Спайдермен

Михаил Титов
Spiderman

После ремонта снова все рухнуло. Неожиданно. Наверное, потому, что держалось только на честном слове. Да просто – на слове. Подпорочку какую-то выбили из-под него, и вся конструкция завалилась. Хотя почти целый месяц все было на месте. Я спокоен, жена довольна, ребенок счастлив. Купить обои, клей, всяческие обойные прибамбасы, чтобы «поверху красиво шло», мебель – к центру, ободрать стены, подождать, чтоб подсохло, зашпаклевать неожиданные вмятины, нарезать, намазать, аккуратно подогнать, лениво поругиваясь с женой: ну куда заносишь? ровней держи, вон внизу расходится, не тяни так сильно. Одна комната. Другая. Кухня. Коридор. Туалет. Ванная. В этой круговерти, когда еще и работа с утра до пяти, а вечер – в поту и клее – практически до полуночи, в голове ни разу ни одной мысли не шевельнулось, только тупое: «Клей надо равномерно размазывать, а то потом забугрится». Август прошел одним обойно-убойным днем. 30-го я, руки в боки, с работы специально пораньше отпросился: последние недоделки устранить, с довольным видом осмотрел каждую послеремонтную комнату.
- Прямо хоть новую жизнь начинай! – мечтательно произнесла за спиной жена, тенью ходившая следом.
- Что? – испуганно переспросил я.
- Мысли твои прочитала? – засмеялась жена. – Смотри у меня! – шутливо погрозила она пальцем. – Новая жизнь только со мной.
- И в мыслях не было, - я зачем-то начал оправдываться. – Какая в моем возрасте новая жизнь?! – вяло пошутил.
- Вот и я о том же, - вдруг забеспокоилась жена. – 35 и для мужчин возраст солидный. Не побегаешь. Правда ведь? – пристально посмотрела.
- О чем это ты? – напрягся я. Вроде и грехов за мной не водилось, а мысль – завести легкий романчик, если и являлась иногда, то так же быстро и терялась где-то в извилинах: в последнее время работа отнимала все дневное время, лень – все вечернее.
- Ну, мало ли, - отмахнулась жена и отвела взгляд. – Кризис среднего возраста. Седина в бороду, бес в ребро. Вам же, мужчинам, все свеженькое подавай, новенькое. Мы-то свой ресурс отработали.
Снова посмотрела на меня, но уже с вопросом как будто, осторожно выплыла из-за моей спины, обошла, и покачивая бедрами, тяжело, за последние год-два она здорово раздалась вширь, понесла себя на кухню. Курица! – разозлился я.
- Кто у нас сегодня был? – остановил я ее.
- Ольга заходила. А что? – спросила, уставившись в потолок.
- Ну, тогда понятно.
- Что – понятно?
- Почему ты со мной как с имбецилом стала разговаривать.
- Сестра-то здесь причем? Думаешь, я уже и слова сама сказать не могу? Или ты сомневаешься в моих умственных способностях? – жена надула губы и на всякий случай подпустила скупую слезу. Демонстративно провела рукой под правым глазом, будто смахнула слезинку.
- В последнее время – особенно! – не выдержал я. – Знаешь, Наташ, если у твоей сестры жизнь не заладилась, скажи ей, что не надо свой печальный опыт на всех остальных переносить. И пусть она оставит эти дебильные афоризмы про мужиков при себе. Или ты их при себе держи! Мне эту ересь пересказывать не надо.
- Думаешь, она не права? – обиделась Наташка за сестру.
- Ладно, права, - устало согласился я. Ссориться в такой день не хотелось. – Все мужики – кобели, и я тоже. Только и мечтаю о том, чтобы залезть кому-нибудь под юбку.
- Дурак! – беззлобно сказала Наташа. – Есть будешь?
- Буду, - сказал я и вышел на балкон.
Конец августа выдался холодным. После обеда зарядил по-осеннему нудный дождичек. Вся видимая с моего пятого этажа часть улицы, вплоть до перекрестка, за которым вообще все пропадало в сплошном тумане, утопала в серой дымке, расчерченной троллейбусными проводами. Редкие прохожие, съежившиеся и маленькие даже в теплых куртках, бежали, прячась под зонтами. У входа в кинотеатр «Модерн», под козырьком, сделанным в форме аиста, раскинувшего крылья, стояли пятеро, пережидая дождь. Слева от входа висела афиша, но понять, что идет в кинотеатре, было уже невозможно: тушь черными волнами сбегала вниз, лишь в самом верху, прикрытая прозрачным пластиком, отчетливо читалась надпись «Сегодня».
«Именно сегодня, - подумал я. – Именно сегодня нужно уходить. Теперь я могу не беспокоиться ни за нее, ни за дочь. Квартира есть, ремонт я сделал. Алименты оформим. Соньку, правда, жалко. Безотцовщиной будет расти. Приходить буду. По выходным. Не мучить же друг друга. Сколько можно? Надо бы поговорить с ней. С чего начать только? Или в лоб так и заявить, что ухожу?»
Вопрос ухода был для меня решен. Причем давно. С Наташкой жизнь разладилась с самого начала. Точнее, она и не ладилась никогда. Семь лет – разница в возрасте. Когда поженились, ей и восемнадцати ещё не было. Глупенькая девочка: скорей замуж, от пьющего отца, вечно затюканной матери и старшей сестры, зануды-разведенки. А я тогда просто запал на нее. Даром, что опыта не занимать, а влюбился как не знаю кто, такого и определения-то нет. Даст же Бог столько красоты, грации – и все одной. Умом только обделил, но где там понять. Крышу срывало при одном виде: талия как у Гурченко в «Карнавальной ночи», грудью – Софи Лорен. Мордашка миленькая такая, глазками хлоп-хлоп на каждую мою фразу. И улыбка! Прелесть какая глупенькая, одним словом. Это сейчас понимаешь, по прошествии десяти лет совместной жизни, что это вот «прелесть какая глупенькая!» ненароком как-то переродилось в «ужас, что за дура!», а тогда… Да, ладно, что тогда. Все. Сейчас подойду к ней и – до свидания.
- Я уже накрыла! Иди есть! – крикнула с кухни Наташка.
- Иду! – со вздохом отозвался я.
Сейчас или… когда?
Наташка налила борща, подцепила из кастрюли кусок свинины, положила его на отдельную тарелку.
- Мясо, может, в борщ покрошить? – спросила, разрезая кусок надвое.
- Я не буду. Знаешь…
- Обиделся, что ли? – перебила Наташка. Сама при этом даже не повернулась. – На еду не обижаются, вот что я тебе скажу. Мясо я тебе порежу, а там сам решай. Тебе сил набираться после ремонта. Вон похудел даже.
- Наташ, - начал было я, но Наташка не слушала. Или не слышала?
- Попробуй, соли хватает? – она поставила на стол тарелку. – Вроде, как обычно, ложку положила, а недосолено. В общем, ешь. Я пойду позвоню.
Она сняла фартук, повесила его на крючок и протопала в зал. Осторожно прикрыла за собой дверь: чтобы я не слышал, как она сестре будет хвастаться, что, слава Богу, доделали все, целый месяц провозились, а денег-то угрохали. Закудахтала!

