Автопортрет

I ЧАСТЬ

Кто из нас не мечтает жить в сказке и утопать в роскоши. Роскошь. Громко сказано. Порой некоторые из нас мечтают иметь самое необходимое. И не всякий может воспринять всерьез желание другого иметь каждый день на завтрак сахар в чае, в то время как он мечтает о приобретении нового шикарного автомобиля, чтобы поразить друзей. Как раз к числу мечтающих о сахаре и относилась моя семья и в то время, когда мои сверстники мечтали о новой кукле, я перед сном просила ангелов помочь нашей семье и вернуть папу. Но, к сожалению «Высшие инстанции» не исполнили моей просьбы. Повзрослев, я окончательно поняла, что не всем нашим мечтам суждено сбыться.
Я родилась в обыкновенной малообеспеченной семье. Мой папа был военнослужащим, а мама медсестрой в воинской части, где они в принципе и познакомились. Это была, что называется любовь с первого взгляда, настоящая любовь. Многие не верили в искренность их чувств, так как они до последнего момента не регистрировали своих отношений, а на роспись в паспорте пошли лишь за месяц до моего появления на свет. Но на самом деле мои родители были просто очень мудрыми людьми и считали, что истинные чувства проверяются временем, а не дворцом бракосочетания. Мое рождение было для них самым знаменательным событием. Помню, папа даже говорил, что они с мамой дали друг другу клятву, что сделают меня самой счастливой, чего бы это им не стоило. Они пообещали никогда не расставаться и не покидать меня. Наверно для них это был самый больной вопрос – ведь они оба были воспитанниками детских домов, и семья, обретенная ими теперь, была пределом мечтаний. Но не зря говорят: «Не обещай, если не сможешь выполнить». И жизнь решила все за нас…
После декрета мама так и не вышла на работу, потому как папа решил, что сам в состоянии обеспечить молодую семью. Папа стремился, как можно реже уезжать в командировки, так как даже день разлуки превращался для нас в сущее испытание, но все же в силу его деятельности это было неизбежно, а клятвенное обещание неосуществимо. Однажды, когда мне было лет шесть, помню, папа вернулся с работы и сообщил нам о том, что мы скоро будем жить в собственной квартире. Мама от радости аж закричала и кинулась папе на шею, он даже в шутку сказал: «Милая, полегче, а не то придушишь гордость советской армии». Потом он добавил: «Приготовь чего-нибудь на стол, я что-то очень проголодался». За столом папа сказал, что ему надо будет ненадолго уехать в очередную командировку. Мама, поначалу не восприняв всерьез папино заявление, пошутила, что скоро, мол, со своими командировками он в шкафу застанет не пиджак, а некоего дядю Федю. На что папа вполне спокойно и уверенно ответил: «Я все - равно лучше тебя не найду, поэтому придется смириться». Мама в ответ только улыбнулась и продолжила ужин. Мне же было не до шуток, потому что я не хотела никуда отпускать своего единственного и любимого отца. И я начала всячески упрашивать его взять меня с собой, если он не может остаться с нами. «Деточка,- сказал он,- я не могу взять тебя с собой и не могу остаться, мне сложно тебе объяснить это сейчас, но я думаю, ты все поймешь, когда подрастешь, ведь ты же умница». Тут мамино выражение лица переменилось, она поняла, что папа действительно собирается в очередную командировку. «Ты правда собрался в командировку?»-спросила она. «Ну я же тебе сразу сказал, еще когда пришел, но ты не волнуйся, я не надолго». – пояснил папа. «Но куда, хотя бы ты можешь сказать?!» Но этот вопрос наткнулся на стену безмолвия. Мама посмотрела на онемевшего отца и отчетливо прочла в его глазах горькую правду. Она неистово закричала: «Нет! Нет! Не пущу!» И принялась бить отца в грудь своими крошечными кулачками. Он обхватил её обеими руками и прижал к груди. Она же стояла, прижавшись к нему дрожащим телом, а по бледному белому лицу, бежали крупинки хрустальных слез. «Пойдем спать милая, - сказал папа, - уже поздно. И знаешь, не стоит так расстраиваться, я приеду, мы получим квартиру в новом доме, я уволюсь из армии и больше ни когда вас не оставлю. Ну все не плачь, ведь слезы в наше время дорогого стоят, особенно такие, как твои». Мама попыталась улыбнуться сквозь слезы, вытирая рукавом глаза, отнюдь не от того, что ей стало весело, а ради папы, которого она очень любила. Свет погас и мы все незаметно уснули.
Наступило утро. Я проснулась очень рано, но я и всегда просыпалась раньше всех, ведь недаром родители называли меня будильником. Но в это утро к моему удивлению, я была второй по счету после отца, который уже заканчивал паковать сумки. Тут проснулась мама, она вышла к нам в кухню, легко и беззаботно потягиваясь, как будто все случившееся накануне было дурным сном. Но, заметив стоявшие наготове сумки в конце коридора, она поняла, что все это, к сожалению, не сон. Тут под окнами засигналил автомобиль – это приехали за папой. Он обнял маму и прошептал ей: «Не расстраивайся, все у нас будет хорошо». Больше он не нашел, что сказать, взял сумки и направился к выходу. Мама же, окаменев, стояла на кухне и не могла сделать ни шагу. Вдруг отец резко обернулся и сказал, как бы в оправдание себя: « Ну ты же понимаешь, что я не могу не поехать!» « Понимаю, понимаю»,- сказала она, тяжело вздохнув. « Ну, пока!» « Пока! Возвращайся скорее, я тебя очень прошу!» - ответила мама дрожащим голосом, едва сдерживая слезы. Папа ушел, хлопок от закрывшейся двери прозвучал, словно приговор перед смертной казнью. Мама бросилась к окну и грустно смотрела вслед отъезжающей машине. Она понимала, что никакое чудо не заставит вернуться любимого человека. И от этого становилось еще более грустно.
Через неделю пришло первое письмо, в нем папа писал, что у него все хорошо. Мы с мамой в честь этого купили торт и устроили маленький праздник. И так неделя за неделей мы получали письма в течение трех месяцев. И вот наступило долгожданное воскресенье, мы с утра уже ждали почтальона, но он почему-то не пришел с утра, не пришел он также и в обед, мы ждали его до самого вечера, но он так и не пришел. На следующий день мама с утра пораньше отправилась на почту, в надежде услышать, что почтальон заболел, и потому не принес нам очередное письмо. Но оказалось, что почтальон был совершенно здоров, а не зашел к нам потому, что писем на наш адрес не поступало. Но и в этот день мы так и не дождались от отца ни весточки. На следующий день все повторилось. Так прошла неделя, месяц. Мама заволновалась ни на шутку, ведь папа до этого не пропускал ни недели. И мы решили отправиться в штаб, чтобы выяснить ситуацию. Но ничего вразумительного папино начальство нам не сказало, хотя по их поведению было видно, что они нервничают, пытаясь что-то скрыть. Время летело неумолимо. И однажды, через пол года после последнего папиного письма в квартире раздался звонок. Мы с мамой подскочили, как по команде и я бросилась пулей к двери с криком: «Это папа! Папа, папа!». Мама открыла дверь, но на пороге был не папа, а какой-то неизвестный нам мужчина в военной форме. И мы замерли в ожидании новостей, которые, судя по его лицу, не сулили ничего хорошего. После некоторой паузы молчания, мама, без особой радости сказала: «Ну, проходите, коль уж пришли». Мужчина указал глазами на меня, мама все поняла и сказала: «Иди, поиграй», я же покорно подчинилась. Они пошли на кухню. А мое любопытство взяло верх над покорностью, в связи, с чем я тихонько подкралась к двери и принялась подглядывать за происходящим в дверную щель. Незнакомец сказал: «Лучше будет, если вы присядете». Мама, уже не выдержав, выпалила: «Не томите, умоляю вас, говорите!». Но почему-то ответа не последовало. Мама тихо спросила: «Что с ним?». Офицер был бессилен перед хрупкой женщиной, он, участвовавший в разных сражениях, всегда выходивший победителем, в этот раз никак не мог найти выход из сложившейся ситуации. Он, словно пораженный стрелой безмолвия, не мог вымолвить ни слова. Но его глаза сказали все за него. Мама закричала: «Нет! Не может быть это какая-то ошибка». Она набросилась на обессилевшего офицера со словами: «Это все ваш чертов Афганистан, совсем юные мальчишки, мужчины, ложат головы. Непонятно зачем, непонятно кому нужна эта война!». Мужчина выдержал молча этот натиск эмоций и злости, лишь только виновато опустил глаза, со словами: «Прости», будто был в чем - то виноват, но мама прекрасно осознавала, что он ни в чем не виноват, просто у нее не было больше сил сдерживать эмоции. Немного успокоившись, она присела на стул. Мужчина налил стакан воды и молча протянул ей. «Ну, расскажите хотя – бы, как это случилось. Почему вы ни сказали нам ничего в прошлый раз, когда мы приходили к вам?». «Я не уверен, что вы готовы сейчас к восприятию данной информации». «Говорите, я должна все знать, я все - равно никогда не буду готова, ведь к этому никого не готовят с детства, зная, что так или иначе, все не вечно в этой жизни, мы все же слепо надеемся на исключения». «Дело в том, что в прошлый раз мы молчали, так как сами до конца не знали ситуации. Ваш муж числился среди пропавших без вести, мы теплили надежду найти его среди пленных, но его ни оказалось в числе вызволенных из плена офицеров. Так же мы искали его и среди раненых, но, к сожалению, тоже безуспешно. И вот, три дня тому назад, солдаты «прочесывали» местность и нашли изуродованный труп некоего мужчины с множеством ножевых ранений, конечно, судя по тому, сколько он там пролежал, очень затруднительно было опознать личность, но при нем нашли документы на имя Виргинского Алексея Дмитриевича и письмо. Поэтому у нас нет оснований, полагать, что это кто-то иной, нежели ваш муж. В интересах следствия все личные вещи были изъяты, и нам пришлось вскрыть письмо, дабы изучить его содержимое. В нем упоминалось имя некоего Антона Ставиского». В этот момент выражение маминого лица резко переменилось, было очевидно, что упоминание его имени не вызвало восторга, а скорее, наоборот. «Я вижу вам знакомо это имя, нам может помочь в расследовании любая информация, так что я бы советовал вам ничего не скрывать от следствия». «Да-да, конечно, я и не собираюсь ничего скрывать». «Тогда я вынужден буду пригласить вас для опознания и дачи показаний, так как смерть вашего мужа мало похожа на типичную гибель солдата». «Хорошо, я приду, когда скажите». «Чем быстрее, тем лучше, - сказал мужчина, и протянул маме какую-то записку, - вот – это адрес, по которому вам нужно будет явиться, - потом он добавил, - ну, вот и все, я пожалуй, пойду, спасибо, что выслушали меня». «Пойдемте, я вас провожу». Уже в дверях, мама крикнула: «Стойте! Может быть это ошибка, может это не он?! Ведь может быть такое. А, как вы думаете?». «Я уже боюсь, что-нибудь думать. Простите. Я пойду». «Да-да, конечно, спасибо, что пришли». Мужчина открыл кухонную дверь, и я накинулась на него с вопросами: «Где мой папа, почему он не пишет, почему он не приехал с Вами?». Мама сказала: «Деточка, у папы специальное задание, поэтому он задержится, а дяде пора уже идти, поэтому не задерживай его». «Нет! Это неправда, я все слышала, слышала! Почему ты говоришь неправду? Я хочу к папе! Верните мне моего папу!» - закричала я, разочарованная маминой ложью. Мама проводила мужчину и еще раз пообещала ему зайти к следователю.
