Бдыжь

В этот день я проснулся рано. Было ровно шесть часов утра. Спать не хотелось, но из уважения к традиции я решил еще полежать и дождаться того момента, когда зазвонит будильник. Лежа на спине, я смотрел в потолок. Увы, ничего нового там не нашлось. Потом повернул голову в сторону комнаты и в центре в кресле увидел своего старого знакомого. В институт в тот день мне так попасть и не пришлось.
Это был Бдыжь. Такое имя ему дал мой знакомый, который тоже был с ним знаком. До того момента я его ни как не называл. Он, просто, был. После момента получения имени Бдыжь стал более реальным, более близким, более понятным для меня. Как он сидит в моем кресле, видно не было. Его самого видно не было. Просто я знал, где он. Это было похоже на приобщение к великой и необъятной тайне. Великое знание древности, утерянное давным-давно, знать, где именно он находится в этот момент. Бдыжь был похож на людей по своей форме, только вот руки у него были не стандартно короткие, а ноги были не привычно длинные. Вот и вся разница, отличающая его от обычного человека. Глаза его заслуживают отдельного разговора. Они были широкие, добрые. Они всегда смотрели на тебя мило, преданно и любяще. Глаза, которые из бесформенного душевного комка, как из теста месили всякого рода фигурки. Зайчики, птички, кораблики. Становилось спокойно и хорошо так, что больше ничего не хотелось.
- Бдыжь, - сказал он.
Слово бдыжь было основополагающим всей его философии. Почти все, что он хотел сказать, помещалось в лексическое значение этого слова. Конечно, были и другие слова. И очень часто мы с ним засиживались, болтая обо всем подряд. Но все же слово бдыжь было любимым его словом.
- Бдыжь, - повторил он.
- Бдыжь, Бдыжь, - сказал я монотонным и безынициативным голосом.
Мой друг улыбнулся и прикрыл глаза от удовольствия. Он любил, когда наши мысли совпадали.
Мне хотелось поговорить, а поскольку мы имели общий круг друзей, то обычно я начинал разговор с расспросов о них. Бдыжь всегда знал о них больше меня.
- Кат там Юрец?
- Бдыжь.
- А Ваня?
- Бдыжь.
- А Саня?
- Немного наши жизненные дороги расходились, но теперь бдыжь полный. Гораздо больше, чем у Юрца или Вани.
- А Витек.
- Свой в доску. Бдыжь любит. Но часто про него забывает. Может, болеет чем?
- Нет, просто часто бывает в плохом настроении.
Бдыжь потянулся и одновременно зевнул. В следующее мгновение я, следуя примеру, тоже раздирал себе рот в припадке зевоты. Зевал долго, самозабвенно. Потом спросил.
- А как Она?
- Странная очень, мне Она не нравится.
- Почему?
- В голове бдыжь, в душе бдыжь, а на деле нет. Разговариваешь с ней про бдыжь, так критикует, а отвернется и сразу делает бдыжь. Не искренняя Она.
- Может, ее так воспитали?
- Не а. Я половину ее друзей знаю, все бдыжь.
- Так значит, другая половина не бдыжь получается. Ведь ты их не знаешь.
- Точнее не хочу знать. Совсем плохие.
- Вот и получается, что половина бдыжь, а половина нет.
- Все равно не люблю ее.

Вот так мы с ним болтали часто. Время в такие моменты проносилось очень быстро. Оно было незаметно, неуловимо. Иногда это были разговоры про жизнь, иногда про людей, бывало, мы рассказывали друг другу про себя. У Бдыжьа было полным полно историй. Как-то на вопрос: “ Сколько тебе лет?”. Он ответил, что видел рождение нашей вселенной, а родился он еще гораздо раньше этого события. Более точно он уже и сам не помнит. Было тогда их двое братьев. Второй не понимал бдыжь, и поэтому они еще в те времена расстались. Они не поссорились и до сих пор чувствовали любовь друг друга. Оба они были добрыми и милыми, но у каждого был свой путь, и так случилось, что их пути не пересекались. Так часто бывает. Ты поворачиваешь, а друг идет дальше прямо. И вы больше никогда в жизни не встречаетесь. А если встретитесь, то посидите, выпьете и опять разойдетесь.
Иногда он залазил в мой компьютер, и мне ничего не оставалось, как заново исследовать его. В нем в это время менялось абсолютно все. Каждая папка, каждый файл были новыми и не изученными. Иногда я изучал какие-нибудь файлы просто часами. Причем не изучал содержимое, а лишь название этих файлов. Это была своеобразная игра в компьютерный бдыжь.
Но все же чаще всего мы сидели, слушали музыку и разговаривали.
- Что было до рождения нашего мира?
- Бдыжь.
