Что-то с...

В груде чистой одежды я нашла незнакомые джинсы. Явно не мои. Да и Зу такие не носил. Соответственно, у нас кто-то был в гостях.
- Зу!
Друг пришел из ванной с расческой в руках – уже около часа он пытался сотворить себе «модный стайлинг».
- Чего такое?
- Это чьи? – я подняла находку за штанину.
- Твои.
- Не ври. Ты опять кого-то приводил «в гости», пока я работала в ночную смену?
- Лола, у тебя опять паранойя? Всё-таки, тебе нужно сходить ко врачу…
- Ну, конечно же, паранойя! Чужие джинсы появляются в квартире, а я, оказывается, просто псих! И джинсов никаких нет! Может, и тебя нет?
- Я – есть. И я иду заниматься своим внешним видом. Чего и тебе желаю.
Зу развернулся и вышел из комнаты.
Вне себя от злости, я продолжила собираться на работу:
- Ко мне родители приедут сегодня! Оденься, наконец, прилично!

Всё-таки зря я разрешила ему пожить со мной. Да я и согласилась только потому, что подруг и друзей до встречи с Зу у меня не было. И друг-гей – отличный сожитель. Правда, сожителя этого я встретила всего месяц назад, на улице…
И всё-таки, он хороший. С Зу всегда можно поговорить по душам, пожаловаться на неудачи в личной жизни…
Если честно, неудачи были только у меня. Друг же постоянно влюблялся «раз и навсегда». «Раз и навсегда» длилось до следующего мальчика-визажиста (массажиста, продавца в отделе мужской одежды, бармена и т.п.).
Но я не завидовала. Мне было одиноко – только и всего.

До метро я шла пешком, наслаждаясь прекрасной погодой. Девушка-коллега, по пути в курилку, говорила, что сегодня пойдёт снег. Никакого снега! Только яркое солнце. Холодно, конечно, но трава-то! Трава всё ещё зелёная!
Я обожаю ходить пешком до метро. Да и само метро обожаю: всегда практически пустые вагоны, только парочка людей, читающих толстые, большие книги (те, которые никогда не дочитывают до конца главы, так как подъезжают к своей станции) или слушающие плейер.
Многие люди ненавидят утро, стараются его проспать – не любят ходить «на службу». А я люблю. И утро, и «службу». Дело, просто, в том, что место работы мне досталось удачное. Большая фирма, я – помощник старшего менеджера. Нет, не младший менеджер, а именно помощник старшего.

Я, как всегда, «работала с бумагами». Ну, так говорится: «работать с бумагами». На самом же деле – это занимательное перекладывание документов из одной стопки в две: зелёненькие листочки, розовенькие листочки. Кому-то это может показаться занятием для умалишенных, но это действительно важно. Если я не буду работать с бумагами – кто будет?
Раздавали конверты с зарплатой. Открывать при всех и считать деньги, понятно, нельзя. Но мне должны были дать долларов пятьсот. Да ещё и сто пятьдесят за ночные смены. Так что, можно после работы сходить купить себе новые джинсы. И Зу какой-нибудь подарок. И торт, чтобы попить чай с родителями.
Я жила отдельно от мамы и папы уже два месяца. И уже месяц они не видели мою квартиру. А я сделала ремонт, купила диван…
Есть чем похвастаться.
Только вот, как они отреагируют на Зу? Никогда не спрашивала у них о геях…
Подошла девушка-сотрудница. Позвала на перекур.


Родители позвонили в домофон и мы с Зу стояли у двери. Зу оделся прилично, как я и просила: даже галстук нацепил. Правда, причесаться «по-мужски» отказался, ссылаясь на свою индивидуальность:
- По-мужски – это как все. А я же не такой, как все!
Позвонили в дверь. Я открыла.
Мама и папа особенно не наряжались – им-то зачем? Они же не на Дне рождения у какой-нибудь тёти Кати или Маргариты Семёновны. Правда, что-то принесли в подарок.
Мы обнялись. Я поняла, как сильно соскучилась.
Зу поздоровался, но на него никто не обратил внимание.

