уверены, что исход игры зависит только от нас.
Я позволила себе эту игру.
Мы обе себе её позволили.
Отступать некуда, и отступать нет никакого желания. Только вперёд, иначе незачем жить.
«В город Ns
С края земли (неба)
Приветствую, дорогой друг!
Как остро я чувствую сейчас нехватку тебя рядом. Вокруг меня безбрежные серые воды, а волна качает яхту своим тайно размеренным ритмом. Океанские глубины манят в себя, зазывают красивой, тихой музыкой. Иногда действительно хочется окунуться с головой в холодную волну, выпустить воздух и уйти на дно, и лишь блики Солнца, пробивающиеся сквозь толщи синих вод, будут в последний раз гулять по моему телу. Потом – темно.
Но сейчас Солнце золотит кожу, а игривый ветер пытается вырвать это письмо из моих рук. Я прощаю его за шалость – ведь это твой ветер – он прилетел из далёкой страны и принёс твоё дыхание. Я жадно вбираю его в себя и чувствую, как ты обнимаешь меня тёплым ветром, целуешь, ласкаешь…
Здесь, посреди морских волн, в неизвестной точке мира, ты и я – вместе, на этой яхте, у которой есть имя. Твоё имя. Я назвала её так, как называю самого дорогого для меня человека, тебя.
Ты всегда рядом со мной, потому что даже на дно корабль идёт вместе со своим капитаном. И там, на дне, где время хранит несметные сокровища, будет спрятана наша жизнь, наша любовь.
…Мы несём его нежно, наше тайное чувство, пеленаем и прячем глубоко под ключицу…
И пусть сердце океана заглушит бой старинных часов времени!
* * *
На берегу озера,
В аромате июньских трав,
Когда Солнце нехотя
Садилось за горизонт,
Мы дали отдых своим скакунам.
Время охотится на наши минуты.
Мы ждём,
Как ждут наводнений
И наступления холодов,
Разлуки.
Печальней и задумчивей
Становишься ты,
Молчаливее – я.
Крепче объятья.
Мы будем сокращать
Время ожидания встречи
Строчками писем.
Целую воздух,
Которым дышишь ты.
(S.S.)»
Внезапно мне стало тошно. Не от простуды, а от себя, от своих мыслей и желаний. Им не было прощения. Они были чуждыми и фальшивыми, я просто не имела на них права. Словно молнией, меня поразило это гнетущее чувство и породило опустошённость внутри. Я застыла в ожидании раската грома, но он так и не последовал. Тишина. Странное ощущение брошенности, будто само время забыло про меня.
Я хочу улыбнуться, но не могу.
Я хочу сказать, но словно боюсь.
Я хочу любить, но знаю, что нельзя. И знаю почему.
Потому что я, как утопающий, хватаюсь за соломинку. Но соломинка не выдержит, она – неверный путь к спасению. А ещё, солома хорошо горит. Как и любовь. Быстро горит.
Злые мысли пронеслись как ветер, жестоко ударив меня по лицу. В глазах появились слёзы, и от обиды я закусила губу. Сама дура, знаю.
С фотографии в руках на меня смотрела смущённая улыбка и серьёзные глаза. Как странно. У меня есть сотни её фотографий… но почти ни одной, где мы вместе. А были ли мы вместе?...
…под белыми парусами… Нас окружали корабли, звёзды и музыка. Мы пели без слов - они только мешали, мои глупые слова. Мы видели сны, мы не спали ночами. Мы сжимали ладони друг друга, и никто не мог разбить наше счастье…
Или мне так хотелось?
Дурацкие игры. На большее я не способна?
ХВАТИТ!
Мокрой от слёз ладонью я хлопнула по столу, приводя себя в трезвость. Непозволительная роскошь – реветь в одиночку. Глупее и бессмысленней нет занятия. Рука угодила в лист последнего письма, и некоторые буквы растаяли в своих формах. Ну вот. Теперь это будут брызги солёного океана. Я зло усмехнулась и, утерев с лица остатки депрессии, выключила свет.
____________
Другим поздним вечером ко мне заявились БЕЗдуры в лице Ани и Кати. Как ни странно, алкогольных ёмкостей они собой не принесли. Вместо этого в их руках был рыжий, мохнатый котёнок, который испуганными глазами озирал всё вокруг. Девушки в голос умоляли меня взять животное на одну ночь и обещали за ним вернуться на утро, а я почему-то согласилась, совершенно не понимая при этом, в чём дело. Они не стали ничего объяснять, просто радостно обозвали меня всеми возможными ласковыми именами, крепко обняли, поцеловали и ушли в ночь, отказавшись даже от моего предложения остаться. Я лишь проводила их взглядом, прижимая к себе маленькое, пушистое существо, так и оставшись в полном недоумении от всего происходящего.
Панк трусливо сидел под диваном и не желал показываться на свет. До этого он успел обнюхать все углы, и лишь тогда, осознав себя в чужом доме, он решил затаиться в тёмном углу, откуда у меня не было возможности достать его силой. Собственно, я не собиралась этого делать. Хочет – пусть себе сидит, пока не надоест. И я отправилась на кухню. Довольно скоро я вернулась обратно в комнату с кефиром и нехитрым бутербродом с колбасой.
Взгромоздившись со всем этим на диван, я достала лист бумаги и стала писать путевые заметки сегодняшнего дня. Не завершив и двух строчек, я заметила рыжую голову, выглядывающую из-под дивана. Увидев меня, он быстро спрятался обратно, но скоро показался снова.
Ага. Ты учуял колбасу. Может быть, ты хочешь есть?
-Панк, ты есть будешь?
Он лишь прижал уши, но продолжал смотреть на меня во все глаза. Я поняла, что нельзя совершать резких движений, и мы долго вот так смотрели друг на друга. Потом его взгляд стал перемещаться на колбасу. Похоже, её вид был Панку знаком, и он понимал, что заманчивый запах исходит именно от неё. Я сняла колбасу и протянула её коту, но он молниеносно ретировался под диван. Я лишь усмехнулась, и положив лакомство рядом на пол, села обратно и стала наблюдать.
Через пару минут появился нос, проверяющий внешнюю обстановку. Потом Панк медленно, украдкой выбрался наружу, сурово оценил моё неподвижное внимание и, прижавшись как можно ближе к полу, приблизился к еде. Ещё раз проверочно обнюхав её, Панк принялся за уничтожение – сначала агрессивно быстро, но под конец (видимо понял, что опасность не угрожает) стал растягивать удовольствие. Покончив с куском колбасы, он поднял голову на диван и замер в спокойной задумчивости. Было похоже, что он решал вопрос о своём дальнейшем местоположении. В конце концов он остановился в этом непростом выборе и разлёгся прямо на том же месте, слегка прищурившись от удовольствия. Но в его взгляде всё ещё читалась внимательность, направленная на меня, хотя он уже не ощущал той опасности, что заставляла его по началу прятаться в углу.
Панк оказался котом-подростком – с большими зелёными глазами и пушистым хвостом. Рыжая, длинная шёрстка смахивала на ёжика, а большие уши чутко прослушивали каждое движение в комнате. Важный, как барин, он откинулся чуть на спину и подтянул к себе хвост. Вскоре хвост заинтересовал его в большей степени, и Панк принялся играть им, самозабвенно упиваясь этим занятием. Но при этом не переставая следить за мной хотя бы одним глазом. Я послушно оставалась на своём месте и с нескрытой улыбкой наблюдала за этим маленьким бездуром, который всё более осваивался в моей комнате. Он уже начал второй обход местности, но на этот раз он пытался ухватиться за любую понравившуюся ему игрушку. Повиснув на штанах, кот добился того, что они упали на него со стула, чем немало напугали. Но Панк быстро совладал с собой и уселся на побеждённого врага сверху, показав тем самым всю свою волю и власть.