На следующий день мама пошла в участок. К сожалению, не было ни какой ошибки. Это и вправду было убийство. Маму ежедневно допытывали всевозможными допросами, словно она была подозреваемой. В последнем, не отправленном письме папа писал о встрече с Антоном Стависком, которая не была приятной, и при которой у них произошел конфликт. Конечно же, этот человек и был единственным подозреваемым, к тому же, что никто из служащих о нем ничего не слышал. Что же касается мамы, то она знала этого Антона, причем не с лучшей стороны. Он никогда не отличался порядочностью. Тоже очень хотел жениться на маме, но получил от нее в свое время отказ, так как она уже собиралась замуж за папу. Но он пообещал ей, что добьется её руки любым путем.
В связи с недостатком улик дело вскоре закрыли.
. . . . .
Это было время распада великого Советского Союза, и многие русские граждане покидали свое привычное место жительства, уезжая на Родину своих предков. Я родилась в Чимкенте (это в Южном Казахстане), и очень любила свой маленький уютный городок. Но когда мне было восемь, мама сказала, что мы уедем в другой город, который находится в России, и будем жить там. Мне ужасно не хотелось уезжать – у меня было много друзей, я любила свою школу, и вообще не понимала смысла в предстоящем переезде. Но прекрасно понимала, что если мама так решила, то так будет лучше. На самом деле, как я осознала спустя некоторое время, мама приняла единственное верное решение в сложившейся ситуации, так как было множество причин за переезд. Например, государственным языком становился казахский, а зрелому человеку, привыкшему в течении довольно большого периода времени общаться, объясняться, мыслить на родном языке, сложно изменить образ жизни, принципы, даже в угоду государству, когда, как это ни странно и не грубо звучит, куда проще сменить государство, хотя порой и не хочешь этого делать, но вынужден. И множество подобных причин, на первый взгляд не значительных, но, по сути, очень существенных повлияли на мамино решение.
Мы переехали, сразу же, как я окончила первый класс. Ехали мы в течение четырех суток, путешествие было очень тяжелым, так как было начало июня - жара стояла просто невыносимая, но все же мы надеялись, что все наши испытания стоят поставленных целей. Мы поехали в город-герой Волгоград. Который, в реальности, разительно отличался от описываемого в книгах, некоего прелестного города. На деле это был довольно загрязненный город, с ужасным климатом – суровые зимы сменялись несносной жарой. В общем, у меня так и не получилось его полюбить.
Мама нашла работу медсестры в одной из поликлиник, нам дали комнату в общежитии, где мы стали жить. На жизнь хватало с трудом, но все же хватало. Мама работала в две смены, чтобы я не чувствовала себя ущербней других детей. Осенью я пошла в школу во второй класс. Через месяц обучения меня перевели в третий класс, потому что я опережала по знаниям своих сверстников. Я старалась очень прилежно учиться, чтобы не огорчать маму. Но поводов для огорчения оказалось очень предостаточно. Нет, вы не подумайте, причина переживаний заключалась не в моей учебе, а совершенно в другом. При том, как бы мама не утруждалась на работе на жизнь хватало все - равно с трудом. Она очень переживала по этому поводу, к тому же её очень беспокоил вопрос моего воспитания, так как на её взгляд она уделяла мне очень мало времени, ей нередко приходилось оставлять меня одну по ночам, из – за частых ночных дежурств. И она решила, что эта работа не стоит данных затрат. И мама погрузилась в поиск новых путей решения проблемы. В то время многие находили себя в сфере коммерции, и мама решила пойти подобным путем. Следует заметить, что ей совсем не нравилась идея работы продавцом, но это был наиболее приемлемый вариант в сложившейся ситуации. Мама стала ездить с челноками в Москву и закупать там товар, а после реализовывать. Её очень изнуряла эта работа и морально и физически, но другого выхода на тот момент у нас не было. Я понимала это и потому стремилась максимально помочь – иногда замешала маму у лотка, стремилась помочь по дому, но в какой-то момент прибыль стала падать, а после, мы и вовсе начали работать в убыток. Тут кто-то из знакомых предложил маме попробовать продажу конфет, сказав, что в данной отрасли доходы выше. Мы решили рискнуть, и вправду, расходы окупились с лихвой. Через некоторое время мы смогли позволить себе выкупить лоток, где я теперь стала проводить все свое свободное время, усердно стараясь облегчить мамин труд. Но я не жалуюсь на судьбу и на пережитое в детстве, так как это все было просто небольшими трудностями в сравнении с предстоящими поворотами судьбы.
