Катализатор жизни

Катализатор жизни
                (корова)

К обеду Олег был в деревне, и сразу решил оттянуться пивком. Вчерашний день у него прошел… Бог его знает как, после вчерашнего, голова у него болела. Олег поставил машину, достал из багажника упаковку своего любимого "Жигулёвского" и отправился на завалинку, любоваться красотами деревенской жизни.

В деревне хорошо отдыхать городскому жителю. И весна здесь пахнет совсем по-другому, не отдаёт она тут бензином. Размеренная и спокойная деревенская жизнь успокаивает душу и радует глаз. Олега всегда тянуло в родную Калиновку, а по-другому,  наверное, и быть не могло, так как он был родом отсюда.
Весенний ветерок ласково щекотал ему ноздри,  над головой, словно пули носились голуби, навевая новое понимание жизни. Но после первой же баночки пива Олег начал мыслить совершенно иначе, каким-то таким  зеленоватым образом, от чего в его душе начиналось перевоплощение.
В редких лужах стояла слеченая вода, и запах, этот своеобразный деревенский запах, просто будоражил ему голову. На душе у Олега остались тоскливые  наветы, он почему-то чувствовал себя цветком, вырванным из родной почвы, в глубине души сожалея, что уехал жить в город. Потом, правда, хотел вернуться, но что-то заволокитил  дело,  приезжая сюда  только на отдых.

Дверь калитки у дома напротив протяжно скрипнула, и на улице появился старый дед Кузьма.
Старый давно уже заприметил гостя, да всё как-то подойти не решался, но любопытство взяло верх, уж больно долго он не видал соседа.
Неторопливо притворив за собой калитку, старый развернулся к соседу и приветливо помахал шапкой.

- Дед Кузьма, подруливай! – крикнул ему Олег через неширокую улицу.
Ещё раз, приветливо махнув шапкой с развязанными ушанками, старый Кузьма услужливо засеменил к гостю на завалинку, и, подойдя почти вплотную,  на пару секунд как бы застыл, а потом выдал:
- Ну, здоров, будешь, блудный ты сын! Чай насовсем, или как…? –  задал он вопрос.
- Или как… – пожал Олег деду руку.
- Ну, чего там, в столице-то нового? Кремль стоит? А? А Красная площадь..? А то у нас  говорят, что её в ентот самый, в еродром превратили? Говорят, теперяча там самолёты садятся? – с приоткрытым ртом застыл старик в ожидании.
- Да Кремль стоит, что ему сделается. А один самолёт на Красную площадь и вправду ведь приземлился, спортсмен какой-то Германии прилетел – весело улыбнулся Олег.
- А Чего это он на Красную площадь-то сел? Аль аэродром перепутал? – опять приоткрыл рот Кузьма.
- Может и перепутал, кто его знает? Там без нас разберутся, садись лучше, расслабуху устроим – по-свойски предложил деду Олег.
- Ты, опять со своей этой… ослиной мочой? – кивнул старый на пиво. - Она меня не возьмёт, от неё только по легкому бегать  - отмахнулся Кузьма. - Пойду-ка я лучше за катанкой да за самосадом. Катанку вчерась только выгнал, три раза перегонял, зараза пыхает как бензин, только чиркни, и поговорим тогда по душам, она и язык сразу  развязывает и душу насквозь оголяет,  не то, что твоё "Жигулёвское", с которого только лишь по кустам бегать.

Старый обернулся быстро. Пропустили по маленькой, а потом ещё по одной, и развернулась у них душа, стала обнажаться и открываться. Побежала катанка босиком по жилам и начала открывать  потайные душевные дверцы, вызывая собеседников, на самую и что ни на есть, лютую откровенность.