Но самое интересное развлечение ждало впереди. Увидев большое зеркало и себя в нём, Панк начал деловито изучать своё отражение. Потом он стал выделывать перед ним неповторимые финты – прыгал, кувыркался, резко менял направление движений. И каково же было его удивление, когда странное и нелепое существо напротив не отставало от него ни на шаг. Осознав это, Панк обиделся до глубины души и скрылся под диван.
Позже он вновь принялся изучать мою персону. Он следил за моими движениями и даже залезал передними лапами ко мне на диван, внимательно разглядывая новую зону видимости. Но любые мои попытки поиграть с котом пресекались трусливым бегством. Он даже возмущённо зарычал на меня, когда я сама пошла на контакт, показав тем самым, кто в доме хозяин.
-Пожалуйста, - согласилась я, - Делай, что хочешь. Только не смей провода грызть. Понял?!
Панк сделал вид, что крайне возмущён ущемлением своих естественных прав, но вслух протестовать не стал. Также обиженно-молча он проследил, как я заткнула подушкой целую кучу толстых компьютерных шнуров и увела из зоны досягаемости все остальные запретные лакомства. Но я объяснила ему, что принимаю это сожительство только на таких условиях.
С этого момента каждый из нас стал вести свою собственную жизнь. Я складывала слова в предложения, а Панк детально изучал свои новые владения. Перебравшись с пола на более возвышенное пространство, он выбрал себе самое интересное поле для игр. Мой рабочий стол. Основательно обнюхав все предметы и раскидав их в только ему нужном порядке, кот улёгся на крышку ноутбука и стал сосредоточенно грызть карандаш.
На удивление, это оказался очень понятливый кот. Когда я просекла его намерение откусить компьютерной мышке хвост, я грозно предупредила:
-Панк. Нельзя.
-Мур?- спросил он, обернувшись.
-Потому что нельзя.
Без особого желания, но при этом послушно выполняя условия нашего договора, Панк ложился на стол и, словно воспитывая свою силу воли, с грустью смотрел на серого грызуна, а я спокойно продолжала работать, полностью доверяя порядочности моего сожителя.
Утром я проснулась оттого, что задела ногами что-то мягкое и пушистое. Потревоженный кот запрыгнул на спинку дивана, пробежался по ней и улёгся прямо над моей головой, прищурив глаза и слегка подёргивая усами. Я осторожно протянула руку и погладила его, но Панк даже не дёрнулся, а напротив, заурчал что-то себе под нос.
-Доброе утро, - сказала я и погладила кота ещё раз.
Он совершенно расслабился под скромной лаской и, закрыв глаза, запел негромкую песню. Мне понравилось это его новое отношение. Видимо, за ночь кот всё-таки привык к моему обществу и посчитал приемлемым спать со мной в одной кровати.
Это несомненно делало мне честь.
Сразу после утренней почты ко мне пришла Аня – забирать своего кота. Мне даже было немного жаль этой неизбежности, всё-таки за один день я привязалась к Панку, и расставаться так вот, сразу, не хотелось. Я предложила чаю, и Аня согласилась по пути объяснить ситуацию.
-Это нелепо, понимаешь?!
-Понимаю. Какой чай будешь?
-Какой-нибудь. Выбирай сама.
-Липу с лимоном?… Ну так что, тебя выставили из дома вместе с котом?
-Спасибо… Нет. Я ушла сама, а кота выставили следом за мной. Понимаешь, я, типа, такая безответственная, что кота воспитать сама не могу. Беспризорником растёт.
-Он у тебя умница!
-Так я знаю. А мама – нет. Она на него постоянно ругается, выгнать хочет. А я не разрешаю. Это ж мой кот.
-Так может, дело в маме?
-Может… просто меня дома не бывает почти… она бы давно его так выгнала, да, наверное, просто ругается на меня, запугивает. Правда, Зая? – она прижала к себе Панка как игрушку.
Кот, сразу узнав хозяйку, отрешённо поддавался всем её тисканьям.
-А что это за маленький бучик от тебя шёл? – спросила Аня, не отрываясь от игры с любимцем.
-Это?… Это Лера, мой почтальон. Ну, помнишь, я про письма рассказывала? Вот тот самый почтальон и есть.
-Ты же говорила, что она прекрасна? Так расписывала…
-А что, нет?!
-Ну… - Аня замялась, скривив лицо. – Мне она не очень-то понравилась. Не знаю, может, не разглядела…
-Ты что? Это ж совершенство с первого взгляда!
Скепсис на лице ответил вежливым молчанием. Но это не повод для обид. Каждому – своё.
-По-моему, видела я где-то твоё совершенство. И кажется, она не свободна.
-Серьёзно? – моё выражение скисло на раз.
-Не могу сказать точно, – поспешила поправиться Аня. – Но могу узнать. Узнать?
-Э-э-э… Да вряд ли в этом есть необходимость… -внутри меня сейчас боролись разные чувства, которые не хотелось выдавать. – Куда она мне сдалась? Я же так, просто… - вру, отчаянно скрывая эмоции. –Ну, если вдруг что-то интересное… - я смущённо улыбнулась и выдала всю свою позицию. Да ладно, чего уж там скрывать?
«На край земли (неба)
Из города, в котором живёт небо.
Здравствуй!
Ведь я никогда раньше не писала писем. Вот так вот – на бумаге. Эпистолярный жанр никому не нужен. А мне не нужен был почтовый ящик, в котором ничего не было, кроме бесплатных газет. А теперь в нём появляются твои письма.
Неужели это правда? Неужели ты пишешь мне? Только мне?
На последнем письме я увидела твои слёзы. Почему ты плакала? Некоторым это идёт, но не тебе. Твои удивительные глаза, полные нежности и искренности не должны плакать.
Передо мной лежит твоё письмо, и я чувствую твой запах. Я уже начала забывать его, но тут всё вспомнила снова. Я помню, как ты приходила ко мне и открывала все форточки, потому что «нельзя столько курить». Прости, но я так и не бросила (за эти 6 лет). Только сейчас у меня отличная вентиляция, и ты бы не стала так сильно ругаться.
Раньше я было жуткой графоманкой. Писала на мало-мальски пригодном листке бумаги. В основном трогательно наивные послания. В основном, тебе и для тебя. Но как-то глупо было их тебе отправлять, ведь мы и так виделись почти каждый день. И не ценили этого. Глупые.
Я подумала, вспомнила, что мы почти никогда не называли друг друга по имени. Но ты помнишь моё, раз назвала им свою яхту. Я тоже помню твоё. И каждый раз, только сейчас с особым чувством, произношу его. Это сочетание звуков, твоё имя, дороже для меня любой музыки.
А помнишь, мы мечтали с тобой о том, что будем жить в уютной квартире, где будет большая комната с огромной кроватью (как минимум, на полкомнаты), на стенах – артхаусные картины, а в углу – твоя гитара. И по всему дому будут разбросаны книги, целые кучи книг. На полу, потому что мы не умеем прибивать книжные полки. А ещё, очень тихая и светлая кухня. С настоящей кофеваркой. Каждое утро крепкий ароматный кофе. В постель? Ага!
Я сейчас почти так и живу. Кофеварка, куча книг, компьютер и пепельницы на всех плоских поверхностях. Только вот тебя нет. Почему ты разлюбила город? Это же НАШ город. Ты вернёшься в него и всё вспомнишь. Да, ты вспомнишь боль, разочарования, но вместе с этим и наши прогулки, наши невинные поцелуи у подъезда. На нас смотрели твои соседи. Они смотрят по-прежнему и так же пристально. Только на других.