Дела пошли на лад. Через полгода мы наняли продавца, и мама стала больше времени проводить дома, наверное, это был, чуть ли не самый лучший период моей жизни. Так как все свободное время мы с мамой теперь уделяли друг другу. У мамы не было больше ночных дежурств, она прекратила ездить в Москву за товаром. Для меня это была вершина счастья. Однажды наша продавец заболела, и маме пришлось самой встать за прилавок, я же в тот день не осталась с ней (за что и корю себя до сих пор), потому что у меня в тот день был школьный вечер. Мама задержалась на рынке дольше обычного и потому домой пошла, когда уже совсем стемнело. Я пришла домой часов в 10 вечера и не застала дома никого, можно было решить, что мама куда-нибудь вышла, но не было даже следов от её возвращения с рынка. Я пошла будить соседей, что бы хоть немного прояснить, встревожившую меня уже не на шутку, ситуацию. Оказалось, что никто ни чего не знает, никто ни чего не слышал, да и то это была только та третья часть людей, которые вообще открыли мне дверь, другие же, осыпав меня своим нецензурным красноречием, попросили «не стучать в ближайшее тысячелетие». Я не знала, что делать, что предпринять, так как сердце подсказывало мне, что случилось что-то неладное. Я пошла вниз к вахтерам, думая, что может быть они что-нибудь знают, но и они ни чего не знали. Но я все - равно осталась сидеть внизу, потому что в комнате было уже невыносимо томиться в неведении. Примерно через полчаса ожиданий зашли в холл две женщины и мужчина, они о возбужденно вели беседу, в которой говорили о какой-то женщине и том, что надеются, что она «выкарабкается». Я их раньше никогда не видела. Они подошли к вахтерам и стали расспрашивать о 511 комнате. Я тут же подскочила, так как это была наша комната, вахтерша указала глазами на меня. «Что случилось? Кто вы?», - в нетерпении спросила я у них. Одна из женщин сказала мне: «Только вы не переживайте, я сейчас вам все расскажу. Дело в том, что нас попросила разыскать ваша мама. Она сейчас находится в больнице в очень тяжелом положении. Если хотите, мы вас отвезем сейчас к ней». «Конечно, хочу, вы еще будете спрашивать!», - перебила я женщину, не дав ей договорить. Мужчина сказал: «Ну, что Лен, тогда поехали, расскажешь ей все по дороге». По дороге в больницу женщина рассказала мне, что они встретили мою маму на улице, в ужасном состоянии и отвезли ее в больницу, она попросила их разыскать меня, сообщила адрес (это были совершенно посторонние люди, пришедшие на помощь человеку, оказавшемуся в тяжелой ситуации). Они рассказали, что на маму напали какие-то парни, и отобрали денег, которых было у нее всего тысяча рублей, но за это они, возможно, были готовы лишить человека даже жизни, и что может быть бы и сделали, если бы спугнул их этот мужчина, пригрозив им табельным оружием (он работал охранником в одной частной фирме). В больницу они доставили маму без сознания, и врачи выразили им свои опасения по поводу ее состояния здоровья. Когда мы приехали, мама все еще была без сознания и настолько сильно изувечена, что я ее по началу даже не узнала. Я провела в больнице всю ночь. С утра приехал дядя Миша (наш ангел спаситель из охранной фирмы). Он отвез меня к себе домой, накормил, после чего завез домой за учебниками и отвез в школу. В школе я была персоной дня, так как все говорили о случившемся накануне, но мне не было приятно это внимание, потому что это выражалось не в виде сочувствия, а послужило лишь новым поводом для очередных обсуждений. После занятий наш новый знакомый снова встретил меня и на протяжении всего того времени, что мама находилась в больнице, он со своей женой заботились обо мне, словно я была им давно знакомым родным человеком. Когда мама пришла в сознание она смогла рассказать все по порядку о том, что с ней произошло. Дядя Миша пошел в милицию подавать заявление. Там уже все было известно о случившемся, так как мы жили в небольшом военном городке, где все новости разносились со скоростью ветра. Но ему посоветовали договориться «полюбовно» с нападающими, родители которых уже предлагали символическую плату за разрешение конфликта и от чего мы отказались, на что нам сказали: «Ну и бейтесь об стену, все равно ни чего не докажите». По правде мы так и не смогли ни чего доказать. Нам отказали в возбуждении дела. Отец одного из нападавших был полковником милиции и приложил все усилия, дабы сберечь репутацию своего отпрыска и как оказалось уже не в первый раз, но все предыдущие жертвы в отличие от нас соглашались на денежную компенсацию. Дядя Миша сказал, что нельзя оставлять зло безнаказанным, потому что безнаказанность порождает более жестокого зверя, которого уже невозможно загнать ни в какую клетку. В связи с этим, он решил учинить самосуд, как бы грубо это не звучало, вследствие чего попал на скамью подсудимых и получил пять лет лишения свободы за нанесение тяжких, со слов прокурора, телесных повреждений, хотя, по сути, он только сломал нос одному и разбил губу другому, а сам же получил удар ножом в спину, нанесенный исподтишка. Но это обстоятельство суд не счел нужным учитывать, расценив его как самооборону. Через некоторое время маму выписали из больницы, дав ей вторую группу инвалидности, в связи с повреждением позвоночника, после чего она превратилась из красивой женщины в человека, прикованного к инвалидной коляске. Но все – равно мама по-прежнему тщательно старалась заботиться обо мне, в ответ я заботилась о ней. Мама устроилась на работу оператора на телефоне, а я выполняла работу по дому.
Она оказалась достаточно сильной, для человека, оказавшегося в столь сложной ситуации. Мама была не из числа тех людей, которые бы покончили свою жизнь самоубийством, угнетенные мыслями о том, жизнь к ним не справедлива и жестока. Ее скорее следует отнести к числу тех, которые забывают о собственном несчастье, заботясь о своих близких. Она понимала, что мне нужны ее помощь и поддержка, и потому было некогда сетовать на неблагосклонность судьбы.
С этого момента жизнь текла размеренно и планомерно, без особых приключений, какого бы то ни было характера. Нас все в принципе устраивало – мы не мечтали о сказке и чудесах, но вместе с тем были довольны, что жизнь оставила свои злые шутки в прошлом. Поэтому мы с мамой точно знали, что нас ожидает впереди.
 
II ЧАСТЬ

ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Время пролетело незаметно, словно скоростной авианосец. Мне исполнилось 16 лет, приближался выпускной бал в школе. Это был долгожданный момент, так как помимо того, что я находилась на пороге вступления во взрослую жизнь, я была в состоянии эйфории от ожидания грандиозного будущего, которое сулили мне все учителя, как единственной золотой медалистке среди учеников одиннадцатых классов моего выпуска.
После окончания школы, для большинства моих одноклассников настал период волнений и бессонных ночей, связанный с поступлением в высшие учебные заведения. Что же касается меня, то стоит заметить, что я знала чего хочу, чего добьюсь, в общем, я была полна уверенности в своих силах, и, решила, не тратиться на смутные сомнения и тревогу.
Я мечтала стать известным писателем, и, как полагали мои преподаватели, не безосновательно. Именно поэтому я и собиралась поступать на факультет журналистики. Но в связи с тем, что в Волгограде была небольшая перспектива роста, мы с мамой решили, что будет лучше поступить в Москве, где по окончании института я могла бы остаться и начать строить свое светлое будущее.
Несмотря на то, что маме было тревожно меня отпускать (я покидала ее впервые в жизни), она понимала, что все это будет сделано для моего же блага, может это мой единственный шанс. И я поехала поступать в Москву. На перроне мама говорила, что не понимает, почему отпускает меня и что-то внутри ее беспокоит. Я ей пообещала, что все будет хорошо и, что я сделаю все, для того чтобы изменить нашу жизнь к лучшему. При этом я отчетливо видела, как маму угнетает мысль о том, что она не может поехать со мной и поэтому отпускает меня одну (у нас, к сожалению, не было достаточно для этого денег, а плюс ко всему мама по-прежнему была прикованной к инвалидной коляске). Тетя Света (дядь Мишина жена), которая стала практически членом нашей семьи, сказала маме, пытаясь ее успокоить, что не видит повода для переживаний, так как все люди в определенный момент своей жизни взрослеют и покидают родительский дом, и наша семья в этом плане не исключение, как бы грустно это не было признавать. Зато, как сказала она, передо мной открыты все двери и я обязательно добьюсь успеха, так как при всей несправедливости заполняющей нашу жизнь, талант не может остаться невостребованным и незамеченным. Может теть Света своим оптимистичным настроем немного и взбодрила мамин разум, но не капли не умалило сердечной тоски, разъедающей душу. Поезд тронулся, мама помахала мне рукой и налицо натянула искусственную улыбку, так как улыбаться ее совершенно не хотелось, что было видно по выражению ее глаз, в них осело выражение грусти и тоски, тревоги и печали, которое овладело ими в тот день, когда от нас уезжал папа в свою последнюю командировку, и которая, по его словам, должна была перевернуть всю нашу жизнь. Видимо мама была более не в силах противостоять горечи разлуки, и на ее глаза навернулись слезы, которые вдруг побежали по лицу как хрустальные капельки, они обволакивали тонкие и нежные контуры искусственной, изящно натянутой улыбки. Такую роскошь как слезы мама позволила себе лишь от бессилия носить маску благополучия, для того чтобы сделать меня счастливой; такую роскошь как слезы она позволила себе впервые за много лет, после папиной смерти, надеясь, что я этого не увижу.
Утром меня разбудил беспощадный луч света, ворвавшийся непрошенным гостем. Надеяться на его отступление было бесполезно, поэтому пришлось сдаться и открыть глаза. В первый момент своего пробуждения мне было довольно сложно осознать, где я, почему нет рядом мамы, но очень скоро я поняла, что еду в поезде в Москву, навстречу счастью и приключениям. Подъезжая к Москве, первое, что я увидела – так это роскошные особняки, которых я не видела ранее; судя по Подмосковью можно было решить, что Москва – это некое великолепное царство, где сбываются мечты, где нет горя и тоски. Но не стоит меня осуждать за благородную наивность – кому она чужда в 16 лет?
В 10. 30 поезд прибыл в пункт назначения. Это был, наверное, самый долгожданный момент. Сойдя со ступенек вагона, я пошла в метро – это было для меня еще одно изумление (ранее я никогда не видела столь громоздкого метрополитена). Именно там я увидела весь внутренний мир столицы, всю ту суету, в которую был погружен на самом деле этот город, город грез юных, наивных дарований. Все люди куда-то спешили, куда-то бежали, не замечая никого вокруг, каждый был погружен сам в себя, в мир своих проблем. Но, не смотря на всю суету этого мегаполиса, я была вне себя от чувства восторга, овладевшего мною; мне казалось, что здесь все другое, даже воздух, было такое ощущение, что все, к чему стремишься, получится. В тот же день я устроилась в общежитие для иногородних абитуриентов.
Большинство ребят приехали со своими родителями, в связи с чем, во мне поначалу взыграло чувство некой досады, но спустя некоторое время я решила посмотреть на проблему с другой стороны, и поняла, что мне есть даже чем гордиться, ведь в свои 16 я уже стала самостоятельным человеком. До вступительных испытаний оставалась еще неделя, которая, казалось, будет длиться вечно. Так как я была довольно ответственным человеком, я понимала, что не имею права на провал, а для этого нужно усердно готовиться. И потому, в первый же день своего приезда я засела за учебники и занялась подготовкой к экзаменам, вместо экскурсий по столице.
