About

 Луч света. Вкус персика, запах манго, цитрусовый взрыв. Проникая, необычной сутью в устройство простых и сложных предметов скользит, скользит так гармонично, что даже не заметно. Ни одна замедленная съемка не сможет передать эфирность этого совершенного движения, полета. Заинтересованный чем-то, кажется, он замирает, похоже, что есть вещи, от которых он приходит в восторг. В воздухе повисли узоры его танцев, впитав в себя его свет, растекаясь, переплетаясь, образуя новые формы дивного. Быстрый-быстрый волчок оставил след спирали в воздухе, от ветра она распустилась, распавшиеся кольца стали цветами с широко раскрытыми бутонами. Слабое движение воздуха, еще одно па, соединяясь друг с другом двумя лепестками, замыкаются в кольцо, вращаясь плавно, давая возможность налюбоваться ими. С не воспринимаемой взглядом скоростью их движения становятся выразительней и бросившись в центр рождают один большой цветок на секунду повисший в воздухе подают вниз роняя лепестки, оставив только еле уловимую дымку с золотистой пыльцой слетевшей с их лепестков.
 Шел дождь. Этот дождь принес потепление. Громко конечно сказано, в ноябре потепление сильным не бывает, но, тем не менее, ему она радовалась с самого утра размывающего ночь. Это называется поздняя осень. И внутри все ликовало. Правда закрадывалась мысль, что снег тоже не плох, с ним весело и как-то нарядно. Когда снег она смеется. Любит когда снежинки на ресницах и даже когда метель в лицо и когда лицом в глубокий пушистый сугроб, это допустимо в игре хорошие - плохие. Одно не сильно радовало, снег живет при холоде. А сейчас ей этого не хотелось. Вчера ей сказали:
- Греешься? - в этом «греешься», была ирония и доброта, такая смесь.
- Да! Вы заметили, его не было три дня совсем, ни проблеска, ни намека! – промурлыкала она, сидя на своем рабочем месте в офисе возле громадного окна, улыбаясь жизни кипевшей в плоском мониторе.
- Да, действительно три дня.
 Ее улыбкой в солнечное небо и небольшими странностями в голове, другие стали замечать, что происходит там, вверху. Она ленится не немного, а даже слишком. Подумывает о том, как жаль, что ей по статусу не положена зимняя спячка. Это конечно не значит, что она стала аморфной, нет, она находит поводы и причины что бы не трогали на время, пока…. Пока не вернется, так ей казалось, пока кто-то не найдет слова.
 В этот дождливый день она любовалась застывшими каплями, усыпавшими окно, казалось, они приклеились к стеклу, и не важно, что из-за них не видно сейчас пост сумеречного пейзажа за окном, зато как они сверкают в свете ярких офисных ламп. Она не пряталась под зонтом, а открывала счастливое лицо дождю, ловя глазами его слезы. Она увидела, что ветви ивы кажутся еще длиннее, когда их параллельно земле направляет ветер и в этом тлене, есть что-то большее, чем просто сезон глинтвейна. Ей вовсе не хотелось прятаться от этой влаги, она ею наслаждалась, вдыхая так, что бы впечатать глубоко запахи этой осени, запомнить эти последние одинокие стойкие листики на кустах, которые держались из последних сил под тяжестью воды сверкающей изумрудами на их теле. Она не обходила луж и в этот раз осталась верной своей по - детски глупой привычке, только по громким всхлипыванием под ногами, отмечала еще одну пойманную лужу, хихикая вслух. Хотелось бежать, прыгать, не скрывать радость, чувствовать себя в движении. Она быстро ехала на велосипеде, переключая скорости, по своему городу, соединяя горящие радугой ночные мосты, делая мельче лужи. Смотрела на отражение фонарей в мокром асфальте и разлетающиеся из под колес яркие брызги окрашенные жизнью мегаполиса к своим любимым местам, сказав: «Привет!» всем фонтанам. Она летела вперед, отпустив руль, расправив руки. Вчера было солнце, и зеленый мигающий свет известил о ….