Громко и вживую

 Неподвыпившая компания в автобусе ведёт себя целомудренно. Мы ехали молча, иногда перебрасываясь тихими фразами и стараясь особенно не глядеть друг на друга. Я ещё и на девчонок не глядел: пусть думают, что мне всё равно, как они там обтягивают… Ладно, это к делу не относится. Посмотрел вскользь, оскалился и отвернулся со скучающим видом. Мы ещё были мало знакомы, вернее, я с ними, тремя друзьями. Но так как никто из более знакомых не согласился, я поехал с этими чуваками. Они цивильно одеты, а я, как турист, в шортах, майке и бейсболке. Ну, думаю, не на праздничную прогулку, а на довольно ответственное, да и не то чтобы… нет, просто жарко было.
В общем, доехали мы до проспекта, встали. Теперь ещё один автобус (двадцать минут где-то), и мы у цели. У меня в кармане «стольник» был. Лето. Честные каникулы. Чего там! «Можно и это, - робко думал я, - ну, раскрепоститься».
К остановке подходим, они меня спрашивают: «На каком таком автобусе?» Я отвечаю спокойно: «На любом». А сам думаю: «Город, что ли, не знают?» Город большой, жаркий, многолюдный. «Вот уже целые команды подтягиваются», - осторожно говорю так, но вышло нервозно. А они всё равно на девок пялятся, не слышат.
Помялись на остановке. Автобусы кружат. Макс мне говорит: «А на этом можно?» Я отвечаю, отчего бы и не… Парень побежал, впрыгнул в него на ходу. Я думал, скандал будет, но нет, всё обошлось, и мы залезли в этот автобус, скромно так стали у дверей. Вова говорит Максу: «Ну, ты Рембо!» Я думаю: ловко.
Поехали. Напряжённо оглядываемся на окна, с тоской ждём, что «как завалится сейчас человек тридцать». А мы у дверей стоим. В автобусе уже полно молодёжи, и все, конечно, туда едут. Но я отметил, что матом так никого и не крыли. Культурные попались.
«Громко и вживую» - так переводилось название музыкального фестиваля. Я ещё думал: почему бесплатно? Потом понял: реклама пива.
Людей было много, даже очень. Ну, конечно, «на халяву», да ещё тебе и Дельфина покажут, и Чичерину. Милиционеры так лениво, от жары, что ли, обыскали нас и пропустили на асфальтовую площадь. Тут, смотрю, уже все в фирменных банданах, а вон и девчонки, что их раздают.
- Дай и мне! – развязно так сказал я одной из них, да ещё и рукой схватил, чего уж, всё вежливо молчать, да? Она и дурацкую карту какую-то дала вместе с лоскутом зелёной ткани. Я её, конечно, выбросил. Людей – глаза разбегаются. Но мы заметили, где продают пиво, и туда продрались. Я решил пока не покупать. Зря, как потом оказалось.
- Сколько? – я у чуваков спросил. – Чего? Тридцать? Стаканчик?
Думаю: дурак, что раньше не купил; а потом: дурак, да тебя б с ним и не пустили. Ладно, хватит отвлекаться.
Смотрю: мой бывший однокашник. Ткнул его в плечо так радостно, а он чего-то – матом. Ну, значит по-другому нельзя. Ничего. Вспомнили друг друга. Год прошёл нашего свободного плавания.
-Ну, как ты тут? Сессию сдал? Не выгнали? – я всё время нервно смеялся. – Нормально? А Денис? Да? Ни фига себе…
Маты я писать не могу (совесть не позволяет), поэтому в общем скажу, что ничего нового, кроме того, что в общежитии у них горничные (я два раза переспросил, честно) Сергей мне не сообщил. Ну, то, что он работает, я и не сомневался – парень дельный, самостоятельный. Я тоже дал ему понять, что живу, не таясь, но пока «на отлично». Да, поговорили об этой «долбаной математике» и других заморочках, которыми мучают студентов, но быстро отошли от этой темы. Рядом с ним стоял знакомый чувак из моей бывшей школы, прямой, мучительно сохраняющий спокойствие, почти взрослый. Ну, я ему пообещал, что он поступит, куда ему там надо, но он не повеселел, а только учтиво кивнул. Потом он всё время молчал и стоял позади нас. Видно, ещё один в чужом городе не освоился.