Неделя, в компании учебников, на удивление, пролетела незаметно. Началась череда экзаменов, одного за другим. Мне показались они довольно-таки не сложными, но на всех письменных экзаменах на меня ворчали экзаменаторы, опасающиеся за опустошение бумажных запасов доблестного университета. Но обращать внимания на них не стоило, так как я знала, что талант не скроешь. Я видела, что по уровню подготовки превосхожу многих, и потому не сомневалась в том, что поступлю, и даже буду получать повышенную стипендию. Но, после экзамена по русскому языку железная, непоколебимая стена моей энергии немного все же пошатнулась. Нет, дело совсем было не в том, что я заблаговременно переоценила свои способности и не справилась с экзаменом, как раз совершенно наоборот, экзамен был не более сложным, нежели предыдущие, но я получила за него не отличную оценку, на которую рассчитывала. Хотя изложение и было написано мною без единой орфографической и пунктуационной ошибки, балл был снижен из-за стилистических ошибок, что апелляционной комиссии показалось весьма убедительным доводом, не подлежащим обжалованию. На экзамене по английскому, в сдаче которого я не сомневалась вовсе, (так как изучала его с шести лет и, причем весьма успешно), мои надежды потерпели снова поражение, и на этот раз мне была присуждена награда в минус решающий бал за неадекватную реакцию на вопросы.
Но все же в день решения судеб 27 июля я решила не показывать своих слабых сторон и стоять до победного конца. И, наверное, среди всей массы абитуриентов, создающих мечущуюся и волнующуюся толпу, я была единственным сдержанным и безмятежным осколком льда, решившим полностью отдаться в руки судьбы, в тот момент я была словно зритель, наблюдающий за развитием сюжета со стороны. Когда же ректор взошел на пьедестал - внутри меня что-то всколыхнулось. Тогда я еще не знала, каков вступительный балл и потому решила, будь что будет, так как мои волнения уже ничего не исправят. Но, через несколько минут, я услышала о зачислении так называемых направленцев, их, со слов ректора в этот год было очень много, и многие из них были приняты, даже при том, что имели весьма не высокий балл. Я же теперь совершенно успокоилась, поняв, что буду зачислена безо всякого сомнения. Но когда ректор зачитал весь список фамилий студентов, поступивших на все факультеты, я не услышала своей фамилии и потому сразу же поняла, что он ее, вероятно, пропустил по невнимательности, и решила уточнить у него этот факт, на что он ответил, что нет никакой ошибки, так как моей фамилии попросту нет в списках, в связи с недостачей одного балла до вступительного, и потому это полупроходной балл. В оппозицию я привела тот аргумент, что являлась обладательницей золотой медали, тогда он попросил зайти меня на собеседование для обсуждения всех возникших вопросов. Итогом нашего общения было предложение ректора, как единственно возможного выхода из сложившейся ситуации – поступление на вечернее отделение, с перспективой перепоступления через год на дневную форму обучения. У меня не было другого выхода, кроме как согласиться. Конечно, не стоит скрывать, что для меня это было сильнейшее поражение и жестокий удар по самолюбию, но мама, когда я ей позвонила, сказала, что не видит повода для расстройств, и все, что не делается - к лучшему. А на тот момент, по ее словам мне следовало себе устроить небольшой отпуск, который я действительно заслуживала. И я, уже окончательно осознав, что нет смысла падать духом, решила организовать себе экскурсию по Москве. Несмотря на то, что это была суббота, казалось бы выходной день, жизнь бурлила все в том же неугомонном ритме, по-прежнему все куда – то спешили, какая-то суета и безразличие, наряду с озабоченностью проблемами разного типа, овладевали массами. У меня в голове мелькнула даже мысль, что откуда эти озабоченные люди, при всей своей загруженности находят время на создание криминогенной обстановки, откуда все эти сплетни о похищении людей, об обращении провинциалок в сексуальное рабство, попросту говоря в проституцию. В общем, эти и другие подобные мысли захлестнули мой разум, и окутали мое воображение, так, что я полностью на некоторое время покинула реальный мир своего существования, и погрузилась в воображаемый. В себя прийти мне помогла некая встряска. Детально я так и не поняла, что же произошло, я только помню, что, очнувшись после некоторого шока (которому предшествовал чей - то крик), я увидела возле себя мужчину, причем так близко, как никогда и никого не подпускала к себе ранее, он лежал практически на мне, тогда как я лежала на земле. Увидев, что я пришла в себя, незнакомец предложил мне подняться. Далее он сказал, что молоденьким и красивым девушкам следует быть осторожнее на улицах большого города, так как он подобен акуле, в погоне за добычей. Так же он сказал, что не следует разгуливать одной по чужому городу, что меня совершенно поразило. Я у него спросила: «С чего Вы взяли, что я в чужом городе, может быть я здесь живу с самого рождения?». На что он довольно просто ответил: «Если бы это был Ваш родной город, то Вы бы не изучали с такой жаждой любопытства каждый дом, каждый камешек, и даже каждое облачко, ведь здесь все, включая тоже небо, которое казалось бы едино всюду, все кажется другим. Но тогда вероятно Вы бы не оказались на грани попадания под автомобиль, и я бы не был удостоен чести беседы с Вами в качестве Вашего спасителя». «Но теперь же я по восточным обычаям, должен стать Вашим хранителем, так как ответственен за спасенную жизнь, и потому для начала мне нужно узнать Ваше имя, что бы знать за кого я в ответе» - сказал мне он. На что я смутившись ответила: «Простите, но мне действительно пора бежать». Незнакомец был из числа тех, кто привык держать победу в своих руках, и потому продолжил свою затягивающую, как трясина, дискуссию: «Нет, - сказал он, - я должен узнать Ваше имя, ведь это же совершенно очевидно, что судьба подарила нам эту встречу, и если ей будет угодно разлучить нас, то она сделает это и без нашего вмешательства». Этими словами незнакомец окончательно растопил во мне осторожность и рассудительность. И я от бессилия сопротивляться дурману лести, парализовавшего меня, сказала: «Вероника». Он удивленно переспросил: «Простите! Что? Я, к сожалению, не расслышал, что Вы только что сказали». «Я сказала ‘Вероника’ - так меня зовут» - произнесла я уже более уверенно. «Очень приятно, меня зовут Антон, а теперь вот, что Вероника, я, на правах Вашего Ангела спасителя, предлагаю следующее развитие нашей культурной программы. Сейчас нам следует где-нибудь перекусить, и обсудить все в более спокойной обстановке». Я, безрассудно потеряв чувство опаски, и полностью доверившись судьбе, покорно согласилась.
За обедом мой новый друг рассказывал мне о своей жизни, о всех приключениях, происходивших с ним некогда ранее. Я сидела и слушала его с таким интересом, как будто никогда не слышала ничего увлекательней, я была заворожена его ораторским талантом и околдована дурманящим взглядом, настолько сильно, что когда он предложил мне взять эстафету повествований в свои руки я не могла выговорить ни слова, из-за кома в горле, преградившего доступ вдохновения что-либо говорить. Натянув на лицо помимо своей воли алую маску смущения, я все же прерывисто произнесла, что предпочитаю исполнять роль слушателя, в связи с тем, что не знаю о чем говорить. Но этот аргумент показался моему собеседнику не достаточно убедительным доводом, и он сказал: «Всегда немного затруднительно говорить не известно о чем, когда тебя просят рассказать о чем-нибудь». Он решил облегчить мне задачу, и стал задавать конкретные вопросы, на которые я должна была предоставить максимально развернутые ответы. Меня поразила его бесцеремонность, с помощью которой он пытался проникнуть в самые потайные уголки души. И я, поначалу немного смущаясь, а потом все более и более раскованно, с той же бесцеремонностью провела его по всем тайникам своей души, ранее не известным еще никому, и в некоторой мере мне самой. Он же рассказал, что никогда не был женат и не имел детей, хотя очень бы и хотел этого. Все дело было в том, по его словам, он не хотел жить с нелюбимой, мучая тем самым и ее и себя, а та единственная и неповторимая, которая была идеалом всей его жизни, решила построить свое счастье с другим. Он ее не осуждал за это, просто решил, что судьба бывает к некоторым неблагосклонна. Но встреча со мной перевернула всю его серую и будничную жизнь. С его слов я была воплощением той нежности и непосредственности, того богатого внутреннего мира, присущего его идеалу. Он сказал: «Когда я тебя увидел, я поначалу даже замер от изумления, ты просто не представляешь, как ты похожа на нее, ту, образ которой засел у меня в душе, тот образ, который я видел более двадцати лет назад, но при этом запомнил на всю жизнь».
В тот вечер, когда я вернулась к себе, я ощутила странное, неизведанное доселе чувство некоего восторга и легкости, которое дурманило разум, словно крепкое вино и уносило в небо, словно ты воздушный шар. С того дня это чувство заполнило меня всю. У меня вызывало восторг любое мимолетное воспоминание, оно заставляло колыхаться все внутри, а на лице помимо моей воли появлялась сияющая улыбка. Каждый телефонный звонок или стук в дверь заставлял содрогнуться в надежде, что это он. Мысли о моем новом друге оказались сильнее меня, и уже ни я управляла ими, а наоборот они держали меня в своем плену. Мне было безразлично мнение окружающих, то, что он старше меня более чем на двадцать лет (хотя выглядел он от силы на тридцать три года, возможно благодаря тому, что не был обременен тяготами семейной жизни). Мне было важно лишь то, что он рядом, а мне хорошо с ним.