Проблемы у нас начались сразу после свадьбы. Собственно и свадьбы-то как таковой не было, одно недоразумение. Пришли в районный ЗАГС, написали заявление, справку о беременности приложили, через месяц расписались. Она в простеньком белом платьице, но красивая до умопомрачения, я – в новом, с нуля, костюме-тройке, специально купил. Из гостей – ее сестра, мать и школьная подруга, пара моих друзей. Когда выходили из ЗАГСа, нарисовался мой младший брат. Подошел со скучающим видом, передал привет от матери. Сунул в руку конверт с пожертвованием от нее, жалкой купюркой (не помню – сколько, но – мало, особенно по тем безумным временам, когда счет даже простым деньгам велся на миллионы). В ресторан с нами не пошел, торопился куда-то. Так и исчез: ни здрасьте тебе, ни до свидания.
Скромный столик ресторана. Поели-попили. Первая брачная ночь на кухне у Сереги, старого институтского дружка. На диванчике, на котором помещаешься только поджав ноги. Но ничего, выжили. Серега, весь из себя деликатный, за всю ночь даже в туалет не сходил, стеснялся потревожить.
Жить было негде. К ее – не пойдешь, к своим не поведешь. Мать сразу сказала, что квартира хоть и трехкомнатная, но не резиновая, все не влезут. И вообще, лучше сразу привыкать к самостоятельной жизни, раз мы такие – сами с усами. Да еще и младший брат Наташке почти ровесник. Мать обнамекалась вся: как бы чего не вышло с братом, грешным-то делом. Потом, правда, успокоила: ждите, мол, когда бабка умрет. Хотя бабка могла и всех нас пережить, войной закаленная. Я, когда к ней сунулся, отшила сразу. «Сам приходи, а ее здесь видеть не хочу, вертихвостку. И вообще, дайте мне спокойно одной дожить. Вот помру, там разбирайтесь, чья квартира», - заявила и дверью хлопнула.
«Ей одной в двухкомнатной квартире нежирно?» – поинтересовалась тогда Наташка. По-моему, после этого мы впервые и поругались серьезно. Основательно так, с битьем хозяйского чайника. Через месяц – второй раз. Это когда она по-тихому на аборт сходила. Ничего не сказала, что собирается. Я жду ребенка, она же беременная замуж выходила, а живота нет, она вроде похудела даже. Я все: как чувствуешь себя, лапа? Она глаза отводит: хорошо, говорит. А потом как бы невзначай:
- Я аборт сделала. С Олей посоветовалась и решилась. Чего ребенку мучиться без жилья? Успеем еще детей завести.
Я ее чуть не убил тогда. Потом поплакали вместе и успокоились. Мать, правда, никак успокоиться не могла. «Может, и ребенка никакого не было, а? Девки сейчас из-за квартиры на все готовы. Тем более эта, из такой семьи». К матери после таких слов ходить на время перестал, но осадочек, как в анекдоте, остался. Теперь для ругани с Наташкой и повода искать не надо было. Любое сказанное ею слово выводило из себя. Мне все казалось, что она врет, что-то не договаривает, специально растягивает предложения до бесконечности, оплетая фразами как паутиной, чтобы запутать меня, не дать понять, где же правда. Но ругались, мирились, и ведь продолжали жить, не расходились отчего-то. Может, оттого, что оба были без угла, без родственников практически, всеми брошенные и забытые? Носились по съемным хибаркам, времянкам, общагам. О детях уже речи не вели: перекантоваться бы самим. Но три года назад после двух абортов решились таки на Соньку, время уходило, а тут и бабка умерла. Как чувствовала, что нам уже невмоготу по чужим углам скитаться. После родов Наташку-то и разнесло, как будто воздухом накачали. Вначале она какой-то хитроумной гимнастикой занялась – для похудения, а потом плюнула на нее, успокоившись на том, что «хорошего человека мало не бывает».
- Андрюш, - появилась Наташка в проходе. – Я знаешь, что подумала? – хитро смотрит на меня и улыбается.
- Что? – оторвался я от тарелки.
- Давай новую кухню купим. Эта, бабкина, страшная такая.
- А деньги? – разозлился я. – С одним ремонтом в такие долги влезли. Мне теперь месяца два пахать, чтобы рассчитаться.
- Мне Оля обещала помочь. У нее накоплено немножко. Часть можно у твоих попросить. Или мать опять пожадничает?
- Ну раз вы с Олей уже решили, вот и покупайте на ее деньги, чего уж мать беспокоить?! – как можно спокойнее ответил я.
- Чего ты сразу заводишься?! – Наташка поджала губы. – Нравится эта срань, пусть остается. Я же как лучше хотела.
- А со мной посоветоваться не надо?
- А чего ты злишься-то?! – закричала Наташка. – Что я опять не так сделала?! Тебе ни в чем не угодишь! – ее перекосило: вот-вот разревется.
Я зло оттолкнул тарелку. Остатки борща выплеснулись на стол и застыли красной лужицей.
- Может, мы Олю твою к нам подселим?! Будем с ней жить-поживать да добра наживать! – напряг я голос.
- Надо будет и подселим! – крикнула Наташка и, хлопнув дверью, улетела в детскую комнату. – За Сонькой сходи! – донеслось оттуда.

