Нам не дано предугадать...

Карандаш привычно плясал по бумаге, а мысли ее были далеко: зачетная сессия на носу, а реферат еще надо напечатать - вредная Ростовцева не принимает написанное от руки, контрольную по начерталке вернули - два чертежа переделывать надо, и по рисунку надо еще штук двадцать портретных набросков сделать... Все надо, надо, надо! Хорошо вот сообразила - забежала к подруге в изостудию : ребятня с удовольствием позирует, может сейчас и удастся развязаться с набросками. Минут пятнадцать - двадцать и портрет готов.
- Ну, кто следующий?
Пухлое, почти круглое лицо, нос пипочкой, уши вразлет и глубокие бархатные глаза в длинных девичьих ресницах - мульперсонаж какой-то! Мальчишка с интересом разглядывает набросок. Они с ребятами уже рисовали друг друга в изостудии, но это - другое: первый раз его портрет нарисовала настоящая художница. Остальные столпились вокруг и, заглядывая через головы и плечи, обсуждают:
- Похож!
- Не... Не такой он...
- Похож-похож! Глаза особенно!
Им-то развлечение, а ей к зачету сколько еще набросков надо сделать: натурщика нанять - дорого, а домашние уже устали позировать.
- Кто еще хочет?
 Пожалуй, мысль зайти сюда была действительно счастливой: вот уже и очередь образовалась из желающих! Договорились, что портреты она им отдаст в январе, после экзаменов, а сейчас, дав разглядеть как следует очередной набросок, она прячет его в большую папку.

Вроде все: все желающие закончились... Но нет - неуклюжая девочка лет одиннадцати с отчаянной решимостью вдруг садится на стул напротив. Да, сложно будет нарисовать: девочка катастрофически некрасива, а подростковая незавершенность черт лица между детством и взрослостью эту некрасивость превращает почти в уродство. Но отступать поздно: и карандаш вновь привычно шуршит по бумаге. Высокий узкий лоб, близко поставленные почти бесцветные глаза, длинный нос, чуть кривящийся узкий рот, похожий на щель, жидкие волосы, собранные в хвост... Девочка, позируя, напряженно застыла, лицо почти сведено судорогой от напряжения, и на листе прорисовывается застывшая уродливая маска...
 Да-а-а... Как ей такое покажешь? Может смять и выбросить? Сказать, что устала и не получается... Подняв глаза от рисунка, она натыкается на жесткий понимающий чуть саркастический взгляд. Ну нет! Она дорисует портрет! Быстро ластиком по наброску - смягчились резкие черты, чуть шире лоб, чуть короче нос, чуть изящнее узкие губы... Так... Вроде бы похожесть сохраняется, только глаза... Бедная девочка, как ей, наверное, нелегко: дразнят, не дружат; конечно, так характер и испортится... Глаза-глаза... А что, вот уже и взгляд прорисовывается помягче... Не красавица получилась, но лицо вышло выразительное, одухотворенное, своеобразно-гармоничное... Пожалуй, это лучший набросок за сегодняшний день!
Девочка рассматривает свой портрет. Зрителей нет, все уже в раздевалке: собираются домой, галдят. А она стоит здесь одна, вглядывается в нарисованную себя, и черты лица ее смягчаются, мягкий свет начинают излучать светлые глаза и вдруг она становится похожа на свой портрет... Легко, с чуть угловатой подростковой грациозностью она выпархивает в раздевалку. Галдеж в раздевалке моментально смолкает... Ребятня собралась вокруг и ошарашенно разглядывает то портрет, то Лизку. Похоже, они увидели ее новыми глазами! Лизкины щеки чуть зарозовели от удовольствия, глаза сияют... А, пожалуй, она скоро выправится и будет своеобразно хороша! Есть в ней что-то из эпохи Возрождения...
Лизка вопросительно смотрит:
- Да ладно, оставь себе портрет. Ведь он тебе нравится? Похоже получилось?
- Да!
От лучащихся Лизкиных глаз можно просто ослепнуть!