Мои руки тщетно ищут твою кожу, мои губы пытаются найти твои. Но ты далеко. И с этим ничего нельзя сделать. Моей жизнью управляет слово «нужно». Умник (Господь Бог, если хочешь) исправно диктует мне, что такое хорошо, и что такое плохо. Хотя я живу по только мне одно известным принципам. По крайней мере, хочется в это верить. Верю. Сижу и верю.
Верю в тебя и твою любовь»
Я тоже хочу верить.
Тем более, что это не так сложно. Полюбить несуществующего человека. Легко. Стоит лишь поверить в него. Но ведь это не мои пустые фантазии, и слова, написанные чужой, неизвестной рукой, убеждали в этом. Закрыв глаза, я поднесла письмо близко к лицу и действительно, уловила чуть слышный сигаретный запах. Мой собеседник начинал обретать плоть и кровь. Это радовало. Меня вообще бесконечно радовала эта переписка. Она вдохновляла на героические изыскания, хотелось покорять горы и ловить звёзды горстями, просто бежать и смеяться в лицо прохожим – пусть завидуют моему счастью.
Наверное, это всё-таки влюблённость.
Я тут же схватила листок бумаги и начала писать, не задумываясь, всё, что приходило в дурную голову.
«Привет, Солнце!
Как поживаешь?
Я тебя люблю. Но хочу говорить это не чайкам, кружащим у берега, а тебе – лично – глядя в прекрасные глаза.
Так, руки опустив в карманы,
Стою. Синеет водный путь.
Опять люблю кого-нибудь?
(М.Ц.)
Люблю! Люблю!! Но лишь в карманах горстка пыли и ветер в голове бредовых мыслей. Где ты? Где я оставила тебя? Дура! Зачем оставила?! Ты знаешь, иногда чайки смеются надо мной. Так дерзко и презрительно. Хотя, чаще молчат, уважительно или сочувствуя. Ведь они гордые и честные птицы. А ветер только играет в твоих волосах и дарит мои поцелуи. Я всегда прошу его об этом. Он обещал мне.
Мне очень грустно без тебя. Но когда я думаю о тебе, то грусть становится ностальгически-доброй, ведь с тобой у меня связаны только такие воспоминания. Других просто не могло быть.
Волны океана - серые и тяжёлые – сегодня шумят, словно недовольны чем-то в крайней степени, ворчат сердито. А у меня даже оправданий нет.
Но я люблю тебя. Твои глаза, лицо, руки – я вижу их во сне. Твой голос слышу в тишине леса, твои мысли читаю по россыпи звёзд в небе. Мой край земли скучает без тебя.
Так, руки заложив в карманы,
Стою. Меж нами океан.
Над городом (твоим) туман.
Любви старинные туманы.
(М.Ц.)
Осень»
Любимые строчки из Цветаевой как нельзя удачно вливались в образ и добавляли в него поэтической прозрачности. Гениальность стихов также неоднократно была оценена мною ещё и вечером, в гостях у Лиса. К большому удовольствию, она подарила мне маленький томик Цветаевой в какой-то старинной тисненой обложке и со старыми, жёлтыми страницами. На них я нашла немало редких великолепных стихов, за что была глубоко благодарна, не скрывая своей радости.
У Лиса я оказалась по причине скромной посиделки до шести утра с целью культурного просмотра старых фильмов. Телевизор я терпеть не могу, но против хорошего кино ничего не имею. Даже очень люблю. Закусывая сюжет поп-корном, печеньем и булками, мы просидели так всю ночь, и под утро я отважно решила отправиться домой.
Ранняя свежесть, казалось, бодрила, но, как оказалось позже, она довела меня до зубной дрожи. Когда замерзшее, засыпающее на ходу тело ощутило тёплый вакуум родного дома, сил в нём хватило только на то, чтобы стянуть с себя джинсы и залезть в майке и носках под тёплое одеяло. Собравшись под ним в живой комок, я, наконец, расслабилась и растаяла в дрёме.
Тем более, ещё нужно было подумать о свадьбе. Я ведь даже ещё не всех пригласила. Надо заняться, пока не поздно.
-Какие планы на завтрашний вечер? Ты придёшь?
-Нет, киса, я не могу! Меня Юра в ресторан ведёт.
-Какой ещё ресторан?! – моё возмущение передалось в голосе. – Ты что? Пропустишь свадьбу собственной сестры?! Это же, быть может, один раз в жизни!
-Ну извини, никак не получается у меня.
Вот тебе и здрасти. Я замуж собираюсь, а родственникам и дела нет. Что ни день – то праздник. За муж… Кстати, а за кого? Тупой вопрос без ответа повис в пустой памяти. Кто же мой великий избранник? Странно как. Я просто не помню. Знаю, но действительно не помню. А вспоминать-то нужно быстрее. Завтра свадьба уже. Блин, интересно, кто он? Может, знает Лис? Точно! Лис знает, она мне и поможет.
Телефон в руках послушно пикал с нажатием кнопок, и я мысленно успокаивалась, уверенная в совете Лиса. Но, набрав номер, я почему-то услышала не гудок, а звонок. Телефон сам звонил в моих руках, словно звонил мне. Может, это жених?
Я лениво открыла глаза. Это был будильник.
Вот вам и доброе утро.
Я выключила будильник. Зелёные циферки показывали 9:45. Через 15 минут придёт Лера, надо привести себя в человеческий вид. Неохота. Под одеялом я тёплым носком почесала коленку. Ничего неохота. Засунув руки глубоко под подушку, я попыталась ухватить обрывок сна, но, поймав лишь воздух, бросила это дело и тупо уставилась в потолок.
Воздух был прохладным, как будто зимой, и в укрытии одеяла было очень уютно. И ничего не нужно было делать. Блаженное ощущение от безделья не покидало меня до сих пор, и казалось, что конца ему не будет. Всё-таки, лень – одна из моих любимых черт. Она позволяет мне расслабиться и забыть даже о необходимых делах. Хотя бы на пару минут.
Подтянув к себе колени и зарывшись носом в край одеяла, я мечтательно закрыла глаза и окунулась в доброе, нежное чувство. Радость покоя и надёжности окутали меня, словно младенца, и я почти заснула в этих светлых объятиях.
Но звонок взбодрил меня в один момент.
Лера! – обрадовалась я всей душой. Точная, как часы. На джинсы времени не хватило, и я, обернувшись одеялом, поторопилась встречать вестника судьбы.
Вестник был облачён в чёрную кожанку. Видимо утро действительно холодное. Вот и кончилось лето в середине июля. Лера пришла за моим письмом. Наш негласный договор о таком вот регулярном посредничестве работал во всю силу. При этом, не было даже намёка на неформальность этих отношений, и всё происходило на полном серьёзе.
-Здравствуйте Лера. Очень рада вас видеть сегодня.
Она улыбалась, кивала одними глазами, забирала конверт и удалялась. Так было почти всегда. Только оттенок её глаз был каждый раз новым. Живым и сверкающим. Я готова была жить в её взгляде, наслаждаясь его глубинами и тайнами. А она могла смотреть долго, пристально, не отводя глаз, и ничто не способно было смутить её. Даже это…
Я закуталась в сползающее одеяло.
-Спасибо, что зашли тёплого Вам дня. Берегите себя… - ненавязчиво бросила я вслед. -…Для меня.
Последние слова проглотила моя ухмылка. Довольная встречей, я отправилась на кухню и посмотрела на градусник. 14 Бррр…. Холодно. Я резко почувствовала себя уязвимой и затянула одеяло туже.
