Увертюра в стиле рэп

Мой мозг напряжённо работал, а ноги беззаботно пинали по скользкому тротуару баночку Pepsi, из которой то и дело выливалась жидкость явно нефтяного происхождения. Бредя по серой московской улице со стопкой новых глянцевых журналов и листая на ходу один из них, понял, что для издателей главнее всего разместить на обложке хорошенькую обнажённую девушку, а внутри можно писать хоть про авиамодельный спорт в средней школе. Мысли о работе перемешались с мыслями о Алине, и перед глазами всё время стояла девушка с пухлыми губами, слушающая разнообразный рэп и одевающаяся в широкие штаны с глубокими карманами, со свисающей до колена цепочкой для ключей, в армейских ботинках и черном балахоне с капюшоном, так что за всей этой одеждой трудно угадать очертания её тела. У Алины худенькая шейка с родинкой, а светлые волосы постоянно вьются.
Первый раз я увидел ее, когда она устроилась работать в нашу фирму. Все мы там были продавцами журналов в переходах московского метро, а также погрузчиками своих точек. Мы возили журналы из фирмы на тележках, которые иногда весили по 200 кг. Работали по двое: один сидит торгует, второй бегает “налево” в оптовые магазины. В то время я работал без выходных – два дня с другом Надиром, два дня со своим сменщиком Мишей, потому что его напарница то ли заболела, то ли вообще уволилась.
Миша – это отдельный разговор. Это был человек с большой буквы …M. У нас же с Мишей за стеллажом с журналами постоянно присутствовала бутылка водки. В дни плохой торговли мы непременно прибегали к её помощи, дабы поправить своё здоровье, пошатнувшееся за день. На точке пить нельзя, тем более в метро, но милиция у нас добрая, купленная подгонами типа “Хастлер” или “Плейбой”. Ребят нам просто было жалко, видимо в детстве они были обделены книжками с красочными иллюстрациями. А старые Мишкины приятели, уволенные в свое время из фирмы за пьянку, иногда заходили пообщаться, при этом выразительно косясь за стеллаж. Мишка никогда не отказывался выпить с ними.
И вот на соседскую точку пришла работать красивая девчонка. Неудивительно, что женатый Миша толкнул меня в бок и предложил познакомиться с ней.
--Сначала надо выпить для храбрости, - сказал я, доставая из-под лотка незаменимую в хозяйстве вещь, как пластиковый стаканчик.
Миша налил мне, я выдохнул и выпил. А когда поднял голову, надо мной стояла Алина.
--Привет, алкоголик! - задорно сказала она.
Миша официально познакомил нас.
--Мой напарник сказал мне, что ты знаешь, магазин с дешевыми журналами, - сказала Алина. - Может, проводишь?
Между прочим, при этом она взглянула на меня, приподняв брови. Я был готов упасть к ее ногам, хотя вокруг были люди.
По пути в магазин, до которого было минут пять ходьбы, я разузнал у неё, что она – студентка (“Я тоже был студентом”, - вставил я), учится на последнем курсе, а в свободное от учебы время решила подработать. В общем-то, обычная история, хотя из ее уст она звучала для меня совершенно небанально. В итоге примерно через полгода она должна была получить то, к чему стремится подавляющая часть молодёжи - корочку с гордой записью “бухгалтер-экономист”.
За сто шагов до магазина я рассказал ей основные моменты своей жизни. При этом уложился, надо заметить, в пять предложений. Как оказалось, даже выпив водки, я не хотел врать и приукрашивать… Разговоры о большой зарплате и “лапе в министерстве” всегда меня утомляли.
-Какие низкие цены! – воскликнула Алина в магазине, глядя на стенд с журналами. –Я теперь буду всегда ходить сюда! С тобой… - и она опять по особенному взглянула на меня. Хотя это и называлось обидно-детским “строить глазки”, но я узрел в этом глобальный намек. В тот момент я не знал, что сказать, как одним рывком стать не простым знакомым, а любовником, и это злило меня. Мне казалось, что именно сейчас я должен произнести какую-то сокровенную фразу-ключ, которая изменит наши дальнейшие отношения. Короче, я чувствовал себя дураком, а в голове проецировалась сценка из MTV, где Бивис говорил Батхэду: “Пельмень, теперь она точно тебе не даст!”.
