Сказка про кота Прохора. Часть 2

Кот Прохор находит друга.
/ Продолжение сказки про кота Прохора /.


Часть 1. Дырка в заборе.

 Счастливое время лета быстро летело. Кот Прохор уже знал все потайные уголки сада, им были исхожены и помечены границы собственных владений, посчитаны все мышиные норы, за которыми было установлено неусыпное наблюдение (три-четыре хвостатые жертвы неминуемо оказывались ежедневно в желудке повзрослевшего Прохора).
 Но этот устоявшийся порядок становился скучноватым. Многое приелось: и ехидные песенки незабудок, и великолепие роз, и бестолковые шалости лягушки, и даже наглость дроздов, которые, не боясь никого, спускались, кудахча, как летающие куры, с деревьев на грядки клубники и потрошили до основания самые спелые ягоды, равнодушно косясь на Хозяйку.
 Бедная женщина, измученная безрезультатной борьбой с нахальными птицами, что-то сооружала из жердей, пустых консервных банок и старой шляпы, копошась тут же, рядом с дроздами. Новое сооружение отдаленно напоминало Хозяина. Птицы с холодным любопытством следили за переменами в окружающей среде и давали свою оценку происходящему:
- Все люди, определенно, недоумки! Занимаются всякой чепухой, лучше бы ягоды ели, которых здесь навалом. Ведь пропадает добро! Кха-кха-кха…

 И налопавшись клубники, с сытым кудахтаньем дрозды тяжело взлетали, как груженые бомбардировщики, и переносились на забор, ожидая продолжения банкета, когда удалится Хозяйка.

 Прохор наблюдал за этим «беспределом», лениво развалившись на куче свежих стружек. Котенок перекатывался на остро пахнущих стружках сбоку набок. Ах, как хорошо! Так ведь нет, надо идти – наводить порядок, а то проклятые дрозды совсем «оборзели»!
 Шуганув птиц с забора, Прохор вдруг заметил узенький проем среди плотно приколоченных досок. Пролезть располневшему на вольных хлебах коту в эту дыру было трудновато, но все-таки удалось. Правда, несколько клочков черной шерсти остались на занозистых досках.

 За забором находился не сад, а лес!
Прохор никогда еще не был в лесу. Там все незнакомое ему, другое, даже, казалось бы, привычная трава - здесь стала молчаливой и густой, а потом поднялась такой высокой стеной, что и родного забора, оставшегося за спиной, уже и не разглядеть. И Прохор чувствовал себя здесь не хозяином, а непрошеным гостем.
 Жутковато, но интересно!
Прохор углублялся все дальше и дальше в чащу. Его неудержимо манило заглянуть в пахучую, шуршащую, таинственную бездну. Хотя казалось, что все и вся в этих незнакомых дебрях норовят его, маленького домашнего котенка, обидеть или просто не замечать, что тоже неприятно, согласитесь.
 Вот даже эти крохотные, пронырливые существа, похожие на черные сросшиеся бусинки, бегут себе строем через тропинку, на которой притаился Прохор, и не обращают на него ни малейшего внимания! Котенок перекрыл им движение своей пушистой лапкой. Но бегущие бусинки ни на миг не приостановили движения, обогнув кошачью лапу, и даже не прервали своей маршеобразной песенки:
 Нас, муравьев, зовут трудяги.
 Да, мы лесные работяги.
 А вечером спешим домой
 В наш муравейник под сосной.
 
 И действительно, у их маршрута был конечный пункт – огромная куча из еловых иголок. Так! А если покопать лапами? Что там внутри?..
Прохор порыл немного у основания муравейника и сунул в глубину свой белоснежный носик. Но тут же почувствовал укусы , как будто в него впились десятки маленьких злых бульдожков (Прохор знал соседского тупорылого бульдога Моню, безжалостного борца за власть над всеми уличными собаками и кошками; не раз приходилось наблюдать с высоты балкона эти разборки). А когда таких Монь – десятки! И все – на твоем носу!
Ну и что ж, что они маленькие, зато злющие! Больно, аж искры из глаз!
Прохор с воем попятился назад, смахивая лапкой вцепившихся муравьев.
Муравьиное воинство быстро залатало брешь в своей крепости, изнутри которой до Прохора донеслось дружное пение:
 Пусть муравьи малы на вид,
 Не больше мы горошка,
 Врагу отпор всегда дадим,
 Не суйся к нам в окошко!

Постепенно муравьиное пение затихло. На лес спустилась ночь.
Поверженный Прошка сидел под деревом, зализывал нанесенные его носу раны, наконец устал и задремал. И приснился Прохору удивительный сон.