Завтра должен пойти снег.
________________
Снег не пошёл. Напротив, утром Солнышко ласково заглядывало в окно и искало меня среди подушек и простыней. Лениво потянувшись, почти урча от выспавшегося удовольствия, я наткнулась на что-то твёрдое. Весь вечер я читала Цветаеву, и уснула с книгой в руках. А ночью мне снились старинные часы, камин, сигарета, которая горит и гаснет, картины кораблей, цветы и Она среди них, рядом со мной… Чувство наполненности переваливало через край, но я так и не узнала, за кого же должна была выйти вчера замуж. Я даже звонила Лису, на всякий случай, чем спровоцировала непродолжительный диалог о смысле жизни. Но к свадьбе, кстати, мы начали готовиться ещё задолго до этого.
Помню, было время, когда Лис собирала для статьи компромат, и мы бегали по разным свадебным магазинам. Только вот на мою просьбу померить какой-нибудь тёмно-синий фрак, все как один сначала реагировали тупым недоумением, а потом предложением оценить вон то розовое платьице в рюшечках в детском мире напротив. Но они забывали, что покупатель всегда прав, даже если он дурак, поэтому компромату было навалом. Да и мы неплохо повеселились. Теперь же Лис пишет серьёзные статьи в умном журнале, а в моём арсенале остались более спокойные увлечения. Словом, мы сделали вид, что выросли из детских шалостей.
Но только сделали вид.
Лера вновь предстала в парадной белой рубашке с галстуком. В глазах сверкало лето. Оно вернулось! И она, похоже, тоже была этому рада. Маленький обман погоды остался позади, а неизменный конверт в руках дарил хоть какой-то смысл жизни. Поблагодарив и попрощавшись, я, как всегда, проводила её взглядом из окна и подумала о бесконечных совпадениях в жизни. Если бы не Лера, то не было бы никаких писем, а без этой переписки я не видела бы саму Леру, быть может, вообще.
Двойное удовольствие… Но какова же будет цена?
«На Край земли (неба)
Из города Ns (который незачем иметь без тебя)»
Очередная знакомая строчка. Я приятно улыбнулась, разглядывая новый конверт. Аккуратная надпись, всё безупречно. Я уже начала привыкать к такой роскошной жизни.
«Здравствуй, Солнышко!
Раньше мне всегда хотелось тебя так называть. Но я почему-то боялась. Людей боялась. Насмешек. (Странные пары в несчастной, жестокой стране) Хотя нет, я выгораживаю себя. Я тебя боялась.
?!!?!!??…
Боялась, что ты не поймёшь меня. Потом перестала бояться. Но тебя уже не было. Мне незачем иметь этот город без тебя.
Я действительно видела твои глаза в небе. И никто не докажет мне, что это были звёзды. В небе полном звёзд имя твоё. И моё. Мы снова вместе. Только это опять какая-то сказка. Когда ты уехала, я тоже начала писать сказки. Естественно, про тебя. Это были (и есть) сказки, потому что перспектива быть вместе была абсолютно нереальной»
Откуда она знает, что я тоже писала сказки?… Писала… давно…
«Мне кажется сейчас, что я чувствую твоё дыхание на своей щеке. Я искала его, искала. Проходила километры дорог, но не находила. А вот сейчас чувствую. Оно стало близко. Почти так же как раньше. Незабываемое дыхание, которое я узнаю из тысячи.
Я всегда верила в твою правдивость и искренность. Человек с ружьём за спиной не может быть иным. Неопровержимая истина. Единственная. Да что там, ружьё? Я смотрела в твои глаза. Там была та же искренность. Смотрела в твои глаза и тоже, как и ты, училась не врать. По крайней мере, тебе.
Мне тебя ужасно не хватает.
Красной Луны на небе, тебятебятебятебяиебя.
Я люблю тебя.
Люблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблю
ХХ. ХХ. ХХ»
Отчего-то захотелось прыгать. Воздуха в груди было так много, что не нужно было дышать. Вообще ничего не нужно было! Всё уже есть в превышающей мере, и свет лился отовсюду – из глаз, из рук, из души. Всего лишь письмо – от неизвестного, но ставшего таким близким и желанным, всего лишь письмо, но сколько силы и чувства, сколько жизни оно дарит, наполняет жаждущий сосуд спасительной дозой счастья.
Всё вокруг переливалось в солнечных лучах, а настроение зашкаливало в наивысшей своей точке. Это субботнее утро было просто замечательным, и опьяняющее чувство восторга открывало все окна, впуская в дом больше лета.
Блины! – вдруг врезалось в ум.
Хочу блинов!
Нужна Лис. Лис просто не может не разделить со мной этой окрылённости. Лис, только не спи!
Но длинные гудки в телефонной трубке говорили о том, что Лиса нет дома вообще. Звонков было столько, что ни один нормальный человек не выдержит этого насилия и высунет-таки свою голову из-под подушки. Но никто так и не ответил…
………
Я почувствовала, что где-то один огонёк померк. Я не было готова сейчас к каким-либо поражениям, пусть даже к таким неважным. Важным было абсолютно ВСЁ!… и блины тоже. Мне стало даже немного обидно за такое своё желание, что оно подорвало всю восторженность бытия. Звонок в дверь смутил мои мысли, и я совсем запуталась в эмоциях.
Кого это принесло?
Ответ ждал за дверью с непринуждённым спокойствием.
-Я тут мимо проходила…
-ЛИС!!! Я ТЕБЯ ОБАЖАЮ!!!! УРА! УРА!! УРА-А-АААА!!!
Опешив от столь возбуждённого приветствия, Лис остерегающе пробубнила:
-Протолкуй же, Христа ради, что значит сия твоя харя?
-ЛИС! Ты – ЧУДО!!! Лис! Это просто СУДЬБА!!! ЛИС!!! Я БЛИНОВ ХОЧУ!!!!
-Чего? – на этот раз её не хватило на заумные цитаты.
-БЛИНОВ!!! Безумно хочу!!! Лис, пожалуйста!!!! Очень тебя прошу! У меня счастье! Кровь из носу блинов надо!
-Ну… раз счастье…
-Здорово-здорово!!! – не унималась я, кидаясь Лису на шею, - Ты просто не представляешь, как здорово!!!
День вернулся на круги своя. Всё шло по плану. У соседей попросили муки, молоко и яйца – нашлись в холодильнике. Стопка блинов динамично росла, а, когда Солнце достигло зенита, блины начали постепенно исчезать, сопровождаемые сгущёнкой и вишнёвым джемом. Наши лица освещала детская радость, пока мы с чувством уплетали лисье творчество.
-Когда-нибудь, я всё-таки усвою этот процесс.
-Ну сколько раз тебе можно показывать?
-Хоть сколько. Я люблю твои блины. Замечательные!
Лис с честью приняла комплимент, и мы закрыли кухонную тему, перейдя к более насущным проблемам. Я пригласила её завтра покататься на лодке с Ливингстонами и БЕЗдурами. Воскресенье обещалось быть теплым, и, за отсутствием дел, Лис согласилась принять участие в этом нехитром мероприятии, тем более, что с Ливингстонами она и сама не прочь была повидаться. С понедельника у меня с ними начиналась активная музыкальная работа, что не могло не радовать, но увидеть их самих хотелось скорее, и завтрашние лодки были отличным предлогом. К тому же, я обещала это знакомство Кате, и она тоже будет там. Неплохая набирается кампания, хотя я плохо представляла себе, как все это можно было объединить. Главной задачей было – вывести из этого списка алкоголь. Иначе о дальнейших развитиях этой встречи думать было страшно.
