Bella figlia de l amore

Всё началось оперы. Это была «Риголетто». Почему-то именно её Он решил послать вместо приветствия во Вселенную, в надежде, что этот сигнал услышат представители другого разума.
Ранним октябрьским дождливым утром Он проснулся с каким-то, до странности, обычным чувством.
- Опять дождь, - подумал Он, - вот тебе и доброе утро.
Машинально одевшись, ни о чём не думая, Он вышел к столу.
- Опять идёт к своей железяке. – подумала Его жена, а вслух сказала, - Здравствуй.
Бессловесно прошёл завтрак, а после Он ушёл; естественно, «к своей железяке». Вот уже два года Он возился с самодельным аппаратом, который, как Он утверждал, был информационным передатчиком и приёмником на космические расстояния. Как только аппарат был готов, Он отправил в звёздное пространство первое послание. Сомневаясь, что «где-то там» его поймут, Он решил отправить сигнал на универсальном языке музыки. Придя в старый гараж – основное место Его работы – Он в очередной раз уселся на стул перед своей машиной, покрутил какие-то ручки, послушал, как она попискивает в ответ на каждый поворот, и уселся ждать. Время обеда наступило, как, впрочем, и всегда, в два часа пополудни. Закинув в себя очередную порцию пищи, Он вернулся в гараж.
Машина задумчиво и размеренно мигала ему одним из своих многочисленных глаз.
- Странно, - подумал Он, - а где же возбуждение при встрече с неизвестным?
Не спеша, Он подошёл к машине и принялся крутить разноразмерные ручки на её передней панели. Что-то бормоча себе под нос, Он всё время прислушивался к звукам, идущим из основного динамика. Динамик негромко хрипел, не предвещая ничего интересного. Через полчаса он окончательно затих.
- Чёрт! – сквозь зубы процедил Он.
Задумчиво потирая левый висок, Он приблизился к оконцу, единственному во всём гараже. Дождь как-то по-особенному тяжело стучался о землю; небо, серое на километры вокруг, и не думало о просвете.
Он подошёл к старому граммофону, включил его и снова сел у машины.
- Ну что ж… подождём. – сказал он сам себе.
Он сидел и слушал, слушал дождь, слушал землю, слушал старую запись пятьдесят пятого года. Ему не было скучно. Он был счастлив, что сейчас рядом с ним и где-то в невообразимо-далёком космосе задушевно-мягкий голос старательно выводил ноту за нотой.
- Да, подождём..
А старый граммофон не унимался и, скрипя, доносил:
- Bella figlia de l’amo-o-re-ee…
День медленно закончился для него, как, впрочем, и всегда, в восемь часов вечера.