Дед Кузьма был духом не слаб, дать огня ещё мог, но гады годы потихоньку брали своё. А в последнее время он стал особенно страдать топографическим кретинизмом и подолгу блудил в лесу в поисках направления в родную деревню. Но когда-то и у него была планов целая пропастина. По характеру дед был человеком крутым и мог запросто послать любого по адресу. В глаза всегда  рубил правду матку, по всем законам ясности намерения, а если по делу, то и вообще танком пёр на прорыв, зачастую действуя на опережение. Ретив был,  за что ещё до войны  сиживал. За долгую жизнь многое стёрлось в его старческой памяти, но вот за что сиживал – почему-то осталось.
Он когда-то хотел создать партию по борьбе с бедностью, уж больно сильно не соглашался с политикой партии того времени, да вот не поняли односельчане его и стуканули куда следует, так стали его в ОГПУ прессовать  по полной программе.  Стоял он, наверное, у властей поперёк дороги Камазом. 
Да… было дело, сиживал дед в тюрьме – имел он, знаете ли, такую неосторожность, сиживать. От досады бывало, даже плакал, и горько плакал, его слёзы превращались в жемчужины, которые тонули и растворялись в глубине старой побитой души.
Говорят, что секрет жизни заключается в том, что бы к старости подготовить хорошие воспоминания, но вот у деда с воспоминаниями получилась промашка. Закинула тогда судьба его в места не столь отдалённые. Но не сломался он, не потерял своё лицо и вышел с благоговением.

После третьей, Олег с Кузьмой совершенно расслабились, их мысли стали растекаться и расползаться в разные стороны, как тараканы.
- Что-то небогато мы живём в деревне – с прицелом издалека начал заходить старче. -  Наверное, что-то там, в Москве не шибко стараются? Наверное, что-то не так делают? – держась за бороду, кряхтел он. - Мы там внизу, как раки под водой ползаем, а они наверху, как  поплавки на водной глади сияют – поднял Кузьма кверху палец.
На языке у него завертелось, зачесалось ещё сказать, что, наверное, воруют там много, страна, смотри-ка, какая богатая, и куда всё это богатство девается? Да вот не сказал почему-то… Решил промолчать, так сказать, пропустить это дело, что бы, не тряханули его во второй раз на старости лет, мол, там наверху виднее, кому и как жить, он уже хотел  перевести разговор в другое русло, но что-то в душе скис, закручинился и призадумался.
- Чего загрустил, старый? Или же гложет тебя что, волком изнутри выедает? Или как? – обвёл деда мутным взглядом Олег.
И тут старче вдруг встрепенулся, окрылился и неожиданно выдал такое, от чего Олег чуть со скамейки в бурьян не свалился. Видать у деда это в душе давно накипело.

- Бабу мне молодую, уж шибко сильно охота! Да так охота, что сил терпеть, больше нету! Аж под сердцем иногда колет! – стукнул он своим сухим жилистым кулаком  по завалинке. - Вот такая вот во мне сидит закавыка! – досадно прокряхтел дед. - Я ведь до того, как бабку свою схоронил – ураганом с ней был! Сколько раз кровать деревянная под нами разламывалась! А тут, чо хошь, то и делай!? - Слышь, Олег – вдруг склонился старый Кузьма Олегу на ухо. - А вправду говорят, что теперь, со всеми этими переменами, девки в Москве продажныя стали? А? Ну, эти? Проститутки, да прости ты меня старого господи… – трижды перекрестился Кузьма. - Ну, эти, что свою любовь за деньги сразу же  продают? – уставился он на гостя глазами, в которых сияли лукавые искорки. - И без этих самых, без прелюдий, а то помню, пока мою бабку раскочегаришь, сам весь вспотеешь и уже забудешь, чего и хотел…
Олег тяжело вздохнул и задумчиво замолчал. Он не хотел говорить деду, что не так давно сам на такой же чуть не женился.
Потом они  не спеша, закурили.
- А тебя старого, какая крыса-то укусила? Ты что, с дуба упал? Или  у старой гвардии ещё есть порох в пороховницах? - удивлённо посмотрел на деда Олег.
- Да как же ему не быть-то? Старый конь хоть глубоко и не пашет, но борозды-то не портит! Есть сила, есть, накопилась за долгие годы, аж в голову бьёт. Так есть в городе проститутки, или же люди не правду мне говорят?  – в ожидании ответа застыл старый Кузьма.
- Да, есть это дело, дед Кузьма, есть… Это факт,  от этого никуда уж не денешься, сейчас всё продаётся – выдохнул дым самосада Олег.