Детей уже разобрали. На площадке, закрытой от дождя плотными кронами старых берез, оставались лишь моя Сонька и двое шебутных пацанов, которые пытались столкнуть друг друга с пластиковой горки. Я остановился понаблюдать. Нечасто видишь своего ребенка на воле. Худенькая воспитательница, молоденькая совсем девочка, обтянувшая свои жалкие формы в нелепое цветастое платьице, размером чуть больше Сонькиного сарафана, стояла под навесом и, поеживаясь от холода, безучастно наблюдала за их борьбой, автоматически повторяя:
- Артем, не балуйся! Максим, тебя это тоже касается.
Сонька качалась на качелях и взахлеб, коверкая слова, - так торопилась от переполнявших ее чувств, рассказывала Алле Андреевне про новую компьютерную игру, купленную мной накануне.
- А там человек-паук сражается с разбойниками. Они на него напали. Я даже их испугалась. А папа их победил всех.
- Молодец твой папа, - не поворачиваясь, равнодушно произнесла Алла Андреевна и в той же тональности обреченно произнесла: - Артем, слезайте с горки.
Пользуясь минутным замешательством Артема, Максим подтолкнул его к краю горки. Артем замахал руками, пытаясь зацепиться за бортик, но потерял равновесие и, упав на спину, скатился вниз головой. Алла Андреевна дернулась было к нему – убедиться, что ничего страшного не случилось, но Артем уже вскочил на ноги и вновь бросился на штурм горки.
- Так, быстро слезли оба! – разозлилась Алла Андреевна. – Я из-за вас в тюрьму не собираюсь. Быстро, я сказала!
- Папа! – закричала Сонька, наконец-то увидев меня. Подбежала, обхватила ручонками колени, прижалась щекой. – Поиграем сегодня в «Спайдермена»?
- Конечно, поиграем. Пойдем.
- Соня, что надо сказать? – по-прежнему безучастно произнесла Алла Андреевна, скользнув однако по мне заинтересованным взглядом.
- До свидания, - сказал я. Сонька лишь плотней сжала губы.
- До свиданья, Соня! – усмехнулась воспитательница.