Меня, как бы глупо и неразумно это не звучало, совершенно не интересовало кто он, чем занимается, каков его материальный статус и положение, занимаемое в обществе. Наши отношения были чисты и благородны, словно белоснежный лист, они напоминали роман о рыцарских временах, в них не было ничего пошлого, что часто присутствует в отношениях между современными юношами и девушками, и в чем они даже не замечают ничего предосудительного. Мне казалось, что судьба подарила мне принца, о котором я мечтала с самого детства, и если я кому-то раньше и описывала свой идеал, то мне тут же говорили, что я родилась лет на двести позже своих требований. И тут я поняла, как все они были не правы, я теперь знала, что принцы все же существуют на яву и даже в наше, столь неромантичное, пропитанное бытностью, время. Он каждый день одаривал меня цветами, я не успевала еще и вымолвить слова как он уже знал, о чем я думаю, чего хочу, он опережал все мои желания, я получала все не успев даже этого захотеть. Он знал обо всем, что твориться у меня в голове, словно мог читать мои мысли, словно он уже прожил всю мою жизнь по секундочкам, и теперь, не сильно напрягаясь, переживал вновь недавнее прошлое. Он был моим другом, братом, которого я никогда не имела. Временами, своей заботой он напоминал мне моего отца, которого не было рядом уже давно, но в сердце и памяти он жил постоянно. Для Антона же я была в некотором отношении как дочь, которой он не имел никогда. И это в определенный момент было вполне нормально, так как наши отношения были не обычны, они не были стандартными, такими как у всех. Мы в своих отношениях были и не влюбленной парочкой, и не любовниками, скорее наши отношения были похожи на дружбу, хотя и друзьями, как таковыми, мы не являлись. Шутка про ангела прекратила свое мифическое существование, и спроекцировалась на вполне реальную жизнь. Антон и вправду заботился обо мне, словно был мне чем-то обязан, между тем он впервые дал мне почувствовать, что я – девушка, и имею право на счастье и воплощение в жизнь мечты о сказке. Я, тем временем, незаметно для себя, как это говорится, прикипела к нему всей душой, настолько сильно, что не могла представить себе дальнейшей жизни без него, боялась даже подумать, что могу его когда - то потерять. А самое страшное, наверное, было то, что для меня Антон с каждым днем становился все ближе и дороже, каждая минута разлуки была все труднее, а каждая последующая минута встреч все слаще и прекрасней. И теперь, мое отношение к своему великовозрастному другу было все сложнее и становилось почти невозможно назвать только дружеской привязанностью. Но почему-то я была уверена, что судьба нас не разлучит – жизнь не посмеет сыграть столь злую шутку. Антон же видел мое отношение к нему, несмотря на то, что я всячески пыталась его скрыть. Но мои уловки не действовали на опытного ловеласа, и скрывать от него очевидную правду было бесполезно. Мы встречались всегда в определенное время в определенном месте, этим местом была дверь у подъезда общежития, Антон всегда заходил за мной, потому что, с его слов, юной девушке, гулять одной по вечерней Москве не очень безопасно, и он не может допустить, чтобы со мной что-то произошло (в нехорошем смысле этого слова), иначе никогда себе этого не простит. Но однажды я сидела уже готовая к вечерней прогулке, а моего друга все не было, он впервые за все время опаздывал, что совершенно было не похоже на него, так я прождала вначале 10 минут, 20, полчаса, а его все не было; но он не пришел и через час, я начала волноваться и думать о самом худшем, что могло случиться, а в голову как назло лезли всякие дурные мысли. Конечно, я могла позвонить ему и спросить в чем дело, почему он не предупредил меня о том, что не придет, ведь накануне все было вроде бы в порядке, как обычно. Позвонить я конечно бы ему могла, но я не знала о нем, кроме его имени ровным счетом ничего, ну, конечно же в число этого ничего входил и номер телефона. В тот вечер я прождала своего принца до поздней ночи, но так и не дождавшись решила лечь спать. Я очень долго не могла уснуть – я не могла понять, то ли с ним, случилось что-то страшное, что он даже не смог меня предупредить, либо сказке пришел конец, и существующая действительность порой разительно отличается от желаемой. С того дня Антон больше так и не появился, я же не знала, что и думать. Я не могла отойти от шока около месяца, потому что просто не могла осознать, что же все-таки произошло, так как для банального разрыва наших отношений я не видела причин. Но через месяц тяжелых страданий я все же осознала, что нет повода для переживаний, так как все мужики, насколько бы они честными и замечательными не выглядели, бездушные создания, причиняющие боль слабому полу» . Конечно, меня иногда посещала мысль о том, что мой папа был не таким, но тут я понимала, что должно же быть хоть одно исключение из правил, кем, собственно и являлся мой отец.
 
ЛОВУШКА

После длительной депрессии я собралась с мыслями и решила взяться за дело, в моем случае это значит за учебу. Свою, еще толком не успевшую отстать, успеваемость я нагнала довольно таки быстро и без особых трудов. Преподаватель литературы сказал, что я имею большие задатки и мне, следовало бы, более серьезно относится к учебе, и может быть задуматься о подготовке небольшого произведения к ежегодному литературному конкурсу, победитель которого получит гонорар и право на публикацию своего произведения. Я, человек, который загорался легко как спичка, не могла не воспринять всерьез данное предложение, ведь такой шанс выпадает далеко не каждому. Оставалось только продумать, о чем писать свое звездное произведение, которое, несомненно, должно было победить. Но на меня навалилась еще одна проблема – это поиск работы, так как высылаемых мамой денег катастрофически не хватало, да и тянуть с нее каждую копейку было не очень удобно.
Но ежедневные поиски работы не давали плодотворных результатов – отказ от работодателей я получала в основном по одной причине, которой был мой возраст. Единственное, что мне могли предложить, так это работу курьера, но я решила оставить данную вакансию на черный день. В один прекрасный субботний вечерок, когда я прогуливалась, утонув в грузе своих мыслей о поиске работы, настолько, что мысли об Антоне ушли на задний план, и воспоминая о нем были уже не столь тяжки. Да, что там Антон, я не замечала, что происходит вокруг, даже не заметила машину, которая чуть меня не сбила. В реальный мир меня закинул визг тормозов, оглушительный сигнал и бешеный крик: «Ты, что делаешь?». Когда я повернулись, то увидела, что в расстоянии сантиметра от моей ноги находился передний бампер, экстренно затормозившего авто. Это был черный «BMW» последней модели, но я уже видела эту машину, причем не раз и перед нашим университетом, и неподалеку от общежития. А запомнила я его потому, что сокурсницы не раз акцентировали внимание на этой, по их выражению, «клевой тачке». И тут я осознала, что чуть-чуть не оказалась под колесами этого чуда техники. Тут отрылась передняя пассажирская дверь, откуда вышел мужчина в черном кожаном пальто, я замерла от ожидания, что он подойдет ко мне, чтобы «оторвать уши» за разгуливание в непредназначенных для этого местах, но к моему удивлению объектом его заинтересованности была не я, а задняя дверь машины, он открыл ее и тут вышел другой мужчина, который был лет на 15 – 20 старше этого, и он, внешне весьма солидный джентльмен, направился ко мне. Наше знакомство началось с небольшого пятиминутного отчета о том, что следует делать, а что нет. Тут он продолжил: «У Вас очень озабоченный вид, словно Вас что-то мучает. Может я могу чем-то помочь? Скажите, что я могу для Вас сделать?». Я поблагодарила его за предложенную помощь, при этом деликатно отказавшись от нее. Но видимо отказ мой прозвучал в слишком деликатной форме, что этот мужчина решил, что я дала ему шанс убедить меня в нуждаемости в его помощи. Тогда он предложил мне обсудить все за чашечкой кофе, сказав: «Я знаю тут неподалеку одно хорошее местечко, там варят очень хороший кофе, наверное, лучший в Москве, и вот за чашечкой этого изумительного кофе мы бы могли обсудить все ваши проблемы и возможно я смог бы Вам чем-то помочь. Ну, пойдемте в машину, мой водитель домчит нас туда в один миг». На, что я ответила: «Спасибо Вам за предложение, но не стоит». Тут, этот проницательный мужчина, заметив мое волнение, сказал: «Я понял, Вы не садитесь в чужие машины, и знаете, это правильно, в наше время стоит быть более осмотрительными. Что ж пойдемте тогда пешком – тут недалеко. Да, что Вы, в самом деле, сколько можно уговаривать, я вполне нормальный мужчина, а не маньяк какой-нибудь, и портить свою репутацию, создаваемую в течение многих лет, из-за незнакомой мне малолетней девчонки не в моих интересах, поверьте!». И тут я согласилась, но все же в кофейню мы пошли пешком. Нет, ни в коем случае не стоит думать, что я заменила Антона, по которому так долго страдала, первым попавшимся богатым дядечкой, нет, я просто действительно надеялась, что он может мне реально помочь с устройством на работу. И поэтому в кофейне я рассказала этому мужчине, что ищу работу, но меня не хотят брать из-за возраста. Он, весьма убедительно, пообещал постараться придумать, чем можно мне помочь. Потом он сказал, что больше мне не нужно переживать и суетиться, так как мои поиски все – равно будут неплодотворными. После нашей беседы Анатолий Петрович проводил меня до общежития и напоследок сказал, что Артем – его помощник, сообщит мне, как только найдется решение проблемы. Но к моему глубочайшему удивлению, при всей серьезности в нашем разговоре Анатолия Петровича, он даже не попросил меня оставить свои координаты, равно как и не предоставил своих. И, когда я вечером все тщательно обдумала, то поняла, что дядя Толя не более чем обыкновенный болтун, и вначале надеялся, что я «клюну на его удочку», но в результате понял, что не стоит со мной «заморачиваться», так как проще найти другую, чем тратиться попусту на меня.
