гудок в бок

Пронзительный долгий звонок заставил вздрогнуть, несмотря на то что был ожидаемым, это был сигнал начала рабочей смены на фабрике, производяшей элитную итальянскую мебель. В один момент все пришло в движение: шлифовальные машины, тележки нагруженные стульями, и люди тоже включились в работу в один момент как буд-то кто-то невидимый подсоединил их к электросети, и даже пыль вздрогнув, взвилась в воздух и повисла как театральный суперзанавес. Через пару часов пыль превратит людей в бесцветных менекенов и только потные, красные лица работников, будут выдавать что работают живые люди, а не роботы.
- Быстрее, быстрее, не выпускать шлифовальные машины из рук – управляющий подгоняет работников, которые и так работают на пределе скорости. Стулья мелькают в руках, как будто – то невесомые картонные декорации. За восемь часов вибрирующие машины превращают руки в часть тела, способную ощущать только долгую тянущую боль. За ночь боль не проходит, но немного стихает убаюканная своими хозяевами.
Утро начинается рано, в шесть нужно выйти, чтобы в восемь со звонком взять в дрожашие руки машины. В утреннем поезде, неспешно разгоняющемся по итальянским просторам, люди досматривают свои ночные кошмары. Я единственный белый в вагоне, остальные рабочие - эмигранты представляют африканский континент во всем многообразии, что в дальнейшем не помешает хозяевам фабрик поставить штамп «сделано в Италии», штамп кем сделано они не поставят, и о том сколько заплатят за работу неграм, будут знать только негры и я.

В обед каждый устраивается где может и как может, здесь же в цехе. Блаженный час – люди разварачивают пакеты, приготовленные дома, и в прикуску с пылью пережевывают бутерброды. Я смотрю на лица женшин и пытаюсь представить как они заниманиются сексом, ей – Богу, трудно представить, что на их лицах может отражаться наслаждение. Мне кажется, что и секс в их жизни как работа, которой они отдаются полностью и совершенно бессознательно, но получают только физическую боль и усталость.
Летом в цехе душно, зимой холодно, северный итальянский ветер продувает насквозь элитные стулья и людей, опуская температуру до минусовой. Это Италия, богатая страна Европы.

По знакомству, друзья через друзей, нашли работу для меня и мужа и вот сегодня мы встречаемся с Джузеппе.
Джузеппе – плотный итальянский парень, вскормленный на итальянских макаронах. Без долгих вступлений и церемоний знакомства, даже не предложив сесть, он как настоящий работадатель, сразу к делу.
- Значит, завтра в восемь утра в отелле...
- А можно узнать какую работу нам предлагают, сколько будут платить, какой режим работы??? - Джузеппе не предполагал, что люди, ищущие работу, могут задавать столько вопросов и немного опешил, но тем не менее, ответил, что нам предлагается работать на стройке, убирать строительный мусор, ну и что там еще скажут, платят шесть евро в час. Ну чтож, вполне сносные условия для эмигрантов и муж берет работу.

А на следующий день он мне рассказал, что ему поручили убрать большие бочки, в помещении практически не было света, когда он попытался сдвинуть одну из них с места, жидкость в бочках качнулась, что-то выплеснулось и завоняло. Это были человеческие испражниения, «заботливо» сохраненные за все время стройки. Пришло время отделки помещений и бочки, стоящие на каждом этаже, приказали убрать. Из подручных средств уборки, как во все времена - лопата и метла , да, и из рабочего обмудирования выдали ботинки. Дышать было трудно, за -то запах испражнений начисто отбивал аппетит, и хотелось глотнуть только свежего воздуха. Бочки приходилось убирать в одионочку, поэтому чтобы сдвинуть их с места сначала надо было «отлить или переложить» содержимое и уж потом транспортировать вниз.Таким образом, работа занимала весь день.

Что меня удивило в этой работе так, это «необходимость» скапливать дерьмо столько времени, чтобы потом нанимать рабочего для его уборки. Мне казалось более практичным если бы каждый, по мере необходимости, относил свое добро в специально отведенные и оборудованные места – во всем мире - это называется туалетами. Римляне начали пользоваться канализацией еще до Рождества Христова. Ну чтож, за столько – то времени, не мудрено и побзабыть, богатая европейская страна – Италия, год 2003 – начало третьего тысячелетия.

В ранний поезд, отправляющийся со станции в 6.40 торопливо забирались сонные пассажиры, надо занять место и тогда целый час до Рима еще можно будет поспать. В это время едут офисные служашие самых разных рангов. Поезд трогается и люди как по мановению волшебной палочки смеживают веки и засыпают, спят как буд-то и не просыпались и не бежали к поезду. Не собирали в школу детей, не обжигались, глотая на ходу горячий кофе. Головы свешиваются на плечи, на плечи соседей, у некоторых непроизвольно открываются рты, вырывается храп и сопение. Надо же, никто не читает, не слушает музыку, редкие пассажиры тихонько переговариваются в предвкушении дремы. Вечером все повторится, и завтра, и послезавтра... Винтики вставленные в механизм, называемый «жизнью»... и не вырваться. Каждый в меру своих сил, умений и удачи пытается перестроить этот механизм под себя, но нас так много на этом раздираемом и перестраиваемом пространстве, что места, денег, еды, счастья, ласки, любви многим просто не хватает. И вот мы воюем, отбирая у ближнего и рядом стоящего, то что можно отобрать. И те у кого получается, едут в других вагонах, их утро начинается утром, а не ночью, они работают когда хотят, а не когда хочется есть... Возможно, они счастливы...

Как в детстве мы встаем на цыпочки, желая заглянуть в свое лучшее будушее и мечтаем и рвемся... И дай нам Бог не надорваться, не убиться в борьбе, и не потерять то человеческое, что было заложено Богом в каждую челевечью душу при рождении.

Рим 2003