Я налила всем чай и разложила по тарелкам торт. Родители, почему-то, странно косились на тарелку и чашку Зу. Меня начинало раздражать их пренебрежительное отношение к моему единственному другу.
- Что-то не так?
- Ты кого-то ждёшь? – осторожно поинтересовалась мама.
- Никого. Это Зу может водить к себе в комнату друзей, а я…
- Зу?
Друг обиженно вздохнул: на него никто не смотрел, его полностью игнорировали.
- Я же пыталась вас познакомить, но вы…
- Ладно! Ты уже обжилась, я смотрю! – папа ловко перевел тему и «незаметно» наступил маме на ногу. Молодец. А то я уже начала жалеть, что не выпроводила друга погулять.
- Да, уже совсем…почти…
- А мы тут тебе подарок купили. – Он протянул пакет и пояснил до того, как я успела заглянуть, - Это чайник.
- Спасибо. У меня, вроде, есть чайник… Но будет ещё один! Ничего страшного!
Я действительно была рада. Любой подарок от родителей – радость.
- Будет два! Так даже удобнее! – решил поддержать разговор Зу. Но его опять проигнорировали.


- По-моему, им совсем не понравился.
Мы сидели на моём диване. Родители только-только ушли. Эмоции ещё переполняли.
- Не правда.
- Они напряглись. Особенно твоя мама.
- Я же забыла сказать, что ты – гей.
- Она опасается за твой моральный облик?
- Она опасается за меня. Это у неё в последнее время. Раньше не переживала: делай, что хочешь, иди, куда хочешь… А теперь вот…
- Да ладно, не переживай. Я не обиделся. Я бы тоже переживал за своих детей…
- Тебе ещё предстоит.


Уже близилась середина рабочего дня, а в курилку меня никто до сих пор не позвал. Навязываться не хотелось, но я всё-таки взяла сигареты и пошла в кабинет девушки-коллеги.
Кабинет был закрыт. Значит, забыла позвать. Аврал у неё сегодня, видимо, заработалась.
Около двери на лестницу (где все, собственно, и курили) я услышала голоса. Один из них принадлежал той самой девушке, ежедневно звавшей меня передохнуть.
Два других принадлежали секретарям.
- Ты сегодня одна?
- Одна. Зажигалку передай?
- Что так плохо? Где же твоя подружка?
- Спасибо. Не надо так, Лен. Честное слово – она же не виновата, что…вот так всё сложилось…
- И как её держат…
- И правильно держат. Работает-то она хорошо. Все задания начальства выполняет, бумаги в полном порядке. Чего ещё требовать от рабочего? А то, что у неё с…
- Ты чего стоишь? – раздался над самым ухом голос администратора Константина.
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Он приветливо улыбался:
- Извини. Напугал?
- Есть немного.
- Заходи! – он открыл мне дверь. Я вышла на лестницу. Девушки замолчали, сочувственно глядя мне в глаза.


- Что они имели в виду? «У неё с…»!
- Может, они думают, что у тебя роман?
- Какой роман?! С кем?!
- Ну, кто там тебе дверь открыл?
- Костя?! Да ты что! Во-первых, он слишком красивый, чтобы обратить на меня внимание. Во-вторых, с чего они взяли?!
- Значит, вы дали повод.
- «Мы»?!
Зу допил чай и вздохнул:
- Да не переживай ты. Они видят, что ты хорошо работаешь, значит, жаловаться не пойдут. А что они там себе напридумывали…да какое тебе не «всё равно»?
- Да… Ты прав… Оставь чашку – я вымою.
- Спасибо.
Зу ушёл к себе. Я взяла его пустую чашку. Неожиданно, она оказалась полной, я вылила на свои новые джинсы остывший чай.