На следующий же день я решила забыть обо всем случившемся, как о дурном, даже нет, скорее бессодержательном сне.
Где-то неделю, что я ходила на занятия, я не встречала черного авто, при том, что изучала взглядом каждого четырехколесного друга человека. А через неделю, в субботу, когда мы с однокурсниками, собравшись дружным коллективом (для меня это было впервые, т.к. я не была сторонницей шумных вечеринок), и прогуливаясь по вечерней столице, размышляя, где скоротать предстоящий вечерок, я вдруг услышала знакомый рев, причем не менее знакомого железного зверя. Испугавшись того, что он снова покушается на мою драгоценную жизнь, я, в панике, инстинктивно отскочила в сторону. Но черный «BMW» притормозил прямо возле меня. Девчонки же, шутя и охая от восторга, при виде сего авто, были еще более изумлены, когда увидели, что мужчина в черном кожаном плаще, открывший заднюю дверь, окликнул меня по имени. Да – да это был тот самый Артем, который со слов Анатолия Петровича и должен был уведомить меня о результатах решения моей проблемы. Я, разумеется, извинившись перед ребятами, подошла к своему новому знакомому, который, после краткого приветствия, вручил мне букет алых роз и сообщил о том, что решил мою проблему, и как только я буду готова, то могу приступать к работе. В чем, именно она будет заключаться, Артем не стал уточнять, сообщив, что это я узнаю уже на месте.
Я пламенно поблагодарила его, и мы договорились встретиться на следующий день у моего дома в пять вечера.
После встречи мною овладело чувство некоего восторга, связанное с иллюзиями, что все желаемое водворяется в жизнь.
На следующий день я начала готовиться к встрече с самого утра, так как это должен был быть довольно - таки знаменательный день в моей жизни – ведь я впервые устраивалась на работу, и потому все переживала, что могу чем-то не устроить работодателей, хотя по убеждению Артема все уже было решено. Ровно в пять, как и было обговорено накануне, у подъезда стоял автомобиль. Артем, довольно-таки галантно помог мне сесть в машину, и мы поехали. После длительного пути, по ранее не известной мне дороги, мы, наконец – то, приехали к какому – то трехэтажному элитному особняку, и тут внутреннее ощущение подсказало мне, что это будет не совсем то, к чему я стремилась, не то, что бы мне хотелось. Набравшись смелости, я все же спросила своего проводника: «Что это за место? Куда мы приехали?». На, что он мне довольно четко и лаконично ответил: «Солнышко, меньше знаешь, целее будешь». Увидев сильнейшее изумление на моем лице, он все же добавил: «Не обращай внимания, глупая армейская шутка. Сей час ты все узнаешь, наберись терпения, и только». Пришлось последовать его совету, так как все – равно больше ничего не оставалось, но какое-то нехорошее предчувствие никак не давало мне покоя. И следует заметить, что ранее интуиция никогда меня не подводила, конечно, когда я к ней прислушивалась, но порой наши эмоции и разум (где не надо), перекрывают доступ информации дающейся нам, откуда – то свыше.

 
ВСТРЕЧА

Меня терзали смутные сомнения, а вдобавок ко всему я вдруг вспомнила, что не оставляла своих координат ни Анатолию Петровичу, ни тем более Артему; и тут меня словно осенило, что наша встреча с Артемом мало была похожа на волю случая. «Что же тогда? - подумала я, - может это какая-то ловушка и стоит бежать пока не поздно?» Но, к сожалению, было уже поздно. Я попыталась сказать Артему, что передумала, и если его не затруднит, чтобы объяснил как добраться домой. На что он ответил: «Нет уж, сиди куколка! Зря, что ли мы на тебя столько времени потратили». Теперь я поняла, что «вляпалась» во что-то неладное, и окончательно осознала, что наши встречи, причем все, начиная с первой не были случайны.
Не успела я окончить свои размышления, как ко мне подошел (выражаясь не совсем корректно) какой-то «амбал», и режущим басом заявил: «Пошли!». Тут я естественно закричала: «Никуда я не пойду, вы не имеете права меня заставлять!». На что он раздраженно ответил: «Слушай, хорош ломаться, я с тобой цацкаться не собираюсь. Ты сейчас не то, что пойдешь, ты побежишь; а нет – дотащу. Пошла, быстро!». Я понимала, что добром это не кончится, но вместе с тем, произвольно в голове у меня произнеслось: «Если умирать, то с достоинством». И у меня мимолетно созрел план: я сделала вид, покорно выхожу, сказав этому «амбалу», чтобы убрал руки, так как я в состоянии дойти сама. Он, на удивление, поверил, отошел на шаг от машины, я вышла и ринулась бежать, куда глаза глядят. Но тут раздался крик: «Стой, дура! Не то, стрелять буду!». Но я не оборачиваясь бежала дальше. Тут раздался оглушительный хлопок в воздух, который означал предупредительный выстрел. Почему – то я не испугалась, наверное, из-за того, что была уверенна, что в меня стрелять все - равно не будут, так как для чего-то я им все же нужна. Я бежала, что было сил, сама не зная куда, мысленно находясь не известно где, на ходу пытаясь анализировать случившееся. Вдруг сзади меня что-то толкнуло, и я почувствовала, что вернулась в действительную реальность, подняв лицо из мутной лужи. В которой я увидела отражение «амбала». От ужаса неизбежности перед безысходностью меня парализовало, и я потеряла сознание.
Когда же я пришла наконец в себя, то лежала на кровати в огромной комнате с шикарным убранством, но это была лишь видимость, маскирующая ужас реальности этого рассадника порока и непристойности, неподалеку от меня стояли Артем и этот «зверь», бросивший меня в лужу, и бурно что-то обсуждали, то и дело, время от времени поглядывая на меня. Заметив, что я пришла в себя Артем распорядился, чтобы меня привели в порядок. Ко мне подошли два парня, взяли меня под руки, и, подняв с кровати повели куда-то прочь из комнаты, на пороге Артем остановил их со словами: «И поокуратней с ней, охламоны, не дай Бог, что-нибудь с ней случится, поубиваю вас к чертовой матери». Охламоны, покорно кивнув, повели меня дальше. В первую очередь меня привели в ванну, и каково было мое удивление, когда я поняла, что они не собираются уходить, тут я, максимально сдерживая себя от негативных эмоций, в весьма деликатной форме попросила их все же меня оставить одну, но они молча дали понять, что не могут этого сделать. (По всей вероятности, они боялись «угодить к чертовой матери», если я вдруг надумаю утопиться в ванной.) К моему счастью, они хоть отвернулись, и я смогла благополучно принять душ, после дневных «грязевых ванн». Потом меня вновь отвели в опочивальню, где Артем сообщил, что я довольно-таки быстро управилась, поначалу было желание пропустить данную фразу мимо ушей, но не сдержавшись, я все же выпалила: «У меня нет желания плескаться в гадюшнике, отравленном ядом противных змей, коими, собственно, вы все и являетесь». Амбал, в отместку за шефа, поднял было на меня руку, но Артем ее резко перехватил, со словами: «Поосторожней, придурок! Товар испортишь!». Тут, я, окончательно, выйдя из себя от бури негодования, закричала: «Да, что вы о себе мните, кто вам позволил людей называть товаром. Вам это не сойдет так с рук. Не на Земле, так Выше, все - равно вас покарают. Бог накажет вас за это!». Дослушав до конца мою тираду, Артем самодовольно заявил: «Послушай, куколка! Я все же настоятельно тебе рекомендую не «рыпаться» впредь, так как насчет нас и высших сил я не знаю, но вот с тобой все определено. Твоя мать и так на коляске ездит, хочешь и вовсе без нее остаться? Так что тебе решать, мое дело было предупредить, и я его сделал. Думай, куколка». Этой репликой он остудил весь мой пыл. Я поняла, что все очень серьезно, так как они даже знают о положении моей матери, хотя я не распространялась особо на этот счет. Опасаясь водворения угроз в жизнь, оставалось смириться и надеяться на волю судьбы. Я смиренно села на кровать, в ожидании дальнейшего развития событий. Артем посмотрел на меня, и сказал не известно кому, куда – то в воздух: «Ну слава Богу, вроде успокоилась!». Потом, обратившись ко мне, добавил: «Сиди, к тебе сейчас придут». Не успел он договорить, как в дверь постучали. «Открыто», - крикнул он, и в дверь вошла женщина, которых называют «бой-баба», но при всей ее комплекции она была весьма ухожена, а взгляд у нее отличался от всех присутствующих, его отличали добро и ласка, излучающие из глубины ее души. Она сочувствующе посмотрела на меня, а потом сказала: «Ну, что? Приступим». У нее в руках были какие-то чемоданчики, с какими обычно ходят стилисты. Окинув взором присутствующих, она сказала: «Артемка, может, ты с ребятами оставите нас наедине, а то запугали ребенка - на ней лица нет. Как мне с ней работать?». К моему изумлению пожелание волевой дамы было выполнено без особых вопросов и пререканий. И мы остались в комнате вдвоем. «Так, давай посмотрим, что можно с тобой сделать», - сказала она. Я попыталась было спросить о том, где я и кто все эти люди, и что им нужно от меня. В ответ она цыкнула на меня, приставив к губам указательный палец правой руки. После добавив: «Придет время и ты все узнаешь, а пока лучше не суетись. Да, вот еще что, смотри не вздумай больше ни у кого спрашивать ничего подобного: я то промолчу, а другие – сомневаюсь. И схлопочешь ты по своим красивым ушкам. Так что впредь лучше молчи, и чем больше тем лучше». После она открыла свой чемоданчик, там были всевозможные принадлежности для обращения золушек – домохозяек в королев бала. Она убрала с моего лица волосы, собрала их в «пучок», и стала наносить на лицо какой-то крем. И так, мое лицо, слой за слоем стала покрывать маска грима, чуждая ранее. Нанеся