Тут его  внимание привлёк покосившейся забор, на котором,  обнявшись, сидели три серые кошки и пристально смотрели в даль… Олег махнул головой, потёр руками лицо и снова впился глазами в забор. Но нет, ему не показалось, кошки и вправду обнявшись, на заборе сидели.

- Вот такая вот у меня в голове камарилья! Даёт она мне, понимаешь ли, зелёный свисток! И всё тут! Ждёт моя душа бабу такую, что бы своим взглядом сразу же враз укакошила! Что б у неё в глазах – огни калейдоскопом горели, и пламя жаром пылало! И главное, что бы рейтингами – показал дед руками воображаемые груди. - Вот сижу я теперь как дьявол в затруднительном положении – залпом  осушил старый  очередную стопку. - Денег у меня, правда, нет, так, немного оставил на похороны… Но зато у меня есть корова! Корову за девку отдам, за такое дело корову вовсе не жалко! Бог с ней, с коровой. Корова, дело-то наживное, хоть немного отдохну от неё, а то всю жизнь только и делал, что хвосты коровам крутил – потянулся за самосадом дед, снова предлагая его и Олегу. - На, возьми, сразу же до самых кишок продерёт, не то, что твои с хвильтром – протянул он кисет своему задушевному собеседнику, и вдруг, к неожиданности Олега,  стал читать Маяковского.

- Мне бы девушку белую, белую, а впрочем, какая разница, прижать бы её к дубу зелёному и … - махнув рукой, оборвал Кузьма незаконченное четверостишие. - Уууу…!!! Какой был поэт! Знал наверное, толк в этом деле! – с силой сжал старый кулаки в воздухе.

- Когда-то у деда было всё при нём,  он при бабках и душа при теле. Да и сейчас видать, не испарились его чувства эфиром как из открытой банки. Всё идёт со скоростью времени – подметил Олег про себя, с улыбкой засмотревшись на старче. - Да… дедуля в финансовых вопросах конкретный, не то, что я – до сих пор никак не могу разобраться в своём кармане.

- Да и ей бы хорошо было! – после паузы, словно выстрелив из ружья, неожиданно выпалил дед.

- Человек живёт все-таки не ради того, что бы сделать себя счастливым, а для того, что бы делать счастливыми других людей, которые его окружают. Хотя, мечтать и хотеть, говорят, не одно и тоже  –  глубоко затянулся Олег.

- Ах ты, старый кит? Ах, ты сколопендр? – вдруг расхохотался москвич, держась за живот, совсем не сдерживая эмоций.
Но тут его смех оборвали внезапные выстрелы. Олег перестал смеяться и вопросительно глянул на деда.
- Что такое? В чем дело? – искали ответ его испуганные глаза.
- Да… Это коммунисты расстреливают предателей. Встали неподалеку тут лагерем и выясняют  промеж собой отношения, да видать, поздновато схватились – успокоил Кузьма. - Слышь, Олег! – крепко схватил его старый за руку. - Уж шибко сильно тебя прошу, раз уж началась перестройка, давай и мы теперь жить по-новому, а? Привези мне такую бабу? Пусть неказистую, но помоложе, ну, хотя бы не старше шестидесяти… пяти? Я тебе прямо сейчас пару мешков картошки снесу, самосаду, катанки и ещё разносолов там всяких… и корову отдам, ей богу. Ведь мне корову ради такого дела -вовсе не жалко. Корова хорошая, молока вона сколько даёт… – умоляющим взглядом вцепился в Олега Кузьма.
- Дед. А тебе самому-то, сколько намедни стукнуло? – с улыбкой посмотрел на деда курортник.
- Да восемьдесят шестую весну уже почитай меняю, если же по метрикам брать, у нас  в тридцать восьмом сельсовет сгорел, так что по памяти всё восстанавливали, ну, ради пенсии года мы тогда приврали конечно, ну так, лет на десять, не больше… – задумчиво потёр лоб себе старый. - Сделай милость? Христом богом прошу! А то вижу, посмеиваешься ты надо мной и вопросы себе разные задаёшь. А вопросы, это всегда сомнения – резюмировал дед. - Давай, выручай, я за домом твоим пуще прежнего приглядывать буду. Поедешь в Москву – иди на легках, и флаг тебе в руки, а без ****овитой бабёнки не возвращайся! – стукнул дед кулаком себя по коленке.
- Слушай, а почему здесь бабку не сыщешь? Жили бы вместе? – никак недоумевал Олег.
- Да, найти-то найду, дак  она меня, как там у вас в городе говорят, загружать будет, а потом - тут они все больно скромные и необученные, всё это дело, как у кроликов под одеялом норовят провести… А мне вот в лесу, например, нравится, в бане, на сеновале, и ещё на столе, а особенно, на ремень, по-гусарски! Ну, ты сам понимаешь… - разрубил он рукой воздух.
Тут Олег не выдержал и ещё больше расхохотался, похлопывая старого по плечу.
- Ладно, уж, раз такое дело, уважу, сделаю тебе подарок на день Победы. Ордена и медали не забудь начистить – подставил он Кузьме ладонь, и они ударили по рукам.