- Ну, ладно, - говорю, - пошли ближе к сцене.
- Пошли.
Врезались в толпу и по пустотам просочились в самую гущу, уверенно так стали. Сергей закурил.
И вот начался концерт. Сначала выбежали ди-джеи-клоуны и стали выкрикивать со сцены правильные и разнообразные фразы. Мне понравилось: подготовились, значит, подучили литературный язык. Приятно.
Первой вышла группа «Кузница магов». Очень молодые, как я понял своим слабым зрением, и достойные. Что пели я, конечно, не всё расслышал и запомнил, но Серому прокомментировал:
- Тексты хорошие, со смыслом.
Орать надо было, и он понял не сразу, в итоге рассеянно кивнул. Про звёзды, вроде, пели, про злую и жестокую дрянь любовь, ещё про твой путь в жизни и место под солнцем. Ну, да неважно. Толпа была пьяная, всем был нужен только «драйв». Звук был страшный, гитары тяжёлые, очень тяжёлые и громкие. Нормально. Все раскрепостились, а я говорю Серому: «Мы стоим с тобой, как инспекторы». То есть не дрыгаясь, молча, серьёзно. Он сплюнул и улыбнулся: «Не выпили же, - и объяснил: - Мне завтра на работу». Да, дурак, думаю я, теперь стиснутый, трезвый, куда я гожусь?
Проехали. Вышла другая группа. То ли «Шимоза», то ли «Чибоза». В толпе начались сначала одинокие, потом мощные, многоголосые выкрики: «Дельфин!» Кричал весёлый пьяненький мужичок и упорядоченная группа молодых (а старых там и не было) людей. В ней были и зверски нахмуренные малолетние дебилы, которые произвели на меня тяжёлое впечатление. Все там курили, матились, орали, но танцевали упорядоченно, особенно сивые кобылы-девчонки. Песни стали давить однообразностью, и мой заряд веселья, неподкреплённый алкоголем, истощался. Вокруг все бесились, я озирался (буду писать за себя, а те чуваки, с которыми я приехал, куда-то подевались), пялился на красивых и очень красивых девушек с яркими волосами. Томноглазые, хрупкостройные, джинсообтянутые, они жались к своим молодым людям. Их груди… Их довольно явные части тела так и ласкали мой волчий взгляд. Ах, стандартно пишу, чёрт возьми! Зачем все эти детские пошлости? В их глазах было небо и солист с гитарой цвета британского флага… А какой-то невнятный прилизанный чувак в дурацкой бейсболке… Они смотрели сквозь меня, да, но если б я захотел…
Ах, драка! Все отпрянули в стороны и назад. Пьяные бились чем попало, остервенело и бессмысленно. Девочки как-то погрустнели, а солдаты деловито поймали вдрызг напившегося «зрителя» и с трудом уволокли. Я сохранял безучастный, ко всему готовый вид, хотя внутри… А что – внутри? Внутри тысяч таких же людей, пожалуй, только веселее и решительнее меня, тоже что-то было…
Я, хлопая в такт, кивнул Сергею:
- Неслабый трэш… Весело зажигают, говорю… Тяжёлая музыка – это хорошо, я люблю…
- Мне надо встретить автобус, там сумку взять… - сказал он. – А когда Чичерина будет не знаешь?
- Не знаю. В конце, наверное… А чё Чичерина лучше Дельфина? – ответил я и добавил: – Она нудная.
- Ну, кому как…
- У вас, в универе, никаких рок-групп нет? – поинтересовался я.
- Есть. Вот эта девчонка, - Серый указал, - на басу играет…
«Ни фига себе, - подумал я, глядя на хрупкое розовое создание, - музыкантша, и уже реализовалась…»
Нереализованный, я ждал конца этой «рибозы». Они затянули масштабную рэп-композицию о письме к Д. Маликову. Все внимали немного ошарашено и скандировали: «Дельфин!» В конце солист, когда-то боготворивший Маликова, обозвал его последними словами. Мне понравилось: а чего, смело!
Снова выбежали ди-джеи и стали занимать время уже разгорячённой публики обращениями:
- Эй, Ростов, вас не слышно! Где же руки?