- Мам, а мы сейчас в компьютер будем играть! – завопила Сонька с порога.
- Опять компьютер, - Наташка оторвалась от книжки, которую листала, лежа на диване. – Лучше бы погулять сходили.
- А там дождик идет, - не дала мне вспыхнуть Сонька.
- Ну, играйте тогда, - нехотя согласилась Наташка.
Сонька скинула сапожки и прямиком рванула в комнату, приспособленную и под мой кабинет, и под Сонькину спальню. Нажала кнопки на компьютере, и пока тот, утробно урча, загружался, примчалась к матери с диском.
- Смотри, - стала она показывать Наташке картинку на диске. – Это Спайдермен.
- Кто? – выглянула из-за страниц Наташка.
- Человек-паук, - пояснила Сонька. – Он добрый и сражается с разбойниками. Он всем помогает.
- Угу, - Наташка опять ушла в книгу. – Хорошо, Сонь. Иди играй.
- Ремонт закончен – можно поваляться?! – заглянул я к Наташке в комнату.
- Не тебе ж одному отдыхать! – парировала Наташка.
- Я, между прочим, с ребенком буду заниматься.
- Вот и отдохнешь! И я пока почитаю.
- Даниэлу Стил? – усмехнулся я.
- А чем это, интересно, Даниэла Стил хуже твоего Спайдермена?! Тут по крайней мере про людей пишут, а не про монстров.
Я махнул рукой и пошел в кабинет.
- Тебе Валерка звонил, - крикнула вдогонку Наташка. – В баню звал. Что-то зачастил ты к нему, - добавила с ехидцей.
- Не твое дело, - сказал я вполголоса.

«При Соньке объяснится не получиться. Эта сейчас устроит скандал, - думал я, на автомате управляя Спайдерменом. – Чего ребенка лишний раз травмировать?! После бани – если пойду – поздновато будет. Назавтра отложить? Но я и так откладываю это каждый день. Что-то неожиданно находится такое, из-за чего – ну никак именно сейчас. В прошлый раз не решился: у нее отец умер. Еще был один прекрасный шанс, когда не просто так, не с бухты-барахты, а причинно, с поводом, но и его не использовал. Стало ясно, что появится Сонька. Все думал: наладится. Не налаживается отчего-то. Она год от года превращается в свою курицу-мать, опускается все ниже и ниже, и меня тянет за собой. Из нее как будто энергию откачали, и она теперь моей питается».
- Пап, ну ты что делаешь? – вдруг зарыдала Сонька. – Они сейчас Спайдермена убьют.
Я и в самом деле прошлепал момент, когда Спайдермен, расставив сети, сам же в них и угодил.
- Ничего, Сонь, не переживай, - постарался я успокоить дочь. – Сейчас что-нибудь придумаем.
Но чем сильней я дергался, остервенело бил по кнопкам клавиатуры, тем больше Спайдермен запутывался в собственной паутине. Наконец он сделал на прощание неприличный жест, показав мне средний палец (или мне это только показалось?), и пропал в липкой сети. В центре монитора, там, куда провалился несчастный Спайдермен, появилось черное облачко, которое медленно, но решительно заполняло собой экран. Напоследок компьютер вспыхнул красным «Game over» и застыл. Картинка не шелохнулась.
- Ну, вот, - заревела Сонька в голос. – Мы проиграли!
Она ударила кулачком по монитору.
- Все из-за тебя!
- Это же игра, Сонь, - виновато сказал я. – Чего так расстраиваться?! В следующий раз выиграем. Тем более, видишь, компьютер завис. Может быть, мы и выиграли бы.
- Не выиграли! – Сонька сползла с колен, и полетела к матери. – Мам, его убили!
- Господи, - запричитала Наташка. – Лучше бы ты ей книжку почитал. Купили компьютер на мою голову. Ну, все, хватит. Не реви. Из-за ерунды какой-то убиваешься!
В унисон Сонькиному плачу зазвонил телефон.
- Сними трубку! – крикнул я.
- Сам и снимай! – огрызнулась Наташка. – Банщик твой звонит, наверно. Сходи попарься! – язвительно добавила она.

