Ответ на столько прост, что...

 моим Друзьям

 
 Девушка открыла глаза. Она стояла, опершись левой рукой об огромное дерево. Приподняв голову, она попыталась оглядеться. Тяжелый и липкий туман не дал ей такой возможности. Она выпрямилась. «Ничего нигде не болит, холодно только немного».
 Решение идти прямо, было принято почти сразу же. Почему? Она незнала этого. Так же как и незнала кто она и каким образом очутилась одна, в лесу.
 Странно, но страха не было. Даже идеальная тишина в лесу не пугала ее.
 Туман усилился, и вскоре идти пришлось почти на ощупь.
Через некоторое время, спотыкаясь о камни, она вышла из завесы сильного тумана. Впереди, увидев очертания какого-то строения, увеличила шаг. Эти очертания напомнили девушке церковь.

 Церковь, вернее то, что от нее осталось, одиноко стояло окруженное деревьями. Туман немного рассеялся, давая возможность девушке разглядеть руины. Небольшого размера, полуразрушенная, от крыши осталось всего несколько перекрытий и фрагменты черепицы.

 В проходе был виден слабый свет и девушка, не раздумывая, вошла.
 Внутри сооружение показалось ей намного больше, чем снаружи. Источника света она не увидела. Но увидела то, чему крайне сильно удивилась.
 В середине этой картины, на стуле, сидела девушка в длинном черном платье. Она показалась спокойной и расслабленной.
- Заблудилась?
- Да, немного, так сказать.
Вошедшая девушка, осторожно перешагивая через камни, подошла к собеседнице.
- Тут надо быть аккуратней.
- Аккуратней? Где тут?
Девушка в черном платье театрально запрокинула голову.
- Тут!
- Я извиняюсь, вы не подскажите, как отсюда выбраться? Или откуда можно позвонить?
- И куда ты будешь звонить? Ты ведь не помнишь ничего о себе, так?
Вошедшая девушка внимательно посмотрела на собеседницу. Очень красивая. Тонкие черты лица. Выразительные глаза. И длинные волосы, сливающиеся с цветом платья. Тишину нарушил ее голос.
- Тебя зовут Тата. Присаживайся, - она указала на камень напротив себя, - поболтаем.
 - Вы знаете меня?
Тате собственное имя показалось очень странным. И оно не вызвало никаких чувств.
Девушка в черном платье улыбнулась.
Тате на секунду показалось, что сердце взорвется от страха. Улыбка это хорошо, улыбка это позитив, с улыбки начинается… начинается… она не могла вспомнить. Черт! Эта медленно появляющаяся улыбка на лице красивой девушки привела Тату практически в ужас, вызвав страх и отвращение одновременно.
- Давай на ты.
Девушка опять запрокинула голову. Волосы практически стали касаться пола.
- Ты давно здесь? – спросила Тата, стараясь не смотреть в сторону собеседницы.
- Наверное, да.
Тата начала ходить вдоль стены, поглядывая в то, что когда-то называлось окном. «И не надоело ей так сидеть?»
На минутку Тате показалось, что картина за окном поменялась. Внимательно всмотрелась. Нет. Ей просто показалось. Те же деревья, те же руины, туман.
- Мне не надоело. Я так сижу, потому что так надо. Это мое место. У каждого тут свое место,- девушка зевнула. - Раз ты тут появилась, то что-то это да значит. Тебе так не кажется?
Тата поняла, что все это уже начинает ей порядком надоедать. И картина за окном, и эта сумасшедшая на стуле, и ее монотонные речи.
- Извини, но я, наверное, уже пойду, - она направилась к тому месту, откуда вошла в эти развалины.
- Мне жаль тебя, Тата, - голос девушки прозвучал очень громко, - ты слепа, если смотришь в окно и видишь только окно.
Тата обернулась.
- Почему ты не задала мне главный вопрос? Мне кажется, что он такой естественный в этой ситуации.
- Какой вопрос?
- Кто я? Ты не спросила кто я.
Некоторое время девушки молча смотрели друг на друга.
- Ну, конечно же, и ты бы мне вот так просто ответила, - Тату начинала злить собеседница.
 - А почему бы и нет, Ты ведь не задала мне его и незнаешь как бы я отреагировала.
- Ну да, конечно. Я тебя спросила, что это за место, а ты мне не ответила.
Девушка в платье нахмурилась.
- Не правда. Я сказала тебе, что тут надо быть аккуратней, а ты просто спросила, где тут? Ты ведь не спросила про это место. Ведь так?