-Последний раз, когда я призналась ей в любви, она сказала мне, что я пьяна… Хотя это и было так…
-Ты? Пьяна? При ней? Подожди, она ж твоя совесть?!
-Ну да. С тех пор и стала. И моё нетрезвое состояние тогда грозило фатальными последствиями... Я могла наговорить кучу ненужных вещей.
-Так может, оно и надо было, сказать?
-Нет. Наоборот, это бы всё испортило. Хорошо, что я вовремя осознала это, и вот, с того времени моя бессовестная личность обзавелась личным телохранителем.
-Почему телохранитель? Вроде как совесть всего лишь?
-Правильно. Охраняет тело от чрезмерной неустойчивости, а язык – от неуместного злоупотребления.
-Ясно всё с тобой. Но ведь алкоголь только развязывает язык, и ты начинаешь говорить то, что действительно думаешь. Так?
-Ага.
-Значит, в трезвом виде ты говоришь далеко не то, что думаешь? Получается, что ты врёшь?
-Нет, вот это - не так. Я ведь говорила уже, что ложь – это действие, а молчание – это бездействие. Я так-то много, о чём думаю, но есть вещи, о которых… Я не хочу что бы о них знали.
-И жить с этим?
-Живу.
-А может, проще вывалить всё наружу и забыть об этом?
-Вот тогда точно не с кем будет жить! – мои слова передёрнуло недобрым смехом.
-Неужели, всё настолько плохо?
-Заешь, какое самое страшное наказание для человека? – я задела свою любимую тему. – Способность читать чужие мысли. Многие этого хотят, но никто не пожелает выдержать этот ужас больше двух минут. Зато для исполнения этого желания меня нужно только напоить, и я тебе всё скажу.
-О, Маринка, - оживилась Лис, -Хочешь пива? А я пока гадости на свой счёт послушаю.
-Ты гадости про себя можешь услышать только за одно это предложение! Мне не жалко.
-Вся внимание!
_____________
« Здравствуй, моё доброе, светлое чудо!
Мне хочется постоянно называть тебя самыми милыми именами, сопровождая улыбкой и нежными прикосновениями. Но почему-то я общаюсь с тобой в строго регламентированное время – от письма к письму, а почтальон неумолимо приходит в одни и те же часы, принося вожделенные конверты. Я уже забыла про жёлтые счета – они затерялись в ворохе писем, и слава Богу!
Почтальон не привык так часто заходить ко мне, или наоборот, уже привык, но по-моему, он не жалуется. В конце концов, в его работу не входят только денежные переводы. Теперь же могу смело заявить – его труд облагораживает. В последнее время этот вестник – единственный живой человек, который заходит сюда и которого я жду с замиранием сердца.
Ещё, знаешь, в моём лесу живёт кукушка, и тихим утром её очень хорошо слышно – такой осторожный, одинокий голосок. Я иногда спрашиваю её, сколько дней (лет) мне до встречи с тобой. Спрашиваю, но никогда не считаю. Ведь любой срок будет нестерпимо велик. Лучше мечтательно слушать дорогу или смотреть на безбрежный горизонт – ждать тебя каждую минуту.
А давай, поплывём друг другу навстречу, поймав попутный ветер. И то место, где эти ветра встретятся, запомниться в истории невиданной бурей, ураганом чувств и эмоций. Устроим миру торнадо!? Пронесёмся по небу, раскидывая смех и цветы; окунёмся на дно морское, поднимем несметные сокровища с его глубин!
Вместе!
Жду встречи с тобой.
Люблю.
В город Ns с Края земли (неба)»
_________________
Я очнулась в руках Кати. Всё тело таяло в опьянительном блаженстве. От переизбытка свежего воздуха и ярких впечатлений клонило в сон, а время уже давно гнало домой, спать. Весь день стояла безупречно солнечная погода, и наша прогулка по воде пришлась весьма кстати всей весёлой кампании. Удачно разместившись в двух лодках, мы устроили настоящие гонки: Лис гребла за Ливингстонов, я – за БЕЗдуров. Казалось, что силы были равны, но с великим ликованием мы все-таки вырвались вперёд, налегая на вёсла всеми возможными способами. Оказавшись почётным лидером, я вдохновилась на самый экстремальный поступок, и выпрыгнула из лодки в воду. Это сопровождалось шоком всех присутствующих, которые до последнего момента не верили, что я действительно сделаю это. Экологическая ситуация наших вод уже давно не радует воображение. Но быстро раздеваясь под смесь одобрений и сомнений, я не дала себе время, чтобы разумно передумать, и свободно предалась желаемому удовольствию. Просто безумно хотелось искупаться, и неважно было, какого цвета я вылезу из воды. Собственно, ничего страшного не произошло. Напротив, с трудом забравшись в лодку, я оказалась в эпицентре внимания и восхищения. Глаза горели огнём, мокрые волосы – в художественном беспорядке, а сердце отстукивает оду радости. Хотя рукоплескания изливались в основном от БЕЗдуров. Соседний экипаж корабля глядел на меня сурово скептически, да и я была уверена, что будь я на том борту, мне бы не позволили сделать сей безумный поступок.
Но я была в другой кампании, и чувствовала полную свободу действий, как никогда. Хотелось играть, не думая о последствиях, смеяться в лицо морали, быть на звездной высоте, и летать, летать, летать, не соблюдая никаких правил!
Моё освежающее приключение не отменило последующего купания в фонтане. Вымокнув теперь до конца вместе с БЕЗдурами и уже давно распрощавшись с остальными, мы отправились покорять сердца общественности. На главной пешеходной улице города фальшиво-пьяно звучала «31 Весна» в исполнении неизвестно угрюмого буча. Струны альта выдавали смутно похожие скрипы, и мой слух не мог долго выдержать этого насилия. Отобрав с разрешения инструмент, я предложила другой девушке с гитарой сыграть что-нибудь ещё. В раз настроившись друг на друга, мы динамично зажгли пару песен, чем не мало порадовали собравшуюся любительскую кампанию, и свет моей популярности разжёгся с новой силой.
-Слушай! Я не знала, что этот альт может так играть!!! – возбужденно набросилась на меня хозяйка инструмента, которая с радостью отдала мне его в руки.
Я тоже удивилась, что могу вот так играть – на улице, посреди нетрезвого народа, превратившего в активных слушателей и участников действа. За время нашей игры передовые общинники насобирали с прохожих рублей 50, и меня поразило, что деньги могут доставаться с такой лёгкостью. Потом инструмент ещё долго не покидал моих рук – я с ходу подхватывала другие песни и играла просто так – на бис. Все вокруг быстро стали знакомыми и общались со мной так, как будто знают уже много лет. Я лишь вовремя отказывалась от предлагаемых бутылок пива или портвейна, мне они были без надобности. Моё настроение и без того было споено излишним вниманием. Меня склоняли по всем статьям сегодняшнего дня, от прекрасной голой барышни в лодке, до божественной скрипки. Давно забытое музыкальное образование дало о себе знать.
-Вы так серьёзны, что похожи на Светлану Сурганову!
Безумный день близился к завершению, но идти никуда не хотелось. Нежась в лаврах всеизвестности и в Катиных руках, я просто засыпала с детской улыбкой на лице и переосмысливала прожитые впечатления. Меня с честью включили в клан БЕЗдуров, потому что я прошла с ними через огонь и воду. Даже не знаю, радоваться этому или нет, но я действительно безумно провела это время и была крайне этим довольна. Оставалось только донести себя до дому.
Продолжая балдежно лежать на коленях у Кати, я подняла руку в общество:
-Можно выделить мне из гонорара 5 рублей на проезд?