последние штрихи «боевого окраса», который, стоит заметить, получился довольно – таки милым. Марина Дмитриевна (так звали эту женщину) принялась за мои руки, которые тоже стали преображаться на глазах. Потом она уложила мои волосы. А в заключение ко всему достала из шкафа черное облегающее платье с глубоким вырезом на спине, которое было как раз моего размера, словно заказывалось специально для меня. После завершающего этапа преображения моей внешности Марина Дмитриевна пристально посмотрела на меня и восторженно произнесла: «Тебя бы, красоту такую на конкурс «Мисс Мира», и я уверенна – победа не прошла бы мимо, - потом, вдруг резко прекратив хвалебные речи, сказала – Ладно, хватит». Подошла к двери, и, обернувшись, сказала: «Смотри не убегай!». Буквально через минуту вошла «шайка», ранее знакомых мне лиц. Артем, пронзая меня взглядом, произнес: «Ну, куколка, ты даешь, тебя надо как музейный экспонат выставлять». Но это сравнение мне не было приятно, и вообще, лесть, вырывавшаяся из его уст, не была мила мне, насколько бы очаровывающею она не звучала. Посмотрев на часы, он облегченно сказал: «Ну, вроде успели. Молодец Марина Дмитриевна, что ж ведите ее в гостиную. Сейчас как раз начальство с гостями нагрянет с минуты на минуту». Только мы вошли в гостиную, через некоторое мгновенье отворились двери, и вошли трое солидно одетых мужчин средних лет. К ним подошел Артем, поприветствовал их и указал на диван, где им следовало бы расположиться…
 
ЗАВЕРШЕНИЕ

После тщательной и усердной подготовки меня ко встречи с клиентом, в день наступления моего совершеннолетия, с утра меня готовили к визиту самого «дорого» гостя. Со слов девушек, уже давно втянутых в круговорот этого бизнеса, это был самый деликатный, но в тоже время самый привередливый посетитель. И потому им было совершенно не понятно – почему его выбор пал на меня – самую молодую и неопытную. (Во избежание неясностей, хотелось бы сразу уточнить, что посетители выбирали девушек заочно: по каталогам и видеокассетам, предоставляемым агентством.) В тот вечер я услышала в свой адрес, что, мол, смотришь, и мне повезет также как и Марлен, которая вышла замуж за первого же своего клиента и уехала куда – то за границу. Однако мне это показалось нелепым сравнением, и даже заставило содрогнуться все внутри, потому что мало кто слышал и знал, что редкая татуировка в виде ягуара на левом бедре Марлен, была точно такой, как у трупа неизвестной девушки, найденного в лесу через три месяца после того, как Марлен покинула наш «GIRLHouSe». Но, пересилив себя и прогнав дурные мысли прочь, я немного, насколько это было возможно, успокоилась.
Вечером, часов в семь, меня привели в гостевую комнату. Там, меня усадили на кровать, усыпанную лепестками алых роз, зажгли свечи, приглушили свет, и сообщили, что клиент вот - вот подойдет. А мне следовало сидеть и спокойно ожидать встречи, и ни в коем случае «не делать глупостей, если желаю добра своим близким». После ряда предупреждений меня оставили наедине с самой собой. Но одиночество мое было не долгим, так как очень скоро постучали в дверь и плавно ее открыли. На пороге был виден силуэт мужчины, с огромным букетом роз в руках, которым он прикрыл свое лицо. Он медленно вошел в комнату, подошел ко мне, поднял меня за руку с кровати и вручил цветы. После сказав одно только слово: «Здравствуй!». В тот момент я словно оторопела от изумления: передо мной стоял человек, без которого еще совсем недавно я не могла представить жизни, который, в моих глазах представлял собой идеал, и который, в тоже время, заставил меня понять, что самая большая сказка, придуманная людьми – водворение сказок в жизнь. Это был Антон. Если бы он пришел немного ранее, до всего этого кошмара, возможно, от счастья я прыгнула бы ему на шею. Но теперь, осознав насколько сильно этот мир подвержен власти подлости и обмана, я охладела ко всему вокруг, и находилась в состоянии постоянного ожидания того, что любой прекрасный, сказочный миг через некоторое время будет омрачен очередной глупой и жестокой шалостью судьбы.
После сиюминутного остолбенения я швырнула в него букет, и сказала: «Ну, давай, чего ты медлишь – делай то, зачем пришел. Не стоит устраивать дешевых спектаклей про принцев и золушек, не затем же вы сюда ходите, не за тем же, чтобы раздаривать цветы и комплименты? А после говорить с нами о жизни». Он пристально посмотрел на меня, потом нагнулся и поднял букет, нежно отряхивая каждый лепесток. Выпрямившись, Антон сказал: «Зря ты так, цветы были красивыми, - потом промолчал и добавил, - нет, я пришел не за тем, за чем приходят остальные, я пришел за тобой. Конечно, я прекрасно понимаю, что ты обижена на меня. Но все же, прошу, выслушай, дай шанс выговориться и все объяснить. Поначалу я не знал, что встречу тебя здесь. Но, увидев твое фото в каталоге, понял какую допустил огромную ошибку, исчезнув однажды. Просто я наверное тогда струсил из-за того, что боялся испытать те же чувства, что испытал однажды больше 20 лет назад. Я боялся душевной боли для себя, и, не заметив, нанес рану на сердце тебе. Узнав, что ты здесь, я понял, что наша встреча предназначен самой судьбой, и нет смысла сопротивляться, в то время как можно приносить друг другу радость, будучи вместе. Я понимаю, что меня очень сложно простить, но все же каждый имеет право на ошибку, прощение и счастье. Я все понимаю, и поэтому не буду торопить тебя с ответом по поводу нас. А отсюда я помогу тебе выбраться в любом случае, какое бы ты решение не приняла.».
После этих слов он подошел ко мне, положил букет на край кровати, потом резко обернулся и ушел, захлопнув за собой дверь. Я же осталась неподвижно сидеть на кровати, в состоянии смятения от распирающих меня противоположных чувств. С одной стороны шока от встречи, с другой тревоги, в ожидании новых угроз, в связи с тем, что клиент ушел не в том настроении, за которым приходил. Но я просидела до самых сумерек, а ко мне так никто и пришел. В какой-то момент я закрыла глаза, а открыв их, увидела, что в окна уже просится солнечный свет, в ужасе посмотрев на часы, я осознала, что время близится к обеду. Но больше того поразил тот факт, что положение вещей в комнате оставалось прежним, из чего следовало, что ко мне никто не заходил. Любопытство, овладевшее мной, повелело покинуть «опочивальню» и провести небольшую разведку, с целью выяснить сложившееся положения дел. Выйдя за дверь я не увидела охраны, которая еще вечером стояла у комнаты и караулила мою координацию. Потом я отправилась в гостиную, где за чашечкой чая, по своему обыкновению, сидели Марина Дмитриевна и Артем, но впервые с ними я увидела и самого Анатолия Петровича, которого не раз вспоминала, причем не с лучшей стороны. Я встала перед ними в ожидании выговора. Но, взамен того, услышала от улыбающегося Анатолия Петровича такие слова: «Ну, чего стоишь? Собрала уже вещи?». Я удивленно спросила: «А, что мне куда-то надо ехать?». «Куда хочешь!», - ответил он. Это ввело меня в еще большее замешательство. Наверно мое лицо отобразило все мои сомнения настолько, что без лишних слов продолжилось разъяснение ситуации. «Все, свободна! Иди хоть на все четыре стороны. Но, смотри мне, не дай Бог, ты начнешь размахивать где-нибудь своим язычком!», - сказал Артем. Я прекрасно понимала, что просто так меня бы никто не стал отпускать, хотя бы только из-за того, сколько в меня было вложено денег. Поэтому я решила спросить у них о причинах столь странного поведения. Анатолий Петрович, не выдержав, высказал: «Нельзя же отказывать старым друзьям?». Марина Дмитриевна, не сдержавшись, добавила: «Да-да, друзьям, если учесть, что этот самый друг подарил тебе бутик в центре Москвы! Друзья, блин!». «А ,что тут такого?», - попытался возразить оппонент. «Да нет, конечно, ничего», - саркастически ответила Марина Дмитриевна. «Нет, Марин, ты не права. Я же не вымогаю у него последнюю копейку, это было его личное добровольное решение, мы сделали друг другу приятное». «Ладно, - прервал Артем бессмысленный спор, - иди куколка, собирайся». Я вне себя от счастья побежала собираться, но вдруг, внезапно поняла, что просто так за девушек не отдают бутики. У меня возникло чувство опасения и тревоги перед новым пленом, я даже не знала, кто решил меня «выкупить». Собравшись с мыслями, что терять нечего, так как все – равно нет другого выхода, я спустилась в гостиную. «Что так долго? Не хочешь уходить от нас что ли?», - спросила Марина Дмитриевна. Я промолчала. Анатолий Петрович сказал Артему: «Иди, провожай наш ‘вклад’». Марина Дмитриевна посмотрела на меня и сказала: «Удачи тебе малышка, будь осторожней впредь, смотри по сторонам. Береги себя!». Анатолий Петрович добавил: «Ставику скажи ‘спасибо’ за его рыцарский поступок». Попрощавшись, я ушла. Артем вывел меня за ворота. Там стоял белый Мерседес из которого вышел Антон. Он усадил меня в машину, что – то сказал Артему и мы поехали прочь. Осознав, что он и есть тот самый Ставик, которому следовало говорить «Спасибо», я поблагодарила его за щедрость. Я не могла понять, что же это сказка или судьба быть счастливым, после долгих испытаний, преподнесенных жизнью. Я была наконец-то свободна и рядом с тем, с кем и не могла мечтать оказаться рядом. Я вновь поверила в сказку. По дороге мы заехали в ресторан, где бурно обсуждали прожитое в разлуке время. Мне стало интересно, что значит ‘Ставик’, и, конечно же, спросила. Антон рассказал, что получил это прозвище еще в Авгане от Анатолия Петровича, оно было произвольной формой обращения от фамилии Ставиский.