- Но как же твой брат? Он же не был бдыжь.
- Он был бдыжь. Просто потом ему это надоело, и он создал этот мир. Теперь мы с ним здесь живем.
- А как его зовут.
- Никак.
- А если сейчас тебе дать ему имя?
- Я назвал бы его Небдыжь.
- Он полная твоя противоположность?
- Нет.
- Но ты дал ему имя противоположное своему.
- Это не так. В наших именах различны всего две буква, все остальное одинаковые. В душе мы одинаковые.
- Скажи, а вот если наши пути разойдутся. Ну, всякое может быть. И я, например, забуду, что такое бдыжь. Ты будешь на меня сердиться?
На лице моего собеседника изобразилась слегка ироническая улыбка с легким оттенком то ли скорби, то ли печали. Он внимательно посмотрел на меня и сказал.
- С тобой такое не случится.
- Но все же.
- Обижусь ли я или нет, ты об этом не узнаешь.
- Это может значить, что с того момента мы больше не увидимся.
- Да.
- Значит обидишься.
- Нет, просто с того самого момента меня просто не будет существовать на свете. Для тебя.
- Как это?
- Не будем об этом. Ты все равно не забудешь про бдыжь.
Вот так вот протекали наши беседы. Мы фантазировали, несли чепуху. Иногда врали. Но не серьезно и абсолютно безобидно. Просто так. Просто так проходило время, а мы все никак не могли наговориться.
В этот день мы с ним болтали допоздна. Немного выпили пива, потом еще немного. Бдыжь это любил. Немного выпить. Говорил без этого в общении нельзя. Только благодаря алкоголю на метафизическом уровне общение перерастает в нечто общее, единое. Иногда это называется любовь, иногда дружба. В зависимости от обстоятельства. Он это любил. И я был не против.
После таких вечеров он всегда засыпал в моем кресле и спал в нем до утра. Вот и в этот раз все произошло именно так. Бдыжь заснул, склонив голову в левую сторону. А я все ни как не мог заснуть. В последнее время мне надо было выпить гораздо больше чем ему. Хотя мой опыт в этом деле с его опытом не сравнится, но все же он засыпал, а я нет. В надежде уснуть залез в кровать, но сон не шел. Сегодня я спросил его, обидится ли он или нет, если мой бдыжь исчезнет. Может, обидится, может, нет. Но просто перестанет существовать. Откровенно говоря, я ничего не понял, а понять надо было.

Я уже давно замечал за собой, что в отсутствие Бдыжьа иногда переставал понимать бдыжь. Выглядело это так. Сейчас я понимаю бдыжь как никто другой. Это было у меня в груди. Мы были единым целым. Через пять минут во мне не было ничего от бдыжь. Мы существовали в разных измерениях. И, казалось, нет ни одной силы в мире, что бы могла нас соединить. И так по кругу.
В такие вот моменты, когда надо подумать и что-то решить ничего не думается. Время тянется медленно. Тягуче. Именно в такое время меня все время куда-то непреодолимо тянет. Один раз зимой я пол ночи проходил по озеру, находящемуся неподалеку. Лед угрожающе трещал, а я все ходил и ходил. Не то что бы во мне иногда просыпается маньяк-камикадзе, но в тот момент просто надо было вот так вот рисковать. Сейчас решил пройтись по лесу. Находился он на расстоянии ширины автодорожной дороги, и жило двора за дорогой. Совсем не далеко, но я там ни разу не был. Почему, и сам не знал.
Лес, конечно, не ахти какой. Редкие сосны, высаженные строго в линию и полное отсутствие какой-либо растительности под ногами. Возраст сосен определить было сложно. Скорее можно было сказать не то, не то. Этот зленный массив я помню с детства. Но в том возрасте не особо рассматриваешь окружающие тебя деревья.
Гуляя в этом лесу, все думал, что будет с моим бдыжь дальше. Что с ним может случиться? Что зависит от меня, а что свалится на мою голову без предупреждения. И в таких раздумьях я не заметил, как наткнулся на него… Это был Человек-Овца.
Что это был Человек-Овца, я знал точно и не сомневался ни чуточки. Человек-Овца герой романа «Охота на Овец» японского писателя Хакури Мураками. Правда, выглядел он немного не так, как его описывал автор. Он стоял в паре шагов от меня, облокотившись о сосну и скрестив руки на груди. Взгляд его был направлен прямо на меня. Проходя мимо него, я в первую очередь почувствовал взгляд на себе и только потом заметил его самого. Глаза его выражали добрый настрой и некоторую веселость в настроении.
- Привет.
- Привет.
- Ну, вот мы и встретились. Я тебя уже заждался.
- Не понял?
- Ждал. Долго.
- Зачем?