«Что за глупости так придираться к словам» - подумала Тата.
- А сейчас ты ответишь?
- Нет. Уже нет. Для каждого вопроса есть свое время. Ты опоздала. Сожалею. Тебе кажется, что я бы все равно тебе не ответила. Но неужели легче думать о том, что, кажется, чем точно знать.
Наступившую паузу в разговоре первой нарушила Тата.
- Извини, я не любитель философских тем, посидеть на досуге, задуматься о мире насущном, об его устройстве, мне уже пора.
Девушка в платье вдруг резко выпрямилась на стуле. Она подобрала ноги и вытянула перед собой правую руку. Ладонью вверх.
- Смотри!
Тата недоверчиво посмотрела на девушку.
- Подойди, пожалуйста. Посмотришь и пойдешь.
Тата сделала несколько шагов.
- Что это?
На ладони у девушки появилось сердце. Большое, темно-бордовое, такое живое, ритмично отстукивало.
- Дышит, ой… стучит, бьется. Это сердце.
- Да, это сердце. А теперь посмотри внимательно. И через некоторое время ты мне скажешь, что с ним происходит и произойдет.
- Я не врач, я незнаю какие…
- До тебя недавно у меня были еще три девушки, - оборвала ее собеседница.
- Что значит были?
Тата продолжала смотреть на сердце. Частота биения уменьшилась.
- Первая, когда вошла в эти стены, была напугана. Попросила помощи, но после нашего общения уже предлагала помощь мне. Вторая, придя, ужасно со мной стала ругаться, пыталась криками чего-то добиться. Третья, придя, моментально стала устанавливать свои правила. Они тоже отвечали на этот вопрос.
Девушка приподняла руку почти до уровня лица Таты.
- Значит, мне надо найти правильный ответ? Если я его найду, то ты мне поможешь. Так?
- Тут нет правильных ответов. Ты просто должна мне ответить. Вот и все. Смотри!
Тата присела на камень. Девушка в черном платье продолжала держать сердце на своей ладони.
- Смотри!
Сердце участило свое биение, но теперь оно стало покрываться темной коркой. Медленно, миллиметр за миллиметром, странный коричневый панцирь душил его в своих объятиях. Сердце забилось еще чаще.
«Сопротивляется», - промелькнуло у Таты в голове.
- Наверное, да. Сопротивляется, - взгляд девушки в платье был прикован к Тате. Глаза со странной жадностью изучали ее. Спутанные волосы, напряженный лоб, пальцы у рта, теребят нижнюю губу.
Тата посмотрела на корку и вспомнила, как в детстве постоянно ходила с побитыми коленками, ранки покрывались коркой, что естественно говорило о скором заживлении, но Тата, как и многие дети, ковыряла эти ранки, Потом ходила вся в зеленке. Мама ругала, что не дает ранкам зажить.
Стоп! Мама… коленки… детство… Тата все вспомнила. Она все знала о себе, она была…
-Не отвлекайся! – очень грубо сказала ей девушка в платье, - смотри!
Тата улыбнулась своим воспоминаниям. Сразу стало теплее. Но сейчас ей надо сконцентрироваться на другом.
Подошла к сердцу. Стучит. Тихо. Медленно. Уже почти все в корке-панцире. Притронулась. Теплое. Сухое. Шершавое. Надавила ногтем. Ничего. Еще раз. Опять ничего. Отчетливо прозвучала мысль: это нельзя так бросить, это неправильно.
И она начала срывать корку ногтями.
Корка давалась с большим трудом. Тата ковыряла ее почти всеми пальцами. Через некоторое время под ней показалась кровь. Тата остановилась. Глаза заслезились.
 Девушка в платье с большим интересом наблюдала за каждым ее движением. Так, наверное, смотрит ученный на кролика, которому только что сделал укол нового препарата, ожидая реакции.
- И что дальше? Что сделаешь? Так и оставишь? – улыбнулась она.
- Я не брошу это так. Надо избавиться от этой проклятой корки!
- Почему? – очень мягко спросила девушка.
- Потому!
- Почему?!
- Нельзя так, оно усохнет. Эта корка убьет его. Надо снять…
Сердце исчезло, оставив Татыны пальцы в крови.
 Девушка в платье встала. Стул отлетел в сторону.
- А теперь послушай меня. Помнишь, я говорила про трех девушек, которые побывали тут до тебя? Ты должна понять, что кроме них тут было еще очень и очень много людей. Разных людей. Понимаешь?
Тата кивнула.
