Ключом по голове

На лестничной площадке родного дома тело ощущает какую-то особенную усталость и расслабленность, будто оно, подобно вдоволь нагулявшейся собаке, само просится в любимую конуру. Стоит сделать еще несколько шагов, и сознание лишится подспудного ощущения множества опасностей, которыми изобилует городская жизнь. Теперь оно сможет стрелой вознестись в виднеющиеся за окном облака, пока его носитель растянется в мягком кресле и прищурит свои глазенки.
Расплывшись в предвкушении этого счастливого воспарения, сотворив из себя своеобразную стартовую площадку, разум уже не контролирует такой мелочи, как отдельные незначительные движения, повторенные до этого момента многие тысячи раз. Что может произойти на нескольких метрах расстояния, которое уже преодолевалось столько раз и бодро - веселым, и полумертвым, и согнутым горем и поднятым за уши радостью?!
Сперва я даже не понял, что что-то произошло, просто уставился на плотно закрытую дверь, как баран на новые ворота. То, что вход в «родные пенаты» наглухо замурован, повергло меня в легкий шок. Что же случилось? Отчего передо мной вместо залитого сумеречным светом доброго родного коридора высится все та же строгая дверная громада? От неожиданности я даже отпрянул назад, и едва не упал, опрокинув при этом стакан, до краев набитый червями окурков. И тут же обнаружил свою правую руку, тщетно шарящую по левому карману. Что ей там делать?
- Ключи! – с яростью выкрикнул я. Эта догадка стрелой пронзила мое сознание.
Отойдя в сторонку, я принялся азартно лазать по карманам и закоулкам своей одежды. Господи, как их много, и не подумаешь даже, что обычная тощенькая курточка может быть так ими богата! Например, в левом кармане разинула рот небольшая дырочка. Может, они туда угодили (хотя по габаритам и маловероятно, но чем черт не шутит)! Я помог этому лазу за подкладку в его развитии, и вместо дырочки в кармане стала зиять здоровенная дырища, поражающая взгляд своей пустотой. Нет, ничего за ней не кроется, лишь шальные десять копеек туда как-то угодили! Осмотрел подкладку – конечно же, цела и невредима!
В неистовстве я обшариваю карманы, звеня на всю округу тончайшим мелочным звоном. Ему вторит тихий шелест мятых и шахтерски грязных бумажных огрызков с размытыми чернильными разводами. Чьи-то телефоны, адреса людей, которых я совсем не знаю. Вернее, я узнавал об их наличии на земной поверхности, когда требовалось позвонить им по каким-нибудь важным или неважным делам. В ответ на строгий, как пистолет, вопрос я получал такой же выстрел – ответ. А ведь если эти люди где-то действительно существуют, то кто знает, какое у них бытие? Может, кто-то из них уже и на Том Свете побывал, а кто-то там так и остался, а еще кто-нибудь купается в благах этого света, а другой пока еще остается здесь, но только и делает, что яростно проклинает этот мир до последнего его атома. Беда в том, что я ничего этого не знаю и никогда не узнаю. Не звонить же мне теперь, хотя бы, к той же Вере Иосифовне (первая попавшаяся на глаза бумажка, самая рваная, будто ее специальными щипцами пытали) и спрашивать о ее отношениях с жизнью и смертью! Ведь когда-то я связывался с ней лишь для того, чтобы раздобыть очень редкое лекарство для своей (ныне покойной) бабушки, которого у нее все равно не оказалось…
Пока еще поиск идет сосредоточенно и целенаправленно, его присутствие никак не мешает роиться разным посторонним мыслям. Однако уже очень скоро в недрах сознания всплывает огромный огненный шар гнева, и постепенно поднимаясь кверху, он безжалостно отбрасывает в сторону все прочее, как увиденный когда-то в документальных кадрах ядерный «гриб» расшвыривал витающие по небу безнадежно – наивные облачка. Запалом для этого «ядерного взрыва» становится тупое безмолвие материи, представленной в данном случае дверью и родной одеждой. То, что еще совсем недавно воспринималось как продолжение самого себя, например, куртка, штаны и рубаха (не зря ведь существует пословица про свою рубашку, которая ближе к телу), неожиданно становится чужим, даже враждебным. В чем же причина такой ненависти к тому, что еще несколько секунд назад было если и не любимо, то, по крайней мере, привычно, как сама эта жизнь?!