Был канун дня Победы. Олег уже было дело, из Москвы засобирался в деревню, как тут ему пришла от Кузьмы телеграмма краткого текста:
"Корова помыта, ордена и медали надраены! Не дай маху!".
- Фу ты, старый ты черт, ведь не забыл же – заулыбался Олег.

Олег на своих "Жигулях" с оскоминой катил по Ленинградке, часто останавливаясь  у очаровашек, милашек и веселушек, подолгу, объясняя им суть дела, но те только носы воротили. Цены на услуги были у них запредельными, а за корову так и вовсе никто не соглашался.
За МКАДом Олег свернул в сторону, где по мере убывания, цены на любовь были пониже, а требования поменьше. Но всё равно – никто из жриц любви упорно не хотел отдаваться старому за корову. Олег уже было отчаялся, с трудом представляя себе весь этот товарно-денежный механизм с рогатой коровой. Как вдруг, свет фар его машины выхватил довольно ещё молодую женщину, и с такими явными рейтингами, какие невозможно было скрыть под одеждой. Вот только глаза её выдавали, они были как у затравленной газели. Олег не хотел упускать этот единственный шанс и стал виться змеёй. Он всё время говорил, не отпуская сознания женщины.

- От Москвы 200км, на пару, тройку дней… за корову… - без всякой надежды уговаривал он клиентку.
- А можно в более подробных деталях обсудить ваши условия? – села  в машину, довольно таки приличная и ещё незатасканная дама.
- Старый дед, звать Кузьма, фронтовик, орденоносец, полный кавалер трёх степеней всех слав,  маленько потискает, так как уже на ладан дышит, корову отдаст и делов-то –  вкратце обрисовал  он суть дела.
- Ладно, годится, я жила от этой деревни недалеко, корову  за день доведу – тяжело вздохнула женщина, поправляя свой внушительный бюст.
- А почему жила? И вообще, как вас звать? – по дороге разговорился водитель.
- Меня звать Полина, 34 года. Вышла замуж, муж стал пить и по пьянке спалил дом, теперь здесь подрабатываю. Конкуренция у нас сильная, поэтому и стою в стороне. С клиентами так себе, на корову за три дня не заработаешь… А потом, извращенцы всякие попадаются, я уже по всякому тут перепробовала, разное бывало, какие попадаются ничего, а какие напьются, и сами не знают, чего хотят. А некоторые до того напиваются, что хоть самых их… а я вообще-то не пью – делилась  откровенными мыслями женщина.

Дед Кузьма встречу организовал на славу. Ордена и медали на его мундире огнём пыхали и горели. А дальше, пошло и поехало. Олег от криков Полины, которые стрелами  долетали до него через тихую улицу, так и вообще ночами не спал, бог его знает, что у них там творилось. То дед ночью как волк продолжительно завывал своим старческим голосом, то Полина, а то оба выли, оглашая округу дуэтом.

Полина так и осталась у деда. Дед пить бросил… А вскоре и помер счастливой смертью.

По приезду Олег иногда навещал Полину, имитируя рога, он подставлял к голове указательные пальцы, шевелил ими и говорил : - Муууу…! Ну, как там наша корова…?

Грех это, конечно же, был, грех! Но вот говорят, что  хаживала иногда Полина к Олегу, хаживала, и парным молочком паивала…

           Андрей Днепровский – Безбашенный.

                20 ноября 2005г