- Каждый пришедший видит меня по-своему. В таком состоянии, до которого довели сами. До этих девушек тут был взрослый мужчина. Он меня увидел в красивом красном платье. Я восседала на троне, а вокруг меня было очень много цветов. Тут почти все было в цветах. Так здорово было! Это было в самом начале его прихода. А потом начал гореть лес вокруг моего замка. Все пылало. А мы просто сидели тут среди цветов и говорили.
Девушка в платье мечтательно подняла свое лицо вверх.
- Представляешь, Тата, однажды, даже меня, удивил один молодой человек. Он тоже, как ты понимаешь, отвечал на вопрос о сердце. Так вот, осторожно сняв корку, он собрал ее всю у себя на ладони и прижал к своему сердцу. Я попросила выбросить ее. Я настаивала на этом. На что получила следующий ответ: корка ещё не готова, она помнит ещё, как была частью сердца, а не отвергнутой плотью. Интересно, не так ли?
Тата кивнула, хотя точно не могла сказать, что понимает все, что говорит ее собеседница.
- Ты должна понять одну простую истину: каждый видит меня по-своему, в таком состоянии, в которое он меня привел, довел,… как хочешь, это уже терминология.
Но представь себе, есть люди, которые никогда ко мне не попадали. Вообще. Никогда. Странно, не правда ли? Ой, на что только я не шла, - девушка грустно улыбнулась, - что только не придумывала… но, знаешь ли, Там, наверху, для каждого есть свое расписание, и иногда, к моему большому сожалению… как бы так тебе объяснить, что б было легче, … хм… понимаешь, иногда, не все преподаватели могут включить свои предметы в это расписание. Понимаешь о чем я? Мне, конечно, жаль таких людей, но что поделаешь…
- Такова жизнь, - договорила за нее Тата.
- Да, практически так, - девушка в платье опять улыбнулась.
На этот раз улыбка не была такой грустной.
Постояв немного молча, она направилась к Тате.
Подошла вплотную, взяла ее лицо в свои руки, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Голос девушки бил и ласкал одновременно.
- Я тут не для того, что б тебя упрекать, понимаешь? Не для того, что б давать тебе какие-то советы. Не для этого. Просто посмотри, до чего ты меня довела. Посмотри, как я живу из-за тебя. Нет, как существую в этом, когда-то самом прекрасном месте. Ведь скоро, если так будет продолжаться и дальше, туман усилится, храм развалится полностью, камень за камнем…
Просто я хочу, что б тебе не было все равно. Понимаешь? Это очень плохо. Все равно, - девушка перешла на шепот, - тебе ведь еще не все равно? Скажи мне. Пожалуйста.
Тата не могла вспомнить, на каких словах слезы стали катиться по щекам. Настоящие. Горькие. Обжигающие. Из самого сердца.
 Именно эти слезы, накопившиеся, пробывшие в заточении, вырвались на волю. Именно эти слезы она спрятала очень глубоко, приказав, да, именно приказав себе никогда больше не плакать. Потом, через некоторое время, когда ее душа плакала, когда сердце рвалось на маленькие кусочки, она хотела плакать. Она умоляла. Но слез не было. Ни одной. Как же это было давно. Какой же она стала за это время.
 - Шшш… девочка моя… шшш…- девушка в черном платье одной рукой гладила ее по голове, а другой вытирала Тате слезы.
 Некоторое время они так и стояли. Слезы на Татыном лице почти высохли. Она внимательно всмотрелась в лицо девушки, чьи руки еще обнимали ее.
- Я знаю кто ты.
Девушка улыбнулась.
- Вот и ладно.
Они продолжали стоять друг напротив друга.
- У меня столько было мыслей, по поводу того, где я нахожусь, что это за место и кто ты… Фантазия разыгралась, прям не на шутку,- Тата тихо хихикнула.- А оказалось все так легко. Ты…
-Я попрошу тебя только об одном, - резко оборвала ее девушка в платье, - не произноси в слух. Это все.
 Тата только приготовилась, что б засыпать собеседницу вопросами, как поняла: время пребывания у нее истекло.
 Вокруг все медленно стало меняться. Что именно она не могла видеть, но она знала это точно. Даже платье собеседницы поменяло цвет.
 Девушка взяла лицо Таты в свои руки. Пальцы скользнули по губам. Затем зарылись в волосах.
 Девушка в сером платье прикоснулась к губам Таты.



сентябрь-3 ноября2005