Видать, все дело в исконной, тяжелой молчаливости материи, и эта молчаливость вызывает злобное негодование, сходное с яростью следователя при контакте с очередным «малоразговорчивым» клиентом. Кажется, будто она что-то в себе таит, скрывает, никоим образом не проявляя наружу, и тот, кто еще совсем недавно ощущал себя полным и безоговорочным ее хозяином, в итоге остается в полнейших дураках. Например, молчаливой двери никак не объяснишь, что она должна повиноваться тебе потому, что ты – ее хозяин, она все так же упрямо и неотвратимо будет торчать на одном и том же месте.
Через мгновение плеть боли опутала мой правый кулак, который со злой радостью отплясывал по закрывающему стальному монстру веселый танец. Задыхаясь от бессильного негодования, я плюнул себе под ноги. Да, как будто я потерял нечто более важное, чем просто ключ! Вернее, я потерял именно ключ, но отнюдь не от квартиры, а от понимания самой плотности материального мира. Хотя, как я мог его потерять, если его у меня так никогда и не было, просто раньше я о нем почему-то никогда и не думал!
Еще какое-то время я порычал, сплясал вприсядку, подпрыгнул до потолка, показал наглухо запертой негодяйке прием карате (единственный, который я знаю). Потом вздохнул, как остановившийся на станции паровоз из военного кинофильма, и отправился на улицу.
Усевшись на обледенелую скамейку, я прикрыл глаза, и увидел перед ними тот самый потерянный ключ. Но все-таки это был не совсем тот ключик, ведь сейчас я явно различал каждый его зубец, каждый заусенец, каждую выбоину в его блестящем и холодном металле. Кстати, от холода его вороненой стали, на улице сделалось, как будто, еще холоднее.
- И ведь где-то он сейчас есть, лежит себе потихоньку, молчит, - как-то сам по себе прошептал я.
То, что этот злосчастный ключ остался присутствовать где-то в закоулках этого мира, но при этом начисто игнорирует мое существование, наполнило сердце доброй кружкой черной желчи. «Лежит, лежит, голубчик!» – ответило оно дробью своих ударов.
- Надо о чем-то подумать, отвлечься… - вяло пробормотал я, понимая всю бессмысленность своего буйства и пустяковость причиненного ущерба. Ведь все равно через пару часов явится жена со своими ключами, а завтра загляну в мастерскую, да и закажу себе новый!
Но потерянный предмет настойчиво продолжал стоять перед глазами, занимая собой все пространство и ехидно скалясь своими зубками. А ведь когда он лежал у меня в кармане, то не занимал и миллиардной доли того, что он занимает сейчас, и материальность его была какой-то пришибленной, подчиненной, все равно как бычьи качества крестьянского вола по сравнению с матерым зубром. Теперь же она стала тотальной и всеобъемлющей, подчинившей себе весь этот мир.
Чтобы немного отвлечься, я тоскливо побродил по окрестностям, упрямо глядя себе под ноги – не блеснет ли что. Иногда блестело - потерянный рубль, пивная пробка, даже значок, копирующий орден Героя РФ. Не находилось только того, искомого, которого бы я желал снова заключить в темницу своего кармана, превратив из наглого тирана в простой предмет обихода. Да и чего искать, если путь я сегодня проделал не короткий, и повторять его в обратном направлении – полнейшая бессмыслица!
Ключевые зубья в упор скалились на меня. Даже цвет его изменился, будто вместо того, чтобы отражать падающие на него солнечные лучики он принялся наоборот поглощать их.