Часть 2. Сон кота Прохора.

 Родная городская кухня. Все любимое, до боли знакомое, особенно холодильник. Только сам Прохор необычно огромный, как Хозяин, и сидит на хозяйской табуретке за столом, да еще и лопает пельмени с мясом из большой-пребольшой тарелки.
А под столом – вся хозяйская семья! Все – размером с котенка. Хозяин, правда, чуть покрупнее остальных, настырно так трется своим упрямым лбом о ножку стола, смотрит голодными глазищами - еду выпрашивает.
 Ишь, здоровый тунеядец! Самому надо на кусок зарабатывать, а не попрошайничать. Намекает, что всегда-де кота со стола прикармливал…
 Как же! Бросал шкурки от колбасы, а колбасу-то сам, небось, сжирал… Грызи теперь сам свои шкурки, вон одна засохшая под батареей до сих пор валяется!
Но Хозяин не унимается и, вытянувшись всем телом, цепляется ногтями за кромку стола, при этом повисает, беспомощно дрыгая ногами. Кот шлепает его газетой по рукам, приговаривая:
- Брысь! Что, братец, маловато силушки? То-то! На турнике надо подтягиваться по вечерам, а не с газетой у телика лежать…

 Прохор обратил свой взор на Хозяйку, чтобы получить одобрение (хоть женщина и уменьшилась, но авторитета в кошачьих глазах не растеряла). Так же, как всегда, сидела прямо, вытянув свою стройную шею, и вылизывала (пардон!), расчесывала свой пышный хвост, растущий на голове, а не там, где положено у нормальных существ, и делала вид, что смотрит на подоконник, а сама нет-нет да и косила строгим учительским глазом на пельмень. Огромный, аппетитный пельмень, который дымился на вилке у Прохора! Нет, Хозяйка не станет выпрашивать и заискивать – гордая…
 Прохор медленно несет вилку к своей морде… Как вдруг нахальный долговязый хозяйский сынок, молниеносно подпрыгнув, изловчился и цапнул-таки пельмень прямо из-под носа у кота, одним жевком проглотил и не подавился!
Вот тебе и ”племя, молодое, незнакомое "…А еще интеллигентная семья, называется…Воспитали сынка – хама и ворюгу!

 Прохор опять берет с тарелки пельмень, с которого сочится мясной сок, сползает по вилке и капает прямо на стол.”Потом подлижу, когда пельмешку съем,”- думает Прошка. Ах, какой аромат!
 Такой сильный аромат, что Прохор… пробудился ото сна!

Часть 3. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

 Кот Прохор пробудился от чудесного сна. Тарелка с пельменями растаяла.
Но мясной аромат остался! И был совсем рядом!
Прохор осторожно пошел на запах и оказался на небольшой полянке рядом с остывающим кострищем. Вот именно оттуда, из самой середины, исходил мясной дух. Прохор легонько потрогал угольки. Они оказались еще слишком горячими. Кот терпеливо ждал. И когда утренняя роса покрыла потухшие угли и они перестали дымиться, Прохор обнаружил сплющенную, еще теплую банку из-под тушенки. Оттащив свое сокровище в кусты, кот с урчанием вылизал жестяные края. Но внутри что-то еще оставалось.
Может быть, это кусок мяса? Бросить банку не хватало сил! Кошачья лапа с трудом пролезла в узкую щель между краями банки, поскребла там вслепую коготками и попробовала выбраться обратно. Но не тут-то было!
 Прошкина лапка застряла в банке! И чем больше котенок тряс, мотал, крутил лапой, пытаясь освободиться, тем больше застревал. Наконец совсем отчаявшись, Прошка сел и заплакал:”Вот так и умру здесь, под кустом… И родные не узнают, где могилка моя-а-а-а… Мяу-у-у-у… "

- Р-р-ры! Га-а -ав! – раздалось страшно и зловеще над самым кошачьим ухом. И чьи-то огромные клыки клацнули перед застывшими от ужаса прошкиными глазами.
И рычание, и клыки принадлежали лохматому бродячему псу, у которого не было имени, потому что он сам его давно позабыл. Пес - и все. (Так мы его и будем звать).
- А ну, отдавай мою банку, а то голову тебе откушу! – рявкнул Пес.

Прохор ощетинил все свое маленькое тело и неожиданно для самого себя зашипел. Но это нисколько не испугало врага, а только еще больше разозлило:
– Ишь, понаехали тут, городские, нашу тушенку жрать! Р-р-разорву!