- Что за вой? – первым делом поинтересовался Валерка.
- Спайдермена убили, – вздохнул я.
- Кого убили? – переспросил Валерка.
- Человека-паука. Игра такая. Компьютерная, – объяснил я.
- Успокоил, – хмыкнул Валерка. – А то я уже переживать начал. И как убили? Кровищи много было?
- Не поверишь, – поддержал я его тон. – На минуту всего и отвлекся, а его подонки замочили. Сбросили с крыши.
- Не будет по чужим крышам лазить. Тоже мне Бэтмен нашелся.
- Спайдермен, - поправил я.
- Беда просто с этими «менами», - усмехнулся Валерка. – Не они, так их замочат. В баню-то пойдешь? Или у тебя теперь траур на почве членовредительства?
- День-то вроде не банный.
- Ну и зарастай грязью, если не хочешь. Воды горячей, небось, до сих пор нет?
- А вот и не угадал. Вчера дали.
- Везунчик, - засмеялся Валерка. – А я, между прочим, воблочки очень душевной припас.
- Уговорил, - после небольшого раздумья согласился я. – Собираюсь уже.
- Жду. Пивка разливного в магазинчике захвати литра три. Если вдруг не будет, бутылочное не бери. Я на машине сгоняю, в гастрономе оно всегда есть.
С Валеркой мы познакомились около года назад. Никогда бы не подумал, что с человеком можно так просто сойтись. Его дочь – Марина, теперь уже первоклассница, ходила в тот же детский сад, что и моя Сонька, их группы находились на одной площадке. Отец в детском саду – редкость, поэтому при встрече мы, наверное, от неожиданности поздоровались. И, надо же, после первых слов, ничего не значащих и банальных, отчего-то возникло чувство, что я знаю его с далекого детства. А пока ждали, когда девчонки оденутся, разговорились до такой степени, что остановиться не могли. Совершенно кстати для продолжения нашей скоропалительной дружбы оказалось, что он и живет неподалеку: буквально в двух кварталах от нас, кум королю, сват министру, в собственном доме, с усадебкой – небольшим клочком земли, где помещались гараж и аккуратненькая банька, русская с полками и духовитым паром – все, как и полагается.

Разливного пива в магазинчике не оказалось. Я взял четыре «Светлого» в жестянках – хотя бы для начала, но Валерка только хмуро покосился на них.
- Оставишь себе на опохмел. Я помчался за нормальным пивом. Печку я уже растопил. Присматривай за ней. Особо дров не напихивай.
- Светка дома? – на всякий случай поинтересовался я.
Валеркина жена не очень-то одобряла его банно-пивные посиделки. Ругаться, конечно, не ругалась, но при встрече и особенно проводах поглядывала искоса.
- Она тебе зачем? – Валерка подозрительно покосился. – Звонила, что задерживается на собрании коллектива. Что у них там за собрания могут быть – в риэлторской-то конторе? Хотя, – он глянул на часы, – должна вот-вот подойти. Боишься, что ли?
- Так, немного.
- Да, она у меня строгая! – заржал Валерка. – Ты не тушуйся. Чувствуй себя, ну сам знаешь как, не маленький. Я мигом.
Когда Валерка умчался, я подкинул пару поленьев в топку, потряс березовые веники, проверяя их на прочность и упругость, и не найдя себе другого занятия, вышел на улицу покурить.
- Не сегодня, – услышал я знакомый голос.
«Светка, что ли?» – напряг я слух.
- Сколько можно тянуть? – раздраженно спросил мужской голос.
- Не мучь меня, - устало сказала Светка. – Я скажу ему. Только не сегодня.
- Когда?
- В понедельник.
- Завтра – крайний срок, - отрезал мужик. – Лучше так и вообще сейчас. Я позвоню завтра вечером.
- Я тебе сама позвоню. Ладно, пока, а то он нас заметит.
- Ну и что? Хватит уже в детский сад играть.
Окончания разговора я не слышал. Тихо, стараясь не топать и не наступить случайно на что-нибудь, способное меня выдать, я пробрался к бане и притаился за поленницей. Светка зашла в дом, осторожно поглядывая в мою сторону.