В такие минуты я с завистью вспоминаю своего приятеля Надира. Этот парень оставляет за собой толпы выебанных в каком-нибудь подъезде девушек, и его никогда не посещают мысли вроде моих. Недавно женившись (на свадьбе я был самым трезвым, и разнимал новобрачных, когда они задумали передраться друг с другом), Надир не оставил своих пристрастий – алкоголь и секс на стороне, вот то что действительно необходимо для нормальной семейной жизни. Жена его, кстати, далеко не красавица, и мышление у нее приземисто-бытовое, как, собственно, и у Надира, так или иначе, а через три года они расстались. Мои же познания они оценивали своеобразно. Когда мы от нечего делать втроем гадали кроссворд и попадался трудный вопрос, чаще всего литературный, они восклицали: “На такой вопрос только Саша ответит!” и в их словах проскальзывает презрение к этому вопросу.
Во время дефолта в августе 1998 Надир попросил найти работу для его Ленки. Мы вместе с ней и устроились в одно ООО. Позже к нам пристроился Надир, из-за того, что Ленка была беременна, и ей периодически приходилось ложиться на глобальные обследования. Может это было и лишним, но Танина мама была врачом, и поэтому любимое беременное дитятко находилось под бдительным присмотром всей больницы. Так что работали мы чаще всего с Надиром. Я и Алинка периодически делали вылазки в магазин, болтали о том, о сем, и ничего не предвещало грозы для нашего светлого будущего. В данном случае в её роли выступил Надир.
Как-то раз, вечером после работы, неподалеку от офиса фирмы, я увидел его и Алину, в обнимку попивающих пиво. Хотя из моих рук от пива она почему - то всегда отказывалась. Они не смотрели в мою сторону, к моей вещей радости, поэтому я тихонько прошел мимо прямиком к палатке. Десять минут назад я собирался купить сигарет, вместо этого купил самого крепкого пива (не пить же водку в одиночку). Вообще, напиться с горя, как я думал раньше, могут позволить себе только герои мелодрам и анекдотов. Откупорив пиво, я сел на оградку метро и задумался, как случилось такое. Выкурив три сигареты подряд, я пришел к выводу, что так и не сделал первый решительный шаг, и Алина не стала дожидаться этого момента. Впрочем, красивых девушек всегда уводят наглые грузины.
Повторив про себя эту фразу как минимум сто раз, и почувствовав, что мои ноги начинают замерзать, я заметил своим затуманенным взором нечто красное прямо перед собой. Сфокусировав взгляд, я узнал пуховик Алины. Рядом с ней, конечно, стоял осклабившийся Надир.
--Мы тут с Алиной везде тебя ищем! – искренне обрадовался он.
--А чего меня искать, если я не прячусь, - буркнул я. Алина кивнула мне в знак приветствия и потупила взор. Я почувствовал себя гораздо лучше.
--Ты знаешь, что Алина живет на соседней от нас станции метро! – радостно сообщил Надир. Об адресе Алины я почему-то не догадался спросить ее сам, полагая, что живет она где-нибудь в другом конце Москвы. Жирный минус мне.
--Я как раз договорился со Стасом потусоваться в каком-нибудь кафе у нас в Алтуфьево. Осталось только уговорить Алинку! – и он провел пальцем по ее щеке. Алина улыбнулась, я отвернулся.
--Согласен, - произнес я в сторону. Надиру ничего не стоило уговорить Алину.
Теперь о Стасе.
Стас – наш бывший коллега, работал на неплохой торговой точке. Каждый вечер, сдавая выручку, Стас не вязал лыка, да и кто в таком состоянии сможет его вязать. Мы называли его “заслуженный мастер спирта”. При этом он был свой в доску парень, всегда мог рассказать что-нибудь веселое. Уволившись, он забурел что называется, открыл свои точки и, как начальник, появлялся там только чтобы забрать выручку. Все остальное время он пил со своей новой подругой. Найти его было несложно – Надир знал телефон этой подруги, как впрочем, и всех прежних его подруг.
Стас и Света ждали нас в кафе под открытым воздухом. Кроме них в кафе больше никого не было, ну кто ж ещё зимой будет отдыхать на свежем воздухе, тем более что этот свежий воздух в Москве можно видеть, а в некоторых районах даже трогать руками. Что удивительно, Стас не был сильно пьян. Света пила джин с тоником прямо из полуторалитровой бутыли, а Стас при виде нас от радости выпил стакан “Смирновки”, за что подруга хлопнула его по руке. На столе лежал покрывшийся чуть ли не инеем шашлык, как оказалось, из молодого барашка, хотя по возрасту он мог быть молодым, если только сравнивать барана с хозяином заведения, который изредка показывался из-за спины барменши.