Я всё думала: с чего это девушки с работы решили, что у меня роман с Костей? Почему? Неужели, я и правда дала повод?
А, может, это он дал повод? Может, он говорил обо мне? Конечно! Если не я, значит он!
Я невольно заулыбалась. Моментально в голове возникли картинки (словно кто-то сфотографировал нас для журнала): вот мы смеемся, брызгаясь водой из фонтана перед Большим театром; вот мы едим мороженое, проходя по Красной Площади; а вот…
Рядом со мной сел уставший мужчина. Странно: места в вагоне метро много, только трое едут вместе со мной. Почему именно рядом со мной? Познакомиться решил?
Я представила, как сейчас откажу ему в просьбе сказать свой номер телефона. Ведь, обо мне говорил Костя! У меня нет никакого желания знакомиться с другими мужчинами!
Но сосед слева раскрыл газету и погрузился в чтение. Я его интересовала мало.
На следующей станции зашло только двое. Мужчина и женщина. Женщина пыталась стряхнуть снег с зонта. Значит, снег всё-таки, пошёл. Одновременно, она изворачивалась, словно пыталась не попасть начавшим таять снегом на других пассажиров метро. Но, никого рядом с ней не было. Чего она изворачивается? Больная какая-то…
На улице никаких признаков только что выпавшего снега не было. Светило яркое солнце. С ума, что ли, все посходили?..


Возвращаться домой пришлось поздно вечером – не успела разложить все документы вовремя, слишком уж их было много.
Я позвонила Зу, но он сказал, что приедет к двум часам ночи и пьяный – загулял, его ждать не надо.
В переулке перед подъездом я обернулась. За мной шёл мужчина. Причём шел от самого метро, видимо. Я заметила его ещё около палатки с сигаретами, но не предала значения.
Я пошла быстрее.
Он также прибавил шаг.
Стало страшно. Я побежала.
И услышала быстрые шаги за своей спиной.
Я вбежала в подъезд, побежала по лестнице. Добежала до квартиры, ежесекундно роняя ключи, открыла и закрыла за собой дверь.


Зу приехал в половину второго. Еле стоял на ногах и, почему-то, матерился.
Я вышла его встречать:
- Как отметил?
- Пошла ты на ….!
Я опешила:
- Ты сдурел совсем? Заявился в мою квартиру, бухой в половой ковёр, а я ещё и на … пошла?!
- В следующий раз будешь думать, кого приводить в квартиру!
- Зу, ты что?!
Я не успела опомниться – друг бросился на меня с кулаками.


Даже с закрытыми глазами я чувствовала, как всё плывёт и кружится. Страшно тошнило. Я слышала голоса.
Мамин – нервный, она явно плакала, и какой-то чужой, чересчур официальный и сдержанный.
- Вы замечали нечто подобное раньше? – спрашивал официальный голос.
- Нет. Ничего такого. Девочка как девочка.
- То есть, никаких приступов?
- Нет! Правда, дня три назад…но мы же не могли подумать…
- Что «дня три назад»?
- Мы в гости пришли. А Лола чашку лишнюю на стол поставила, торт на лишнюю тарелку положила… Всё про какого-то Зу говорила…
- Вы знаете, кто это?
- Откуда мне знать? У неё ни друзей, ни подруг…
- А семья у вас благополучная?
- Причём тут?!
- Вы ответить можете на вопрос?
- Как у всех – нормальная семья!
- Понятно… Подобное у кого-нибудь из родственников было?
- Не было у нас ничего! Вы ещё скажите – это заразно!
- Это наследственное. Через поколение передается.
Видимо, я пошевелилась. Голоса перестали обсуждать непонятную мне тему. Всё внимание переключилось на меня.
Официальный голос попросил меня открыть глаза.
- Не могу. Всё кружится.
- Это от укола…
- Что вы с ним сделали?
- С кем?
- С Зу. Он же пьяный был, он случайно, не делайте с ним ничего!


Из разговора медсестёр, пришедших сделать мне очередной укол, я услышала нечто невероятное.
В тот вечер, когда пьяный Зу принялся меня бить, я орала так громко, что соседи вызвали милицию. Дверь взломали, но кроме меня, лежащей на полу, никого не нашли.
- А когда стали спрашивать, что, мол, случилось, эта начала рассказывать про какого-то пьяного друга-гея, который её избил. А в квартире – ни одной мужской вещи! Ни бритвы, ни ботинок, ни кроссовок…
- Да ты что…
- Ну, наших и вызвали. Вообще, удивительно: у девки шизофрения третий месяц активно прогрессирует, а все делали вид, что ничего не замечают!..
- Так она не может за три месяца так усилиться. Это ж пожизненно. С детства должны были признаки быть заметны…
- Они и были… А ты бы своего ребёнка шизиком признала?..