Нехитрая сумма быстро нашлась и была дана команда на отбой. Компания медленно начала расходиться. Полутрезвой походкой я направилась к остановке, наслаждаясь свежестью вечера. Со всех сторон слышалось веселье знакомых голосов. Но один, крайне пьяный голос серьёзным тоном прозвучал прямо в моё ухо:
-Из-звините, можно к вам, э-э-э… поприставать?
-А зачем? – я совсем не удивилась этому предложению и усмехнулась. Это ничуть не смутило вопрошателя, коим оказалась девушка с гитарой, и она на полном серьёзе продолжила, обнимая меня за плечо:
-Ну как? Вы так божественно играете!
-Разве это повод?
-А что, нужен повод? – в интонации вопроса прозвучал весь пофигизм алкоголя, и мне стало просто смешно.
Но тут знакомый, уверенный голос прервал незавершённую порнографию.
-Только вот приставать к Марине не нужно!
Я громко захохотала и оказалась уже в объятиях Кати. Как добралась до дому – не помню.
___________________
С понедельника началась работа с группой. Ливингстон – потрясающая, слаженная команда, которая день за днём планомерно выдавала новые музыкальные композиции отличного уровня. Работать с ними доставляло мне огромное удовольствие, и пусть они смущенно скрывали своё достоинство, но я была абсолютно уверена в их успехе.
В перерывах между записями мы пили чай и болтали о жизни, а вечерами я писала ответы на новые письма, бесстрашно выкладывая в них все накопившиеся за день чувства. Привязанность, перелившаяся в пристрастие уже не пугала, а была словно в порядке вещей.
«На Край земли (неба)
Из города Ns, в котором больше не живёт небо.
Здравствуй!
После приветствия хочется написать, кто ты для меня. Но какие могут быть слова: дорогая, любимая, самая нежная, бесценная, милая, чуткая. Но что это? Этого слишком мало, чтобы описать тебя. Мало, чтобы сказать, что ты для меня значишь.
А что ты делала все эти годы? Смотрела на закат. Пила крепкий зелёный чай. И думала обо мне… Мне так этого хочется. Скажи, ведь это правда?
Вот у меня так. Я покупала твои любимые цветы, покупала для тебя зелёные рубашки (под твои (мои любимые) глаза) и красные яблоки – на случай, если ты захочешь вернуться. Я каждое мгновенье ждала тебя, вздрагивала, когда звонили в дверь. Мечтала, что за ней окажешься ты. Я не скажу тебе ни слова, просто обниму тебя. И поцелую так долго и так нежно, как никогда. Нам не нужны слова, у нас есть чувства и желания. У нас есть целая жизнь. Твоя и моя. Наша общая.
Да. Так я думала вечерами, съедаемая изнутри тупым одиночеством. Пила литрами крепкий кофе, разбавленный своими безвкусными слезами и думаладумаладумала, скучала, вспоминала, хотела. Но ничего не могла поделать. Продолжала пить уже остывший кофе, который я не так уж и люблю. Но не представляла, где ты. Ужасная опустошённость. И, кажется, никакого будущего. Какое будущее может быть без тебя?
Вернее, могло. У меня снова появилась ты. Появились твои письма. Появился смысл жизни, который, оказывается, может поместиться в маленький почтовый ящик. Я думаю о тебе каждое мгновение. Мои мечты приобретают форму в твоих словах. Стена между нами рушиться. С каждым твоим словом. С каждой минутой.
Я, правда, очень боюсь разочаровать тебя. Моё внутреннее одиночество и беспрерывная, зачастую совсем не интересная деятельность сильно изменили меня. А вдруг ты ждёшь от меня совсем другого? Ты идеализируешь меня, не надо. Тебя не могло испортить море, закат и чайки. Меня портит всё, что окружает. И я не могу вырваться из этого замкнутого круга. Но одно помогает мне, особенно сейчас. Твоя любовь ко мне и моя любовь к тебе. Ты ведь поможешь мне, правда? Поможешь снова стать прежней?
Хотя, возможно, я всё это нафантазировала, и во мне ничего не изменилось. Просто тебя нет рядом. Меня никто, никогда не понимал, как ты.
Не хватает понимания.
Не хватает искренности.
Не хватает нежности.
Не хватает любви.
Одним словом, не хватает тебя.
ХХ. ХХ. ХХ
P.S. всё только начинается.»
Не в первый раз мне захотелось увидеть этого человека, быть с ним, видеть его, чувствовать. Но я закрывала глаза и видела только Леру.
«В город Ns, с Края земли (неба)
* * *
Я бы хотела жить с Вами
В маленьком город(ке),
Где вечные сумерки и
Вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице –
Тихий звон
Старинных часов – как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды –
Флейта
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня не любили…
Посреди комнаты – огромная изразцовая печка,
На каждом изразце – картинка:
Роза – сердце – корабль –
А в единственном окне – снег, снег, снег.
Вы бы лежали – (какой) я Вас люблю:
(Ленивой, равнодушной, беспечной).
Изредка резкий треск спички.
Папироса горит и гаснет,
И долго-долго дрожит на её краю
Серым коротким столбиком – пепел.
Вам даже лень его стряхивать –
И вся папироса летит в огонь»
Чтение Цветаевой сопровождалось творческими процессами. Руки брались то за карандаш, то за кисть. Состояние духовной наполненности выражалась во всем – от первого до последнего жеста, не скупясь на мелочи. С особым терпением я натягивала ниточный такелаж на миниатюрную модель яхты. Слепленная из глины, она ждала своего часа, блистая свежей белой краской. Это была копия от мыслеобраза оригинала, осталось только дать ей имя. Вот с этим была небольшая проблема. Я не знала имени. У меня была одна идея, и эта идея лежала сейчас на столе рядом – фотография Прекрасной Леры. Она досталась мне в то воскресенье, когда имела место безумная прогулка.
-Это специально для тебя! Эксклюзив из личной коллекции Смерти.
Под Смертью Аня имела ввиду их барабанщицу, которая тоже была с нами в лодке.
-Помнишь, я тебе говорила? Вот это – её жена.
-Скорее – муж, - грустно поправила я, созерцая грозную фигуру в тёмных очках на втором плане снимка. Сама Лера была несколько иного вида, чем я привыкла её видеть. Голливудская улыбка для фото, облачённая в клёпанную кожанку, смеющиеся глаза и какое-то ребячество, исходящее из деланной позы.
Я улыбнулась, разглядывая снимок. Образ её лица безвылазно сидел в моей памяти постоянно. И, будучи единственным посредником в этой переписке, Лера незаметно превратилась и в собеседника. За каждым словом я видела выражение её глаз, мне всё больше хотелось думать, что это она.
Взяв подсохшую модель яхты, я написала на белом борту синей краской: «Schоne Lera» - Прекрасная Лера.
«На Край земли (неба)
Из города Ns, куда небо обещало вернуться.
Привет!
Какое-то непринуждённое приветствие. Ладно, не важно.
Ты писала, что не вернёшься в наш город, который, видимо, больше не наш. Но без тебя он не может быть моим. Для меня он – ничто без тебя. Дурацкая точка на карте, которую я, в общем-то, легко могу поменять. А ты ради меня сможешь отойти подальше от своего края? На нейтральную территорию. Которая сразу же станет нашей, если мы будем там вдвоём. Нас никто не будет знать там, искать скрытый смысл в наших словах и жестах, бросать косые взгляды… а потом мы поедем к тебе или туда, куда ты захочешь.