- Ты скажи. Ты меня звал, ты со мной разговаривал, не я.
- Как тебя называть?
- Человек-Овца. Ты сам мне дал это имя. Помнишь? Когда прочитал «Охота на овец». Раньше я был безымянный, как Бдыжь. Увидел его ты только после того, как имя дал. Нет безымянных друзей.
Мне стало немного не по себе. Образ того, кому я дал имя Человек-Овца, был образом человека, который мне нравился больше всех. Все мы в этом мире живем. Кто потихонечку, кто на всю катушку. Кто-то лезет в гору, кому-то нравится мчаться с заснеженной горы на санях. Многие стояли на распутье жизненных дорог. Некоторые стоят всю жизнь, некоторые стоят долго, но потом все-таки выбирают дорогу, а некоторые, даже не задумываясь, идут дальше. Но только Человек-Овца был ЖИВОЙ.
- Имя я тебе дал давно. Где раньше был?
- Рядом. Только не мог вот так появится. Бдыжь не спал.
- Ты не любишь Бдыжьа?
- Люблю. Он мой друг. Вы оба мои друзья. Но ты не хотел с ним обсуждать некоторые вопросы. Вот я и ждал, пока он заснет.
- Ты прав. Спасибо.
- Вы оба мои друзья.
- Что мне делать?
- Решай сам. Весь прошлый год ты стоял на грани этого шага. И ни как не решился. Просиживал вечера в своем кресле. Мне говорил, что пора объявлять войну этой жизни. Что ты ее в лоскуты порвешь. Вот наступит завтра, и я поменяюсь. Говорил?
- Говорил.
- А кто собирался татуировок наделать? Чтоб начало твоих перемен символизировали? Только царапать не кожу надо, а душу.
- Я, я собирался. Да только…
- Знаю. Наступало завтра, приходил Бдыжь, и ничего не менялось. Ты до сих пор на распутье. Решайся.
- Думаю, ты прав. А сам то воюешь или нет?
- Не люблю войну. Я люблю Бдыжь, он мой друг. На земле мало, кто объявил войну жизни. В основном людям нравится Бдыжь. Он не воюет. Воевать сложно… и страшно. На войне есть погибшие и выжившие. Кем будешь ты в этой войне? Ни кто не скажет. Ничего не известно.
- А Небдыжь поможет воевать.
- А Бдыжь тебе помогает?
- Нет.
- Вот и Небдыжь не будет. У них другие цели. У них своя философия. Свой гуманизм. Советую про него забыть. Небдыжь появляется только перед победителями. Теми, кто жизнь под себя подмял.
- Спасибо Человек-Овца. Думаю, я понял.
- Не за что.
- Мы еще увидимся?
- Конечно. Только я ведь из книжки, я не Бдыжь. Мне часто появляться трудно. Но как только буду нужен, так сразу.
- Спасибо.
- Пока.
Человек-Овца посмотрел на меня, вздохнул и на прощание сказал.
- Если решишься, то не долго. Грустно очень, когда кто-то долго… мучается.
 
После разговора с Человеком-Овцой на душе стало спокойно. Я точно знал, что делать. Опять вспомнил, как Бдыжь говорил, что если мы разойдемся, то он перестанет существовать. Просто исчезнет из мира. Вспомнил его ироничную улыбку с оттенком скорби. Теперь было понятно, что он имел в виду.
Захотелось курить. Так сильно курить мне еще не хотелось. Вообще я не курю. Пробовать, пробовал. Но ничего кроме неприязни в ощущениях не заметил, поэтому курить, никогда не тянуло. А тут прямо выть захотелось от желания. Зажать сигарету в губах. Пустить дым вверх и не дать ему улететь в атмосферу, а весь втянуть ноздрями в нос и дальше в легкие. Увы, денег не было. Пришлось терпеть.
Вернулся в квартиру. Заглянул в комнату, Бдыжь все так же спал. Я взял электрический удлинитель на три вилки. Трехметровой длины, с довольно плотным шнуром. Свернул его вчетверо сел на диван, держа удлинитель в руке.
Вспомнилось текст песни Вени Дркина
Чтоб я имел, если б не пел,
Может, курил бы Пелмел.
Интересно, а что бы имел я, если бы все сделать не так. Интересный вопрос. Теперь, когда мне остался всего один шаг, после которого неизвестная темнота. Теперь, когда впереди война, а за спиной все спокойно и хорошо. Думаю теперь я буду часто задавать этот вопрос. Один из риторических вопросов. На вечно вынужденный остаться без ответа.
 Я встал. Подошел к спящему Бдыжьу со спины. Накинул удлинитель на его шею. И потянул со всей силы.
- Прости меня моя любовь, - Вспомнилась мне строчка из какой-то песни.