К Володе Ланцбергу

Только я знаю, что в беде ты, мне снится, что я сижу у постели твоей, а, очнувшись, понимаю, что не я это там, а Р., дорогая, или Н., сменив ее, с тревогой наблюдает за твоим лицом, когда ты спишь, и тень пробегает по этому родному лицу, отзываясь в них. Это удивительная твоя способность – влюблять людей в себя, а может, я был тогда очень маленьким, мне было 16 лет, когда я тебя впервые увидел – мы встретились на вокзале и потом шли на Моторную, к Зернаковой, и я помню, как огромная гитара была на тебе, а ты перепрыгивал через рельсы перед спуском по крутой лестнице к гаражам… Наташа рассказывала о своем волнении перед первой встречей с тобой: «А вдруг не придусь по сердцу?» Не так, конечно, она говорила, надо знать Наташу, чтобы это понять – она проще и оттого естественно мила. Не пишу: была, потому что она есть – во всех нас, кого она приняла и взрастила этим принятием. Юра пел в той же комнате: «Смотри, как радостны потемки… И мы опять родимся где-то…», в той же комнате, в которой я услышал твой любимый с тех пор навсегда голос и запала мне именно громовская песенка о Макондо (я Маркеса прочел в ту пору).

И как хочется договорить о главном – я нашел сегодня путь, но не в правилах и регламентах (сколько ж их было в твоей жизни, не счесть), а в Личности. И теперь, когда читаю Евангелие, понимаю, что не смогу договорить с тобой об этом, о Нем, Который принимает меня безоговорочно, как некогда Наташа. И самое главное – Он, Иешуа из Назарета, принимает, любит безоговорочно и тебя. У мусульман просто: произнес исповедание «Бессимила иле рахим…» и ты уже мусульманин, обращен в ислам. Со Христом сложнее. История у христианства большая, философия огромная, дискредитация просто несоразмерна всем претензиям…

Один вопрос главный – кто такой Иисус? Возможно, ты уже знаешь ответ. Но не торопись его проговорить. Я молюсь о тебе.