Мы пойдём пешком по этому миру, хоть босиком. Будем есть виноград (а у тебя растёт виноград? Я его по-прежнему безумно люблю) и петь песни. Мы пересечём тысячи границ, преодолеем сотни рубежей, даже если нам не будет хватать для этого жизни. Мы попросим ещё одну жизнь. Одну на двоих. Нам не посмеют отказать в этой просьбе. Мы так редко о чем-либо просим. Разве можно отказать двум самым счастливым людям на свете в ещё одной счастливой жизни?! Жизнь оценит. А мы – воспользуемся. И пойдём дальше. Пересекать границы и преодолевать рубежи, назло горестям и несчастьям.
Ты готова?
ХХ. ХХ. ХХ»
Я задохнулась от эмоций. Боясь разрушить картинку, я помчалась к письменному столу и схватилась за первый попавшийся карандаш. Буквы вылетали из-под него, словно из горячей печки и обжигались о белизну листа.
«Да!
Я готова на всё!
Если бы это только было возможно.
Жизнь здесь запутала меня в мечтах и реальности. Я уже редко вижу разницу. Но разве это плохо, превращать жизнь в сказку?
Я устала писать сказки, в которых главный герой – один во всём мире. И этот герой тоже, наверное, устал.
Если второе дыхание возможно, то я хочу разделить его с тобой»
Мысли остановились, и рука замерла над исчёрканным листом. Написанное сгоряча выглядело не очень-то аккуратно, и я, усмехнувшись, сделала маленькое дополнение.
«P.S. прости за столь корявую писанину.
Просто, не отходя от ящика»
«На Край земли (неба)
Из города Ns (большого и капризного)
Привет, дорогая!
Наверное, мы с тобой уже загоняли твоего почтальона. Ладно, угощай его чаще свежим зелёным чаем и булочками. Должен оценить»
Не плохая идея, подумала я, вспомнив Леру. Надо взять на заметку.
«Как же ты живёшь совсем одна? Ну, то есть, без друзей, просто знакомых, просто случайных людей, которые могут поделиться новостями. Мне правда, очень трудно понять. Я каждый день знакомлюсь с десятками людей, которых забываю на следующий день (или утро). Будет день – найдётся кто-то, будет ночь – найду кого-то. Всё так и получатся. И никуда не деться. И ничего, кажется, уже нельзя изменить.
До твоего первого письма. Сейчас появился шанс. Шанс бросить всё и уехать, если даже всё !это! не отпускает. Но я убегу, пока !оно! спит. Спрячу свою тень в самую непроглядную темноту, а звук своих шагов – в густую тишину. И убегу, вот так. Без всего. Без прошлого. Из настоящего. В неизвестное, но такое соблазнительное будущее.
То, что в сентябре кажется мартом, на самом деле январь. Вот и у меня так же. Но когда мне кажется, я крещусь. Так бабушка учила. Я всё помню…
Смотри: я вот всё прошлое вспоминаю, а ты всё о нашем будущем рассказываешь. Ты осталась всё той же безупречно романтичной Сказочницей. А я стала какой-то городской сплетницей, тонущей в надвигающейся всё больше депрессии. От тебя пахнет морем и Солнцем, а от меня, наверное, сигаретным дымом и бензином. Я уже не чувствую. Не то, что запах, я разучилась чувствовать людей. Все люди полностью закрылись. От меня. И от себя. Я улыбаюсь им, что есть силы и таланта, а когда они отворачиваются, плюю в их сторону. И они делают то же самое. И все это прекрасно знают.
Конечно, остались наши друзья. Я их по-прежнему люблю. Вернее, я ИХ только и люблю. Чтобы перечислить их, хватит пальцев на одной руке, но тем больше любви достанется каждому. Это лучше. С ними можно то, чего никак не получается с другими – молчать о таком важном и необходимом, о каком не говорят вслух. Вот я молчу о тебе. Потому что люблю. Невозможное станет возможным. Стало уже. Когда я призналась тебе в этом. Ничем невыразимое чувство. Кто-то говорил мне когда-то, что никогда не признается в любви. Я обижалась. А теперь понимаю. Невыразимое. Иначе не скажешь. Ужасное ощущение, когда хочешь всего лишь прикоснуться, но чувствуешь, что это невозможно. (Сколько там? 40 000 километров?)
Безысходность с правом на надежду.
ХХ. ХХ. ХХ»
О, Боже мой. Что я делаю?! Я просто изверг! Разве можно вот так, жестоко и бесповоротно? Какая же я дура! Бесчувственная. А ведь она – она до сих пор любит, она хранит любовь, честную, чистую, преданную. Как я могла так сыграть? В рулетку с завязанными глазами! Я ведь не думала о ставках. Я даже не думала о ней! Это непростительно. Но она любит. А любовь – это всепрощение. Может, у меня есть шанс всё исправить?
«Милый мой человечек!
Прости меня, пожалуйста! Я прошу у тебя прощенья за тот мой фатальный и бессмысленный побег. Теперь я понимаю, насколько низок и слаб был мой поступок. Я просто сдалась, и это было моей ошибкой. Я ошибалась, считая, что при таком раскладе что-то изменится. Что хуже всего, я заставила тебя пережить весь этот ужас. Сколько страдания я тебе принесла, и удивительно, что после всего этого, ты ещё желаешь знать меня. Мне стыдно, и я с глубоким почтением отношусь к твоему большому и вечному чувству. Оно поражает меня, удивляет, вдохновляет и наполняет верой в осуществившуюся сказку. Ты – сама моя Сказочница, и от тебя я слышу всегда только добрые и светлые story.
Расскажи мне как-нибудь сказку на ночь? А то мне давно не снились цветные сны. И это так здорово – с закрытыми глазами слышать твой голос. Но, главное, чтобы можно было, открывая глаза, видеть тебя – в огнях свеч или мерцании звёзд. Звёзды тоже рассказывают сказки, ты ведь слышала! И ветер, и осенние листья, и тихий снег. Да, у меня здесь тоже бывает снег, только очень редко. Он медленно спускается большими хлопьями на зелёную траву. Очень красиво.
А иногда даже завывает серая метель ночью. В такое время я люблю сидеть в шерстяных носках (в тех самых, что ты мне дарила на Новый Год) – перед камином и смотреть на огонь. Тишину нарушает только треск углей, да их шорох – это ты аккуратно передвигаешь поленья в камине, чтоб они лучше горели. Ты всегда сидишь рядом, когда мне одиноко. Ты даже говоришь со мной, как будто твой подбородок и правда приник к моему плечу, а я могу пройтись губами по твоей щеке, лишь повернув голову. Я знаю, что ты не здесь, а там, в далёком городе, но я уверена, что не свихнулась. В такие минуты мне думается, что ты, за 40 тысяч километров отсюда, сейчас тоже слышишь мой голос, и может быть, даже что-то мне отвечаешь…
И это чувство, эта любовь – такая светлая и хрупкая. Я несу её очень бережно, словно боюсь рассыпать на острые осколки. Я несу её в тёплых ладонях, закрывая от ветра, разговариваю с ней нежным шёпотом, целую лазурным светом… Я разговариваю с тобой и целую тебя. Мы вместе несём её – нашу любовь, наш свет, нашу судьбу, нашу совесть – одну на двоих.
Это будет книга. Это будет сказка. Бесконечная история, и мы напишем её вместе. Мы уже начали её писать, а впереди – бесчисленные страницы, на которых мы нарисуем всё, что захотим – и смех, и дождь, и крышу дома с красной Луной, и птиц Счастья, и сплетение рук, и сплетение душ, безграничность смыслов слов и калейдоскоп чувств…
СТОП!
Что-то не то…»
Я замерла над письмом. Я вдруг осознала что-то очень глубинное, важное. Меня просто осенило, что душа моя – крылатая. Крылья, небо – вот что стало другим. Как же я не замечала раньше?