Валерка появился минут через десять после Светкиного прихода. Промчался мимо дома и сразу в баню. Выставил на столик в предбаннике трехлитровую пластиковую банку пива. Деловито заглянул в парилку.
- Еще немного, ещё чуть-чуть, - радостно пропел он, потирая руки. – Жар пошел. Не видел, Светка объявилась? – спросил неожиданно.
Я молча кивнул, отводя глаза.
- Одна?
- Да вроде одна.
- У-у, – протянул Валерка и заторопился. – Ну, давай понемногу пивка и в баньку. Хватит ждать.

- Ремонт-то закончил? – спросил Валерка, наяривая веником по моей спине.
- Закончил, - прокряхтел я.
- Твоя довольна осталась? – расходился Валерка не на шутку.
- Поосторожней там, – выдохнул я. – Вроде довольна. С чего ей недовольной-то быть?
- Не знаю, – Валерка на минуту остановился. – Моей вон ничем не угодишь.
- Светке? – удивился я. – Вы вроде нормально жили.
- Нормально, – согласился Валерка. – До поры до времени. Что-то с ней случилось, не могу понять – что? Ладно, хватит пока. Пойдем сделаем по глоточку.
- А что не так-то? – осторожно спросил я, когда мы уселись в предбаннике, и Валерка разлил пиво по стаканам.
- Фиг его знает. Нервная какая-то, – поморщился Валерка. – Слова не скажи – сразу на дыбы. Никогда такого не было. Может, климакс? – предположил он. – Хотя рановато вроде бы. Когда у них климакс наступает?
- Лет в 45, наверно, – пожал я плечами. – Да, мало ли какие проблемы у нее могут быть, - отвел глаза, а в голове промелькнуло: «Сказать или нет?». – Может, на работе что-нибудь? – подкинул я Валерке версию, а в башке: «Пусть лучше сама ему скажет. Чего лезть не в свои дела?».
- Я думаю, у нее есть кто-то, - скорее себе, чем мне сказал Валерка. – Убить ее, что ли? – равнодушно так изрек, что стало не по себе.
«А вот это уже без меня», - струсил я и осторожно произнес:
- Валер, ты раньше времени не заводись.
- А я и не завожусь. Так, размышляю вслух. У тебя-то что?
- Да все по-старому. Сейчас вот опять разругались.
- Слушай, что за беда?! Может, это заразное?
- Диагност, - усмехнулся я. – Моя-твоя не понимай. Они даже не виделись ни разу.
- Это ты думаешь, что не виделись, а они за нашими спинами, может, заговор плетут, как от нас избавиться побыстрей! Мысль, между прочим! – Валерка выставил указательный палец вверх. – Зря смеешься! У тебя сейчас – квартира, у меня – дом. Наше, понимаешь?! Собственность. Думаешь, у этих двух ручки не тянутся прибрать все это хозяйство?! Больше чем уверен: спят и видят. Вот им! – Валерка сложил смачную фигу.
- Не обижайся, Валер, но у тебя, по-моему, паранойя.
- Я тебе больше скажу! – остановил он меня. – Мне вчера моя говорит: ты ко мне не лезь, у меня месячные начинаются. А мы с ней уже недели две, наверное, не спали. То голова, то устала. Анекдот, честное слово. Я и взорвался: какие, говорю, месячные?! Я же помню, они недавно были. Она: такие, обычные, и к стенке лицом. Я пошел в ванную, глянул на полку, она там прокладки свои хранит, стоит пачка нераспечатанная. Принес ей, показал. Даже оправдываться не стала. Вот такая фигня! Андрюх, убью ее, честное слово. Узнаю, что есть кто-то…
- Давай лучше попаримся, - перевел я тему. – Убить ты ее всегда успеешь.
Расстались мы около часа ночи. Печь уже прогорела, и сырой воздух стал холодить.
- Лишнего себе не позволяй, - сказал я напоследок. – Ребенка кто воспитывать будет?
- Государство позаботится, - мрачно пошутил Валерка.
 
