Учиться, учиться и учиться...

Аромат этих роз странно бередил душу. В нем не было ничего особенного, но он просто был одним из штрихов в грустной гамме других запахов, гуляющих по квартире. Во-первых, свежей кожей тянуло от новенького портфеля. Во-вторых, на углу открытого стола моего секретера лежала кучка новых учебников и тетрадок, оттеняющих запах цветов остринкой клея, краски и типографии, в-третьих, на стуле висели белоснежная рубашка и собственноручно отглаженные брюки. Весь этот натюрморт грустно и совершенно недвусмысленно говорил о том, что лето кончилось и завтра идти в школу...

В этом было стыдно сознаться саму себе, но в школу уже хотелось. Хотелось встретиться с друзьями, потрепаться с ними, поорать, вновь помериться силой, проверить, кто за лето больше вырос и поднакачался. Надо было проверить новый портфель. Это только для непонимающих родителей и учителей портфель был емкостью для переноски книг и тетрадок, а для нас он всегда, в первую очередь, был оружием. Он был щитом, когда в бесшабашной схватке спасал голову от тяжелой вражеской дубинки, или же сам обращался в дубинку в следующий момент, когда удар был отражен. В этот миг надо было успеть перехватить его поудобнее и, вслед потерявшему всю силу удару, добавить всю мощь и умелость своего. А когда чужой неудачник вырывался из рук и глухо бумкался на асфальт, тут блестящим завершающим штрихом был полновесный удар, набравшего скорость тяжеленного портфеля, пролетевшего три четверти круга в распрямленной руке и нацеленного точно на согнутую спину обормота, выпустившего свое оружие из рук...

Но в то же время в школу не хотелось. На меня уже наехали старшие классы, надо было всерьез заниматься уроками, а значит меньше тратить время на друзей и гульки... Я вспомнил прошедший год, внимательно посмотрел на чистенький дневник, пытаясь представить, как он будет выглядеть в конце года и сколько записей красной ручкой там будет, и, понадеявшись на лучшее, запихнул его в портфель.

И все равно я очень хотел в школу. Я же не видел Ее долгих два месяца. И вчера, когда мы были в школе, чтобы узнать расписание на первое сентября, мне не повезло, я с ней разминулся... В моей голове мелькали несмелые мысли о том, что, может быть, за лето я очень похорошел, значительно помудрел, стал гораздо богаче внутренне и, возможно, Она наконец-то обратит на меня то внимание, которое я, по моему мнению, заслуживаю.

Проклятье, я все-таки не хотел в школу. Я совсем забыл о своем Враге, с которым мне предстояло вновь встретиться и начать, а точнее продолжить бесконечную цепочку мелких стычек, постоянного соперничества и неурядиц.

Нет, нет, нет... Я хотел в школу. Краем уха я слышал, что в классе появились новенькие, и среди них девочки, и кто его знает... Тем более что мне уже немножко надоела моя безответная влюбленность...

Я твердо решил не брать завтра с собой букет, потому что, кроме моей постоянной ненависти к тасканию букетов, тут примешивалось еще то, что первые уроки были у нашей Классной, а уж ей-то таскать цветы я никак не собирался. Родители о моем отказничестве еще не знали, хотя я неоднократно намекал на возможность такого развития событий, и пришлось пойти на хитрость, оставив выяснение отношений на утро, когда будет меньше времени и можно будет просто улизнуть, сославшись на его нехватку ...

Школа встретила знакомой суматохой. Под ногами крутились перепуганные первоклашки в сопровождении млеющих от счастья родителей, средние классы уже во всю опробывали новые и не очень портфели и крепость девчоночьих косичек, мы же, как взрослые и солидные люди степенно проходили к школьной двери.

Уже само прохождение через старенькую, но свежеокрашенную бессмертной коричневой краской и оснащенную новой мощной пружиной, дверь несколько меняло строй мыслей, а обрушивавшийся следом запах мастики и скипидара окончательно переворачивал душу, и ты вдруг с тоской понимал, что несколько секунд назад кончилась вольница и начинается тягомотина уроков, вынужденных, а не искренних высказываний, и пытка изреченем и выслушиванием истин, совершенно несозвучных тебе...

И вот сейчас, еще не до конца осознав потерю свободы, я пробрел во двор и отыскал так называемую линейку своего класса. Как странно и дико было всматриваться в эти прекрасно знакомые лица, и видеть в них какие-то изменения, иногда явные, иногда замаскированные, когда приходилось еще очень долго искать, что же изменилось. И ловить на себе эти, щекочущие нервы, первые взгляды после долгого расставания... Скользящие по лицам, фигурам, прическам, одеждам... И чувствовать легкое неудобство в спине и ощущать, что рук стало чересчур много, когда чей-то внимательный взгляд пробегал по тебе… Быстро окрутить всё взглядом и почувствовать пустоту в сердце, оттого что Она еще не пришла... Потом из-за чьего-нибудь плеча внимательно осмотреть новеньких и попытаться понять, может ли кто-то из них заинтересовать тебя... И все это под обмен рукопожатиями и треп ни о чем, на фоне легкой вибрации где-то в глубине живота, и нетерпеливых взглядов, невольно обращаемых к дверям, откуда Она должна выйти… И Ее появление, как всегда неожиданное, ощущаемое сначала по кувырку сердца, а потом уже улавливаемое глазом… Мгновенное щемящее чувство счастья, от того, что наконец-то увидел Ее... И, отстающий от первого на несколько мгновений, еще один кувырок, когда во дворе появляется Враг...

Она прошла, не повернув головы и даже не скосив глаз в сторону, где я стоял, и я обреченно подумал, что чудес не бывает, и что, наверное, надо что-то предпринимать, но что...

А потом подошел Враг. Но сегодня было только начало года, начало дня, и мы мирно обменялись рукопожатиями, прекрасно понимая, что выяснение отношений только начинается и у нас есть еще время до окончания школы...

27.07.04