«Я только что поняла, насколько я изменилась за это время. Знаешь, принципы – штука въедливая. А оказалось вот что. Лет шесть назад и глубже я была уверена, что в прекрасном будущем у меня будет свой самолёт. Самолёт - это был принцип, понимаешь? А теперь, видишь? Вместо рукокрылых – водоплавающие. Белый парус, волны, чайки.
Изменила мечте.
А может, мечту изменила?
И все перемены к лучшему. Действительно, уже давно пора менять в жизни многое.
А я покупаю билет на самолёт и отправляюсь к тебе»
В долгом ступоре я смотрела на последнюю фразу. Это что? Это всё? Что же дальше? Я не знала ответа, но ничуть не сожалела о написанном. Мне показалось, что всё встало на нужное место, вот, теперь. Я словно сделала праведный поступок, подвиг, и впервые на душе стало так легко и чисто, что я почувствовала себя свободным человеком. Свободным от предрассудков и мнений, свободным во всём размахе крыльев.
Ура!
Руки сами сложили из белого листа самолётик, и он был запечатан в конверт вместе с письмом. Я уже лечу! – послала я мысленное обещание своей любимой. На самом конверте я решила написать пару строк из Ахматовой, которые как нельзя лучше подходили моему настроению сейчас.
«Просыпаться на рассвете
От того, что радость душит.
И смотреть в окно каюты
На зелёную волну…
И предчувствуя свиданье
С тем, кто стал твоей звездою,
От солёных брызг и ветра
С каждым часом молодеть»
Подумав немного, я нарисовала в углу адрес:
«В город Ns, который обречён расцвести.
С Края земли (неба), который уже далеко»
__________________
Утро выдалось прохладным, но свежим. Серость улиц за окном будто бы говорила, что город ещё только просыпается. Вот, скоро пойдёт дождь и вымоет деревья, дороги, стены домов. Улицы проснуться и засверкают своей чистотой, на них снова развернётся активная городская деятельность. За спиной ворчал чайник, словно напоминая мне о домашних делах, но я продолжала смотреть в окно и думать о своём последнем письме. Что будет дальше? Или всё закончилось? Я не чувствовала сожаления. Наоборот, было как-то спокойно и отрешённо. Даже если это конец, то вполне хеппи энд. И я его сделала сама, по доброй воле, что не совсем в моём стиле. Трагедии и грустная безысходность – вот о чём я обычно пишу. Но здесь всё иначе. Только я ещё не знаю, как.
Ответ позвонил в дверь.
Мне стало немного не по себе. А вдруг, всё не так? Вдруг, я всё испортила? Не позволяя мыслям разложить моё спокойствие, я поторопилась расставить все точки в конце предложений и открыла дверь. Букет больших темно красных хризантем приветствовал моё глубокое офигение. Вот, чего я действительно не ждала.
-Это что? – наконец выдавила я из себя.
Без капли смущения на лице Лера протянула мне цветы и строго уточнила:
-Это - Вам. Записка прилагается.
И она протянула мне сложенный в несколько раз листок, на котором было от руки нарисовано:
Тебе
Удерживая в одной руке букет, я развернула небольшое послание и быстро прочитала.
«Привет, Дорогая!
Я жду тебя. Очень!
Купила цветы и шампанское.
Считаю минуты, секунды…
Дыхание захватывает.
Не могу больше
Без тебя!»
Всё. Больше ничего не было. Только записка и эти восхитительные цветы. И что мне с ними делать дальше? За окном недобро громыхнуло, и зашелестел дождь. Одновременно с ними выключился чайник.
-Удачи, - вдруг мягко улыбнулась Лера, но я остро почувствовала необходимость что-то сделать. Не отпуская её взгляда и с трудом подбирая слова, я проговорила:
-Там гроза сейчас, а у меня чайник только что вскипел. Может быть, Вы зайдёте?
To be Continued…
Игры. Часть первая
© Copyright: Марина Митюшева, 2005
Свидетельство о публикации №205110300163
Свидетельство о публикации №205110300163
Рецензии
и они вдыхали
новые письма
ароматом зеленого чая
и в зеркале чашек читали
на несколько жизней вперед
из глаз в глаза - напряжения тонкого провод
Блаженный Летун 18.01.2006 11:19 • Заявить о нарушении
новые письма
ароматом зеленого чая
и в зеркале чашек читали
на несколько жизней вперед
из глаз в глаза - напряжения тонкого провод
Блаженный Летун 18.01.2006 11:19 • Заявить о нарушении
потом с чувством уплетали
(нет, уплетали - это с Лис), потом они с наслажденьем пробовали лисье творчество со сгущенкой и вишневым джемом!
Алиса Ясон 18.01.2006 11:22 Заявить о нарушении
(нет, уплетали - это с Лис), потом они с наслажденьем пробовали лисье творчество со сгущенкой и вишневым джемом!
Алиса Ясон 18.01.2006 11:22 Заявить о нарушении
все-таки не очень понятно, как они от писем перешли к игре в 4 руки
Алиса Ясон 18.01.2006 12:40 Заявить о нарушении
Алиса Ясон 18.01.2006 12:40 Заявить о нарушении
надо у автора спросить,
какие варианты перехода?
Блаженный Летун 18.01.2006 12:42 Заявить о нарушении
какие варианты перехода?
Блаженный Летун 18.01.2006 12:42 Заявить о нарушении
уважаемые Блаженный летун и Алиса, мне очень приятно, что под этой емкой работой наконец появились отзывы, безумно рада!
знаете, этот вопрос волновал всегда и всех... и почти все совершали одну ошибку... насамом деле... э... насамом деле у меня есть продолжение... и я наверное, даже выложу наконец эти четыре странички текста... как вы уже заметили, это была первая часть. вторая была мной задумана тзначально, но в прочесе написания ещё первой, она увы, стала неактуальной. на это повлияли многие факторы... быть может, оно и к лучшему...
однако, загляните на страничку еще раз. полагаю, вы таки увидите ответы на некоторые из вопросов...
Марина Митюшева 18.01.2006 17:24 Заявить о нарушении
знаете, этот вопрос волновал всегда и всех... и почти все совершали одну ошибку... насамом деле... э... насамом деле у меня есть продолжение... и я наверное, даже выложу наконец эти четыре странички текста... как вы уже заметили, это была первая часть. вторая была мной задумана тзначально, но в прочесе написания ещё первой, она увы, стала неактуальной. на это повлияли многие факторы... быть может, оно и к лучшему...
однако, загляните на страничку еще раз. полагаю, вы таки увидите ответы на некоторые из вопросов...
Марина Митюшева 18.01.2006 17:24 Заявить о нарушении
наверное, вы уже сами поняли, каких... но просто констатирую факт: житель города Ns и прекрасная лера - это разнве люди... даже если к ним присмотреться, они просто несовместимы... наверное это только потому, что я их обеих знаю ))))
Марина Митюшева 19.01.2006 18:08 Заявить о нарушении
Марина Митюшева 19.01.2006 18:08 Заявить о нарушении
да? хммм... а я думала....
лучше б вы знали их одну.
я разный
я стемительный и праздный
я целе, и нецелесообразный
я весь несовместимый неудобный
застенчивый и наглый
злой и добрый
Но я же один!!!!!!!!!!
а впрочем...
Блаженный Летун 20.01.2006 10:59 Заявить о нарушении
лучше б вы знали их одну.
я разный
я стемительный и праздный
я целе, и нецелесообразный
я весь несовместимый неудобный
застенчивый и наглый
злой и добрый
Но я же один!!!!!!!!!!
а впрочем...
Блаженный Летун 20.01.2006 10:59 Заявить о нарушении