- Да провались ты пропадом! – истерично выкрикнул я.
Но он никуда не провалился. Наоборот, стал еще более реальным. «Почему на гербе Ватикана изображены два ключа? И в чем истинный смысл сказки про Золотой Ключик?» – автоматически спрашивал я у самого себя. Еще вспомнил, что Владимира Красное Солнышко недоброжелатели называли «сын ключницы», но, может, дело было не в недоброжелателях? Может в слово «ключница» они вкладывали несколько иной смысл, и ключи ее были отнюдь не из железа?! Но почему тогда все-таки ключи? Что-то ведь они открывали? Но ведь и у каждого шифра есть свой ключ, и он отнюдь не стальной…
- Все-таки, насколько предмет отсутствующий сильнее предмета присутствующего! – открыл (опять-таки – открыл!) я сам для себя простейшую истину. После этого я подумал о том, что для получения максимальной власти глупо плести интриги, организовывать заговоры, совершать перевороты. Для этого надо просто уйти из мира, и отсутствие умножит тебя так же, как умножило этот ключ! Почему только до меня об этом еще никто не задумался!
Но не успел я закончить это размышление, как вломилось, влетело стрелой уже следующее. Я смертельно поразился тому, как странное, насквозь таинственное величие могла приобрести столь простая и незатейливая железяка?! И тут же мне будто кто-то шепнул на ухо: «И последние станут первыми!»
Собственная мысль молнией поразила мою сущность. Ни с того ни с сего захотелось вдруг исчезнуть, растаять, испариться, стать невидимым, превратиться в такого последнего, за которым и быть уже никого и ничего не может. Кто бы мог подумать, что ее причиной стал всего-навсего обработанный железный листок, совсем недавно звеневший у меня в кармане! Я устремил свой взгляд в просвет между двумя витающими в небе серыми облаками и увидел там все тот же мой ключ.
- Может, мой звонкий ключик – самый младший брат какого-то Высшего Ключа, открывающего врата в то, что лежит уже за пределами этого мира… - пробормотал я, поразившись неожиданному величию столь обыденного, бытового предмета, осознать которое я смог лишь при его отсутствии.
Тем временем Ключ, занимающий центр моего сознания неожиданно стал терять плотность. Сперва он приобрел прозрачность, как будто был отлит из чистейшего стекла, и его зубья, получив непонятно улыбчивую веселость и добродушие, радостно заискрились на солнце, прямо как снег морозным днем. Отныне он не отражал, и уж, конечно же, не поглощал таинственные лучи, он просто не мешал им, пропуская их сквозь свою плоть. Потом он развеществился еще больше, стал уже ледяным, выпиленным из тоненькой ледяной пластинки. А потом и эта пластинка растаяла, растеклась по лазурной небесной синеве и слилась с ней. Но Ключ, конечно же, остался, он только отрекся от дальнейших своих земных дел, будь то открывание повседневных дверей, или недавняя власть надо мной. Теперь он устремился туда, где присутствует его Великий Брат, и чувство его наличия поглотило меня целиком и полностью, словно заключило в воздушный кокон…
 «Стучитесь, и вам отворят!» – не то плыло у меня в сознании, не то кто-то шептал в мое посиневшее от холода ухо.
Дома в тот день я все-таки оказался, пришла жена со своими ключами. Нашлась (удивительно!) и моя пропажа! И где бы вы думали? Внутри мной же запертой квартиры, закрыть которую без наличия ключа в руках я бы никогда не смог. Не по воздуху же он туда пролетел, в самом-то деле! Это приключение стало одной из загадок моей жизни, которую я, наверное, так и не смогу разгадать до самой своей смертушки.
А ключик мой лежит теперь на видном месте, и в замочную скважину простой квартирной двери я его больше не засовываю. Надо же хоть как-то уважить предмет, который своей непонятной шуткой заставил меня прикоснуться к Великому Ключу!

Товарищ Хальген
2005 год.