Мишка полина

. Писать о нем мне легко и приятно. Он жил на нашей улице в милицейском доме. Название явно не соответствовало действительности. Ниодного милиционера в этом доме не было.Старый трехэтажный, деревяный дом. В одной из комнатушек, на первом этаже, вместе с матерью Полиной жил Мишка. Отца он не знал. Вся мебель состояла из железной кровати и небольшой тумбочки. Да, был еще сарайчик в общем ряду. Мы часто проводили там остаток ночи после “набегов” в соседние сады. В городе он был известен, как Полина. Для меня он был Мишка. Нас связывала юношеская дружба. Мы были преданы друг другу, как только могут быть преданы в пятнадцать лет. Высокий, широкоплечий, не знающий страха,всегда улыбающийся—он выделялся среди нас. Замашкой лидера пахло от него за версту.Говорил распахнуто и дружелюбно.Я был прямая противоположность ему. Тем не менее, мы были неразлучны., и дружбу сохранили на долгие годы. Мишка к жизни относился легко и безразлично,никогда не задумывался о будущем. Все его будущее было в настоящем. Я бы даже сказал, в одном дне. Кавалерийский ум— это про него. Мы не понимали тогда, что своим текущим выбором поступков, определяем свое завтра. Получив несколько другое воспитание,я думал, вернее иногда задумывался,правда, не надолго.Отец частенько мне напоминал о моем ‘завтра’. Я учился в техникуме и хотел,вернее отец хотел,продолжать образование. Тем не менее, моя “грамотность” ни в коей мере, не мешала быть в одной команде с Мишкой. С ним я чувствовал себя надежно и комфортно.Мне было хорошо и беззаботно. Он был прирожденный хулиган.Он испытывал радость от хулиганства.Драка—его хоби,даже больше—смысл жизни.Никогда не воровал,умеренно выпивал.И в то же время, он был очень противоречивым, обладая прекрасными физическими данными,мог не задумываясь броситься на выручку товарища ,и ударить девушку, отказавшую ему в танце . Количество “противников”, для него, не имело никакого значения. Он их не считал. Ген страха напрочь отсутствовал—игра навыживание. Дальше было всякое и разное в его неспокойной жизни. Такое поведение лидера застовляло нас быть всегда в “форме.” Благодаря ему,мы начали заниматься спортом и каждый при необходимости, мог постоять не только за себя. Наступили каникулы, а вместе с ними три месяца свободы.безделья и много чего еще,что может предложить жизнь,когда здоров, молод и все Спереди.Мне в ту пору было пятнадцать, стоит ли меня осуждать. Наша улица с одной стороны упиралась в рынок, с другой—в р.Березину.Нам казалось,что шире, глубже и прекрасней реки не существует. Мы не вылазили с воды. Много десятилетий спустя, я видел, как через нашу Березину перегоняют скот, и на берегу ни одного человека, хотелось крикнуть до разрыва аорты—НЕТ, НЕТ, но я позорно прослезился. Кончилась жизнь. Но в те далекие годы, нам казалось, что мы будем жить всегда, а вместе с нами, все, что нас окружает.Незабвенные и достопамятные времена. Мы были счастливы донельзя. Итак, лето,солнце,вода,молодость—все при нас. Время молодело и было нам к лицу.Мы переходим от одной групы девчонок к другой, договариваемся о встрече вечером на танцах. Мишке все рады,угощают.Все прекрасно. Вечером,как договорились—встречаемся. Мишка на танцплощадке—хозяин. Иногда на площадку приходили военные.В Бобруйске располагался большой гарнизон.У них был свой дом офицеров,куда нас не пускали. Приход “чужих” часто заканчивался дракой, в лучшем случае выдворением с “нашей” территории.Мишка не терпел несправедливости.Такое унизительное положение долго продолжаться не могло. Я не буду сейчас углубляться в подробности.Было это в начале 53.Офицеры,намотав на руки ремни,вышли на центральные улицы города. Били всех подряд от 13до20.Мы позорно бежали.В город были введены войска.. Но “всякому безобразию,есть свое приличие”—по Чехову. И,тут, я ненадолго отвлекусь,дабы еще раз,отдать должное своему отцу и спокойно изложу. Когда круги жизни накатываются все быстрей и быстрей, и возраст утверждает в том, что прекрасное мгновение, именуемое жизнью,рано или поздно приходит к концу,я все чаще и чаще вижу за моей спиной тень отца, с неслышным осуждением,и несмотря, что счастлив и свободен,предаваясь воспоминаниям,хочется слова заменить слезами. И, если выстроить воспоминания по силе ощущений, еще раз убеждаюсь в его мудрости и выдержке. Он понимал, что давать советы,хорошо учиться, не хулиганить и т.д,в моем возрасте, глупая иллюзия,и, если он пытался, что то объ яснить—делал это с особенной степенью деликатности даже к такому хулигану, как я.К сожалению,твои ошибки остаются всегда с тобой,срока давности они не имеют. Вспоминаю это честно и печально.Я ничего с зади не стираю. Я должен остановиться здесь и сейчас. Я отошел от основного разговора. Отношение к девушкам у Мишки было абсолютно безразличное.Он никем не увлекался,никакой привязанности.Они были и в то же время, не существовали для него.Любовь Мишку не коснулась.Она проходила мимо его.Ведь любить,значит отдать,не братъ.а отдать.Мишка мог только брать. Однако.Последний день лета. Утром бегу к Мишке. Ночью его забрала милиция за очередную драку.Вернулся он через год.Такой же жизнерадостный,самоуверенный,веселый. Мы зауважали его еще больше. Дружба продолжалась. Проходили дни, месяцы, годы. Мы торопили время. Нам хотелось стать быстрей взрослыми. И теперь, через столько десятилетий,память держит, как на ладони,события тех далеких лет.храню это в память о времени,которое очень быстро кончилось. Я заканчивал учебу. Осенъю собирался в армию—на перевоспитание,как говорил отец. Через год узнаю, что Мишку снова посадили. Окончив службу,решил навестить друзей юности.Многих не застал.Время состарилось и ушло. Зашел к матери Мишки. Она поведала мне печальную историю.Мишка влюбился,и поехал за своей любовью в Мурманск.В одном из морских клубов,защищая честь своей девушки,в драке,Мишку зарезали. Превратности любви: запоздалой и неуклюжей.Ему суждено было умереть самому,чтобы сохранить свою любовь первую и последнюю, чтобы она даже и не воскресла. Господи, на все воля божья.