- Э-э-э-э-э! – обиженно отозвалась огромная аморфная толпа.
- Вот так! Уже лучше… Ждать осталось недолго, и ваши любимые артисты уже на подходе.
- Дельфин! – орали обрадованные. Я тоже выкрикнул пару раз это слово.
- Ну, а пока встречайте: самые горячие гости! Африка! – возвестили чуваки со сцены и убежали восвояси.
Группа «Африка», по-видимому, была весёлой, но их своеобразное веселье мне не передалось. И песни их, наверное, были со смыслом, вот только слова я плохо разбирал, особенно когда пел мужик басист. Солисткой у них была кручёная девчонка в больших чёрных очках. Тяжёлые гитарные риффы к «регги», честное слово, не клеились. Но панки всё равно трясли чёрными кудрявыми ирокезами, а остальные просто «бродили». Жара была тяжёлая.
Мы с Сергеем обменялись телефонами, и он собрался уходить. Он и ушёл, сообщив, что должен вернуться, а за ним увязался и наш ещё не освоившийся знакомый. Я сделал вид, что мне всё равно, и остался один во враждебном беснующемся море молодых. Музыка уже не заводила, и я решил, что дождусь Дельфина и уйду, удовлетворив любопытство и скоротав летний вечер. Конечно, стояла задача ещё и продраться сквозь задние ряды к живительному воздуху, но мне думалось, что всё обойдётся, выпустят. Находиться окружённым незнакомыми пьяными молодыми людьми, склонными к агрессии, - своеобразное ощущение, но я мужественно стоял, то и дело сторонясь и пропуская.
Опять вспыхнула драка, и все уныло попятились. Басистка, стоящая рядом со мной, как мне показалось, опечалилась. «Если сейчас что-нибудь начнётся, - храбро подумал я, - можно будет спасти и её». Я поглядел на счастливцев в окнах строящегося здания, которые с комфортом лицезрели действо на сцене. Но их скоро оттуда выгнали.
«Африка» всё не хотела уходить, несмотря на то, что ей матом указывали дорогу в нужном направлении возмущённые затягиванием ненужной какофонии. Но музыканты от души веселились и лопотали в микрофон что-то своё, «африканское».
Я решил уходить, вот только выжидал нужный момент. «Я здесь лишний, это не для меня. Насмотрелся, хватит. У меня есть интуиция, и когда я уйду, то потом пойму, что ушёл вовремя. Только вот опасно одному пьяных расталкивать», - думалось мне, и я ждал, переминаясь в такт музыке, мол, тоже танцую. Рассматривал уже зрелых мужиков, которые делали вид, что «колбасятся» и что им слышно разговаривать по телефону. «Что же, я вот так уйду и не увижу Дельфина? Обидно. Кругом все в компаниях, лишь я один оказался, и никому нет до меня дела. И плохо, и можно уйти, когда захочешь.»
Бас-гитарист «Африки» долго расхаживал по сцене, деловито отцепляя провода, всё не хотел уходить. Потом, как настоящий рабочий своего дела, не обращая внимания на зрителей, пообщался с ди-джеями, которые разыгрывали довольно заводной «лейбл», перекинул гитару через плечо, забрал одежду и с достоинством вышел. Микс затягивался, толпа волновалась, в лицах оставалось всё меньше здравого смысла.
Я вдруг решительно повернулся и вслед за компанией, как ледокол прокладывавшей свой путь, выбрался в менее плотные слои «толпосферы». Там со слабой радостью обнаружил, что воздух свеж, люди постарше и поспокойнее, и уходить мне не хочется. Послонявшись между группками похожих на бизнесменов бородатых мужчин, я решил, что быть на пивном фестивале и не попробовать пива – просто абсурд. Деньги при мне, пиво в бочках, что ж не выпить? Очередь была широкая и размазанная. Постояв минут пять, я понял, что не там стою, и с равнодушным видом перешёл в ряд мужиков, стоявших прямо возле стойки. Девушка в майке с надписью «Бармен тоже пьёт пиво» очень медленно цедила оный «дар богов» из блестящего краника в пластиковые стаканы. Ей заказывали по три, по четыре стакана, и я понял, что здесь надолго. Рядом объясняли:
- Революция – это когда уже сорок минут стоишь в очереди, а на соседнем столике стоят полные бокалы…
Я напустил вид стоика и равного со всеми «пиволюбца» и терпеливо рассматривал публику за продавщицами, которая на лавках чинно и благородно отдыхала, по-видимому не обращая внимания на концерт. «Люди всегда устроятся», - с тоской думал я.