Прошка подскочил, попытавшись забраться на дерево, но проклятая банка не позволяла ему свободно двигаться. Пес бросился на беспомощного котенка, и вдруг получил оглушительный удар консервной жестянкой прямо по носу! Так что искры посыпались из собачьих глаз! Ошеломленно отпрянув, Пес приземлился задом на что-то чудовищно острое! Взвыл от боли и, позорно поджав хвост, скуля и огрызаясь, покинул поле битвы.
Прохор не веря своему чудесному спасению, смотрел во все глаза на странное существо, которое выбиралось из-под вороха сухих листьев как раз в том месте, откуда только что, как ужаленный, умчался Пес.
- Хи-хи-хи! Хе-хе-хе! – хрипловато, будто простуженное, хохотало это существо, катаясь от смеха по траве. – Здорово мы его разделали! Ха-ха-ха, хи-хи-хи! Кому расскажи – не поверят: Псу накостыляли! Ну, ты даешь! Как ты его банкой-то по сопатке съездил, хи-хи-хи! Он аж на меня шлепнулся со всего маху – я думал: помру от страха, ха-ха-хо-хо! Ой, остановите меня, а то лопну со смеху!
Наконец, немного успокоившись, незнакомец приблизился к Прохору.
 Это был странный зверек, вся шерсть которого стояла дыбом, каждый волосок, как налакированный, походил на большую иголку. А из-под колючей копны выглядывал острый нос с черными глазками по бокам.
- Ты панк? – спросил Прохор. Он не раз видел тусовки этих самых панков на бульваре под балконом своей городской квартиры: сидели, лежали на траве газона подростки с разноцветными торчащими дыбом волосами. И начитанный приятель Фикус, который все всегда знал, потому что разглядывал старые газеты, сваленные под ним на подоконнике, сказал:” Это панки!"
Большое дело – начитанность: пришло время и Прошке продемонстрировать свою «продвинутость».
- Так ты панк? – переспросил он нового знакомого.

- Трудяга Ежик я, не панк,
 Ползу по лесу, словно танк,
 Как маленький курносый танк, - объяснил тот, переходя на стихи.

- А мне вот, к сожалению, не до стихов, я, кажется, попал в капкан, - трагически заявил Прохор, показывая на свою лапу.

- Ха! Да разве ж это капкан? Ржавая консервная банка! И че ты в нее полез? Сейчас мы тебя освободим, - засуетился Ежик вокруг Прошки, примерился, принюхался, а потом подоткнул между краями банки свои крепкие иголки, поднапрягся, надулся, как шар, жестяные стенки поддались и немного раздвинулись. – Ну, ты что, уснул? Скорее тащи свою лапу! – натужно выдавил Ежик.
 Прохор дернулся – и лапа, правда, оцарапанная, с ободранной шкуркой, освободилась из плена. Ничего, до свадьбы заживет!
Кот благодарно протянул многострадальную лапу Ежику и представился:
- Меня зовут Прохор. Имя, конечно, не очень, так меня Хозяйка назвала. А я вообще-то персидский кот, хотя, если честно, я родился в коробке под диваном, а в Персии никогда и не был.

- А где эта твоя Персия? – спросил Ежик.

- Наверно, там, где живет много-много персидских котов.

- Понятно. Кто такая Хозяйка? – продолжал обстоятельно расспрашивать Еж.

- У-у, она большая, красивая, с длинным хвостом, кормит меня вкусно-вкусно! – Прохору так грустно стало при этом воспоминании и так жалко себя, что он потер мордочку лапкой, чтобы скрыть непрошеную слезу.

- Да плюнь ты, не расстраивайся! – утешал его Ежик. – Вот у меня вообще нет Хозяйки. Я сам себя кормлю. Трудно! Зато свободен!
(Про свободу котенок часто слышал от комнатного Фикуса: ’’Ах, это сладкое слово – СВОБОДА! ”- мечтательно говорил цветок, навсегда прикованный к своему горшку. И все обитатели подоконника с пониманием кивали. Прохора тоже смутно тревожило это слово. Вот теперь и Ежик с какой-то особой гордостью сказал о свободе. И что они все находят в этой самой свободе? Котенку она принесла пока что только лишения: покусанный нос, ободранную лапу и острое чувство голода.)

- А я еще и потерялся, заблудился, наверное, - жалобно добавил Прошка.