Мы познакомили Стаса и Свету с Алиной. Стас тут же налил две рюмки водки и предложил выпить за знакомство.
--Я не пью водку, - словно оправдываясь, сказала Алина.
--А что ты пьешь? – напористо спросил Стас.
--Белое вино.
--Жди, ща принесу! - вскричал Стас и устремился к стойке, где дежурила барменша в пуховике, на который сверху напялила фартук, отчего она ещё больше стала походить на снежную бабу.
--Спасибо, - вежливо сказала Алина и подмигнула нам с Надиром. Типа, гулять так, гулять. А Надир подмигнул мне.
Затем Алина поёжилась и сказала, что замерзла.
--Точно! – откликнулась Света. – Давайте лучше пойдем к нам домой! Мы вас уложим спать на полу…
В Алине, конечно, заговорила честь и совесть барышни, которая только познакомилась с парнем, а он предложил ей сразу переспать, тем более на полу, и не тратить время на всякие бредни – поэзия, разговоры, шампанское…
--Извини, Света, я не могу – скоро домой пора. А вы, если хотите, то, пожалуйста, - загадочно улыбнувшись, посмотрела она на нас с Надиром. – Только проводите меня домой.
Надир тоже был не прочь прогуляться до Стаса, но даже ему не удалось уговорить Алину. Тогда он сменил тактику и предложил:
--Тогда пошли ко мне домой.
“Началось”, - подумал я. В очередной раз жена Надира лежала на сохранении в больнице.
--Хорошо, - сказала Алина.
“****ец”, - решил я.
Тут вернулся Стас с бутылкой “Монастырки” в левой и двухлитровой пива в правой. Он был похож на героя Отечественной войны, со связкой гранат прущего на танк.
--Стас! Зачем пиво-то взял? – укоризненно сказала Света.
--Светлана, не беспокойся! Пиво – на утро.
--Да, а в холодильнике стоят еще две такие же!
--Ну так нас же много!
С его логикой трудно было поспорить.
За то короткое время, что мы провели в баре на открытом морозном воздухе, замерзли абсолютно все, даже Стас, он же и выступил инициатором расхода по домам.
--Санек, пойдешь с нами? – предложил Стас.
Я не отказался. Будем надеяться, что в пьяном угаре я не открою ни Стасу, ни Свете свою истерзанную душу, подумал я.
На прощание я чмокнул Алину в щечку, она посмотрела на меня, а потом Надир, выразительно покосившись на Алину и подмигнув мне, увел ее к огням блочных многоэтажек.
Утром я очнулся, как и ожидалось, на полу у Стаса, под голос Табакова, озвучивающего в телевизоре кота Матроскина.
--Ты смотри, Сань, что нам телевизор с бодуна преподносит! - послышалось сбоку, и в полумраке я разглядел Стаса в халате и с большой кружкой пива. Я осушил ее, и Стас тут же подлил снова. Так мы и провели большую часть выходного дня, – уставившись в телевизор и попивая бесконечное пиво. “Да, - подумал я, - неправильное похмелье приводит к длительному запою. Вечером, еле держась на слабых ногах, я дополз до дома, и сразу позвонил Надиру. Меня, конечно же, интересовало, было ли у него что-нибудь с Алиной.
По словам Надира, они посидели вдвоем, выпили вино, поболтали, и всё. В чем я очень сомневался, но промолчал.
Тем же вечером я чуть не передознулся, но ныне покойный Лешка Б. откачал меня. Все было почти как в фильме “Trainspotting”, только из машины на дороге он меня не выкидывал, а всего лишь облил холодной водой. Говорил, что мое сердце останавливалось два раза, но прямым массажом сердечной мышцы он восстанавливал сердцебиение…Когда я пришел в себя, решил однозначно завязать.

Днем я прогулялся с Алиной до журнального магазина. Я был трезв, не считая оставшейся после вчерашнего запоя дрожи в ногах и потливости. Торговля у нас с Мишей была не ахти, но от бутылки я вежливо отказался, а он не стал пить один и даже, кажется, обиделся.
Подойти к Алине я постеснялся (наверное, с бодуна), но вот если бы она появилась сама, то увидела меня абсолютно трезвым. Я не пил в ее честь…и это казалось каким то глупым подвигом.