Я почувствовала, что где-то уже слышала эту фамилию, и вдруг вспомнила свои шесть лет, офицера и запертую дверь кухни, в замочную скважину которой, через слово слышала разговор об убийстве отца. Я поняла, что передо мной тот самый Антон Ставиский, которого я ненавидела всю свою жизнь, а теперь не могу ее представить без него. В тот момент, я словно выпала из времени, я не слышала ничего, что творилось вокруг. Взор закрыла пелена тумана, в горле встал ком, и впервые в жизни я по настоящему узнала, что такое слезы от душевной боли и тоски.
Я понимала, что бессильна перед эмоциями оттого, что ничего уже нельзя изменить. Антон задергался не понимая, что происходит. Решив, что причиной моего странного поведения является наша разлука, он попросил меня не огорчаться, и пообещал, что мы всегда будем вместе, и он больше ни за что не оставит меня. Извинившись, он сказал, что ему необходимо отойти на минуту. Я же, окончательно осознав, что мы больше никогда не будем вместе, и это именно тот человек, который сломал всю мою жизнь, взяла сумочку, и, управляемая неведомыми силами пошла куда-то прочь, потом побежала, потом снова пошла. Я не знала куда направляюсь, главным, для меня, на тот момент, было убежать прочь, далеко - далеко от этого кошмара, окутавшего меня
 
РАЗУМНОЕ РЕШЕНИЕ

В растерянности от всего ужаса, овладевшего мной, от кошмара в который меня угораздило попасть. Я решила поехать домой, а там уже определяться со своей дальнейшей судьбой. Желание получить высшее образование в Москве меня все же не покинуло, не смотря ни на что. Но я решила немного прийти в себя, увидеть маму, которая никак не могла дождаться встречи со мной, вместо чего на протяжении длительного периода времени получала письма о моем благополучии.
Оказавшись дома, я не стала травмировать мамину психику рассказами обо всем случившемся. Через некоторое время, я решила, что, возможно, все произошедшее было не случайно, и потому следует «использовать свою биографию с толком». Однажды вечером я села за рабочий стол, взяла лист бумаги и авторучку, и начала описывать свою жизнь. Это было спонтанным желанием, но шло в унисон идеи, не покидавшей меня уже очень давно, с тех самых пор как мой преподаватель литературы предложил мне участие в литературном конкурсе. Но на момент предложения я, по-видимому, была не совсем готова, так как тогда еще не знала, о чем могу написать, а что-то нагло сочинять, не имея в описании данной ситуации никакого жизненного опыта, не было ни малейшего желания. Теперь мне было о чем писать, не нужно было ничего придумывать – я вполне могла просто описать свою жизнь, и этого было бы вполне достаточно для создания истории, которая могла бы победить на ежегодном конкурсе молодых литераторов. Я начала описывать все события своей жизни, которые могла вспомнить, причем это жизнеописание не было структурировано каким-то определенным образом, я писала все, что приходило в голову. Но на момент повествования я воспринимала все произошедшее уже просто как историю, не имеющую ничего общего с моей жизнью, для меня прошлое превратилось в картинку, за которой я могла наблюдать со стороны и подробно ее описывать. Когда я писала, то мне становилось легче, так как боль и переживания, засевшие в мою душу, оставались теперь на бумаге.
Итак, каждый день, проводимый за письменным столом, дал довольно – таки плодотворные результаты – я написала историю, в которой все было правдой, но я не знала, как ее завершить, ведь история еще была не закончена. Поэтому я решила вместо заключения поставить многоточие, после момента возврата главной героини домой. Так же я не могла не написать, что продолжение следует. А в послесловии отметила, что основой описываемых событий явилось не что иное, кроме как фантазии автора, и любое совпадение является чистой случайностью. Данный шаг был сделан осознанно, потому что я надеялась, что моя история победит в конкурсе и будет опубликована, а завоевывать славу читателя с помощью чувства жалости, на мой взгляд, было нечестно и некрасиво. Пока я закончила работу над своим произведением, прошло много времени, и вновь приближалась золотая осенняя пора. Все, взвесив и рассудив, к тому же после повествование прошлых событий это было делать легче, я была сама для себя советчиком, и потому уже могла понять как стоит поступать в определенной ситуации, а как нет. Я решила восстановиться на обучение в институте. Это не вызвало особых трудностей. Моя история была предоставлена на конкурс, и теперь оставалось только ждать вынесения вердикта жюри….
 
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прошло некоторое время. Конкурс и все переживания, связанные с ним, остались позади. Победили были удостоены обещанных призов. Но я, к сожалению, не оказалась в их числе. Это означало то, что следует еще работать над своим творчеством. И пробовать себя в дальнейших конкурсах. Ведь, как говорят великие люди: «Однажды количество переходит в качество. Ведь только тот, кто ясно видит свою цель и не отступает от намеченных планов, стойко выносит все преграды, представленные судьбой – только он станет победителем, и добьется успеха, о котором грезил многие годы…». Мой преподаватель тоже поддержал меня теплым словом, сказав: «Я думаю не стоит огорчаться, так как любой результат – тоже результат. Возможно ты не получила лавров победителя. Но в определенной степени ты победила, победила темные тайны своей души. Порой люди не находят смелости говорить о своих проблемах вслух, и чувство тяжести на душе потом гложет их в течение всей жизни. Ты же об этом не стала говорить, не стала утомлять окружающих рассказами о своей несчастной доле. Ты поделилась наболевшим с листом бумаги, потом, собрав все изложенное воедино, написала своеобразную инструкцию, как для себя, так и, возможно, для других. Твой рассказ безо всякого сомнения интересен, и изложен довольно-таки в красивом и необычном стиле. Но он не победил. А знаешь, наверно потому, что он важен очень для тебя, как часть твоей жизни, как что-то, без чего нельзя существовать, ведь этого не вычеркнешь. Я так говорю, потому что не случись с тобой всего этого, не было бы не то что твоего рассказа, не было бы тебя, так как все обстоятельства, в рамки которых поставила тебя жизнь, тебя и создали, именно такую какая ты есть. Для окружающих же история интересна, но не более. Она даже может оставить след в душе. Но каждый второй прочитавший раздосадуется о грустном заключении и незавершенности истории. В жизни не все дни сказка, где все решает благородство и справедливость. И потому открывая книгу, включая телевизор, мы хотим увидеть некий идеальный мир к которому хочется стремиться, верить в его существование, и понимать, что реальность это совсем не черная дыра, заполненная грустью и безысходностью, а жизнь возможно и похожа на зебру, да может она полосата; но точно, совершенно точно то, что после черной полосы наступит белая, где сбудутся все наши ожидания. Человек так воспитан обществом: с детства нас учат, что зло должно быть наказано, плохие поступки и деяния людей не останутся незамеченными. И тут ты пишешь, что кто-то получает щедрый дар за девушку, и этот кто-то всю жизнь занимался спекуляцией людьми. Так вот ответь «Где же тут справедливость?». Твой рассказ написан для души, для внутренней самореализации, но пусть это будет твой первый серьезный творческий опыт. Я свято верю в то, что ты напишешь еще свое звездное произведение, которое полюбят все. Так что пиши, пиши, и ни в коем случае не сдавайся, все впереди…».
Через месяц он вернулся к этой теме, сказав, что один из спонсоров этого конкурса, проживающий в настоящий момент в Америке, крайне заинтересовался моим произведением, и хотел бы, возможно, его даже опубликовать либо экранизировать, но в случае, что конец будет счастливым, что выразится во встрече главных героев. И если автор согласится, то он предложит свой вариант заключения, который просто нужно будет красиво расписать. Это был тот самый шанс, который выпадает одному из тысячи, и именно этим самым одним я и могла бы стать.















Конец второй части.
Продолжение следует…