- Заблудился!? Как же можно заблудиться в лесу?- недоверчиво воскликнул Ежик. – Это же не в городе: здесь-то у нас все понятно, все на виду, все друг друга знают. Ну ладно, не хнычь, найдем мы твой дом и Хозяйку. Вдвоем-то веселее искать. Пошли, что ли? – при этих словах Ежик внимательно посмотрел по сторонам, принюхался, проворно шевеля своим острым носом, и выбрал подходящую тропу. По ней и отправились два товарища.
 Они только что познакомились, но казалось, что знают друг друга давным-давно, с самого рождения. Поверьте, так бывает.

Часть 4. Еще одно испытание.

 Друзья шли долго, и вдруг путь им перегородил быстрый ручей.
Прохор панически боялся воды, даже в тазу, а тут - целая река! Бр-р-р!
А Ежик умел плавать, поэтому смело шагнул к самой воде посмотреть, глубоко ли. В этот момент сухая кромка берега под ним внезапно осыпалась – и Ежик вмиг очутился в ледяной воде! От неожиданности он стал захлебываться, отчаянно бултыхаться, а беспощадное течение стремительно потащило его от берега на середину.
 Прохор бежал по кромке ручья и видел, как вода крутит и вертит его друга. Хуже всего, что Ежика перевернуло кверху животом и он беспомощно перебирал коротенькими лапками.
 Наконец Ежика, почти обессилевшего в борьбе со стихией, прибило к коряге, торчавшей посередине ручья. Вода здесь закручивалась воронкой и, с шумом и плеском огибая препятствие, мчалась дальше. Ежика вот-вот могло потащить вниз по течению.
 И в этот момент кот Прохор решился и метким броском перемахнул с берега прямо на корягу, отчаянно цепляясь за нее лапами, он опустил в воду свой пушистый хвост и крикнул:
- Ежик! Скорее хватайся и держись! Я тебя вытяну! Ну же, друг, а то будет поздно!
 Еж быстро сообразил и, вцепившись в кошачий хвост, как в спасительный канат, был поднят на корягу. Там, на безопасном островке, он, вдоволь начихавшись, смог наконец сказать:
- А я ведь думал, все, каюк мне! Прошка, а ты крутым оказался, как это ты с хвостом-то здорово придумал. Другой бы сроду не сообразил. Теперь мы с тобой друзья - не разлей вода!
И это «не разлей вода», сказанное посредине бурлящего потока, так рассмешило приятелей, что они расхохотались, Ежик даже принялся икать то ли от смеха, то ли от пережитого страха.
 Но вслед за этим пришла мысль: а как же выбраться на берег? Плавать что-то больше никому не хотелось.
И опять Прохор проявил удивительную находчивость:
- Ежик, забирайся ко мне на спину – я перепрыгну через ручей. Я сильный, ты не бойся!

 Какой это был удивительный прыжок! Да-а, такое можно увидеть только в цирке! Это был мужественный поступок. Видимо, в груди нашего кота билось почти львиное сердце.
 Друзья счастливо приземлились на траве, по которой вилась еле заметная тропинка. Она-то и вывела их в конце концов к высокому забору.
 У кота Прохора вдруг защемило в груди от родных запахов. А вот и знакомая дыра между досками! Прохор дома, дома, дома!
- Люди, я вернулся! Мяу!
Прохор тут же был подхвачен на руки, его ласкали, гладили, целовали в белый носик, теребили за ушки, охали над пораненной лапкой, выбирали репей из шерсти и кормили мясом из большой миски.
- А где же Ежик? – вспомнил Прошка. И схватив самый большой кусок мяса в зубы, он понесся к проему в заборе.- Ежик, ты здесь?
 Но ответа не было. Ну, почему всегда так: только по-настоящему подружишься – и надо расставаться?

Вдруг трава зашевелилась, и оттуда показался острый черный нос.
- Ну и что ты кричишь над самым ухом? Я уж думал, ты не вернешься. Твои хозяева над тобой так рассюсюкались… - обиженно и ревниво ворчал Еж.
- Не обращай внимания. Люди – странные существа, для них я навсегда останусь маленьким котенком. Смотри, что я тебе принес! Мясо!
 Ежу больше понравилось бы яблочко (их много росло в саду), но ради друга можно попробовать и не такое.

 А летний день клонился к вечеру. И когда стали затихать птичьи голоса, пронзительно застрекотали цикады, острее запахли цветы. Незаметно совсем стемнело, и над верхушками деревьев взошла луна, похожая одновременно и на огромный кошачий глаз, и на светящегося ежа.
Кот Прохор и Ежик сидели в траве и разговаривали обо всем на свете.
Как хорошо, когда есть настоящий друг! А еще лучше, когда он рядом…