Я был молчалив, шел с ней рядом и нервно затягивался злопухолью, шумно выпуская дым и коптя им и без того нечистое московское небо.
--Развлеки меня, молчун! – подзадоривала меня Алина. – Скажи хотя бы комплимент! Мы, девушки, очень любим комплименты.
--В голове не держу сейчас ни одного, - сознался я. - А блокнот с комплиментами дома оставил.
--Да, а после пива у тебя, получается! – обиделась Алина.
--Когда я выпью, то становлюсь раскованнее, - сознался я… Наверное, склонность к самобичеванию у меня была врожденной. Из-за этого чувства я играл роль алкоголика, курильщика, наркомана и бог весть кого еще, и при этом всем существом тянулся к Алине. Естественно, положительных эмоций у нее это не вызывало. Хотя чужая душа – потемки.


Недавно я получил письмо от своего служивого друга Изюма. Спрашивает, как дела на личном фронте. Я мог сказать, что боевые действия на этом фронте давно уже утихли, а сводки новостей с поля боя мягко перетекли в архив. И страницы эти ждут его глаз. Надо бы только принтер где-нибудь достать…

--Ты знаешь, тут в палатке продаются обалденные коктейли, - сказала мне Алина вечером после работы, ежась от холодного ветра и залетавшего за шиворот сухого снега. Наверное, всё же ей захотелось комплиментов, норму которых она не получила за день.
Мы взяли по баночному коктейлю. Алина – ром с колой под названием “Красная леди”. Мой напиток на основе водки назывался “Казанова”. Как романтично.
--Здесь сидеть не будем, поехали домой, - решила Алина.
--Покурю только…
--Курильщик! И алкоголик в придачу! – изобличила она меня. – Ну, скажи, кто выйдет за тебя замуж? Только такая же алкоголичка.
--Ага, и дети у нас будут бeзрукими уродами, - буркнул я. Алина засмеялась, и я понял, что она шутила.
--Почему ты так легко обижаешься? – очень серьезно спросила она.
--Потому что по гороскопу я – Рак. А раз я Рак, то если мне плохо – я скрываюсь в своем панцире. А когда мне хорошо, я вылезаю из него, и тогда меня легко обидеть.
--У раков нет панцирей.
--А у меня вот есть. Моё убежище.
Наверное, на меня подействовал алкоголь.
В метро по пути домой мы гадали кроссворд. Слова так и сыпались из нашей памяти, пока Алина не обнаружила надпись вверху – “Кроссворд для детей”. Смеясь, мы мужественно догадали его. Коктейль у Алины кончился.
--Ты медленно пьешь, - сказала она.
--И еще я медленно ем, - добавил я. – когда я питаюсь, я привык что-нибудь читать.
Я ожидал вопроса: “А может, ты еще и медленно трахаешься?”, но его не последовало. Я даже задумался, почему так, но Алина толкнула меня в бок.
--Моя остановка. Выходим.
Мы поднялись по эскалатору к выходу из метро и я, конечно же, первым делом засмолил сигарету. Алинка выхватила у меня, её и выкинула в снег.
--Ты можешь не дымить хотя бы полчаса?
--Как раз полчаса я этого и не делал.
Мы стояли на крыльце кафе “Причал”. Этот “Причал” занимал как минимум сто квадратных метров и, судя по всему, был потомком какого заведения совецкого общепита. Внутри это оказалось ярко освещенным помещением с длинной стойкой бара и столиками, напоминающими приплюснутых круглыми крышками осьминогов. Мы заказали половину курицы и пива специально для меня – Алина посчитала себя достаточно пьяной. И мне почему-то стало стыдно за ее состояние.
Когда я выпил все пиво, так и не дождавшись курицы, Алина со смехом в очередной раз назвала меня алкоголиком. Почему-то мне захотелось, чтобы она так и думала. И я закурил и стал рассказывать о своих приключениях в пьяном состоянии.
--Я такая голодная! – воскликнула Алина, когда наконец-то принесли курицу. Даже у меня слюнки потекли, когда я увидел это жареное чудо. Вилку нам дали одну, что ещё раз напомнило о славном прошлом заведения. На краю тарелки лежал одинокий пучок петрушки, символизируя собой припрвы, которые значились в меню.