- Чего ты не позвонил? – виноватым голосом спросила Наташка, когда я вдвойне тепленький – после бани и пива – забрался к ней под одеяло. – Я без тебя заснуть не могла.
- Спала бы, чего ждать?! – я повернулся к ней спиной.
- Обиделся? – она придвинулась ко мне вплотную и стала поглаживать плечо.
- И что? – напрягся я.
- Ты меня прости за сегодняшнее, ладно? – мягкая Наташкина ладонь переместилась на живот. – Я просто боюсь, - Наташка помолчала немного. – Боюсь, что ты меня бросишь, и я останусь одна. Не бросай меня, – у нее дрогнул голос. – У меня же никого, кроме тебя…
- По-моему, ты делаешь все для того, чтобы это случилось, – не выдержал я.
- Я больше не буду, честное слово, – жалобно произнесла Наташка, положив голову мне на плечо. – Давай помиримся?
Я не успел ответить, как зазвонил телефон.
- Андрюх, она во всем призналась, – тяжело дыша, словно после пятикилометрового забега, сказал Валерка.
- В чем? – не понял я.
- Я рогоносец, – Валерка немного отдышался. – Как это не прискорбно. Но рогов больше нет, – почти по слогам произнес он.
- Что ты с ней сделал? – у меня внутри похолодело от ужаса.
- Убил и съел, – усмехнулся Валерка. – Не боись. Поговорили по душам. Душевно так поговорили. Хорошо, что Маринка пока у моих, а то ведь заступаться бы полезла. Женская солидарность, понимаишь… В общем, поговорили. Потом она хахалю своему позвонила, тот увез ее только что. Хотел и ему синяков наставить, но сдержался: он-то вроде и не причем. Ладно, спи.
- Ты как вообще?
- Не повешусь – не переживай. Слишком жирно будет этой стерве. Не дождется. Я еще и Маринку отсужу. На суде скажу, что мать гулящая. Такой ребенка не отдадут. Все, давай. А, вот еще! Ты свою проверь, на всякий случай, – Валерка положил трубку.
- Кто звонил? – оторвалась от подушки жена.
- Валерка. Сказал, что я у него в бане полотенце забыл.
- Из-за такой ерунды он тебе в два часа ночи звонит? – насторожилась Наташка.
- Представь себе. Из-за такой ерунды. Ладно, пойду покурю перед сном.
Я вышел на балкон. Наташка, накинув легкий халатик, двинулась следом и стала, плотно прижавшись ко мне горячим после постели боком.
- Смотри, скоро «Человек-паук» будет, – показала Наташка вниз.
Там, где днем висел скромный лист с размытыми буквами, теперь красовался целый фанерный щит, с огромной надписью и рисунком, подсвеченный по бокам. На афише человек, затянутый в красный с черным костюм, стоял на крыше небоскреба и хищно посматривал вниз, за границу фанерного щита. Туда, где на скамейке сидела парочка. Парень, оживленно размахивая руками, что-то рассказывал своей подружке.
- Только три дня. Только в «Модерне». «Человек-паук», – зачитала Наташка.
- Спайдермен? – задумчиво переспросил я.
- Сходим? Говорят, ничего фильм. Соньку с собой возьмем. Она его любит, этого Спайдермена.
- Сходим, – пообещал я. – Обязательно. Ты не стой, не мерзни. Холодно.
- Да уж, не май месяц, – согласилась Наташка. – Ты докуривай быстрей, а то сам замерзнешь. Разогревай тебя потом, – игриво шлепнула она меня по заднице.
Я молча кивнул и, затянувшись последний раз, щелчком отбросил окурок подальше в темноту. Красная искорка метеором пронеслась к земле.

г. Югорск, 10-25 августа 2004 г.

Рассказ опубликован в журнале "Север" (Карелия), № 1-2, 2007 г.