восемьдесят 5

Да что ж он так скрипит? Никак не могу сосредоточиться… Надо о многом написать, о тысяче мыслей сказать, этот же стул, назойливый и настырный, всё не дает покоя… И вот еще что, моя бабочка… Мне старый приятель мой, Степан Егорьевич, сказал, что, может, ты и не питаешь ко мне никаких чувств, на которые я рассчитывал, что, мол, ты встречаешься не со мной, а с каким-то Махмудом, что к тебе регулярно приезжает пузатый лесничий - непонятно с какими намерениями, что о каких-таких твоих чувствах ко мне может вообще идти речь, что вообще я дурак и простофиля, что… дальше совсем неприлично – он к тому времени уже напился и говорил одни глупости. Я его не слушал, ни в начале разговора, ни в конце. Мне вдруг вспомнился один из счастливейших моментов моих… наших отношений. Ты мне сначала не желала говорить, но я начал догадываться, да и ты сама потом мне всё сказала. Не хочу, говорила ты, чтоб всё так продолжалось, устала, надоело, не желаю причинять боль, хочется большего, уйди, пожалуйста… Я сделал так, как ты просила, сделал то, что мне всегда хотелось и хочется – исполнять твои желания, приносить тебе радость… Уходя, собирая вещи, складывая всё в чемодан, я ощущал почти что счастье. И вот теперь, моя бабочка, этот дурацкий Степан Егорьевич, по большому счету мало что понимающий в моих чувствах к тебе, говорит такое… Да какая разница, что он вообще заявляет!.. Мне прочитал как-то один из знакомых, Аркадий, что весь мир – это наше представление о нем. Не об Аркадии, а о мире, и, наверное, представление имеется в виду не цирковое, а умозрительное (это слово тоже мне сказал Аркадий). И, действительно, разве может человек взглянуть на этот мир не своими глазами, а как-нибудь иначе? Ну, а раз так, и если я знаю, что к тебе отношусь особенным образом, что ты мне отвечаешь взаимностью, вообще неважно, о чем говорят всякие степаныегорьевичи, даже не имеет значения, что есть на самом деле – где, интересно, это «самое дело»? Я знаю, что для тебя я не просто человек, я - самый желанный, самый дорогой, а значит, так оно и есть - не «на самом деле», а в моей… нашей с тобой жизни. Да что ж так скрипит стул?! Ах, боже мой, он просто неровно стоит. Одна ножка на твоей ручке, моя дорогая, – какая смешная игра слов!.. Другие ножки и ручки прибиты гвоздиками, а вот на эту гвоздя не хватило… Ты как живая, моя бабочка, вот только уже совсем холодная. Неужели ты охладела ко мне? Нет, конечно. Я это знаю.