--Зелень могли бы, и покрошить, - сказал я мрачной женщине, обслуживающей нас. В ответ она пожала плечами и зачем-то приложила палец к губам, словно записывая это в своё подсознание, и кивнула головой в знак того, что следующий раз она именно так и поступит.
--Она глухонемая, - объяснила мне Алина.
Я подошел к стойке и заказал еще пива. Алина уже успела отодрать от курицы ногу. Глазами она искала салфетки, я принес их с соседнего пустующего стола. Я отковырял от курицы смачный кусок (вилкой) и почти отправил его себе в рот, но догадался предложить Алине. А она угостила меня свежеоторванной куриной ногой. Так мы кормили друг друга, словно маленьких детей.
Когда мы наелись, я напрямую спросил ее:
--Почему это так сексуально?
Алина аж вздрогнула.
--Что именно?..
--Ну… кормить друг друга…
--Это надо спросить у Фрейда.
И она рассказала мне, что великий венский сексопатолог до двадцати семи лет был девственником, и все свои основные труды написал до того как познал женщину. Я добавил, что бедолага оторвался после. Затем я вспомнил Довлатова. В его повести “Иностранка” героиня рассказывает двоюродной сестре о своем сне. Будто бы у нее выросли крылья, и она летает над городом, туша электрические лампочки. “По Фрейду, - объяснила сестра, - это от сексуальной неудовлетворенности. Лампочки символизируют пенис.” - “Ну а крылья что символизируют?” - “Тоже пенис”. Алина засмеялась.
--Если честно, то я люблю пошлые анекдоты, - намекнула она, хитро глядя на меня.
Я рассказал еще парочку смешных историй. Выбрал наиболее смешные и не слишком пошлые.
--Эх, Сашка, Сашка, - сказала Алина, прикоснувшись к моей щеке и нежно ее погладив. – Почему мне так хорошо с тобой?
Я почувствовал жар в груди. Наверное, это билась птица счастья.
--Почему ты такой хороший? - с какой-то грустью спросила она меня. Я хотел поцеловать ее, но она отстранила меня и внимательно посмотрела в глаза.
--Мне не хотелось это говорить тебе, а тем более Надиру, но… у меня есть парень.
Это был удар ниже пояса. Меня переклинило, и я спросил почему-то одно: “Может, будем друзьями?” Конечно, пошлость. И лицемерие.
Алина все еще смотрела мне в глаза.
--Этого я меньше всего хотела услышать от тебя.
Второй удар, на этот раз поддых. А Алина объяснила мне свою точку зрения на взаимоотношения полов. Девушка в парне, сказала она, ищет потенциального мужа. Гуляя с одним, она может примерять на эту роль другого. Прямо паучихи какие-то.
--А ты думал, я никому не принадлежу? – невесело усмехнулась Алина.
Чтобы не сморозить какой-нибудь глупости, я постарался переменить тему. Тем более, кстати, подошла глухонемая официантка и выразительно постучала по циферблату своих наручных часов. Кафе закрывалось (и это в 11 вечера?!).
В итоге мы оказались в подъезде дома, где жила Алина. По пути к нему я лихорадочно запоминал ориентиры. Мы поднялись на самый темный этаж и встали лицом к лицу.
 Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел ее. Глаза Алины загадочно блестели. Я целовал ее взасос и не мог оторваться. Она провела пальчиком по моей шее, и меня передернуло. Я закрыл глаза и прижал ее к себе, вдыхая запах ее волос. Параллельно с этим я расстегнул ее пуховик, (он был застегнут на липучку и открылся с громким противным звуком) и через кофту нежно погладил ее грудь, собираясь и дальше продолжать знакомство с ее податливым телом.
Алина начала смеяться, и моя рука замерла. Алина закрыла лицо руками, постепенно ее смех затих. Я закурил сигарету и шумно выдохнул дым, как после тяжелого рабочего дня.
--Какой же ты все-таки хороший, - прошептала она, кладя головку мне на плечо. –Хороший…
Может быть, она имела в виду, что я хороший в том, что не набросился на нее и не изнасиловал? До сих пор ломаю голову.
Наконец, Алина нажала на подсветку своих часов.
--Ой, мне пора идти…
У лифта мы опять долго целовались, и шептали друг другу на ухо приятные ласковые слова, но тут на соседний этаж с грохотом подъехала кабина лифта, и от неожиданности мы отшатнулись от дверей, словно нашкодившие школьники.
Алинка засмеялась и чмокнула меня в нос:
--Увидимся послезавтра.