Вдруг толпа заревела и, как по команде, подняла руки – вышел Дельфин. В очереди заулыбались, заёрзали, но не разошлись, как мне мечталось. Я сохранял равнодушие: «Подумаешь, я его и по телевизору видел, а пиво вкусное… вот только его я могу в любом ларьке купить. Но раз уж стал стоять…»
- Девушка, можно побыстрее…
- Нельзя.
- Слышь, прикинь, счас Дельфин придёт и станет за пивом, - выражал свои идеи захвативший самое удобное место и заказавший шесть стаканов чувак. Бармен делала вид, что ей уже тошнит от этих «дельфинов», но ловко собирала деньги и прятала в карман. «И так люди работают. Вообще, все мы люди, - и это хорошо, - подумал я и нагло занял освободившееся место (рыжий парень, наверное, не выдержал).- Вот счас скажу: один стаканчик, пожалуйста… Неубедительно.» Ожидание уже стало томительным. Дельфин пел «Серебро», знакомую мне песню. В толпе, как я отметил, все притихли и жадно взирали на сцену. «Во, артист какой! – удивился я. – Всех образумил».
- Я! – сказал кто-то и грозно повторил: - Я здесь стоял!
Я краем глаза увидел того рыжего парня, но сделал вид, что не испугался и не понимаю, о чём он.
- Я! – Он схватил меня за плечо, и я безропотно отошёл назад, а потом, постояв немного, размашисто зашагал к выходу.
«А ну их! В любом ларьке куплю. Простоял только!» - вертелось в голове. Оглянувшись, я несколько секунд смотрел на сцену, на паренька в белой майке, который всех удовлетворил и укротил. Потом сплюнул и не торопясь пошёл своей дорогой. Дело я сделал, осталось добраться домой.
Уходивших я не узрел, только приходивших, но вот автобус был полон. Старики с тревогой взирали на мальчиков и девочек в яркой одежде и с пьяными лицами, слушали тихие возгласы:
- Пиво-то у нас есть, а мясо?
- А мы тебя съедим и без вилок…
Стоявший рядом со мной парень, шатаясь, жадно глядел на хрупкую девушку, сидевшую у окна с зеркальцем.
- Да красивая, - не вытерпев, сказал он и расплылся в улыбке.
Она тоже улыбнулась, женственная, и, как мне показалось, была не против. «Они, оказывается, такие доступные», - со злостью подумал я и устало, после трёх часов стояния, присел.
Молодые, беззащитные, они вываливались из автобуса и бесшабашно перебегали проспект. У меня не было мыслей типа «вот оно, наше будущее», в подземном переходе я хотел купить вожделенного пива, но магазин был закрыт на переучёт.
Приехав в свой тихий одноэтажный район, я напевал под нос: «И нас с тобою не отыскать: всё что мы есть – вода. Лишь остаётся ждать… серебро дождя…» Ринулся в магазин, но перед носом у меня его закрыли. «Воскресенье, блин, - торопился я. – И нас уже не отыскать… Во, Дельфин!»
Я всё-таки купил сорт пива, соответствующий трофейной бандане, и оценил его вкус. Сладкая пена смыла тоскливый осадок от этого концерта. А лёгкий хмель разогнал хмурые мысли. «Хорошая тусовка, - вывел я итог. – Девочки красивые, даже слишком. Дельфина увидел, вот пива выпил. Довольствуйся малым: пусть кто-то не заметил, как пролетели четыре или пять часов концерта, от души веселясь, напился, попробовал тех девочек… И потом наутро встанет с больной головой, а я проснусь бодрый и полный сил.
Ночью я очень долго не мог уснуть, и в голове всё звучало: «И нас с тобою не отыскать, всё что мы есть – вода…»

7-8 августа 2005г.