Жизнь для Будущего

Дальше события закрутились, как в калейдоскопе. Споры правительства, купоны на сахар, муку, бензин… В скором времени начал обесцениваться рубль. Но Дмитрия Петровича это затронуло не сильно. Хороший «знакомый» за комиссию в десять процентов положил деньги Дмитрия Петровича на депозитный счет в Швейцарском банке, где перевел их в стабильную «зеленую» валюту по смешному на тот момент курсу.
Сколько лет уже прошло…
Зарплату шахтерам если и платили, то очень мизерную, оправдываясь тем, что денег в государстве нет, но после того, как наладятся дела в Верховном Совете, будут, так что – работайте. Но деньги так не появились…
Дмитрий Петрович вышел на пенсию по состоянию здоровья. Еще будучи молодым он попал под обвал и просидел в угольной тюрьме тридцать два часа. Все это время он был почти в полубессознательном состоянии. И только мокрый респиратор да молитвы Марии Александровны спасли шахтера от смерти. Угольная пыль попала в легкие и врачи всерьез порекомендовали Дмитрию Петровичу после окончания восстановительного периода взять инвалидность и не выходить на работу. Но быть инвалидом Дмитрий Петрович не захотел. И после выписки из больницы вернулся на работу в шахту, правда, по настоянию Маши, в более спокойный забой. Теперь это не имело ровно никакого смысла… Работал Дмитрий Петрович исправно, добросовестно выполняя работу. Невероятный успех шахтера Стаханова прогремел по все стране, вызывая у кого восторг, у кого зависть. Но немногие знали, что великий подвиг Стаханова, которому вручили столько наград, в честь которого назван город, был побит одним мало кому известным шахтером со старинной, как сам свет фамилией – Иванов. Начальнику шахты было приказано молчать и сказать, что Иванов Дмитрий Петрович конечно приблизился к великому подвигу Стаханова, но побить столь искусного забойщика не смог. И чтоб товарищ Иванов не чувствовал себя ущемленным пригрозить ему кнутом, т.е. отчислением из компартии, если тот вздумает что-то говорить, и порадовать пряником – премией в тысячу рублей, которую вручил лично начальник шахты у себя в кабинете без посторонних свидетелей.
Вот так и жили Дмитрий Петрович с Марией Александровной. Хорошо жили. Каждый год ездили отдыхать в Крымские санатории из профсоюза шахтеров, имели машину – «шестерку» Жигулей, на которой Дмитрий Петрович почти не ездил. Денег правда хватило бы и на двадцать четвертую Волгу, но тогда было нельзя ездить на машинах такого уровня, если ты не начальник. Да разве это проблема? Конечно, нет.
Одна беде была в семье Ивановых.
После долгих и безуспешных попыток завести детей, врачи сообщили совершенно печальную весть. У Марии Александровны еще с юности развивалась доброкачественная опухоль яичника. Как лаконично пояснили доктора совершенно ошарашенным жене и мужу – «для жизни это не опасно, но детей у Вас не будет…».
Как же они ошибались! И ошиблись они не в детях, а опухоли. Когда спустя несколько лет, когда у Марии Александровны начало быстро увядать здоровье и те же врачи, что консультировали семью Ивановых, разводили руками, скрывая страшную правду, лишь старый знакомый Дмитрия Петровича – врач-онколог, отважился честно сказать, что у его жены рак…
То чувство, что овладело Дмитрием Петровичем в тот странный момент жизни нельзя сравнить не с чем. Он навсегда запомнил, что чувствовал при этом. Как похолодели ноги, как мельком начали подрагивать пальцы рук. Вдруг появилась пульсирующая боль в висках и заныл желудок. Как ему стало плохо. Дмитрий Петрович попытался встать, но не смог с первого раза. Только таблетка Валидола хоть несколько облегчила состояние Дмитрия Петровича. Знакомый теперь ругал себя последними словами, что сказал правду, но как понял потом – это лучшее, что он смог сделать для Дмитрия Петровича.
В тот день Дмитрий Петрович не пришел спать домой, чем всерьез обеспокоил Марию Александровну. Он снял на ночь номер в одной из местных гостиниц.
Заполняя какой-то бланк, Дмитрий Петрович глотал слезы, комком подвалившие к его горлу. Но не смог выдержать, и когда уже ставил свою подпись, несколько слезинок упали на бумагу, размазав чернила. Девушка за столом хотела что-то спросить, но Дмитрий Петрович достал из кармана червонец и протянул ей…
Всю ночь шахтер плакал. Он даже не расстелил кровать, а просто лежал на блестящем покрывале и рыдал. Дмитрий Петрович смотрел на обои на потолке и, плача задавал лишь один вопрос «ПОЧЕМУ???». За что ему это наказание? Он всегда ходил в церковь, работал на свою страну, любил свою жену и гордился тем, что жил в СССР. В садике, школе и горном институте им гордились учителя и воспитатели.
Но ничего, ничего из того, что Дмитрий Петрович имел, знал или мог достать сейчас не имело ни малейшего значения. Все его знания оказались бессильны против медленно надвигавшейся кончины любимого человека…