По пути домой, держа в руке потухший окурок, я повторял себе, что ради такой девушки готов на все.

Как это обычно и бывает, через полгода я узнал типа правду, со слов Надира. Конечно же, он трахался с ней, пока я обхаживал ее, угощал коктейлями и развлекал петтингом. Она не дала мне большего, но дала Надиру (как говорится, была “благосклонна к его ухаживаниям”). То-то я не видел его тогда долгое время. А при первой же встрече он похвастался мне и взглянул в лицо: “Не ревнуешь?” Я ответил, что хули ревновать, если к тому же у нее есть парень, и этот парень даже не Надир.

В декабре в Московском Дворце Молодежи проходил рэп-фестиваль. Идея попасть туда принадлежала, конечно, Алине, потому как дальше кинотеатров и дешевых кафе моя вдохновленная мысль не уходила.
--Я спрошу разрешения у Лешки, - сказала моя несостоявшаяся подруга, - чтобы он отпустил меня с тобой вместе.
--И это реально? – удивился я. – Может, проще ничего не говорить?
--Ну не могу же я обманывать своего парня, - с удивившей меня непосредственностью произнесла Алина.
Разговор у Алины с ее парнем Лешкой вышел донельзя лаконичным. Он только спросил у нее, какую музыку я слушаю. Она ответила “Red Hot Chili Peppers”, и он сразу сказал: ладно, отпускаю. Где, спрашивается, логика? “Red Hot Chili Peppers” и Децл настолько разные люди, что они даже не знакомы между собой. Лешка явно был неспособен что-то приказывать Алине. Да и жили они в разных районах. Кажется, их свела вместе дружба родителей. Но я был глуп и не сделал тогда никаких выводов.
С концерта, воспоминанием о котором у меня остались мои отдавленные ноги, мы вернулись изрядно поддатые. Алина привела меня к себе домой. Квартира ее была двухкомнатной, планировка была в точности как у меня дома. Спальня принадлежала ее родителям. Алина спала в зале, вместе с младшим братом. В одном углу стоял письменный стол, который был завален аудиокассетами, в другом углу стоял компьютер и кровать брата. Стены пестрели от цветных плакатов цветных рэпперов. В общем, я приобщился к маленькой тайне – девической спаленке. Раньше, помнится, даже женихам было запрещено проникновение в святая святых. Сейчас-то попроще. Да и жениться не обязательно. Между прочим, дома у нее никого не было.
--Хочешь есть? – спросила она заплетающимся языком.
--Как волк, - так же ответил я.
За окном светило солнце, но я по собственной инициативе задвинул тяжелые красные шторы. Алина приготовила в микроволновке что-то вроде сэндвича. Я с аппетитом проглотил их.
--Интересно, что сейчас делает Леха? – спросил я.
--Меньше всего хочу знать, - быстро проговорила Алина.
Потом мы танцевали под рэп-медляк. Текст мне понравился. “И пока нас всех кружит этот данс, Плохой Баланс наводит полный баланс…” Но больше мне понравилось то, что Алина не сопротивлялась, когда я снял с нее ее извечный балахон. Из одежды на ней остались штаны, но она отстранила мои руки.
--Давай просто танцевать.
Лицо Алины было грустным.
Через десять минут пришли ее родители. Пришлось тихонько смыться. Прощаясь, Алина усмехнулась:
--Запомнил, где я живу?
--Да, да. Конечно. 2 подъезд, 8 этаж, имя – Алина, - пробормотал я, покачиваясь, вышел из Алининого подъезда и побрел домой среди однотипных многоэтажек, и ноги озлобленно пинали по тротуару сплющенную такими же как я идиотами баночку Pepsi, из которой давно вылилось нефте-газированное содержимое.
Через два дня я получил повестку… Прошло 730 оглушенных ревом СУ-27, пропахших керосином дней. Письма я получал только от родителей и немногочисленных друзей, которые знали мой адрес (один мой школьный одноклассник как-то несказанно удивился: “Ты что, в армии? То-то тебя не видно давно…”) На мои телефонные звонки Алина не отвечала. Ее отец в конце концов в сердцах крикнул: “Хватит звонить, парень!” Больше всего, без причины, меня поразило обращение “парень”. Даже если бы он назвал меня мудаком, я не так бы удивился. Но это так, несущественные детали… Факт в том, что с тех пор Алину я не видел. С недавних пор склоняюсь к мысли: так и было задумано.